***
Ноа схватил ножницы и встал в форму вопросительного знака, воображая из себя парикмахера. — Сколько на этот раз? — Режь по плечи. Его пальцы расчесали всю длину, и он принялся разделять волосы на пряди, резать, мерить, снова резать. Весь этот ведьминский ритуал занял минут 5. За это время мы обсуждали предстоящий альбом или просто молчали под гул вентиляции. — Достаточно коротко? Я провёл руками по волосам, скривил губы и помотал головой. — Нет. Режь короче. — Окей. Он снова принимается за правку, подстригает до самой шеи, затем снова отступает, чтобы понаблюдать за своей работой. — Всё равно не понимаю этого желания. Ладно мне надоели мои патлы, а ты-то куда? — Неважно. Просто режь, не жалея. Пока Ноа стриг мои волосы, мог нежно провести пальцами по шее, поцеловать в самую макушку, зарыться носом в волосы и полной грудью вдохнуть их запах, от чего у меня по спине бежали мурашки. Вот же поганец. — Ну как? — не сдерживая лёгкой ухмылки, он кладёт руки мне на плечи, слегка массируя их. Зная, что я чувствителен к прикосновениям, он пользуется этим без стыда, смотрит на меня в зеркале и замечает, насколько я взволнован. Щёки уже покраснели. Ноа начинает перебирать мои волосы, даже не пытается скрыть факт прошлых подобных сцен. Его длинные пальцы забираются под футболку, массируя шею и плечи, он наклоняется и шепчет на ухо: — Ты уверен, что хотел коротко подстричься… или была другая причина? — горячее дыхание обдаёт шею, и меня захлёстывают воспоминания о поцелуях в подростковом возрасте. Эта комната с кремовыми стенами, захламлённая общая кровать, его хрупкое тело подо мной. Когда мы поменялись местами? — Я… нет… — я прикусил нижнюю губу. Бля-я-ять, Ноа… что же ты делаешь. Парень самодовольно хихикает и прижимается губами к моей шее. Уже так по-родному, уже так привычно, но всегда любимо. — А я думаю, ты хотел чего-то большего, чем короткая стрижка, — большой палец проходится по нижней челюсти. — Не надо было меня будить. — Как будто я специально. Ресницы Ноа щекочут разгорячённую кожу, заставляя меня передёрнуть плечами. Губы нежно прижимаются к уху, он шепчет что-то невнятное. Я вслепую нахожу его ладони и сжимаю их.***
Уже через несколько минут я сижу на кафельной раковине и настойчиво собственнически прижимаю Ноа к себе, а он метит мои ключицы. Я чуть ли не рву короткие русые волосы, стараясь не произносить ни одного звука, когда его живот прижимается к моему. Не хватало только спалиться. — Я просто подумал, ты можешь задобрить раздражение от внезапного подъёма не только шоколадным мороженым. — Блять… замолчи, — выдыхаю как можно быстрее, когда его язык проходится по моему кадыку. Длинные пальцы сжимают талию, поглаживают спину, стягивают футболку, опасно близко подбираются к краю пижамных штанов. Я тихо скулю и жмурюсь, царапаю оголённое плечо короткими ногтями, оттягиваю за волосы и сам припадаю к чужой шее. Его кожа пахнет желанием и любовью, а по вкусу словно стакан воды в жажду. Подарив финальный поцелуй своими распухшими губами, он выпрямился. Облизнув губы, я смог почувствовать вкус его кожи перемешанный с одеколоном. — А теперь иди спать, Ник. Нам на студии корпеть весь день. Я обнял его, легонько прикусил кожу на изгибе шеи, выбивая удовлетворённый вздох, и поспешил быстрым шагом убраться в свою комнату. Только обрезанные волосы так и остались лежать неубранными на полу и на раковине.