Лишившись сил,
Я долго держал в себе это,
Пытаясь бороться, но просто упал.
Время пролетит, я смогу найти
В моей памяти, когда
И я взлетал,
И я мечтал.©
Вэй Усянь пропустил утреннюю тренировку юных адептов. Теперь ему предстояло сделать выбор: подождать до завтра, чтобы поупражняться вместе со всеми в рассветной прохладе или же отрабатывать приёмы в одиночестве под палящим полуденным солнцем. Второе. Конечно, второе, несмотря на трудности и неудобства. Маяться целый день от скуки в родном Ордене он бы не вынес. Для этого есть Гусу. — Вэй… — удивлённый голос Цзян Ваньиня послышался из-за спины. — А? — Вэй Ин тут же развернулся. От резкого движения длинные, собранные в хвост алой лентой, волосы резанули воздух словно острый блестящий серп. Сердце наполнилось надеждой: тёмному заклинателю показалось, что Цзян Чэн вот-вот назовёт его имя. То, в каком смятении Вэй Усянь застал шиди, только усиливало это волнительное чувство. Глава Цзян выглядел растерянным, будто обознавшийся человек, позвавший по ошибке незнакомца, спутав его с дорогим другом. И вместе с тем вид Цзян Чэна отдавал болезненностью. Были это физические или душевные страдания — сказать трудно, ведь он опять держался за голову, прикрывая лоб ладонью как при мигрени. Помассировав точку между бровей, шиди наконец договорил, с трудом произнеся отрывистое: — Господин Вэй… — официальное обращение. К сожалению, Глава Цзян продолжил называть Вэй Ина подобающим образом. Вежливо, сухо и совершенно безразлично: — Не узнал вас в чёрном. Крайне неожиданный вид. «Нет больше смысла выряжаться и красоваться, раз ты меня не прогонишь», — подумалось Вэй Усяню, вслух же он бодро и весело заявил, быстро вложив меч в ножны и глубоко поклонившись: — Глава Цзян! Я привык тренироваться до седьмого пота, а в белоснежном ханьфу и со сложной причёской это было бы крайне затруднительно. Мне больше по душе хороший бой, а не опрятный вид. Достоинство можно сохранить и замаравшись. Цзян Чэн вскинул брови в изумлении, словно не поверил ни единому слову. Насчёт тяжёлой работы Вэй Усянь действительно привирал: являясь несравненным прирождённым талантом, он никогда сильно не утруждался, предпочитая тренировкам развлечения. Но сейчас-то шиди не мог об этом знать. А вёл себя так, будто прекрасно осведомлён об «усердии» шисюна: — Похвальное рвение. Но всё же вы меня знатно удивили. Не в обиду, но я и предположить не смел, что застану вас на тренировочном поле да ещё и с мечом, — скользнув внимательным взглядом по фигуре Вэй Усяня, Цзян Ваньинь задержал тот на спрятанном в ножнах клинке: — Откуда он? — Обычный ученический, — Вэй Ин пожал плечами. Не поняв интереса Цзян Чэна, он бесхитростно поделился без всякой тяжести на сердце: — Из тех, с которыми занимаются простые люди и заклинатели, не сформировавшие Золотое Ядро. — Почему не обратились ко мне? Раз поднять меч духа вам не по силам, то я мог бы распорядиться, чтобы для вас изготовили приличный боевой клинок, — хоть такое участие обращено вовсе не к нему, а «Господину Вэю»: бедному молодому человеку лет двадцати пяти, утратившему Золотое Ядро и лишившегося покровительства Ордена Гусу Лань, подобная забота трогала душу. Мягкая улыбка на лице Вэй Усяня появилась сама собой: «И всё равно приятно. Потому что это Цзян Чэн, и он, в отличие от меня, искренен.» Мысли Вэй Ина не омрачили даже дальнейшие грубые слова шиди, которые тот, как обычно, использовал для прикрытия своего добросердечия: — Использовать ученическое оружие советнику Главы не положено ни по возрасту, ни, тем более, по статусу. — Какая разница? — весьма сомнительная реплика. Будь Цзян Чэн собой, наверняка обиделся бы, сочтя сие высказывание за оскорбление. Но, как Вэй Усянь уже убедился, Глава Цзян слишком снисходителен к его персоне: — Хм… Хотите, верьте, хотите — нет. Но в моей оружейной имеется бесхозный меч духа с таким именем. Вэй Ину, по-хорошему, надо бы испугаться за такую оплошность (эти неосторожные слова всё-таки привели к достаточно опасной теме), но вместо страха в его глазах заплескалось веселье: — Неужели? — лукаво проговорил рассеянный потерявший оружие заклинатель. — Я нашёл его чуть больше года назад, и за столь долгое время за ним никто не явился, — задумчивое выражение лица Главы Цзян сменилось добродушным. На губах заиграла улыбка. Не то светлая, не то просветлённая. С такой рассуждают о жизни те, кто, несмотря на все сложности и невзгоды, умеет относиться к ней легко и просто: — Хотя, может, это Суйбянь меня нашёл. Забавно, но для клинка с таким именем, он довольно избирательный. Никто, кроме меня, не смог извлечь меч из ножен. Крайне необычное зрелище. Последний раз, когда Цзян Чэн упоминал о Суйбяне, его щёки были мокры от слёз. Вэй Усяню тоже вдруг захотелось плакать. Или смеяться? Меч и правда вёл себя до смешного преданно: — Видимо, шутка в этом и заключается: кто первый взял в руки — тот и хозяин. Ибо «какая разница»! — веселье вышло натянутым до предела. — Хах, наверное, вы правы. У мастера, изготовившего сей меч, явно своеобразное чувство юмора. Цзян Чэн так заразительно улыбнулся, что только благодаря этому Вэй Ин сдержал слёзы, ибо мысли его были тоскливее некуда: «Или у судьбы, жестоко распорядившейся жизнью хозяина, назвавшего меч духа «Суйбянь»… С первой тренировки, кою своим присутствием благословил Глава Цзян, прошло полторы недели. С тех пор Вэй Ин занимался ежедневно, стараясь изо всех сил. Во-первых, Цзян Чэн в любой момент мог застать его размахивающим ученическим мечом, и надо бы совершать эти «махи» как полагается. В идеале изобразить что-то вроде атакующих и отражающих выпадов. Во-вторых, делать Вэй Усяню до сих пор абсолютно нечего, а к библиотекам и свиткам он приобрёл нетерпимость до конца жизни и ещё на пару лет посмертия сверху. В-третьих, шиди и правда периодически наблюдал за тренировками «Господина Вэя» издалека. Просто в нынешнем положении Вэй Ину действительно сложно было удостоиться чести личной встречи с Главой Цзян. Ну, это он так считал, как там ситуация обстоит на самом деле, уточнять неприлично и до ужаса боязно. А ещё, «советник» прекрасно знал, что шиди ненавидит, когда к нему липнут, отвлекают от важных дел, да и просто докучают своим присутствием. Вот и решил заслужить внимание Главы, вызвав банальный человеческий интерес, ибо способ имелся… — И снова вы в чёрном, Господин Вэй. У вас что, нет другой одежды? Вэй Ин ехидно улыбнулся: его несказанно радовало, что их приветствия становятся всё менее и менее уважительными, а значит, более душевными. Убрав меч в ножны и отвесив поклон чуть выше обычного, «старательный фехтовальщик» картинно вытер пот со лба и, состроив испуганное грустное личико, уточнил: — Главе Цзян не нравится мой внешний вид? — Не нравится. Вы похожи на тёмного заклинателя, а я их на дух не переношу. — Вот как… — взгрустнулось уже по-настоящему, хотя знакомые резкие нотки в голосе шиди согревали душу: «Неужели мы становимся ближе?» — Должен признать, я приятно удивлён вашими навыками в фехтовании. Физических сил недостаёт, но большой опыт виден с первого взгляда. Хоть слова одобрения прозвучали только сейчас, Вэй Ин чувствовал его и раньше. «Видно с первого взгляда», — выражение точно не про Цзян Чэна. Глава Цзян смотрел пронзительно. Долго и пристально, не ограничиваясь одним-единственным беглым взглядом. Невероятно прожигающе и остро. Так, что пробирало до самых костей. Вэй Усянь время от времени ощущал на себе эту силу чужого взора, когда тренировался. Даже если горящие глаза были направлены на спину, он чувствовал тепло и сквозь слои чёрного ханьфу повлажневшей от старания кожей. — Благодарю за похвалу. Касаемо силы… Моё тело действительно претерпело изменения после потери Ядра. Жаль, что это так сказывается на навыках. Стрелял я раньше тоже намного лучше. — Не о чём жалеть. Уж физическую форму точно можно восстановить. Тем более, основы стиля Юньмэн Цзян у вас уже есть. Кстати, откуда? А вот и знакомая подозрительность: «Несгибаемый характер и природная осторожность. Давно не виделись, Цзян Чэн!» — Мой отец, Вэй Чанцзэ, служил предыдущему Главе Ордена Юньмэн Цзян. Вряд ли вы его помните… — это было ложью лишь наполовину, но всё равно обман давался чрезвычайно тяжело. Правду приходилось проговаривать у себя в голове: «Точнее, ты его вообще не видел, так как на момент ухода отца из Ордена, ещё даже не родился». — Отец покинул Юньмэн Цзян, когда вы были ребёнком, отправившись странствовать вместе с моей матерью, Цаньсэ Саньжэнь. Перед своей смертью он многому меня научил. — Откровенно говоря, эти имена кажутся мне смутно знакомыми… «Правда?» — Вэй Ин несказанно обрадовался. На самом деле, он уже не раз ловил себя на мысли, что чересчур сильно реагирует на малейший намёк о возвращении к Цзян Чэну воспоминаний. И до боли в сердце расстраивается, когда ожидания не оправдываются. Конечно, Вэй Усянь волновался о шиди, но мощь этих переживаний поражала. Цзян Чэн вызывал в нём слишком много чувств. Противоречивых и сложных. Словом, непонятных. — Спасибо, что поделились. «Так это был не допрос? Цзян Чэн, неужели ты просто хотел со мной поговорить?» — очень опасно, можно опять обмануться, а затем разочароваться и страдать. Вэй Ин попал в бесконечный круг мучений, в котором счастье постоянно чередуется с надрывной болезненной грустью. И совершенно не желает из него выходить, ибо этот вихрь пробудил Цзян Чэн. Очередная тяжёлая тренировка в полном одиночестве, но Вэй Усянь ей невероятно рад. Даже, несмотря на то, что на сей раз движения ограничены и выходят весьма неловкими. — Фиолетовый вам больше к лицу. Но, сдаётся мне, клановые одежды велики Господину Вэю? — скованность заклинателя не осталась без внимания Главы Цзян. Вэй Ин убрал меч, после по-дурацки поправил сваливающиеся штаны и, поклонившись, проговорил: — Да, немного великоваты. Я бы мог их подшить, но боюсь испортить подарок Главы — навыков швеи у меня нет. Когда слуги преподнесли Вэй Ину одежды Ордена, его радости не было предела. И то, что размер не подходил ни по росту, ни по ширине — нисколько не омрачило счастья. Наоборот, вышло забавно: «Помнится, Дядя Цзян точно так же ошибся, подарив мне сапоги не по ноге. А я умолчал об этом недоразумении, прямо как сейчас.» — Это не подарок, а обязанность. Моя — обеспечить адептов всем необходимым, ваша — носить цвета Ордена с достоинством, — «Цзян Чэн смутился?» Не совсем понятно, ибо ворчал как раньше и даже умудрился отчитать не повинного в данной оплошности Вэй Ина: — По поводу размера, он соответствует средней комплекции учеников. Даже не самых выдающихся и физически развитых. Так что Господину Вэю необходимо приложить больше усилий, дабы ханьфу стало впору. Совсем не обидно, замечания строгого Главы Цзян прошли мимо ушей, оставив после себя приятное тепло в районе сердца: «Цзян Чэн, ты действительно обругал меня, дабы оправдать свою заботу? Тебе поэтому моё ханьфу не нравилось? Из-за того, что чёрный — не фиолетовый?» — Я буду очень стараться! — и это правда. Вэй Ину невероятно, как никогда ранее, захотелось стать сильнее. Ни в прошлой, ни в нынешней жизни такого желания не возникало. Ведь когда-то давно у Вэй Усяня был несравненный талант, а потом появился всемогущий Лань Чжань, заменивший ему собственные способности. — Само собой. Вы же любите тренироваться «до седьмого пота». При таком подходе плечи рано или поздно раздадутся, — прозвучало довольно издевательским тоном. Вполне можно принять за злую насмешку по поводу худощавого телосложения, но последняя фраза и последующая за ней улыбка изменили всё: — Я лично прослежу за тем, чтобы ваше тело стало крепче. Просто шутка? Без какого-либо намёка? Почему же тогда по спине Вэй Ина покатился пот, а сердце зачастило… Эта по-хищному острая улыбка полностью преобразила лицо Цзян Чэна, вдобавок исказив смысл сказанных слов. Он вдруг стал до неприличия красивым. Настолько, что дар речи пропал, а тело онемело. Обездвиженный Вэй Усянь обомлел, совсем как в тот раз, когда впервые увидел повзрослевшего шиди спустя тринадцать лет разлуки. При всей бесстыдности растерялся и разволновался, будто случайно наткнулся на нечто крайне интимное. И, вместе с тем, Вэй Ин сам почувствовал себя обнажённым. Словно его суть неожиданнейшим образом раскрыли, а после выставили на всеобщее обозрение. И ведь Цзян Чэн не пожирал глазами, не смотрел жадно и голодно. В многообещающем взгляде ни капли собственничества и давящего животного желания — только вызов. Приглашение с очевидным правом выбора. Вэй Усянь непременно его примет и покажет себя во всей красе. Когда очнётся.Те легки, кто на сердце рубцом,
Те трудны, кем рубцы прикрываешь.©
Вэй Усянь прожил в Юньмэне целый месяц. У него наконец-то появились обязанности, которые и работой-то назвать сложно, ибо подобное доставляло заклинателю настоящее удовольствие. Советник тёмных искусств время от времени что-то мастерил, изобретал, да и просто делился с Главой Цзян пришедшими в голову идеями по улучшению уже имеющихся талисманов и артефактов. А ещё Вэй Ин много тренировался и, несмотря на скромные результаты в самосовершенствовании, был невероятно доволен собой. Он хотя бы перестал чувствовать себя немощным и бесполезным. Потребность в чужой защите так и вовсе осталась в прошлом. Месяц пролетел незаметно — Вэй Усянь даже не придал бы значения данному сроку, если бы не напоминание. «Когда ты вернёшься?» — короткое послание в один столбец иероглифов, прикреплённое к одному из двух десятков кувшинов «Улыбки Императора». Лань Чжань как всегда был щедр на жесты и скуп на слова. Сделалось немного горько от того, что супруг ничем не поинтересовался, кроме этого. Но, по правде, Вэй Ину самому не хотелось делиться произошедшими событиями. Можно, конечно, отправить сколь угодно длинное письмо (Лань Чжань наверняка его ждёт), но о чём писать? О том, как хорошо Вэй Ину здесь без супруга? Подобное было бы слишком жестоко. Вэй Усянь отпустил грустные мысли, решив что разберётся с переживаниями как-нибудь потом. А пока неплохо бы распить вино в качестве признательности Лань Чжаню за подарок. Расположившись у воды на одном из многочисленных причалов, Вэй Ин откупорил кувшин и занялся бесцельным созерцанием заката. Сосуд опустел лишь наполовину, когда за спиной раздался шорох, схожий с едва слышным колыханием одежд. Тёмный заклинатель обернулся: Цзян Чэн спешно удалялся от занятого им места. — Глава Цзян, постойте! Я могу уйти! Не хочу нарушать ваши планы! — наскоро бросил Вэй Ин стремительно скрывающейся вдалеке статной фигуре. Цзян Ваньиню пришлось приблизиться для ответа, ибо его статус не позволял кричать во всеуслышание: — Господин Вэй опередил меня. Отдыхайте, вы заслужили. — Может, Глава Цзян присоединится? Это вино — лучшее, что только есть в Гусу! — предложил Вэй Усянь. Подняв «Улыбку Императора» высоко над головой, он недвусмысленно зазывал к себе в компанию известной во всей Поднебесной надписью на кувшине. Цзян Чэн, не удержавшись от смешка, сдавленно прыснул в ладонь, а после беззлобно поддел: — Пф! И как такой человек вообще связал свою жизнь с Орденом Гусу Лань? — Хах, с радостью расскажу вам об этом, если позволите. Спустя мгновение, Глава Цзян уже сидел рядом со спешно откупоривающим второй сосуд господином Вэем. Подобное место для встречи было неожиданным и очевидным одновременно. Речных пристаней на территории резиденции — величайшее множество, но именно эта — любимейшая у них двоих. Отсюда Вэй Ин и Цзян Чэн тайком отчаливали на маленькой лодочке, дабы незаметно умыкнуть охапку-другую лотосов с соседних угодий. Здесь же коротали вечера, когда хотелось покоя и уединения. — К сожалению, у меня нет пиал. Главу не смутит испить прямо из кувшина? Очевидно, Цзян Ваньинь не разделял неловкости обеспокоенного Вэй Усяня: — Я тоже был молод и пил «из горла», нарушая все правила этикета. Ни к чему приличия, если Глава Ордена сидит, свесив ноги к воде в ожидании выпивки. Цзян Чэн принял протянутый Вэй Ином кувшин и раскованно сделал несколько больших глотков без единого намёка на неудобство. Вэй Усянь, глядя на такую непосредственность, заметно расслабился и тоже отпил немного вина. По горлу прокатилась приятная обжигающая сладость, после разошедшаяся теплом по всему телу. Лучи закатного солнца замысловато играли на водной глади, из-за чего река искрилась множеством оттенков золота. Вечерний упоительный воздух пьянил своим свежим ароматом не меньше выпитого спиртного. Раскалённые за день доски пристани неспешно отдавали жар, согревая уставшие после тренировки мышцы. Душа медленно, но верно наполнялась ни с чем не сравнимым покоем. Даже затянувшееся молчание нисколько не тяготило вечно неугомонного и болтливого Вэй Усяня. В застывшей тишине наконец получилось расслышать главное. Оказалось, что отсутствие всяких звуков может быть уютным, если разделить то с нужным человеком. Но когда слова всё же неожиданно прозвучали, им не удалось спугнуть это необычайное чувство умиротворения: — И где же обещанный рассказ? Как только Цзян Чэн заговорил, ощущения безмятежного Вэй Ина, наоборот, стали полнее и насыщеннее. Он охотно поделился маленький историей, не придавая той особого значения: — Когда я ещё являлся полноценным заклинателем, мне довелось побывать на обучении в Облачных Глубинах. Там я и познакомился с Лань Ванцзи. После наши пути надолго разошлись, и вступили в брак мы лишь спустя много лет разлуки. Рассказ дался Вэй Усяню так просто, словно тот не был его непосредственным участником. А вот у выслушавшего историю знаменитых супругов Цзян Чэна лицо сделалось чрезвычайно сложным. — Простите, вам наверняка неприятно слушать откровения «обрезанного рукава», — Вэй Ин по-своему истолковал причину задумчивости шиди, поспешив извиниться. — Нет, неприязни к вам я не испытываю. К тому же, чьи бы то ни было личные вкусы и предпочтения меня не волнуют, — голос Цзян Чэна прозвучал твёрдо, значит, мужеложцы ему правда безразличны. Глаза Вэй Усяня распахнулись от удивления. «Почему же ты тогда так разозлился из-за «свадьбы» в Храме Предков? Из-за того, что Лань Чжань — чужой и ему не следовало там находиться? Или после всего я тоже стал для тебя чужим?» — в голове тут же пронеслось множество всевозможных мыслей разной степени бредовости. Вэй Ин даже успел подумать, что шиди мог приревновать его к Лань Чжаню, но быстро отмёл этот вариант как самый идиотский из всех. Цзян Ваньинь тем временем договорил: — Просто не представляю вас прилежным учеником, а иных в Гусу не держат. Подобное забавное крайне точное наблюдение мгновенно сняло всякое оцепенение с Вэй Ина, и он сразу же вынырнул из внутренних рассуждений, весело проговорив: — Ахах, меня и выгнали спустя месяц! Стоило только предложить старику Лань четвертый способ борьбы с лютыми мертвецами помимо правил трёх «У». — И какой же? — сухо поинтересовался Глава Цзян, после аккуратно прильнув губами к горлышку сосуда. — Использовать тёмную энергию для их уничтожения. Изящность мигом пропала из движений Цзян Чэна, он засмеялся так заливисто и искренне, что вино потекло по подбородку. И даже больше, по неосторожности Глава Цзян выпалил совершенно недопустимую для себя фразу: — Ахах, ты правда так сказал? Брови Вэй Ина взлетели вверх. Конечно, оплошность шиди не осталась незамеченной: — С Главой можно на «ты»? Цзян Чэн предсказуемо посуровел, занявшись внутренней борьбой со своими убеждениями. Всё-таки Вэй Усянь прекрасно его знал: «Наверняка сейчас корит себя за «неудачу.» И тем невероятнее было услышать согласие на такое бесцеремонное предложение: — Ваньинь. Но только наедине. «Ваньинь. Никогда так тебя не называл. Звучит красиво.» По полному вежливому имени Вэй Ин позвал Цзян Чэна только единожды за обе жизни. Выкрикнул в приступе гнева во время их самой ужасной ссоры. А вот пользоваться более личной формой точно не приходилось. Вэй Усянь — один из немногих, кому позволено было обращаться к уважаемому Главе Цзян детским именем. Дорогим и тёплым. Предельно ласковым и бесконечно ценным. Теперь могущественный грозный Саньду Шэншоу никому не позволяет этого. Ни одному человеку. Таких просто не осталось в его наполненной трагедиями и потерями жизни. Улыбка Вэй Ина вышла немного грустной, когда он по-свойски протянул кувшин, дабы чокнутся им с Ваньинем. Согласно традиции питья благоразумно разместив горлышко чуть ниже горлышка сосуда собеседника, показывая сим жестом своё безоговорочное уважение. Так полагалось сделать, распивай они спиртное из пиал. «Как хорошо, что мы стали ближе, миновав хотя бы малую часть правил.»Просто будь, просто здесь,
Мне хотя бы знать, где-то что ты есть.©