Тэ, будь дома, пожалуйста. Я вернусь вечером. Могу привезти что-то покушать из ресторана, хочешь?
Ответ прилетает почти сразу. Нет, спасибо Чертовка, а не омега. • • • Тэхён, заканчивая с делами по дому, старается не заходить в социальные сети. Руки то и дело тянутся к телефону, как только освобождаются от занятия, но Ким не готов к такому. Да, он просто малолетний дебил. Но это, скорее, в двух словах. В школе к нему альфа подкатывать начал. Месяц-другой, и Тэ уже доверился парню, согласился начать отношения. Казалось бы, всё хорошо, но альфа этот выпросил у него фотографии… Интимного характера, в общем. Тэхён, абсолютно не думая о возможных неблагоприятных для себя последствиях, скинул. В тот же день они расстались. Альфа назвал его слишком толстым, сказал, что фигуры нет вовсе. А вот сегодня, спустя два дня, слил фотографии в сеть. Тэхёну абсолютно не хочется больше приходить в школу, не хочется видеть этих людей, которые его явно не поддержат, не хочется больше ничего. Он не может рассказать об этом родителям: точно нет. Не может и брату. Тот, вероятно, лишь посмеется над ним. А омега-то его ценит. Чонгук — хороший альфа. Вежливый с родителями, умный и грамотный; учится, работает, занимается спортом. А еще пахнет так прекрасно.. Ледяной виски с розовым перцем. Невероятно. Фигура у него шикарная: плечи широкие, руки и ключицы забиты татуировками, волосы прямые, мягкие… Тэхён постоянно думает, что мужу его брата повезет. И дети у Чонгука красивые будут. С кроличьими зубками, прямо как у него. Когда дел не остается совсем, а мысли об альфе затуманивают разум, омега, забывая про просьбу брата, быстро одевается и выходит из дома. Хочет выпить. Плевать, где, главное — не дома. Альфа со своим чутким обонянием точно поймет, что в доме разливался алкоголь. По пути сразу встречается небольшой клуб, куда молодых альф и омег заманивают неоновыми вывесками. Тэхён кивает сам себе, будто выбор дешевых забегаловок в их более престижном районе сильно велик. В здании душно, пахнет алкоголем, сексом и сигаретами; музыка бьет по ушам, а яркий свет — по глазам, привыкшим к темноте ночи. Он сразу находит бар, протискиваясь средь множества людей, а затем заказывает алкоголь на выбор бармена. Не проходит и двух минут, как перед ним ставят стакан с ледяным виски. Вот так судьба. Хотел, значит, отвлечься от мыслей об альфах, а тут прямая ассоциация с его братом. Пара повторов, и Тэхёну уже не так плохо. Сидит спокойно, рассматривает людей вокруг, бармена и бутылки за его спиной. На телефон не отвечает, ему плевать, кто там звонит в десять вечера. Сейчас бы еще найти туалет, и вечер, считай, удался. • • • — Хоби, не дури, я устал и хочу спать. — Да ну, по паре бокалов! — Друг улыбается, заказывая половину алкогольного меню сразу. Лицо Юнги не выражает как таковых эмоций, ему без разницы, что влить в себя после тяжелого рабочего дня, а вот чувствительный к запахам и вкусам Чонгук придирается ко всему. — Господин, могу предложить вам коктейль Текила-личи. В последнее время пользуется большим спросом. — Официант вежлив, ведь перед ним пока еще трезвые люди. Чонгук-то личи не пробовал, но зато наизусть помнит все нотки аромата Тэхёна. Обдумывает что-то, а затем всё-таки кивает сам себе, соглашаясь на предложенный напиток. Официант уходит в сторону бара, а альфы вмиг находят тему для разговора. Чон рассматривает клуб, в который частенько заглядывает после тренировок. Тут шумно, весело и ярко, иначе и не выразиться. Тут омеги крутят задницами на танцполе, тут алкоголь даже в газировку наливают. А особо частым гостям даже афродизиак добавляют, естественно, не без дополнительной оплаты. Тут хочется секса, хочется грубо и жестко. Гук смеется, наблюдая за движениями мягкой задницы какого-то омеги. — Вы только гляньте, вообще ничего не стесняются. — А ты представь, братишка твой таким будет от недостатка альфьего внимания. — Куда же без шуток, да, Хосок? Чонгук мысленно вставляет другу огромный дилдо в рот, лишь бы заткнулся, не напоминал о брате, но всё-таки тот говорит дельную мысль. — Если я увижу его в таком месте, точно разочаруюсь. — Что тебе мальчонка сделал-то? — Спрашивает Юнги меж глотков текилы. — Да ничего не сделал. Мой альфа внутри бунтует, не может воспринимать его как брата. — Вооот! — Тянет Хосок, — А это всё омежье очарование в подростковом возрасте виновато! Твой альфа в него влюбился. Вот и всё. — Бред. — Отрезает на корню. — Мы с ним общаемся-то не чаще, чем раз в никогда. Только «привет» и «пока» друг другу говорим. — Потому что ты — упёртый баран, который три года игнорирует то, что мы говорим. — С лицом знатока произносит Мин, притягивая бенто с закусками к себе. — Вот! За это надо выпить! Три года уже, годовщина! — Пьяно смеется Хо, чокаясь бокалом с другом под разочарованный взгляд Чона. — Хосок, дебила кусок. Прошло уже больше трёх лет, мои родители сошлись еще зимой, после дня рождения Тэхёна. — Ой, вот мне эта информация пиздецки нужна. Ты бы научился его братом называть, а то Джуна так отцом, а Тэхёна по имени. Чон лишь пожимает плечами, не желая продолжать обсуждение этой темы. Не брат ему Тэхён, и никогда им не станет. Кажется, что они уже пятый час торчат тут, а на деле не больше сорока минут. Хосок пошел искать туалет, пока Чон залипал в телефон. Тэхён игнорирует его звонки и сообщения. В сеть не заходил, звук, видимо, отключил. Прекрасно. Спасибо, братишка, что забиваешь хуй на мои просьбы. — Парни! — Чон бежит обратно, на его лице ни капли шутки, он явно взволнован. — Бегом за мной, там мальчишку изнасиловать хотят! Их там двое, помогите мне! — Тараторит, хватая ничего не понимающих альф за руки и направляясь в сторону туалетов. Там мало света, там вскрики, просьбы заткнуться и два огромных альфы, прячущих за собой омегу. — Эй! А ну разошлись нахуй! — Когда один из них повернулся на голос, Юнги ударил его со всей силы, кажется, протрезвев за секунду. Второй повернулся, что-то пьяно говоря и пытаясь ударить Хосока, тем самым открыв видимость тела, что они прятали за своими широкими спинами. Чонгук увидел этот взгляд. Увидел слезы, увидел кровь из носа и разбитую губу, след от пощечины и рук на шее. Он увидел своего брата. Своего некогда пятнадцатилетнего братишку, который застенчиво стучался в его комнату и спрашивал разрешения на вход. Который интересовался, что приготовить Чонгуку на завтрак, будил его в университет, хотя мог бы поспать на час дольше и не думать о брате. Который никогда ничего не просил, всегда лишь отдавал своё, себя. Брата, который так и не стал братом ему. Чонгук озверел. Парни уже вырубили пьяных альф, приобнимая Тэхёна с двух сторон за плечи и подводя к злому Чону. — Ты! Какого черта? Что ты тут делаешь? — Глаза сверкают в темноте, а омеге страшно. Они отходят ближе к столу, Чон тянет Тэхёна за запястье за собой. — Ты, блять, нормальный? Я просил тебя сидеть дома, сука, нахрена ты пришел сюда и напился? Мозгов нет? Или родители уехали, так ты сразу на альфий узел захотел? Хосок с Юнги удивленно смотрят на пару. Они не узнали Тэхёна, но сразу всё поняли. Чонгук излучает злость, гнев, и им кажется, что омега вот-вот упадёт и разревется. — Нет, хён, я.. — Не перебивай! Что, блять, в твоей жизни не так? У тебя, сука, двое родителей, у тебя школа и хобби, в чем может быть причина твоего поведения? Уж постарайся мне объяснить. — Не ори на него, Чон. — Юнги смотрит с уверенностью во взгляде, успокаивая этим гнев внутри младшего альфы. — Я.. Мне было плохо.. Очень плохо.. Мой альфа.. бывший.. слил мои фотографии и загнобил.. — Что он сделал?! — Опять крик в лицо. — Слил твои фотографии? А у тебя мозгов нет, чтобы делать их? Тебе альфьего внимания мало? Загнобил? Да потому что ни один нормальный омега не будет показывать себя никому, если не будет в этом человеке уверен! — Нет! Не мало! Не мало… — Голос охрип, стал значительно тише, последние слова в громкой атмосфере клуба были едва слышны. — Прости, пожалуйста! Я не думал, что всё так получится! Но не тебе меня воспитывать, Чонгук! Всё уже, поздно! Да, мне не хватает внимания, я хочу общаться с альфами, хочу любить и быть любимым! И тебе это не изменить, понимаешь? Я уже вырос, мне уже не пятнадцать, через пару месяцев я съеду и, будь уверен, стану гребаной шлюхой! Потому что я хотел хоть долю тепла от тебя, а ты закрывал дверь перед моим носом! У тебя появился отец, ты считаешь его своей семьей, а я всегда был для тебя обузой! — Омега еле сдерживает слезы, но тут же чувствует резкую пощечину. — Эй! Чон, ты что творишь? — Ты с ума сошел? — Друзья вскочили, Юнги загородил омегу собой, а Хосок отвел того чуть-чуть в сторону. — Сука, я не хочу это слышать! — Чонгук прячет лицо за ладонями, адреналин с алкоголем смешались и дали в голову, посему он резко сел на диван и прикрыл глаза. — Тэхён-и, садись сюда, все хорошо. — Хосок пропускает его сесть между ним и Юнги, а тот аккуратно гладит макушку младшего. — Даже сейчас, блять! Да ты любому на шею кинешься, реально ведешь себя как шлюха! — Чон, успокоился резко. — Мин бьет кулаком по столу. — Он твой брат. Как бы ты там не считал, он, сука, твой брат! Да как ты вообще посмел руку на омегу поднять? Я до последнего думал, что тебе просто не хочется сближаться с ним, но ты ведешь себя как самый отвратительный человек сейчас! Он сказал, что ему плохо, что его унизили, а сейчас вообще чуть не изнасиловали! А тебе плевать. Он три года тянулся к тебе, хотел братской любви, а получал холод! А знаешь, почему все омеги «нормальные», а Тэхён «такой»? Да потому что всех омег любят их братья, их братья учат ценить себя и давать отпор другим альфам, их учат самозащите и безопасности в отношениях! А ты что? Ты ведешь себя как козел, ты отталкиваешь его, а ваш отец вообще сразу на тебя переключился, ведь хотел воспитать и альфу! — Полностью, блять, согласен! — Встревает Хосок, — Ты сам во всем виноват, Чон, как бы мы тебя не ценили, но я очень разочаровался, когда узнал, что именно происходит в вашей семье. Сука, да как так можно? Ты зашугал брата, он у тебя как прислуга в доме. Ты к нему относишься, как к должному, будто это нормально, а он съехать от вас мечтает! Жить с любимым альфой, получать от него тепло, ведь не получил от брата! И ты после всего этого смеешь бить его? — Всё! Я понял, я козел, блять. Хватит тыкать меня носом в это. — Раздражается еще сильнее, думая о том, почему вообще ударил брата. Да, очень слабо, хотел лишь усмирить его пыл, но всё же в такой тяжелый момент посмел поднять руку на него. Понимает, что да, должен был не кидаться с ором о том, почему омега не дома, должен был спросить, что случилось. Выслушать нормально должен был. Не привык он с омегами общаться. Ладно с альфами, Хосок как нагнет кого, так ему можно оплеуху поддать за то, что творит всё, что вздумается. А тут ситуация абсолютно обратная. Тут с его братом поступили ужасно. Унизили. Ранили хрупкое сердечко. И Чон сам не знает, почему поступил так. Он действительно не хотел делать больно омеге, не хотел ругать таким образом. Не хотел бить, всего лишь успокоить поток глупых слов о бренном будущем Тэхёна, выливающийся из его рта. Чистого, не тронутого чужими губами. Ему было противно слышать о том, что некогда улыбающийся квадратной улыбкой брат готов стать шлюхой, лишь бы чувствовать себя нужным, чувствовать внимание от альф, которое не получил от брата. Было больно слышать, что Тэ - обуза в их семье. Ведь сам Чон его даже за семью не считал. Альфы смотрят на него с презрением, а Тэхён вовсе плачет, откинувшись на спинку дивана. Чонгуку больно на него смотреть. Всё лицо в ранах и крови, вид потрепанный, глаза красные. Это не его брат. Его брат обнимал его и прижимался к боку на семейных фотографиях, его брат готовил ему вкусную еду, хотя не всегда ел сам. Его брат никогда не грустил. А сейчас… Голова затрещала от сильной боли, феромон ослаб, Чонгук не может думать об этом. Слишком тяжело. Простая посиделка с друзьями стала роковым моментом в их с братом жизни. В какой момент всё изменилось? Когда Чон понял, что ревнует брата к другим? Что не хочет видеть его среди омег в клубе, что его устраивает сидящий дома и занятый учебой и хобби брат? Это всё сводит с ума. Друзья уже устали смотреть на него с осуждением, Хосок отошел в туалет, а Юнги достал пачку с сигаретами и зажигалкой. — Юн, выйди на улицу. Не хватало, чтобы Тэ курить начал. Мин поднял на него взгляд, ободряюще гладя омегу по плечу и выходя из-за стола. Наступило неловкое молчание. Чонгук смотрит вокруг, а музыка и алкоголь не радуют вовсе. Раздражают. Он тянет руку к своей сумке из спортзала, доставая оттуда обеззараживающее средство и марлю. Пересаживается на диван к Тэхёну, смачивая ткань жидкостью и аккуратно касаясь лица младшего. — Нужно чуть-чуть потерпеть, Тэ. Тот кивает, уже не чувствуя боли. Кровь остановилась, лишь засохла на лице и запачкала одежду. Чонгук аккуратно протирает скулы и впалые щеки, ровный нос омеги и пухлые губы. Взгляд у него грустный. И сердце почему-то сжимается от этого. — Тэхён... — Слова даются тяжело. Они как кинжалы бьют в сердце. Он, кажется, понял всё, что ему пытались донести друзья. Каждое слово, каждый крик дают в голову режущей болью, заставляя жмуриться. Он чувствует стыд и вину, чувствует, что действительно поступал отвратительно. — Братик, прости меня. Прости. Не стоило мне так относиться к тебе. Я не думал, что мое непринятие тебя как брата так сильно повлияет на твою жизнь. Омега не отвечает, продолжает смотреть куда-то в пустоту, глубокую и затягивающую. Вроде и хочет ответить, что всё хорошо, но не может. Ничего не хорошо, это понимают оба. — Что за фотография была? Покажи мне, пожалуйста. Тэ лишь кивает, доставая из кармана телефон, открывая группу школы, куда школьники сливают всё, что только хотят, и нажимает на закрепленный пост. Получив гаджет в руки, Чонгук охает. Его брат обнажен полностью, в кадре лишь тело от шеи до тазовых косточек, но на следующей фотографии переписка, по которой понятно, что это именно фотография Тэхёна. Там его имя, там промежуток между сообщениями, когда он делал фото, там виден его аккаунт. Чонгук заходит в комментарии, видя более трёхсот сообщений с оскорблениями. Лол, очередная школьная шлюха Мужского внимания не хватает, омежка ;) Боже, да у Тэхёна этого ни кожи, ни рожи Фигуры нет, стремный Пф, вот что называется напрашиваться на узел Отвратительная омега, я бы с таким даже не поздоровался Пиздец! И таких комментариев еще сотни… Чон уверен, что Тэхён читал их. Столько гнева в этих подростках… Столько ненависти и злости… Это просто ужас, сейчас Чонгук понимает, что Тэхён-то виноват не был. Парень практически выпросил фотографии, что было видно по переписке, а затем заблокировал. Брата почему-то хочется пожалеть. Но он не нуждается в этом сейчас. Ему бы сейчас простого человеческого «брата рядом». — Тэхён… Я обещаю, что изменю свое отношение к тебе. Обещаю. Мне так стыдно… Я считал себя взрослым, думал, что мне это уже не надо… — Руки альфы ложатся на плечи младшего, поворачивая к себе, — А на самом деле был так глуп. Прости меня, пожалуйста, я правда попробую. Я не обещаю, что смогу относиться к тебе, как к брату, но я буду рядом. Мне жаль, Тэхён-а.. И я рад, что друзья промыли мне мозги, но я правда виноват, что накричал на тебя и ударил. Я не смел… — Всё будет хорошо, Чонгук, всё будет хорошо… Пожалуйста, просто не отталкивай, не делай больше больно, я всё еще нуждаюсь в тебе… — Он позволил старшему обнять себя за острые плечи, позволил себе вдохнуть запах виски, который так приятно холодил нос. Уткнулся в шею сам, обнял ее руками. А Хосок с Юнги могли лишь облегченно улыбнуться, подходя к паре. Сели на свободное место, стараясь не шуметь, но всё-таки омега отдалился, стирая слезы со своих щек. — Ребят, мы пойдём домой. Спасибо, что… Успокоили меня. И что помогли. Я никуда без вас. — Идите уже. — Говорит Мин, не стерпев излишних сентиментов. Чонгук протянул руку брату, сплетая с ним пальцы. Омега попрощался с альфами, следуя за Чоном. Уже почти не болит… • • • Первая мысль утром была «почему я?». Голова болела нещадно, Тэхён поклялся, что больше не будет заливать в себя виски несколькими порциями сразу. Виски… Запах его брата. Он сразу вспомнил, что родители уехали. Привстал с постели, видя на тумбочке стакан с водой и таблетку. Братик позаботился?… А кто еще, собственно? Раз родителей нет, а у Чонгука таких пробуждений явно много было. Тэхён выпил таблетку и воду залпом, вставая и направляясь в ванную. В состоянии, кажется, амёбы, умылся и почистил зубы, пытаясь вспомнить конкретно тот момент, как оказался дома. Кажется, будучи укутанным в более тёплую куртку брата, держа его руку в своей, он уснул прямо по пути. Значит, брат дотащил его на руках? С ума сойти. Хотя, кому Тэхён врет. Он уже с ума сошел. Не может поверить в то, что произошло вчера. Выходит из ванной уже чуть более бодрый, желая увидеть брата, но сразу чувствует приятный аромат с кухни, который буквально манит его голодный желудок ближе. А у плиты стоит Чонгук в неизменной черной пижаме и светло-розовом фартучке омеги. Тэхён ойкнул, а потом рассмеялся. Такой огромный весь, прям альфа-альфа, весь в черном, кожа загоревшая, спина огромная, волосы как смоль, глаза как уголь, а тонкую талию обвивают завязочки и бантик из них на пояснице. — Эй! Чего ты смеешься, омега! — Чонгук поворачивается, смотря на сонного брата в светлой пижаме с изображением звездочек и лун. Весь такой заспанный, с растрепанными светлыми волосами… — Я просто не хотел запачкать футболку мукой. — Цокает, но всё таки выключает плиту и подходит к брату, взъерошивая его волосы еще сильнее. — Доброе утро. — Да, доброе. Ты приготовил блинчики? — Улыбается, но совсем чуть-чуть. — Да. Меня папа еще давно учил, просто повода не было. Садись, сейчас чай сделаю и покушаем. Оставь свои загоны, твоя фигура даже худее нужного. Узнал бы я раньше, давно бы откормил. — Хорошо, ладно… — Смотрит на старшего, а на душе тепло так… Он не верит, что всё действительно наладится. Понимает, что альфе было девятнадцать, когда Тэхён только появился в его жизни. Понимает, что не считал своим долгом нянчиться с ребенком мужа своего папы. Не может винить его. Всегда, кажется, всё понимал. Просто не хотел принимать эту правду, позволял себе продолжать попытки сближения с братом. Но если сейчас они действительно смогут спокойно общаться… Это будет прекрасно для него. Уже не хочется думать о фотографиях, хочется только смотреть на Чонгука, что кладет ему блинчики и пододвигает чай ближе. У Чона чай с ароматом личи. Тэхён только сейчас заметил это, впервые садясь с ним за стол наедине. И именно это заставляет сердце биться чаще. • • • С той ночи прошло уже больше месяца. Всё медленно, но всё-таки менялось. Менялись их взаимоотношения, взгляды, разговоры. Поменялась и сама атмосфера дома. Тут не было недосказанности, не было замкнутости. Тэхён теперь заходит в комнату Чона без стука и не получает за это ни от отца, твердящего про личное пространство у альф, ни от самого Чонгука, который ранее не любил других людей в своей спальне. У него тут очистители воздуха, а при входе Чон использует прибор для очистки вещей ультрафиолетовыми лучами. Тэ не знает, как работает эта махина, но запах, остающийся на его одежде, теряется после чистки. Чонгук лишь раз попросил делать это, если омега заходит пообщаться или заняться чем-то вместе, и с тех пор Тэхён купил и себе такую штуку. В комнате Чона свежо, тут пахнет лишь им самим. А еще альфа частенько приходит к Тэхёну, пока тот делает уроки или смотрит что-то на экране. Гук стал помогать ему с учебой и даже иногда звать вместе прогуляться до магазина. Если уходил куда-то один, то всегда возвращался с вкусностями для братишки. Наверное, главное из всего, что поменялось за месяц, — это то, что Тэхён теперь на домашнем обучении. Чонгук предложил, омега согласился. И ему действительно комфортно. — Тэхён-а, я с Юнги и Хо в ресторан пойду, хочешь с нами? — Альфа, зайдя в комнату, видит распаковывающего какую-то посылку в черной упаковке омегу. — Что это? — Заинтересованно подходит ближе, но младший сразу прячет пакет. — Хён, спасибо, но я дома побуду. Это… Это омежье, тебе не стоит смотреть. — Чонгук лишь хмыкнул, чувствуя сильный запах личи. Либо его нос решил окончательно добить его, либо… — У тебя скоро течка? Молчание. Виноватый взгляд в ответ, а Чон продолжает нюхать воздух вокруг, впервые радуясь, что запах не резок, не бьет в голову и не заставляет закрывать нос рукой. Этот запах впервые кажется ему правильным. — Тэ… Я переночую у друзей и скажу родителям. — Хорошо, извини. — Омега опускает взгляд, а после достает из другого пакета маленькую коробочку. Там наклейки для пахучей железы, которые скрывают запах не менее, чем на девяносто процентов. — Почему ты извиняешься? — Я доставляю тебе неудобства. — Неудобства мне доставляет моё обоняние, ты тут ни при чем. — Раздумывает немного, вспоминая фразы друзей. — Ты можешь пожить в моей комнате во время течки. У омеги что-то сломалось в понимании простого корейского языка. Что, блять? Чонгук, тот самый Чонгук, что ненавидит чужие запахи в своей комнате и вокруг себя, разрешает ему жить неделю в своей комнате? Да там фруктовый сад еще месяц расти будет, такое не выветрить. Природа наделила Тэхёна ярким ароматом экзотических фруктов, из которых личи — самый сильный. И именно его не вывести до конца из ткани или волос, его не выветрить из помещений, где Тэ проводит время чаще всего. А Чон предлагает ему такое… Бред. Киму, наверное, послышалось. А Чон всего лишь начал ассоциировать запах личи с домом. Уже на следующий день у омеги началась течка. Чонгук зашел к нему с утра, трогая лоб и видя неспокойно спящего Тэхёна. Для альфы оказалось чем-то невозможно-тяжелым вот так оторваться от него и уйти, поэтому он сначала сорвал наклейку с пахучей железы, забрав ее себе, а затем положил на кровать свою футболку, к которой сразу потянулись руки брата. Нежные, светлые руки, буквально как у ангела. Гук прикоснулся к запястью, сравнивая размеры их тел. Он легко мог бы схватить одной рукой две тэхёновы… И это невероятно льстит ему, как альфе. Он думает еще и о том, что мог бы легко удержать Тэхёна навесу, или даже носить на руках. Всё-таки Чон — боксёр. Сил не отнять. Почему он думает о таком? Неизвестно никому. Возможно, сладкий запах личи затуманил мозг, либо начавшаяся течка и дикие феромоны побуждают альфу думать об этом омеге. Всё-таки он оторвался от младшего, а пластырь, впитавший в себя запах омеги, наклеил себе на шею. Он не будет пахнуть омегой, но сам будет чувствовать этот аромат, вдыхать его на протяжении времени, пока наклейка не исчерпает все свои силы. Выходя из дома, альфа понимает, что уже скучает по брату. • • • Родители опять на работе, зато Чонгук вернулся домой. К брату. Вернулся, полной грудью вдыхая аромат личи. Такой приторно-сладкий, приятный, будоражащий душу. Нотки арбуза, кокоса и даже вишни забивали нос, но он дышал им. Дышал запахом Тэхёна. И для Чона это впервые не дискомфортно. Он зашел в свою комнату, ощущая там совсем слабый запах, будто омега приходил лишь раз, но быстро вышел. Он нашел ответы на все свои вопросы, открыв корзину с бельем в своей ванной комнате и не найдя там грязной одежды. Зато вся она висела на сушилке в гостиной. Гук хмыкнул, представляя, что брат мог делать с его вещами. Сам Тэ из комнаты еще не выходил, поэтому альфа идет к нему, накинув на плечо почти сухую футболку с сушилки. Стучит в дверь, открывая без разрешения и прислоняясь к проёму. — Тэхён? Привет, мелкий. — Привет… — Застенчивый голосок в ответ умиляет, омега лежит на животе, согнув ноги в коленях и поворачиваясь к альфе. — Как у тебя дела? — Всё в порядке, хён. — Ты не против, если ко мне придут Юнги с Хосоком? А то я у них часто бываю, а они ко мне редко ходят. — Чонгук рассматривает комнату. Открытое окно, смятая простынь и скинутое на пол одеяло. Тут даже комфортно, хотя он любит порядок во всём. — Конечно, пусть приходят, я только «за». — Садится, сгибая коленки и опираясь спиной на изголовье. — Дома одному совсем скучно, родители вечно на своей работе… Гук хмурится, приближаясь и садясь к брату на постель. — Тэ. Они любят свою работу, но еще сильнее любят нас. Просто сейчас у них в отделе что-то случилось, из-за чего они уже как месяц работают вдвое больше. Но отец говорил, что скоро всё наладится, мы можем им верить. — Приобнимает брата за плечи, смотря в глаза. — Не грусти. Сейчас ребята придут, я попрошу их купить тебе что-нибудь вкусное. Хочешь бабл чай и пиццу? — Приободряюще улыбается, перешагивая через себя. Непривычно это всё. Альфа внутри все еще отгоняет мысль, что Тэхён — его брат, но Чонгук теперь прислушивается к своему мозгу. Надо общаться ласковее, надо быть обходительнее, значит он будет. Всё-таки это омега, совсем молодой и иногда обидчивый, а ссоры им не нужны. Чон не хочет видеть в черных глазах грусть. — Я позвоню им. — Хорошо… — И, когда Чонгук уже хотел встать с постели, Тэхён схватил своими руками его запястье. — Спасибо тебе, братик. — Не грусти, Тэ. — Улыбнувшись, он возвращается в свою комнату, желая скорее связаться с друзьями, чтобы те купили вкусностей по пути. Всё-таки он не может понять себя, а не брата. Тот ведь ни в чем не виноват. К Тэхёну тянет, но явно не как к родственнику. Как будто альфа Чонгука чувствует в нём омегу, а не брата. И как бы Чон ни пытался изменить это, представляя ситуацию в клубе и отношения младшего, он не может сдержать гневного рычания. Ну нельзя его брата никаким альфам отдавать. Нельзя, нет. Это его. Ему он улыбается, ему готовит завтраки, ему помогает с выбором одежды в университет. Чонгук скоро сойдёт с ума из-за мыслей о брате. Только друзья и помогают. Пришли через час, которого Чону хватило, чтобы прибраться в комнате, гостиной и кухне, хотя Тэ поддерживал чистоту дома. — Давайте, проходите уже, у меня там ребенок голодный. — Бесцеремонно забирает пакеты из рук друзей, направляясь на кухню. А те, смеясь, разуваются и идут следом. — Твоему ребенку восемнадцать годиков, Чон. — В восемнадцать у людей исчезает чувство голода? Отвали, Хо, сейчас я ему принесу покушать и вернусь. — Чонгук взял коробку с небольшой пиццей «четыре сыра», зеленый чай с бабл шариками и прочей ерундой, которую Тэ, оказывается, любит. Взял еще шоколадку с полки и пошел в комнату брата, а за ним направились и друзья. Такие все озабоченные, для них омега помладше, тем более брат их друга, сам как брат или даже сын. — Привет, Тэхён-и! — Хосок подходит, обнимая омегу, а за ним и Юнги. — Привет, ребята. Я рад вас видеть. Разговор заходит об учебе, о самочувствии омеги, о его настроении. Хосок прямо не хочет уходить из комнаты, ему этот парнишка нравится. Юнги ведет себя спокойнее, но внимательно слушает все ответы младшего. — Так, Тэ, держи, тебе ребята вкусняшек купили. Если захочешь, можешь к нам присоединиться в гостиной, мы фильм смотреть будем ближе к вечеру. — Я подумаю. Спасибо, ребят, спасибо, Гук. — Он улыбается, обнимая брата и провожая взглядом друзей. Всё-таки альфа выгнал их из комнаты, прося не смущать младшего своим присутствием. А сам альфа думает, что не хочет видеть других рядом с Тэхёном. Это его мальчик. Его маленький. Родной. Не брат. Язык не поворачивается назвать его братом искренне. Не проходит и двух часов, как Тэ приходит к ним в гостиную, видя, что парни выбирают фильм. — Посидишь с нами? — Спрашивает Чон, усаживаясь на пол перед диваном. Им удобнее так, что играть, что фильм смотреть, потому что столик перед телевизором очень низкий, а они — высоченные альфы. — Если можно. — Можно конечно, дорогой! —Встревает Хосок, притягивая омегу к себе и обнимая. — Мы брата твоего выгоним, если он против будет. — Тут же слышится фырканье Чона, а Юнги уходит открывать дверь доставщику. — Падай на диван, там помягче и места больше. Попкорн любишь? — Омега активно закивал, улыбаясь. Видит взгляд брата, но причину понимает неверно. Чонгук уселся прямо перед ним, поэтому Тэ приближается к его уху, тихо спрашивая: — Ты не хочешь, чтобы я сидел с вами? Ты скажи, я могу уйти. — Нет, Тэ-Тэ. Не хочу, чтобы ты уходил. Сиди тут. — Хватает ладошки брата за своей спиной, опуская на свои плечи. Мило. И очень комфортно. Юнги принес доставленную еду, попкорн и сладкую вату, все расставил на столике, сразу протягивая омеге разных вкусностей. Фильм выбирали альфы, Тэхён не встревал. Время шло, сюжет затягивал, сладости надоедали. Руки переместились на плечи и шею брата, неторопливо разминая, а затем на макушку, перебирая пряди угольно-черных волос. Тэ только сейчас в полной мере осознает, что перед ним не «братик», а взрослый мужчина. И это сводит с ума. Плечи альфы широкие, но омега не заметил того короткого мгновенья, когда ладони легли на бицепсы, сжимая твердые мышцы, переливающиеся под кожей. Песочной, а на второй руке забитой татуировками. Его брат, блять, самый горячий альфа на земле. Тэ расставил ноги в стороны от его тела, опуская их с дивана, и тут же почувствовал черную макушку между бедрами. Чонгук улегся на него, позволяя дальше трогать себя и свое тело… Омега внутри Тэ просто мечется от чувств и феромонов. Всё это —слишком. Но он не хочет, чтобы это заканчивалось. • • • Сокджин стоит на кухне, улыбаясь и наливая кипяток в кружки с чайными пакетиками. Мужу заваривает черный кофе, себе сок. Чонгук о чем-то очень увлеченно рассказывает брату, поправляя ворот его рубашки. — Малыши мои, вы готовы? Сейчас позавтракаем, и Джун отвезет нас в школу. — Да, пап, мы собрались. — Берет две кружки, ставя их на стол. Успевает растрепать макушку брата, когда тот уже удобно сел на стул. — Эй! Я долго делал укладку! — Нечего там придуркам этим на тебя красивого смотреть. — Хмыкает Чон, усаживаясь рядом с омегой. — Так, успокойтесь, дикари. — Намджун в своем репертуаре «строгого отца». Как и всегда. Хотя сам умиляется с перепалок детей. — Так хорошо, что у вас последний звонок в разное время, а то не успели бы ничего. Младшие кивают, уже набив щеки едой, но продолжают шуточно щипать друг друга и улыбаться. С тех пор, как они стали лучше общаться, дом превратился в дурку. Со второго этажа вечно доносятся вопли и крики о пощаде, когда братья приходят в комнаты друг друга чтобы побеситься. Как дети малые, ну в самом деле. И вот у обоих выпускной, Чон получил диплом по факультету министерства внутренних дел Кореи, а Тэхён с отличием окончил школу. Твердит, что за месяц-два успеет выбрать университет, но склоняется к желанию пойти по стопам брата и родителей. Чонгук говорил, что хочет снять квартиру и найти работу, чтобы не висеть у родителей на шее. И именно это хочет сейчас обсудить Джун. — Чонгук, ты упоминал, что готов переехать. — Гук кивает, а Тэ замолкает посреди своего рассказа о каких-то цветочках, растущих около его школы. — Мы с твоим папой хотим предложить тебе ультиматум. Мы купим двухкомнатную квартиру, но ты будешь жить вместе с братом. На мгновение Тэхён перестал жевать, напрягся весь, смотрел на Чона. — А почему Тэ не может жить с вами? — Потому что ему тоже нужно учиться самостоятельности, нужно учиться ухаживать за домом и жить с альфой. — И вы с папой действительно готовы купить нам двоим квартиру? Я думал, что вы нас в разные города развезете.. — А ваши погромы комнат будут вашей проблемой, сынок. Вот вы сейчас у нас дурачитесь, я на второй этаж уже боюсь заходить, потому что там вечно либо подушки летают, либо Тэхён. А как начнете одни жить, сами будете следить за жильем. — Я согласен! Тэ? — Я тоже. — Тихий голосок в ответ. Он не верит, что будет жить наедине с братом… — Но учтите, что будете искать компромисс. Чонгук, мы нашли квартиру рядом с полицейским участком, в который ты мог бы устроиться. Это около твоего университета. Но если Тэхён выберет другой для поступления, то придется либо ездить на машине с утра, либо.. — Я хочу в университет Гука. — Вот и славно. Тогда договорились? Парни кивают, улыбаясь. А затем быстро подбегают к родителям, обнимая их и благодаря. Это отличный пинок в будущее. Особенно для взаимоотношений братьев. • • • Почти год прошел с момента, когда Тэхён с Чонгуком переехали в свою новую квартиру. Конечно, раньше им не хватало этого братского тепла и любви, которую они не получали друг от друга, а потом долгое время не могли ею насытиться. Но всё же сейчас они привыкли к существованию в жизни друг друга, прижились вместе, повзрослели. Чонгук работает, Тэхён учится и висит на его шее. Сначала порывался найти подработку, но Гук влепил ему оплеуху и запер дома с книгой конституции Южной Кореи. А теперь Тэхён из принципа не стесняется просить что-то у брата, каждый раз припоминая, что тот сам сказал не маяться с подработками, а учиться. Они изменились. Это заметно невооруженным взглядом, это повторяют Юнги с Хосоком при каждой встрече, когда видят братьев вместе. Поведение изменилось, привычки. Они открылись друг другу окончательно. И в эту встречу Хосок не отказывает себе в возможности ткнуть в это лицом любимого друга. — Нет, ну серьезно. Вы живете как простые альфа с омегой, которыми, кстати, и являетесь. — И что мне с этой информацией делать, Хо? — Гук хмурится, не поднимая взгляд на друга. Тэхён задерживается. Говорил, что они с однокурсником пойдут в клуб на вечеринку, а потом в торговый центр, что к одиннадцати он уже будет спать в постели под одеялком, сопя в подушку, но уже половина двенадцатого. — Тебе? Знать и учитывать, когда захочешь поцеловать Тэ-Тэ. — С чего бы мне его целовать? — Притворяется дурачком, ведь просто устал слышать от друга одно и то же. А ведь в его словах есть частица правды. Та частица, которая больше шуточной. — Потому что твой альфа выбрал его как пару! А его омега внутри тянется к тебе, но мечется между «брат» и «я хочу лечь под него». — Бред. — Тут же на телефоне всплывает уведомление о списании средств с банковской карточки. — Тэ купил что-то.. На сто шестьдесят тысяч вон. Друзья, не скрывая удивления, с двух сторон облепили Чона, смотря в экран. Магазин с ограничением восемнадцать плюс. И как эту малолетку не выгнали оттуда? Он на тринадцать выглядит, и Чон, честно, надеется, что это не алкоголь или сигареты, а что-то другое. Вновь уведомление, омега пишет, что уже направляется домой. — Что это, интересно, ему понадобилось в магазине восемнадцать плюс на такую сумму? — Юнги разливает алкоголь по рюмкам, а Чон проверяет остатки на карте. Его брат, видимо, назло, хотя на него это не особо похоже. Но Гуку не жалко, лишь бы это было не во вред омеге и его жизни. — Да черт его знает. Учитывая, что Тэ не пьет и не курит… — Его перебивают: — Пока что! Пока не пьет и не курит. — Хосок лыбится, представляя гнев Чона. — Он не пьет и не курит, — Строже говорит Гук. — Поэтому я не представляю, что там за магазин. — Да боже, отвалите от ребенка. Может он леденцов хотел купить, а забрел в сексшоп. Ну там эти, в виде писек… — Юнги тут же получает по голове от альфы, смеясь. — Да ладно тебе. Жалко что ли на малого? — Так, закрыли тему. И ладно, тема закрыта, парни опять обсуждают работу и прочее, но домой приходит омега. Улыбается, держа в руках рюкзак с вещами и заходя на кухню. Чонгук крепко обнял его, внюхиваясь. Не курил. Не пил. Вот и славно. Пусть хоть Юнги прав будет, но он за ребенком уследит. Леденцы так леденцы. К часу ночи друзья ушли, оставив омеге по кусочку каждой из трех пицц. Чонгук прибрался на кухне, отправляя посуду в посудомойку, а мусор к входной двери. Лишнюю еду и напитки убрал в холодильник, и даже в душ сходить успел, а свет в комнате омеги не выключался. Совсем тускло, но это было видно сквозь полупрозрачную дверь. Чонгук, долго не думая, аккуратно открыл дверь, заходя в комнату. А на полу на мягком ковре перед большим зеркалом лежит омега, держа в руках телефон. Чон даже хотел спросить, почему Тэ предпочтет ковёр кровати, но затем заметил важную деталь. Омега не в футболке с шортами. Не в обычной пижаме. На его теле тонкое бежево-прозрачное боди в цвет кожи, по бедрам, талии и груди струятся красные кожаные ремешки вместе с цепями из бусин. Щелка и пах омеги скрыты лишь прозрачным кружевом, тонкие ноги обнажены и закинуты на постель рядом, на ковре уложены светлые пряди волос, а под макушкой небольшая подушка. Чон залип. Не может и с места сдвинуться, рассматривая шикарное тело брата, его тонкую талию, мягкую грудь, скрытую боди и подчеркнутую бусинками по форме, смотрит в черные глаза и, кажется, тонет. Тонет в этом омеге и его запахе, в его черных глазах и невероятном теле. Только сейчас осознает, что Тэхён никаким образом не связан с ним по крови. Только сейчас вспоминаются слова друзей о том, что они не братья вовсе. Только сейчас в сознании появляется фраза «сводные братья всегда начинают встречаться». Альфа подходит, видя взволнованный взгляд младшего. Садится на корточки, а у самого все плывет перед глазами. Вплетает руку в шелковистые светлые пряди, а костяшками второй ладони едва ощутимо касается скулы и щеки. Не понимает сам, как опускается ниже, забирая губы брата в свои. Тело под ним дрожит, их губы накрывают друг друга, хоть Тэ и лежит перпендикулярно по отношению к Чону. Языки сплетаются, толкают щеки друг друга, омега хватает брата за шею, а телефон с глухим стуком падает на ковер. Чонгук держит омегу одной рукой за подбородок, а вторую вплетает в волосы. Феромоны смешиваются, сумасшедший запах личи заставляет сердце биться чаще, а легкие - дышать глубже. Теплое тело омеги покрылось мурашками, Чон в разы больше его по всем габаритам, что буквально сводит с ума. Отстраняться тяжелее, чем сдерживаться. В пижамных штанах колом стоит возбуждение, доставляя неприятные ощущения, а руки не могут оторваться от тела младшего. Оба тяжело дышат, смотрят в глаза друг другу. Эти взгляды тяжелые, горячие и манящие. Чон жаждет еще. Альфа внутри требует больше аромата личи вокруг, больше касаний к омеге. — Чон.. гук.. Что мы творим? — Глаза в глаза. Голос тихий, хриплый. — Это ты что творишь? Почему ты купил… это? — Я просто захотел… Мне очень понравилась эта вещь… — Он аккуратно отпускает альфьи плечи, задевая пальцами бицепсы. — Это выглядит невероятно… Тэхён… Невозможный. — Вновь тянется к губам, вновь целует, но уже садится над омегой. Руку на шею кладет, придушивая, а затем ведет ею по телу, цепляя бусинки и ремни. Это, черт его дери, самое красивое, что видел Чонгук. Он поднимает омегу, держа под ягодицами, а тот вновь оплетает шею и укладывает ладони на широкую спину. Оба не знают, что делают, но именно этого сейчас хочется. — Тэ… Я хочу тебя. — Мы пожалеем об этом… — Я — никогда. — Целует пухлые омежьи губы, не может сдерживать свой феромон, просто крышу сносит. Альфа бережно укладывает тело на постель, раздвигая ноги и оказываясь между ними. Тянется к шее, втягивая тонкую кожу и оставляя первую отметину. За ней идет и вторая. Губы омеги поджаты, он сжимает кулачки за широкой спиной альфы. Позволяет метить свою лебединую шею, позволяет ласкать языком свежие отметины. Позволяет всё, чего пожелает брат. Пусть Тэхён, возможно, не так видел свой первый раз, но лучше с Чоном — самым родным и близким человеком для него, чем с кем-либо другим. Альфа прикусывает кадык, а Тэ хрипит, сжимая его спину. Приятно и больно до дрожи. Плохорошо. Омега просит ласки, приподнимает таз, пытаясь потереться о твёрдый член старшего, а тот, утробно рыкнув, вдавливает в постель. Огромное возбуждение упирается в бедренную косточку, а пухлые губы не отрываются от острых ключиц. — Чон… — Полустон, полумурчание. — Так хорошо… — Я рад, что тебе хорошо, мой родной… — Едва находит в себе силы оторваться, чтобы ответить брату. Целует нежную грудь сквозь красивое белье, отодвигая полупрозрачную ткань пониже. Сжимает пальцем бусинку соска, привставая и целуя брата. Его вкус слишком быстро пропал с губ. Чон с ума по нему сходит, черт. — Мы… займёмся сексом сейчас? Альфа не отвечает. Утягивает парня в очередной поцелуй, протягивая руку к его паху. Аккуратно ласкает ладонью омежий член сквозь тонкую ткань невероятно красивого белья, наслаждается вкусом личи на языке и стонами омеги. Омега сейчас просто растает в его руках. Каждое касание обжигает огнём, каждое - пуля в сердце, осколок в горле. Он не верит, что брат сейчас возвышается над ним, выцеловывая лицо. Не верит… Чонгук опускается ниже, раздвигая ноги младшего. Припадает руками к бокам ягодиц, не скрытым тонкой тканью, но обвитым красными ремешками. Красиво… Мягко сжимает их, а лицом уже утыкается в пах. Совсем тонкая полоска низа боди скрывает выпирающее возбуждение, яички и щелку. Он отстраняет ткань в сторону, освобождая член. Из маленькой щелочки уретры вытекает предэякулят, который Чон быстро слизывает кончиком языка, пробуя на вкус. Прекрасно. Его братик безумно вкусный. Альфа не понимает, что им движет, но он позволяет омеге уложить раздвинутые коленки на его широкие плечи, а сам тянется ладонью к дырочке. Два пальца входят легко, он прощупывает стеночки, одним касанием вызывая вскрик омеги. Нащупал простату практически сразу, как только вошел в дырочку. Ноги дергаются, Тэхён сжимает простыню руками, но сделать ничего не может. Плавится под этими касаниями, тает в чужих сильных руках. А ведь он считал Чона братом… — Ахм… Альфа, альфа! — Всхлип. Член оказывается во рту мужчины полностью, он растрахивает щелку пальцами, а возбуждение омеги вбирает за щеку. Тэхён уже не может сдержаться, это всё сводит с ума, выбивает из сил, но Чонгук не дает кончить, вынимая пальцы. Сосет одну лишь красноватую головку, изредка проводя по длине размашистыми мазками языка. Вновь вставляет пальцы, растрахивая дырочку резкими движениями и выбивая хриплые стоны. Пряди черных волос прилипли ко лбу, футболка в районе спины облепила тело, взгляд альфы помутнел. Черные омуты смотрят на Тэ в тот момент, как тот приподнимается на локтях. Лучше бы он этого не видел… Спасение утопающего — дело рук самого утопающего, ведь так? Он тонет в этом взгляде. Захлебывается собственными слюнями, зависая на зрительном контакте. Забывает про всё на свете, видя лишь брата, держащего за щекой его член. Не выдерживает. Кончает с протяжным стоном на устах, заполняя спермой рот и лицо брата. Дёргается, в пояснице выгибается. Ноги дрожат, глаза закатываются, тело немеет. Это просто невозможно. Он не может и пошевелиться, тело само реагирует, само заставляет скулить и стонать. Альфа смотрит на него завороженно, будто он не в себе, будто под дозой. Тэхён уверен, что если встанет сейчас — непременно упадет. Альфа ложится к нему ближе, целуя уголок губ и поглаживая тело сквозь красивое белье. Приспускает свои домашние штаны, доставая из-под резинки белья колом стоящий член. Венки вздулись, головка покраснела. Он чувствует маленькую ладошку на своем органе, что неторопливо дрочит, стараясь делать медленные, аккуратные движения. Ласкает. Касается уретры, вызывая утробный рык в альфе. Сил нет дрочить резче или сильнее, да и альфе это не надо. Он изливается на бедро младшего, попадая резкой струей спермы и на тело, скрытое бельём и портупеей. Пачкает. Своим делает. Чон тяжело дышит, крепко держит омегу за внутреннюю часть бедра, кончая долгое время. Там остается след от руки, но Тэхён не жалуется, робко целуя брата в висок. — Тэ… — Что это было? — Ты мне ответь, почему ночью одеваешься в такое… белье. — Чон кладет руку на грудь младшего, аккуратно касаясь тела сквозь ткань. — Я просто хотел примерить покупку и скинуть Чимину… — Альфа сначала испугался слов «скинуть», но, услышав имя друга-омеги, сразу успокоился. Эти двое чуть ли не лижутся при встречах, поэтому фото в красивом белье не является для них чем-то странным. — А потом зашел мой братик. И поцеловал меня. Не подскажешь, как реагировать на это? — Если бы я сам знал… Мой альфа просто озверел, было желание накинуться на тебя и… — Я понял. — Тихий голосок так приятно звучит в тишине ночи, что Чонгук вот-вот задремлет. — Я никогда не считал тебя братом, Тэ. Никогда. И я не жалею. — А я считал… — Пауза. — Но не смею жалеть о нашей ночи. И это словно собирает осколки сердца в одно целое. В слово «любовь». Тэхён встает с постели на дрожащих ногах, передвигаясь абсолютно медленно. Альфа улыбается сам себе, наблюдая за осторожными движениями и украшенной его отметинами шеей. Чонгук любуется им. Омега чувствует на себе этот взгляд. Оборачивается, слегка приподнимая уголочек губ, но все же берет с полки вещи, заходя в ванную комнату и закрываясь на замок. Чон его замучил. Слишком яркие ощущения для первого раза омеги. Гук может лишь улыбнуться, надевая штаны и направляясь в свою комнату, так же желая банально принять душ. Если бы пошел с омегой — затрахал бы. Он не понимает, откуда чувства к брату. Всплывают мысли, что они были задолго до, но Чон не хочет думать об этом. И лишь после быстрого душа он с легкостью на душе валится в прохладную постель. В его комнате не пахнет Тэхёном. Сейчас без этого запаха он задохнется. Ему нужно будет по-тихому забрать какую-то вещицу у омеги, когда тот уснет. Но мысли об этом исчезают, как только он слышит шаги по коридору. Улыбка не сходит с лица. Омега приоткрывает дверь, стоя в одной лишь чоновой футболке, найденной на кухне. Смотрит стеснительно, переминается с ноги на ногу, теребя край ткани пальцами. Альфа откидывает край пледа, подзывая к себе. Руки для объятий раскрывает, крепко прижимая к себе источник любимого запаха. Запаха любви. • • • — И что? Он прям… — Чимин чуть ли не дрожит от нетерпения. — Нет, Чим! Он сначала просто поцеловал. И нет, мы не порвали белье, видимо, он увидел его цену. — Пиздец! Ну хоть не одноразовая вещица. — Смех заполняет комнату. Альфа допоздна на работе, поэтому после учебы омеги пришли в квартиру «перемыть косточки» тэхёновому братишке. — А на самом деле, Тэ, ты не думаешь, что это неправильно? Всё-таки ваши единственные родители любят друг друга. Вы для них сыновья, друг для друга братья… — Чим, дело не в родителях. Они не призывали нас любить друг друга как братьев. Отец просил меня не навязываться Чону как взрослому альфе, папа просил его не смущать меня своим присутствием. Мы как будто были соседями, да и не больше. Возможно, да, они считают, что мы братья, но Гук точно никогда так не считал. — Мда. Но ты не жалеешь, что вы… Что вы вообще делали? Тэхён опускает взгляд. Смотрит в пол, едва улыбаясь, а руками обнимает коленки. Подтягивает носочек до лодыжки, но чувствует прожигающий взгляд Пака. — Он поцеловал меня. Много раз. Он… Ну ты видишь… — Оттянул воротник кофты вниз, показывая множество красных отметин, засосов и укусов. — В общем, вот так. А потом поднял, уложил на постель, начал… кхм, гладить меня. И внутри, и снаружи. Но я не жалею… Это было невероятно. Я на дрожащих ногах в ванную шел, а потом мы уснули в обнимку. — Пиздец, друг мой. Я говорил, что ты ему нравишься, ты зря отрицал. Тэхён встает, убирая с тумбочки кружку на стол. Смотрит в зеркало, в котором делал вчера фотографию. Такое белье ему нравится уже долгое время. Это не первый боди у него, в коробке в шкафу много похожих. Все до жути сексуальные, но вчера он совершил ошибку, оплатив бельё картой Чона. Не глянул, болтая с милым консультантом и прикладывая не розовую, а черную карточку. Возможно, Гук бы и не зашел к нему в комнату, ведь он изначально хотел поинтересоваться дорогой покупкой; возможно и не увидел бы омегу в этом, не захотел поцеловать. Но жалеть нет смысла. Уже увидел, уже поцеловал. — Как думаешь, мы будем вместе? — Тихий вопрос. Тэхён будто задает его не другу, а небесам, желая получить ответы на все свои вопросы. — Конечно будете! Ты еще спрашиваешь. — Хихикает, обнимая друга. — Вот сегодня, Тэ, просто побудь с ним рядом, понаблюдай за его поведением, хорошо? — Друг смотрит в глаза, а Ким опускает взгляд. — Хорошо. Я понял. • • • Тэхён приготовил брату ужин. Сделал пасту с креветками, нашел бутылку полусухого белого вина, достал из шкафа бокалы. Хочется расслабиться. Чонгук приходит с работы поздно, зачастую с друзьями на час-другой, ведь в их участке удобный график с полудня до десяти. Тэ надеется, что завтра проснется в тёплых объятиях. Сравнивая брата с другими альфами, он понимает, что Чонгук прекрасен. Да, он был груб с ним. Но это гребаная забота. Не смог иначе, увидев вусмерть пьяного брата рядом с двумя мужиками в клубе, желающими его изнасиловать. Не мог не накричать, когда узнал об обнаженных фотографиях. Да и пощечиной успокоил, ведь Тэ много бреда наговорил про свое шлюшье будущее. Не такого ему альфа желал уж точно. Да и в самом деле пощечиной-то это не назвать. Хотел успокоить брата, и это у него получилось. Сейчас лишь хочется увидеть ставшего родным человека, крепко обнять его, вдыхая запах виски, прижаться к широкой груди и вплести руку в шелковистые черные пряди. Увидеть эти глаза хочется. Черные, как ночь. Дверь в прихожей хлопает, альфа снимает обувь и верхнюю одежду, неторопливо направляясь на кухню. Видит брата, сидящего по-турецки на диване на кухне. Подходит, смотря в глаза. Тэхён сам встает, оказываясь вплотную к Чону. Тот, не разрывая контакта двух пар черных глаз, кладет ладонь на щеку омеги. Притягивает, аккуратно касаясь пухлых, будто плюшевых губ, на вкус как сладкая вата. Целует неторопливо, не лезет языком глубже, просто сминает губы в нежной ласке. Вторую ладонь укладывает на поясницу, а Тэ ощущает его горячую руку на теле. Сам обхватывает плечи старшего, вдыхая ставший родным аромат виски. Омега тает в его руках. Он кажется совсем маленьким и беззащитным рядом с альфой. — Мм.. Гу… — Ким отстраняется, желая сначала поговорить. Или всё-таки прекратить эту сладкую пытку. — Тэ. Надо поговорить наверное, да? — Да. Переодевайся, мой руки и возвращайся, я приготовил ужин. Альфа лишь кивнул, направляясь в комнату. Ему даже как-то страшно говорить с братом о произошедшем ночью. Тэ выглядел спокойнее. А вот Чонгук ощущает себя как трусливый подросток перед первым сексом. Странно понимать, что никогда не считал брата братом. Альфа внутри давно выбрал его как своего омегу. И пока Чону вбивали в голову, что теперь у него есть братишка, внутри он отталкивал эту мысль. С кухни идет невероятный аромат. Его любимая паста с креветками. Гук чуть ли не стонет, разрываясь между желанием попробовать пасту и желанием попробовать брата. Везде. Но сначала разговор. — Открой вино, пожалуйста. — Тихий голосок выбивает из колеи. Точно, вино. Альфа открывает бутылку, разливая напиток по бокалам. Омега накладывает пасту в тарелки, расставляя их и столовые принадлежности. — Чонгук… — Нет, Тэ, дай мне начать. Пожалуйста. — Добавляет чуть тише. — Я не считаю это ошибкой. Я просто не мог принять мысль, что мой альфа выбрал тебя. Я не считаю нас неправильными, Тэ, мы не такие. Мы никак не связаны кровно: если судьба, мы бы встретились иначе, но встретились же. Да, наши родители любят друг друга. Да, я называю твоего отца своим. Но это другое. Нельзя сравнивать кровную связь с воспитанием. Намджун стал мне опорой, а ты — другом. Да, сначала другом, Тэ. Но мой альфа уже выбрал тебя. Молчание. Ким не считал их неправильными, но мысли Чонгука его успокоили. Да, он тоже называет папу Чона своим. Но ведь родители никогда не заставляли их думать, что они кровные братья. Привили мысль, что не чужие друг другу люди, а после просили лишь не разгромить дом или не загрызть друг друга. Радует то, что Гук не жалеет об их ночи. Сейчас он держит руку младшего на столе, переплетя с ним пальцы. Это ощущается действительно правильно. Ему это нравится до безумия. — Чонгук… Я не считаю это ошибкой, я не считаю нас неправильными. Просто скажи, что ты не хочешь забывать нас. Скажи, что мы будем вместе. — Черные глаза сияют в полутьме кухни, ладошка вспотела, он смотрит прямо на Чона. Ждет ответа. — Я никогда не забуду нашу ночь, Тэ. Не смогу. Я хочу быть с тобой, хочу довериться судьбе. — То есть?.. — То есть ты мой омега, Тэхён-и. Теперь и навсегда. Слезинка скатилась по щеке, а омега, не выдержав, встал и пересел на колени альфы на стуле. Обнял его крепко, утыкаясь носом в пахучую железу. Чонгук сразу вплел пальцы в светлые волосы брата, позволяя тому ронять слезы в свое плечо. Обнял за поясницу крепче, желая чувствовать аромат личи везде. Теперь его омега. Теперь и навсегда. Нет, дольше, чем навсегда. Ужин прошел в относительной тишине. Было сложно понять, что теперь они пара. Оба не могли перестроиться, но Чон уже вел себя иначе. Он безумно хотел оказаться в постели и долго-долго обнимать, целовать брата, ласкать его тело и наслаждаться хриплыми стонами. Он определенно хочет всего с братом. Нет, со своим омегой. — Тэ, зачем ты купил это белье? — Я просто хотел… Я очень люблю такие вещи, Гу… Прости, что потратил так много денег, но, как видишь, не зря. — Омега улыбается, а Чон поглаживает его макушку. — Нет, родной, мне плевать на цену, просто я не ожидал, что тебе такое нравится. Да и мне тоже. Твое тело… Ты… — Мысли в кучу, Гук опьянел от любимого запаха личи. На слова не остается сил, когда омега, сидя на его коленях, тянется ближе и целует. Нежно, вкусно, со слюной. Невероятно. Руки отрываются от стола, альфа укладывает их на скулы младшего, стараясь не давить сильнее нужного, но и не дать разорвать поцелуй. Губы горят, языки ласкают друг друга. Чон касается нёба омеги, вызывая в том короткую дрожь. Тэхён рукой сжимает бок альфы, а вторую укладывает на кадык, ощущая резкие движения под пальцами. Горячо. Ким в мгновение понимает, что под ним каменный стояк Чона. Щеки и ушки вспыхивают огнём, он пытается отстраниться, но получается лишь легонько поёрзать на чужом паху. С губ слетает стон, а альфа инстинктивно толкается бёдрами вверх. — Блять… Тэ… Твое тело — самое прекрасное, что можно было создать в этом мире. Твои губы… — Пытается отдышаться, глубоко глотая воздух. Он кладет ладонь на лицо младшего, стирая с подбородка слюну. — Они такие пухлые и сладкие. Самый вкусный мальчик, мой родной… — Гу… — Его рот затыкают поцелуем. Руки альфы оказываются под его ягодицами, он встает, удерживая омегу на себе. Нет сил терпеть. — Родной… Мы зайдем дальше? Ты разрешишь мне? — Да… Да, пожалуйста, альфа! — Чон удовлетворенно заурчал, опуская тело брата на постель. — Мой. Мой родной мальчик. — Тянется к шее, вдыхая аромат личи. Сладкий, яркий. Самый самый. Спускается поцелуями к ногам, садясь на колени рядом и опускаясь ближе. Целует острые коленки, аккуратные голени, касается губами лодыжек. Косточки выпирают, Чон держит ноги омеги в руках, быстро чмокая. — Ты такой прекрасный… Твое тело, твоя душа… Я восхищаюсь тобой, Тэ. Мой самый родной мальчик… Мой омега, мой хороший… Щеки горят огнём, Тэ смахивает слезу от сильного возбуждения, прикрывая рот рукой. Что происходит?… — Тэ, мой омега, я прошу, позволь повязать тебя сегодня. Я так хочу этого. Прошу… — Чонгук, что ты творишь… Иди ко мне, Гу… — Тэээ… — Да у тебя гон, боже… — Омега сложил пазл в голове. Странное поведение, затуманенный взгляд, дикое желание и каменное возбуждение. — Из-за тебя… Я умоляю, Тэ, позволь коснуться там, где еще никто и никогда не касался тебя… Позволь посадить на узел, я не хочу чувствовать тебя сквозь латекс… Ты выносишь нам крольчат, Тэ? Если это случится сейчас… Ты ведь не откажешься от нас? — Смотрит в глаза, но периферийным зрением сканирует утонченное тело омеги. — Никогда, Гу. Никогда. — Шепчет, пропуская сквозь мозг все произнесенные фразы. В Чоне проснулся альфа. Вышел на свободу, получив своё. И теперь не отпустит. — Иди ко мне, мой альфа. Возьми меня, сделай своим. Чонгук урчит, смотря на омегу преданным псом. Черные глаза сияют в полутьме комнаты, которую освещает лишь свет в коридоре за проемом двери. Постель Чона больше, чем у Тэ, что позволяет альфе с разных сторон приближаться к младшему, целуя его тело повсюду. Он снова перелазит на другую сторону, не зная, где устроиться, чтобы приласкать сильнее. Чтобы вызвать больше эмоций у омеги. Тот горит весь. Щеки красные, глаза сверкают. Идеальный. Чон всё-таки остается слева, задирая с талии футболку выше. Целует всё, прикусывает, метит, оставляет на теле свои следы. Это его. Это всё теперь его… Омега вскрикивает, вплетая пальцы в чужие черные волосы и крепко держа в кулаке, когда ощущает укус за сосок. Блядство… Альфа укладывает руки под его спину, заставляя выгнуться при новом укусе. Втягивает бусинку соска в рот, обхватывая раскрасневшимися губами; держит сведенные лопатки омеги, не позволяя отдалиться от прикосновений. Тот не может сопротивляться, одну из ладоней укладывая на шею и поглаживая. Это должно хоть чуточку угомонить альфу, но, видимо, с Чоном не работает. Тот перемещается ко второму соску, лаская и его, а Тэхён хрипло стонет, стараясь погладить альфу по плечу и пахучей железе. В этих местах так тепло… Хочется уткнуться носом, но нет возможности. — Гу, не томи… — Я прошу, Тэ, пообещай, что ты выносишь наших крольчат под сердцем. Они будут похожи на нас. На тебя и меня вместе. Умоляю, разреши посадить тебя на узел… Я хочу этого, Тэ… — Альфа… Блять, да делай что хочешь, пожалуйста… Чон быстро стягивает футболку младшего с худого тела, снимает одежду и с себя, освобождая вспотевшее тело. Гон нехило разогнался, поднял температуру тела и заставил взвывать от желания. Там, в боксерах, уже горит. Тэхён чувствует это, видит резкие, нетерпеливые движения. Он задолжал братишке. Поэтому, стянув с себя штаны и оставаясь в розоватых кружевных трусиках, он усаживается попой на свои ноги и берет альфу за бедра. Каменные мышцы переливаются под руками, когда личиком омега трется о чужое возбуждение. Стягивает белье, сразу получая членом по губам. Тяжелый, горячий, со вздутыми венами… Идеальный. Омега, не в силах терпеть, берет орган за щеку и поднимает взгляд на брата. Две пары черных глаз смотрят друг на друга, не желая отрываться. Чон толкает язык за щеку, вплетает ладонь в светлые волосы младшего и безмолвно просит действовать. Тэхён несмело, совсем неумело заглатывает орган, стараясь не поцарапать его зубами. Делает так же, как делал ему Чонгук прошлой ночью. Конечно, у альфы член больше, взять его глубже не получается, но Тэ старается. Добавляет слюны, лаская языком и всю длину, и головку круговыми движениями. Толкается кончиком в уретру, вызывая утробный рык у альфы, а затем вновь заглатывает. Чонгук вплетает руку в его волосы, закатывая глаза и урча от наслаждения, насаживает омегу на член дальше, толкаясь пахом к его лицу. — Ты молодец, мой родной мальчик… Молодец, мне очень хорошо… — Гладит чужую макушку так, будто перед ним котенок. — Так хорошо с тобой… В ответ лишь мычание и хлюпание слюней на толстом стволе. Гук убирает прядь светлых волос, упавших на лицо омеги, ему за ушко. Бережно гладит, смотря в глаза, а тот насаживается ртом максимально, позволяя члену войти в глотку полностью, а собственному носу упереться в лобок. Чон, не выдержав этого вида, сорвался, изливаясь со стоном глубоко в горло парню. Он даже не закашлял, лишь слезы потекли по щекам, но старший стер их пальцем. Прекрасно… С этим омегой всё прекрасно. Он осторожно отстранился, проглатывая слюну вперемешку с остатками спермы, но не дал отодвинуться альфе: взял за основание узла и притянул к себе, слизывая всю жизнь с органа. — Родной… — Альфа, возьми меня. Чон не может слышать это из чужих сладких уст. Не выдерживает, укладывая брата на постель и раздвигая острые коленочки. Прекрасен абсолютно везде. Кружевное белье сводит с ума, оно облегает яички омеги и его член, истекающий предэякулятом. Чонгук не хочет снимать эту красоту. Нежно-розовое кружево струится по тазовым косточкам, но альфа лишь трогает. Хочет оставить омегу в этом. Отодвигает ткань в сторону от щелочки, выпуская на свободу самое сладкое. Хотелось бы еще подразнить брата, еще приласкать, но внутренний альфа рвет и мечет, желая как можно скорее присвоить омегу себе. Он аккуратно приближается к чужому лицу, втягивая младшего в поцелуй, а сам дрожит от нетерпения. Вставляет два пальца в щелку, аккуратно вводит их до костяшек и гладит стенки внутри. Тэ готов его принять… Пальцы входят свободно, сфинктер выпускает множество смазки, а омега даже не чувствует боли от проникновения. И внутренний альфа Чона мурлычет от счастья. Его омега течет для него. Гук, не разрывая поцелуя, смазывает свой член смазкой с пальцев, аккуратно вводя в щелку. Сначала входит одна лишь головка, но Тэхён вздрагивает, прикусывая губу альфы. Чонгук, поглаживая голову парня, вводит орган дальше, пусть и медленно, давая привыкнуть. — Ахм… Гу… Давай, мне не боль… — Не успевает договорить, как чувствует резкий толчок и укус за губу. — Приятно, так приятно, прямо туда, Гу… — Вновь толчки, но еще жестче. Альфа вбивается прямо в комочек нервов, заполнив омегу до узла. — Да, да, прошу, еще! — Голос хриплый совсем. Тэхён инстинктивно пытается свести колени, но тело старшего не позволяет. Чон прижимает одну его ногу к постели, продолжая порыкивать и толкаться в щелку. По щеке скатывается слезинка от наслаждения, но ее альфа слизывает широким мазком языка. — Гу… Так хорошо мне… — И опять поцелуй. Бесконечные касания губ и сплетающихся языков доводят до дрожи, альфа над ним горячий, большой и тяжелый, он втрахивает омегу в постель, не видя сопротивления. Толкается все резче с каждым разом, окуная их двоих в океан чувств. — Давай, Тэ, сожми меня в себе крепче… Сожми, когда введу узел… — Толкается еще глубже, вынуждая омегу вздрогнуть, изливаясь на собственное тело. Дрожит, стонет, судорожно дышит, сжимая узел внутри при каждом вздохе. Гук лишь напрягает таз, ощущая, что вот-вот повяжет своего омегу. Кончает внутри, хрипло урчит, а затем, наклонившись, целует уголок губ, слыша крик Тэхёна. Узел раздулся почти до конца, он растягивает нежные стенки сфинктера и не позволяет смазке вытечь. Прекрасно… Омега обхватывает его так прекрасно, что альфа Чона все еще мечется внутри от желания сожрать омегу, или же приласкать до полусмерти. — Гу, так… необычно… Чонгук кладет руку на низ его живота, а Тэ инстинктивно втягивает его. Там ощущается большой член, его можно пощупать сквозь тонкую кожу, что альфа и делает, щекоча омегу. — Ай, Чон… — Щеки вспыхивают огнём, а Гук успокаивается внутри. Гон отступает, он видит неловкий смех брата и смеется тоже. Укладывает руку на животик, больше не шевеля ею. — Вот тут будут наши крольчата, Тэ. И я говорю это уже вне состояния гона. Ты выносишь нам детишек, ведь так? Я без этого не смогу. Я люблю твою душу, тело, характер, тебя в целом. Но я до жути жадный. — Но… — Мне тебя мало, Тэ. Мне нужно видеть больше черных глаз около себя, поверь, наши малыши родятся с такими же глазками, как у тебя. А лицо мое будет. — Поэтому и крольчата? — Нежно улыбается, устало поглаживая смоляные волосы брата. — А ты не помнишь, как назвал меня кроликом из-за моих зубов? Сказал, что передние выпирают. — Чонгук продолжает держать животик, заполненный спермой и членом изнутри. — Я тогда долго разглядывал себя. У моего папы такие же зубы, поэтому мой ген точно повлияет. — Я буду рад, если они будут такими же милыми, как ты на детских фотках. Чон выдыхает, понимая, что узел ослаб, а возбуждение — нет. Вот вообще ни капли. У него все еще тяжелые яйца, на брата все еще стоит колом. Блять… — Родной, о том, где ты нашел мои детские фотки, мы поговорим после того, как я снова трахну тебя. И я уже злюсь. — Смотрит нахмуренно, выходя и быстро разворачивая ойкнувшего брата на живот. — Подними попку, родной. Мне нужно еще. И Тэ лишь выдыхает, принимая член в задницу одним плавным толчком. Тяжелая рука альфы ударяет его по ягодице, следя за реакцией. Ким вскрикивает, пытаясь убежать от касания, но после шлепка горячая рука гладит его в районе покраснения. Стыдно, но до боли возбуждающе. — Еще, Гу… Пожалуйста. Альфа хмыкает, вновь шлепая ягодицу, но уже резче. Попа краснеет, Чонгук входит чаще и жестче, позволяя собственным бедрам касаться тела младшего. Он протягивает руку, щекоча мошонку и яички. Приближается, целуя загривок. Вот сейчас бы укусить… Нет, он оставит самое сладкое на потом. Язык сам находит пахучую железу, вылизывая и забирая весь вкус сладкого, сочного личи на себя. Этот запах ассоциируется у него с домом. Это его омега. Теперь и навсегда. — Гу, жестче, жестче, пожалуйста! Я… — Вновь не договаривает, кусая подушку под собой. Узел раздулся, альфа входит и выходит, стимулируя им простату. — Ах… Мххх… — Давай, родной, кончи для братика. И в момент, когда омега, выгибаясь в пояснице, вздрагивает от ярких вспышек оргазма, Чон кусает его загривок, оставляя свою метку и заполняя дырочку изнутри. Клыки плотно вставлены в кожу, Тэхён зажмуривается от ощущений, обессиленно падая на постель. Нет сил двигаться, говорить и даже молчать. Тело дрожит, в глазах пелена, омега лишь вскрикивает, когда Чон плотнее сжимает челюсти, но тут же вынимает клыки из кожи. Прокусил до мяса. Теперь точно только его. Гук в мгновение глянул на свою работу, кивнув своему внутреннему альфе, улыбнулся и принялся зализывать рану, не обращая внимания на собственный оргазм. Сперма заполняет матку омеги, тот движется лишь по инерции из-за языка старшего, который слизывает всю кровь, причмокивая шею от радости. Тэ вздыхает, когда около метки оставляют засос, а затем и второй. Этот альфа — дикарь. Нет сил и желания думать о том, что теперь будет с ними. Лишь мысль о том, что они существуют, его радует. Он не один. Его альфа рядом. С ним. В нём. Везде. Феромоны не душат, они лишь ласкают обоняние, щекочут нос изнутри, успокаивают омегу. Чонгук валится на него сверху, целуя шею сбоку и удовлетворенно выдыхая. — Тэхён-а… Я так счастлив. — Я тоже, Гу. — Голос не выражает эмоций, но альфа верит ему. Сам ведь затрахал. — Тэхён-а… — Совсем тихо, на ушко, будто хочет рассказать сокровенный секрет. — Мм? — Мне тебя так мало… Я хочу еще. В ответ лишь вздох. Узел вновь спадает, Чон аккуратно выходит, а Ким ложится на спину. Задница побаливает от шлепков руки и бедер, но он тянется руками к шее альфы, обхватывая ее и целуя его губы. — Я люблю тебя, Чонгук. Мой альфа. Не знаю, как давно, но точно знаю, что люблю. Всегда любил. — И я тебя люблю, родной. Прости, что наше прошлое было таким. Я никогда не мог понять себя. Видимо, мой альфа выбрал твоего омегу себе в пару еще при первой встрече. В груди тепло становится. Чонгук целует коротко, лишь касается своими губами чужих, не продолжая ласку. Он хочет своего мальчика еще. Гон берет свое слишком быстро, буквально не давая передохнуть. Гук облизывает сладкую шею, а Тэхён висит на нем безвольной куклой, обхватив Чона руками. Альфа губами втягивает кожу около пахучей железы, оставляя красноватый след, а омега тихонько стонет. — Дай мне тебя попробовать, Тэ. — Ты пробовал… — Руки переходят на бицепсы старшего, сжимая мышцы. До безумия сильный альфа. Красивый, мужественный, нежный в общении. — Нет, Тэ, мне нужно еще. Сопротивления со стороны младшего нет, поэтому Чон укладывает его на бок, пристраиваясь лицом к мягким ягодицам. Крепко держит, ощущая под ладонями разгоряченную кожу омеги, ее мягкость. Он бы хотел облизать Тэхёна целиком… С этим омегой хочется нежно, грубо, быстро и до помутнения рассудка медленно. Он лижет сладкую дырочку на пробу, сразу чувствуя вкус смазки и собственной спермы. Сладко. Омега почти не выпускает феромонов, но в его смазке чувствуется вкус кокоса и ягод. Личи, конечно, сводит с ума, но послевкусие… Чонгук широким мазком языка собирает порцию смазки, выпущенную омегой, и быстро проглатывает, желая еще. Толкается кончиком языка в дырочку, затем легко вставляет его, раздвигая руками ягодицы. Младший дергается, прижимая к себе коленки, и тихо всхлипывает. Идеальный. Идеальный для Чонгука. Понятно, почему альфа выбрал его. Тэхён снова возбужден, снова хочет кончить. Альфа его затрахал уже. Ким чувствует быстрые движения языка внутри, но не может ничего сделать, ведь его крепко держат за задницу, не давая отстраниться. Ладони альфы горячие, а язык — юркий и наглый. Лезет все глубже, щекоча растраханную щелку. Омега, не выдержав, вновь кончает, выпуская струю смазки на язык старшему. Он бы постыдился этого, покраснел щеками и ушами, но уже сил нет. Лежит, роняя слезы от наслаждения и желая утонуть в своем альфе. Все это до жути тяжело, он не может как-то отстраниться от касаний, от того, что делает Чон; не может не наслаждаться, не кончать, не просить еще. Мысли в кучу. Так и засыпает, устало прикрыв глаза. Чонгук, глядя на своего братишку, поразился сам себе. Метка на половину шеи, затраханная задница и абсолютно вымотанный вид. Бедняга. Зато альфа радуется в душе, что это точно его омега и ничей больше. Гон отступает, позволяя мыслить более трезво, поэтому Гук набирает теплую воду в джакузи, а затем, подняв на руки и отнеся в ванную комнату, укладывает туда брата. Успевает поменять постельное белье и проветрить в комнате, понимая, что младший действительно вымотан. И радуется, ведь это его заслуга. Вытирает дремлющее тело своим махровым полотенцем, забирая с собой на руках. Усаживает омегу на постель, успевая надеть на него лишь собственную футболку, как тот валится на прохладную простыню, сопя в чонову подушку и принимая естественное для сна положение. Светлые волосы струятся по наволочке, длинные ноги согнуты в коленках. Невероятный. Чонгук умиляется с него. Такой нежный и беззащитный сейчас, как зайчонок. Хочется затискать, но понимает, что брату нужен отдых. Поэтому, приняв душ и укладываясь рядом к омеге, он может лишь легко чмокнуть того в губы, как Тэ во сне тянется ближе, занимая место лицом у сердца альфы. Слушает сердцебиение, наслаждаясь отдыхом. • • •год и одиннадцать месяцев спустя.
— Чон Чонгук, Чон Миель, вы какого хрена не спите?! — Шикает Тэхён, отнимая у альфы пульт и выключая телевизор. Альфочка лежит на отце, прикрывая и вновь открывая глазки. Такой маленький и сладкий, с черными волосиками и глазами цвета угля. Копия отца. Лишь форма глазок папина. — Мы с крольчонком изучаем животный мир. — Гу, ему пора спать. Почему ты вообще лежишь на его кровати? Да как ты вообще влез сюда?! — Омега почти психует, забирая сына и пинком выгоняя альфу с большой кровати. Там в центре гнездышко для малыша Ми, который ни в какую не спит в детских кроватках, предпочитая большую, где можно всю ночь крутиться-вертеться и при этом не улететь на пол. Тэхён поправил «стенки» гнёздышка, чтобы сын не вылез оттуда во сне, поставил пуф в половину высоты кровати рядом с ней и уложил малыша, прикрывая пледом. — Гук, со мной пошли, он сам уснет. — Ну Тэ! Не веди себя как злюка, мы просто смотрели мультик. — Чон, не приучай его спать на руках. Он потом не отлипнет от тебя. Уже взрослый мальчик, пусть сам успокаивается и засыпает, тем более ты был отвлекающим фактором. Миёлю чуть больше годика. У него отец, который вечно твердит, что они копии друг друга, и более строгий папа. А еще два дедушки, которые долго пребывали в шоке от отношений детей, но никогда не отказывались от них. Намджун отреагировал спокойно, пусть и не был сильно рад, а Сокджин не мог принять эту информацию. Не в первую встречу, конечно, но они все же поговорили вчетвером. Родители поняли позиции своих сыновей, смогли понять их чувства. А когда узнали о том, что у них будет внук, то вообще с ума сошли от счастья. Джин долго извинялся перед Тэ за то, что не сразу принял, что не поддержал, а потом еще дольше благодарил его за то, что дарит счастье всем в семье. Намджун принялся за исполнение тактики «выдать сына замуж за пять минут без регистрации и смс», быстро договорился о том, чтобы их оформили в загсе без проблем и намекнул Чону, что тот может делать предложение. Гук уже купил кольцо на тот момент, но не мог решиться. Он, как и Тэхён, переживал, что к их браку будут вопросы. Но Джун успокоил. На свадьбе Тэ уже был с небольшим животиком. Джин помогал ему выбирать костюм или платье, но остановились они на коротком белом пиджаке до талии на голое тело и классических белых брюках. Выглядел Тэхён идеально. И Чонгук не отличился, надев черную классику так же без рубашки. Когда родился Миёль, Гук просто плакал на коленях у койки омеги в роддоме. Имя выбирали вместе. Забеременел Тэ через несколько месяцев после начала их отношений, в свою течку. И первым узнал Чонгук. Он почувствовал в своём любимом личи привкус текилы, которая никогда не принадлежала омеге. Подозрения свои не выдал, лишь подсунул в ящик в ванной комнате пару тестов на беременность, а потом изображал удивление, когда омега рассказывал радостную новость. Всё-таки Чон признался позже, уже на восьмом месяце, что предположил о беременности раньше. Тэхён разозлился, но не долго дулся: уже через пару минут охотно подстраивался животиком под поцелуи альфы. И сейчас Тэ вновь ведет себя странно. Чонгук притягивает его к себе, вдыхая аромат с шеи. Облизывает пахучую железу, успокаивая уже ластящегося омегу. — Родной… Сходи-ка, сделай тест. — Альфа, если ты заделал мне второго, то я тебе яйца оторву и яичницу из них приготовлю! Я еще не отдохнул от первых родов! — Он бьет Чона кулачками в грудь, но альфа, целуя младшего в лоб, поворачивает того, шлепает по заднице и направляет в ванную. И всё-таки в любимом аромате личи Чонгук всегда узнает новые нотки. И в этот раз его обоняние не подвело.