***
Утро встречает Чонгука осенней прохладой и запахом жареной оленины, которую он добыл накануне в лесу. Потягиваясь на импровизированном ложе из шкур, омега готовит себя к тому, что сегодня его привычная жизнь изменится. Взгляд бездумно блуждает по шатру, пока не натыкается на шёлковые одеяния, лежащие на массивном стуле. — Ёнсу! Советник появляется мгновенно. Чонгук даже не успевает увидеть, как шелохнулась плотная ткань, а омега уже стоит, согнувшись в почтительном поклоне. — Да перестань ты сгибаться пополам! — Поправляя длинные волосы, Чонгук нервничает, понимая, что момент его помолвки совсем близко. — Сегодня никакого шёлка. — Но мой пове… — Многоликий должен знать, кого берёт в мужья. Я не собираюсь притворяться. Пусть делает выбор по совести. — Пальцы перебирают серебро, вплетённое в длинные косы. — Принести ваши боевые доспехи? — Ёнсу едва заметно морщит нос, и Чонгук улыбается попытке советника скрыть свою неприязнь к этой идее. — Ни шелков, ни доспехов. Принеси шкуры, кожу и кусок древесных чернил. — Будет исполнено. Советник исчезает так же внезапно, как и появился, а Чонгук спешит подняться на ноги. Он съедает большой кусок жилистого мяса, запивая его чистой родниковой водой. Кладёт в рот несколько долек кислого яблока и с наслаждением жуёт. Призывая слуг, он чистит зубы и умывает заспанное лицо, стараясь не намочить длинные локоны. Когда Ёнсу возвращается с привычным для Чонгука одеянием, на сердце становится спокойнее. Серые шкуры напоминают ему об отце, и в груди зарождается уверенность в том, что он на правильном пути. Чонгук снимает с себя халат и остаётся полностью обнажённым. Литые мышцы перекатываются под белоснежной кожей, упругие бёдра испещрены глубокими шрамами, широкие плечи в обрамлении пепельно-чёрных волос выглядят величественно, но изящно. Омега усаживается на маленький табурет и протягивает руку, ожидая, когда советник передаст ему остро заточенный уголь. Движения чёткие и отмеренные — он не раз наносил рисунок рода на свою кожу, так делает каждый воин его племени, прежде чем вступить в бой. Альфа, которого он сделает своим, должен знать, что придётся побороться за его уважение. Чонгук–воин, но он никогда не переставал быть омегой. Отец учил его не притворяться. Дэгон всегда говорил: «Тебе выпала честь родиться омегой, так будь же достойнейшим из них». Чёрный пигмент образует замысловатые узоры, которыми Чонгук покрывает своё тело: руки, запястья, живот и грудь — те места, куда по поверьям злые духи могут нанести удар, чтобы ранить душу. Защита предков придаёт омеге сил и делает его готовым к любым испытаниям. — У меня хорошие новости, мой господин. — Ёнсу забирает протянутый ему кусок угля и спешит подать Чонгуку смоченную в воде ткань.— Наш посол вернулся из владений многоликих. Их трое, мой господин, тех, у кого есть дар… — Кто они? — Обтирая грязные ладони, Чонгук делает вид, что спокоен, но сам слишком сильно трёт нежную кожу. — Один уже в возрасте. — На это Чонгук невесело хмыкает. — Второму минуло тридцать лун, а третий… Инициировался этой весной. — Сколько ему? — Чонгук хмурит брови и отбрасывает ткань в сторону. — Девятнадцать, мой… — Слишком молод. — Но… — Никаких но. Мне нужен альфа, а не юнец, ещё вчера бывший отроком. — Чонгук встаёт в полный рост и расставляет руки, призывая советника начать сборы. — Я не собираюсь рожать детей и отдавать их на воспитание нянькам, как этого хочет совет. Я сам воспитаю их и буду держать рядом, мне не нужен альфа, который просто даст своё семя. Надев меха, Чонгук влезает в плотные штаны из мягкой кожи и неодобрительно мотает головой. Он даже представить себе не может, что отдаст своё чадо в чужие руки. Омега в нём протестует, а нехватка папы рождает в благородном сердце воина тоску по родительской ласке. — Мне нужен тот, кто будет мне равен. Тот, кто сможет подарить мне уязвимость и уверенность в завтрашнем дне, пока я буду вынашивать будущих наследников империи. Мне нужен альфа, а не юный птенец. — Семь лет разницы — это не так много. Вы были почти в том же возрасте, когда взошли на престол… — Не заставляй меня жалеть… — Чонгук поправляет пояс, на котором висит короткий серебряный кинжал, и бросает хмурый взгляд на советника. — Жалеть о чём, мой император? — Омега делает невинное лицо, чем ещё больше раздражает своего господина. — О том, что я выкупил тебя, болтуна, у тех работорговцев. — Продевая ноги в массивные сапоги, Чонгук довольно хмыкает, расправляя широкие плечи. — Я знаю восемь языков и десять наречий вашей империи, мой господин, мне положено быть болтливым. — Советник снова низко кланяется, но Чонгук успевает увидеть улыбку, коснувшуюся его губ. Звонкий смех заполняет шатёр, и Чонгук немного расслабляется, отгоняя от себя мысли о скором замужестве. Выходя на улицу, он осматривает свой лагерь: солдаты разбили палатки недалеко от лесной чащи, и сейчас его личная гвардия заканчивает сборы. Им нужно запрячь коней и пройти путь во много часов, чтобы достичь нейтральной территории. Именно там многоликие ждут их появления. Вдыхая морозный осенний воздух, омега прикрывает веки, стараясь абстрагироваться от суетливых звуков лагерной жизни. Ему хочется услышать голос леса, немного побыть в тишине, поэтому долгая дорога кажется подарком судьбы и способом остаться наедине со своими мыслями. Чонгук не спеша обходит лагерь, ожидая, когда его люди смогут отправиться в путь. Рядом с шатром на привязи омегу ждёт его кобыла изабелловой масти с белоснежно-кремовой мордой и светлыми глазами. Лошадь начинает нетерпеливо бить копытом, стоит хозяину показаться в зоне её видимости. Чонгук проходит мимо телеги со снедью и берёт из мешка румяное, сочное на вид яблоко. — Заскучала, Снежинка? — Ласково оглаживая загривок лошади, омега протягивает ей лакомство. — Красавица. — Наблюдая за тем, как животное аккуратно цепляет губами яблоко, Чонгук проверяет сбрую и, похлопав Снежинку по шее, спешит усесться в седло. Его отряд уже ожидает своего правителя, и Чонгук хмыкает, увидев Ёнсу на его рябом жеребце. Омега одет в изумрудную парчу и соболиные меха, а к его лошади привязан льняной мешок. Чонгук готов поклясться, если заглянет внутрь прямо сейчас, то обнаружит расшитый золотом шёлк, от которого отказался утром. Они выступают из лагеря, когда солнце достигает зенита. Отряд движется по заранее изученным тропам и уже к ночи достигает нужного места. Когда чаща расступается, открывая вид на небольшой пролесок, Чонгук замечает вдали многоликих. Редкие снежинки падают на покрытую опавшими листьями землю, лес затихает, словно только сейчас обнаружил их присутствие. Посреди небольшой прогалины стоят трое… Один из них — пожилой омега в цветастом одеянии, похожем на халат. Его запястья обрамляют браслеты из лунного камня, а голова украшена ободом из расшитой узорами кожи. Многоликого сопровождают двое альф с факелами, крепко зажатыми в сильных руках. Спешившись, Чонгук берёт лошадь под уздцы и направляется к встречающим. До него долетает приятный запах лесных цветов, который заставляет расслабиться и сделать глубокий размеренный вдох. Омега перед ним высокий и статный, лицо, хоть и тронутое временем, всё ещё не утратило своей красоты. — Приветствую вас, великий вождь. Надеюсь, дорога не была тяжёлой. — Омега почтительно сгибает голову, и седые пряди, лежащие на его плечах, падают вперёд мягкой россыпью. — Меня зовут Шивон, и я голос нашего племени. — Благодарю вас за радушный приём. — Чонгук отдаёт поводья в руки своего стражника, подмечая, что Снежинка ведёт себя смирно. — Возможно, правитель хотел бы отдохнуть с дороги… Чонгук поднимает руку вверх, но его мягкий взгляд даёт понять, что он настроен мирно. — Не нужно, прошу вас. Я проводил в седле гораздо больше времени. — Гордо поднимая подбородок, Чонгук впервые за последний год заставляет свой природный запах полностью раскрыться. — Не будем тратить время впустую. Где альфы? — Они ждут вас в священной роще. Все в своём зверином обличье. — Шивон складывает хрупкие ладони в молитвенном жесте. — Вам нужно выбрать своего хранителя. Внимательно оглядывая многоликих, Чонгук понимает, что у этого гордого племени свои условия. Выбирать, по-видимому, придётся вслепую, без оглядки на человеческий облик… — Что, если я не захочу заключать брак? — Значит, мы разойдёмся в разные стороны и больше никогда не увидимся. — Пожилой омега опускает руки, и Чонгуку кажется, будто на его лице мелькает тень облегчения. — Веди меня к ним. — Чонгук смотрит на советника, стоящего неподалёку, и коротко ему кивает, призывая следовать за собой. Шивон в сопровождении стражников ведёт их через чащу леса, и Чонгук примечает то, как бесшумно они движутся. Их тела гибкие, словно ивовые ветви, а ноги, будто сами знают каждый упавший листок, каждый торчащий из земли камень. Очень скоро чаща расступается, и Чонгук видит дерево, похожее на дикую яблоню. Изумление почти отражается на его лице, но он быстро берёт себя в руки. Яблоня в цвету… Её зелёные листья колышутся на осеннем ветру, а белоснежные бутоны будто светятся в лучах полной луны. Останавливаясь у начала прогалины, Шивон медленно склоняет голову в жесте полном трепета. Он словно приветствует благоухающее дерево, и Чонгук следует его примеру. Омега выходит вперёд, бросает короткий взгляд на Чонгука, после складывает ладони аркой, поднося их ко рту. — Давон! Почти сразу из-за дерева доносится щемящий душу вой. В темноте под блеклым светом луны Чонгук не сразу может разглядеть зверя, но когда тот подходит ближе, омега округляет глаза. Крупный коричневый волк с зелёными глазами выглядит просто огромным в сравнении с теми животными, которых ему приходилось видеть во время охоты. Косматая холка стоит дыбом, хвост остаётся на месте, будто многоликий не испытывает никаких эмоций. Рассматривая альфу в обличие зверя, Чонгук замечает седину на его морде и тут же отрицательно мотает головой. В этот момент по телу волка проходится мелкая рябь, и вскоре вспышка алого света озаряет поляну. Теперь перед Чонгуком стоит крепкий обнаженный альфа преклонного возраста. Его тёмные волосы тронуты сединой, а карие глаза уже начинают терять свой насыщенный цвет. На мужчину набрасывают накидку, и он, молча поклонившись, уходит с поляны. Чонгук понимает, что отказался от волка не только из-за того, что заметил седину. В его сердце ничего не откликнулось — это стало самым важным фактором выбора. Бросив ещё один взгляд на Чонгука, Шивон смыкает ладонь в кулак и, вытягивая руку, громко кричит: — Харуф! Сначала тишина кажется неизменной, но вскоре раздаются тяжёлое хлопанье крыльев и пронзительный птичий крик. На предплечье омеги садится крупный красивый сокол, заставляя интерес вспыхнуть в больших глазах Чонгука. Он уже представляет, как скачет на поле боя, а в воздухе прямо над ним летит хищная птица, способная выклевать глаза его врагам. Мимолётные мысли будоражат, но омега не ощущает самого главного — связи. Голова сама движется, обозначая отрицательный жест. Сокол взлетает вверх и перевоплощается, пронизывая воздух знакомым красным светом. Секундой позже на холодной земле перед ними предстает крупный альфа с каштановыми волосами и чёрными как ночь глазами. Оглядывая его с ног до головы, Чонгук разочарованно вздыхает: этому мужчине явно не девятнадцать, а значит, остался лишь юнец. Помолвке не суждено состояться… Когда многоликий покидает поляну, Чонгук уже готовится подать голос, но внезапно интерес берёт верх. Наблюдать за способностями альф оказалось занимательным занятием, и он просто ждёт, когда Шивон покажет ему самого младшего в обличье зверя. Голос пожилого омеги немного дрожит, когда он почти ласково и трепетно произносит следующее имя: — Тэхён. — Шивон не кричит, а просто тихо зовёт альфу, устремляя взгляд к кромке леса. Когда Чонгук видит серебро, горящее в ночи, его сердце замирает на долю секунды. Мягкое грудное клокотание разносится по поляне, и он не может понять, что за зверь идёт им навстречу. Лишь когда многоликий подходит ближе к огню, его становится видно. Перед Чонгуком стоит огромная чёрная кошка, похожая на пуму, но таких зверей он точно не видел в своих краях. Лишь слышал, что у хозяев горячей пустыни есть клетки, в которых они держат чёрных как ночь хищников. Зверь по-настоящему огромен, а в его глазах отражается лунный свет. Они серые, как гладь замёрзшего зимнего озера, и светятся холодным чарующим серебром. Омегу необъяснимо тянет к многоликому, глаза которого так похожи на его собственные. Он делает шаг, медлит, но не чувствует страха. Вытянув руку вперёд, Чонгук раскрывает ладонь в ожидании. Жгучее желание ощутить под пальцами иссиня-чёрную шерсть кажется невыносимым и немного пугает своей остротой. Прежде чем двинуться вперёд, зверь ластится о ноги Шивона словно домашний кот, от чего тот едва не теряет равновесие. Многоликий направляется к Чонгуку и, немного помедлив, сам тыкается огромной мордой в его руку. Сердце наполняется успокаивающим теплом. Альфа пахнет ладаном, смешанным с пряными специями, и этот запах будит в Чонгуке воспоминания о жарком юге. Оглаживая смоляную шерсть, он смотрит в глаза зверя и, сам того не замечая, довольно улыбается. — Словно создан для меня… — Омега поднимает взгляд на Шивона и одобрительно кивает, позабыв о всех своих сомнениях и ультиматумах. В глазах пожилого омеги стоят слёзы, когда он наблюдает за перевоплощением зверя. Вспышка отличается от двух предыдущих своим светом: он больше похож на лунные лучи, усиленные стократно. Когда поляна погружается в полутьму, Чонгук не может оторвать глаз от картины, представшей перед ним. Абсолютно обнаженный молодой альфа пожирает его взглядом тёплых карих глаз. Его кожа в свете факелов кажется густым диким мёдом, а литые мышцы выгодно выделяются на стройном теле. Чонгук не опускает свои глаза ниже, ощущая лёгкое смущение. Он смотрит в красивое лицо совсем ещё юного альфы и не может двинуться с места от изумления. Волосы Тэхёна контрастируют со смуглой кожей и янтарно-карими глазами. Они белые, словно первый снег, покрывающий промозглую землю. Ресницы и брови тоже кипенно-белые, что придаёт внешности альфы поражающий диссонанс и уникальность. Тэхён смотрит смело. Прямо в глаза. Смотрит так, будто ждал Чонгука очень долго и теперь не покинет его никогда. На точёных скулах, щеках и даже кончике носа виднеются небольшие родинки, омега соединяет их взглядом, рассматривая альфу долго и вдумчиво. Каждая секунда, что он смотрит в чарующее лицо, приближает его к истине — перед Чонгуком его хранитель. Набирая в лёгкие холодный воздух, омега обращается к многоликому. — Я пришёл взять тебя в мужья и увезти с собой. Ты можешь отказаться и это… — Я согласен. — голос альфы низкий и бархатный, он звучит уверенно, совсем не по-юношески. На плечи Тэхёна падает накидка, позволяющая прикрыть наготу. Стражник подаёт альфе одежду, и тот быстро одевается, прячась под плотной тканью. Когда он выпрямляется, откидывая назад густые белоснежные локоны, омега невольно любуется их жемчужным переливом. Шивон подходит к Чонгуку, берёт его за руку своей дрожащей ладонью и подводит его к Тэхёну. Многоликий смыкает их руки между собой, шепча слова на незнакомом Чонгуку языке. Омега ощущает мелкие искорки на кончиках своих пальцев, чувствует, как грудную клетку обжигает томительное волнение. Их ведут к дереву, и для Чонгука всё становится похожим на туманное сновидение. Щёки горят, но решимость по-прежнему остаётся его верной спутницей. Пальцы альфы такие длинные, что полностью смыкаются на его ладони, и это приносит ощущение безопасности. Слушая тихий шёпот пожилого омеги, он не сразу замечает лезвие кинжала, взмывшее над их головами. Последний громкий возглас многоликого исчезает в лесной чаще, и Чонгук понимает, что ритуал подходит к концу. Тэхён молча протягивает свободную руку, омега следует его примеру, и вскоре лезвие проходится по их коже, оставляя неглубокие порезы. Альфа прикладывает свою ладонь к ладони Чонгука, и их кровь смешивается, закрепляя клятву верности. Как только ритуал заканчивается, Тэхён поворачивается к нему лицом, произнося слова, от которых по коже омеги пробегают мелкие мурашки. — Луна свидетель нашей клятвы. Теперь моё тело, душа и звериный облик принадлежат тебе. — Янтарные глаза горят чарующим блеском, заставляя поверить в правдивость сказанных слов. Тонкий всхлип заставляет Чонгука оторвать взгляд от альфы. Шивон смотрит на Тэхёна, и по его морщинистым щекам текут крупные слёзы. Внезапно омега замечает их сходство: высокая переносица, острые скулы и красивый разрез глаз. Сомнений не остаётся, когда Тэхён, не отпуская его ладонь, делает шаг вперёд и обнимает пожилого омегу свободной рукой. — Не плачь, папа, побереги слёзы, чтобы пролить их в счастливые дни. — Альфа ласково улыбается, смотря на родителя так, будто старается запомнить каждую мелкую деталь его облика. Наблюдая за тем, как лицо Шивона трогает печальная улыбка, Чонгук плотно смыкает губы. Для него отдать своего сына незнакомцу кажется настоящим подвигом, и омега испытывает уважение к стойкости многоликого. Слова утешения стремятся наружу мягким, но властным звучанием. — Я не обижу твоего сына, многоликий. Обещаю. В ответ на эти слова Шивон отпускает руку Тэхёна, и тот невесомо касается лба папы алыми губами. Супруги не отпускают рук и покидают рощу, оставляя пожилого омегу стоять под цветущим деревом. Стражники гасят свои факелы, как только альфа и омега пересекают кромку леса, и темнота скрывает многоликих от чужих глаз. Они растворяются в ней, становясь частью ночного леса. Омега отпускает руку новоиспечённого мужа, когда стражник подводит к нему лошадь. Уже собираясь взобраться на Снежинку, Чонгук ощущает на своей талии крепкую хватку. Он вздрагивает от подобной дерзости и поворачивает голову, натыкаясь на ласковый взгляд альфы. — Что ты делаешь? — Брови Чонгука смыкаются на переносице, а взгляд серых глаз режет осколками холодного льда. — Помогаю тебе взобраться на лошадь, Луна моя. — Поднимая его в воздух словно пушинку, альфа улыбается и ждёт, когда Чонгук перекинет ногу. Омега оглядывает изумлённых стражников ошарашенным взглядом и быстро садится на лошадь, стараясь как можно скорее выбраться из чужих рук. Чонгук встряхивает головой, от чего серебряные украшения издают угрожающее звяканье. — Я сам сажусь в седло. Избавь меня от излишней нежности. — Не удостоив альфу взглядом, Чонгук хлопает Снежинку по шее, и та трогается с места. Они едут по ночному лесу, слушая размеренное дыхание лошадей и звуки дикого леса. Чонгук не оборачивается, знает, что Тэхён следует за ним на гнедом жеребце, которого они привели с собой. Мысли витают где-то далеко, когда омега ощущает, что глаза начинают слипаться. — Лошади устали, мой господин. Всем нужен отдых. — Ёнсу равняется с ним, голос омеги звучит устало, и Чонгук незамедлительно реагирует. — Устроим привал на ближайшей поляне. Переночуем и завтра на рассвете двинемся в путь. — Омега украдкой посматривает на Тэхёна, который, кажется, полон сил и энергии в отличие от хмурых стражников. Отряд проходит чуть меньше километра, когда перед ними открывается небольшая поляна. Чонгук спешивается и начинает снимать с лошади седло, на что та благодарно ведёт белоснежно-кремовой мордой. Альфы идут на добычу дров, пока Чонгук самолично расчищает место для костра. Он разгребает сухую листву и орудует кинжалом, чтобы сделать небольшое углубление в земле. Глаза то и дело сами ищут Тэхёна, и Чонгук удивляется тому, как он тихо и быстро перемещается между деревьев. Альфа собирает сухие ветви и вскоре приходит с целой охапкой хвороста. Тонкие пальцы выкладывают небольшую пирамидку, а Чонгук в это время любуется длинными фалангами и красивой формой ногтей. Руки настолько красивые, что он делает вывод — Тэхён никогда не держал в руках меча или плуга. Это наталкивает на мысли о том, что альфе всего девятнадцать — Чонгуку придётся многому научить юнца, прежде чем тот сможет стать ему поддержкой. Он ведёт мысленную беседу с самим собой и успокаивает тревожное сердце. Тэхён юн, но это может стать огромным плюсом. Его ум и личность ещё достаточно пластичны, чтобы принять все превратности судьбы, и альфа сможет стать сильнее во благо империи. Стражники приносят срубленные еловые ветки и укладывают их возле кострища. Лошади собирают губами снег, а, значит, утром им нужно будет найти хороший водопой. Омега оглядывается кругом, замечая неподалеку кусты многоплодника — это хороший знак. Обычно эта ягода растет неподалеку от ручьёв. Где ручей, там и река, беспокоиться нечего. Накормив лошадей и положив попоны на еловые ветки, отряд готовится к ночёвке. Добытые в лесу поленья вовсю трещат, заставляя пламя вздыматься всполохом красных искр. Только Тэхён не спешит соорудить себе место. Сначала Чонгук думает, что этому виной неопытность или стеснение, но вскоре альфа вновь удивляет его. Тэхён подходит к россыпи еловых веток и начинает медленно стягивать с себя плащ. Следом альфа снимает рубашку, обнажая карамельную кожу без единого изъяна. Чонгук смотрит на свои исполосованные шрамами руки и не может удержаться от сравнения. Когда альфа снимает штаны, абсолютно бесстыдно представая полностью обнажённым, Чонгук опускает глаза. Он успевает увидеть крупный член с довольно большим узлом и зардеться от мысли об их близости, которая, возможно, наступит и не скоро, но всё же наступит. Чонгук не мальчишка, он провёл среди альф достаточно времени, чтобы знать их анатомию. Он делал перевязки обнаженным увечным, приходил с приказом в общую купальню и просто видел напившихся вдрызг солдат, что стягивали с себя штаны ради шутки. Сейчас же мысли о чужой наготе рождают образы, от которых омега отмахивается как от назойливых мух. Чтобы альфа дотронулся до его тела, тот сначала должен стать ему ровней. Чонгук никогда не позволит посягнуть на свою честь слабаку, а судя по тому, какие изнеженные и красивые у Тэхёна руки, тому ещё не скоро придётся коснуться своего мужа. Всполох пламени заставляет прищуриться, и омега не сразу понимает, что это не огненная вспышка. — Что ты… — Чонгук поднимает взгляд, но вместо альфы видит огромную чёрную кошку, стоящую возле костра. Животное смотрит на него в упор своими глазами, схожими с жидким серебром. В них танцуют отблески пламени, и Чонгук снова чувствует пронизывающую их двоих связь. Солдаты, что уже успели улечься, испуганно садятся на своих местах. Лошади беспокойно перебирают копытами землю и нервно фыркают. Смотря на то, как громадная кошка прижимает уши, Чонгук решает показать всем присутствующим, что дикий зверь теперь часть его жизни. Он перемещается на своём импровизированном лежбище и уверенно зовёт: — Тэхён! — Ожидая действий со стороны многоликого, Чонгук уверенно оглядывает испуганных стражников. Зверь медленно идёт в его сторону, а по поляне разносится громкое грудное мурчание. Тэхён садится рядом, и они недолго наблюдают за танцем пламенных всполохов, прежде чем альфа укладывается сзади. Чонгуку вовсе не страшно прикасаться спиной к сильному и горячему телу многоликого. Он доверяет ему на ментальном уровне и воспринимает своего хранителя как часть себя. Жаль, что в человеческом обличие Тэхён остаётся юным альфой, к которому ещё нужно найти подход… С животными Чонгуку всегда было легче, чем с людьми. Тепло, исходящее от крупного животного, его громкое мурчание и усталость самого омеги заставляют веки сомкнуться. Сквозь навалившуюся дремоту он ощущает сладкий и тягучий запах, который расцвёл, стоило его хозяину оказаться в безопасности. Запах спелой смородины дразнит собственные ноздри дерзостью аромата и непривычной для него сладостью. Он необычен и многогранен, но единственной ассоциацией всегда остаются тёмные сочные ягоды. Тяжёлый обволакивающий аромат ладана и специй смешивается с запахом Чонгука воедино, образуя идеальное сочетание, от которого омега сладко мычит, проваливаясь в сон. Новый день озаряет поляну ярким рассветом, донося до спящих нетерпеливое фырканье лошадей. Те хотят свежей воды и начинают нервничать, издавая громкие призывные звуки. Чонгук открывает глаза, резко садясь, и тут же ощущает зябкий холод. Лёжа рядом со своим хранителем, он не чувствовал низкой температуры, но стоило отстраниться от мягкой шерсти, как он мгновенно продрог. Омега встаёт с лежбища и разминает затёкшие мышцы под пристальным взглядом серых глаз зверя. Тот недолго наблюдает за его действиями, но вскоре начинает с упоением вылизывать массивную лапу. Многоликий разваливается на еловых ветках и выглядит довольным своим положением. Понимая, что вскоре альфа примет человеческий облик, Чонгук спешит уйти из лагеря под предлогом поиска воды. Тэхён встает с места, как только омега сообщает о своих намерениях страже. Зверь недовольно рычит, обходя его по окружности, и вскоре тыкается мордой в крепкое бедро. — Всё в порядке. Я возьму с собой Ёнсу, мне нужно обсудить с ним важные дела. — Поглаживая шелковистую шерсть, Чонгук старается успокоить своего хранителя. Тэхён недовольно ворчит, грузно усаживаясь на холодную землю. Его хвост движется из стороны в сторону, задевая сухую осеннюю листву, и омега посмеивается, завидев такую реакцию. Он окликает советника, цепляя к поясу пустую флягу для воды. Дождавшись Ёнсу, Чонгук ведёт его в сторону леса, ощущая на своей спине прожигающий взгляд зверя. Как только они отходят на достаточное расстояние от поляны, советник делает глубокий вдох. Чонгук понимает — тот накопил слишком много информации, и сейчас она выльется нескончаемым потоком. — Ваш муж, мой господин… Он такой замечательный юноша, я уверен, вы сделали правильный выбор. — Угу-м… — Чонгук замечает на земле следы копыт косули и изучает их, слушая советника вполуха. — Вчера, в дороге, нам удалось немного побеседовать. — Слушая щебетание омеги, Чонгук ловит себя на мысли, что тот давно не был так воодушевлён. — Он очень добрый, мой господин, я это сердцем чувствую. А ещё Тэхён единственный сын, и ему было очень тяжело покидать своего папу… Отрывая взгляд от свежих следов, Чонгук перемещает его на советника, проявляя больше интереса к чужим словам. — Что ещё ты узнал о нём? Ёнсу, завидев интерес своего господина, начинает светиться как начищенный медяк и продолжает свой рассказ. — Его отец из многоликих, что живут возле красной пустыни, но он рано погиб, поэтому Шивон вернулся домой с маленьким сыном на руках. — Подбирая длинную палку, советник принимается расчищать себе путь от листьев. — Оттуда и цвет кожи, и облик чёрной пантеры. В наших краях такие не водятся… — Пантера? — Чонгук морщится от того, как сильно шумит советник, находясь в лесу. — Это хищник с дальнего юга, мой господин. Быстрое и сильное животное. Там его называют чёрной смертью. — Что-то ещё? — Ощущая приятные мурашки от упоминания силы своего хранителя, омега приподнимает густую бровь. — Волосы, мой господин. Я спросил, почему его волосы и ресницы белее снега. — Поднимая кривую палку, советник походит на ребёнка, который делится важным секретом. — Тэхён сказал, что родился таким, потому что его папа долго не мог забеременеть и молился великой Луне. Он ведь очень поздний ребёнок, мой господин. Сердце Чонгука сжимается от тоски при мысли о том, что Тэхён покинул родной дом и пожилого родителя. Он обещает себе, что непременно даст им встретиться вновь, если многоликие позволят. Их племена держат себя в тайне и каждый контакт — редкое исключение. Ёнсу начинает уговаривать его надеть соболиную накидку, что он взял с собой, и Чонгук быстро теряет интерес к разговору. Его настораживает, что следы дикого животного одиночные: обычно косули двигаются стадом. Омега концентрируется на слухе. Принюхиваясь, он шикает на шумного советника, но тот не слышит его. Ёнсу громко рассказывает об обычаях при дворах Султанов, не реагируя на звук. Чонгук устремляет взгляд вдаль и видит на прогалине испуганное животное. Косуля смотрит в их сторону, но как только сухая ветка трещит под ногами советника, та срывается с места и исчезает в лесу. Сердце пропускает удар. Чонгук никак не может отделаться от мысли, что это похоже на охоту. Вот только добычу здесь выслеживают явно не они… Шестое чувство заставляет обернуться, и омега замечает справа от себя большой вывороченный пень. Разлапистые корни хорошо скрывают хищника, но зрение Чонгука ловит каждое мелкое движение. Прямо на них смотрит большая серая рысь. Кошка уже заземлилась, чтобы сделать прыжок и омега суматошно думает о том, как поступить. Ёнсу не замолкает, и Чонгуку приходится закрыть его рот рукой. Он прижимает к себе омегу, игнорируя невнятное мычание, и шепчет в его ухо: — Стой смирно и молчи, пока я не уведу её за собой. — М-м-м? — Ни звука, Ёнсу. Это приказ. — Сказав это, Чонгук срывается с места, набирая максимально возможную скорость. Он слышит глухой рык и шелест листвы, понимая, что зверь преследует движущуюся цель. Чонгук облегчённо выдыхает, понимая, что советник не издал ни звука. Быстрый мозг стратега выверил план действий ещё до старта: останься он рядом с Ёнсу, ему пришлось бы защищать их обоих, и шансов выжить было бы гораздо меньше. Они сорвали хищнику охоту, которую тот вёл не один час. Зверь, скорее всего, голодный и агрессивный, а это значит, что без добычи он не уйдёт. Чонгук петляет, но не оглядывается, прекрасно понимая, что так он выиграет больше времени. Впереди виднеется овраг с крутым скосом — решение приходит моментально. Он группируется и скатывается вниз, прикрывая голову. Торчащие камни, корни и твёрдые сучья ранят его кожу, но сложнее всего приходится, когда Чонгук падает на спину. Воздух из лёгких выбивает одним резким движением, и приходится потратить драгоценные секунды, чтобы прийти в себя. Лёжа на холодной земле, он наблюдает за тем, как кошка немного неуклюже, но всё же довольно быстро спускается вниз по крутому оврагу. Чонгук поднимается на ноги и снова бежит, ощущая сильную боль в правом боку. До слуха доносится шум воды, даря силы делать новые шаги. Топот грузных лап совсем близко, поэтому Чонгук решает дать зверю бой. Он оборачивается, расправляет широкие плечи и кричит, переходя на громкий рык. В глазах отблеск стали, а сильные руки уже выхватывают кинжал, готовясь к нападению. Чонгук отступает, наблюдая за тем, как рысь медленно движется на него, будто примеряя: способна ли она справиться с такой добычей. Как только зверь срывается на бег, Чонгук резко уходит в бок и, сменив траекторию, целится в пятнистый бок. Длины клинка не хватает. Омега лишь вспарывает шкуру животного, приводя его в ярость. Пользуясь замешательством, Чонгук снова бежит, видя впереди быструю кипучую реку. Она внизу. Деревья заканчиваются, и земля переходит в песчаный обрыв, на котором и оказывается Чонгук. Вода внизу убийственно холодная, а течение слишком быстрое. Омега не может решиться прыгнуть вниз, не зная, что более смертельно: дикое животное или быстрая река? Смотря в глаза своей смерти, он крепче перехватывает кинжал, трогает свободной рукой грудь, разрисованную защитными узорами, и тихо шепчет: — Да поможет мне Луна… Рысь бросается на добычу, и надежды не остаётся. Здесь среди утреннего осеннего леса лунный свет бессилен, его хранительница не услышит мольбы. Рысь делает прыжок, и Чонгук выставляет кинжал вперед, напрягая руки. Омега рычит, и этот рык звучит громом, почти оглушая. Всего доля секунды уходит на то, чтобы понять — рык не его собственный. Огромная пантера ловит рысь за горло прямо в полёте. Та сопротивляется и кромсает когтями чёрную шерсть — кровь орошает землю. Чонгук резко выдыхает воздух из лёгких. Он смотрит на то, как многоликий сильнее сжимает челюсти, и как хрипит животное, тело которого начинает обмякать. Колени немного дрожат, сердце бешено колотится в груди, когда Тэхён устремляет на него взгляд серых глаз. Облегчение наваливается мощной волной — Чонгук перемещает ноги и ощущает пяткой зыбкую мягкость земли. Он не успевает среагировать, как песчаный мыс обрыва уходит из-под ног. Всё, что омега чувствует дальше — это свободное падение, а после обжигающе холодную воду. Поток подхватывает его, волоча по острым речным камням, омега пытается плыть, но, то и дело, уходит под воду. Он хватается за крупный камень, но тот оказывается слишком скользким, чтобы за него удержаться. Намокшие шкуры тянут вниз, конечности немеют от холода. Чонгук сильный. Достаточно сильный, чтобы провести в ледяной бурлящей воде более десятка минут, прежде чем начать сдаваться. Впереди маячит кусок земли, и омега понимает, что это бобровая плотина. Шанс на выживание кажется таким реальным и близким, но руки совсем не слушаются его. Вода несёт тело, словно безвольную куклу, и единственное, на что хватает сил — это держать над ней голову, чтобы не задохнуться. Поток сужается, и Чонгук задевает боком ветки плотины, даже не сумев вытащить руку из ледяного плена. Угасающее сознание ловит громкое рычание, но стучащие зубы перебивают его своим клацаньем. Голова в очередной раз уходит под воду, однако, напрячь мышцы шеи уже не получается. Чонгук борется с рефлекторным желанием сделать вдох, ощущая, что проигрывает в борьбе за жизнь. Внезапно, его одним рывком вытаскивают из реки. Омега промаргивается, хватая ртом воздух, кажущийся тёплым на фоне ледяной воды. Влажную шею обжигает горячее дыхание, пока его волочат на берег по вершине плотины. Чонгука тащат, приподнимая так, что веток и глины касаются только ноги ниже колена. Силы окончательно заканчиваются, когда омега чувствует под ногами твёрдую землю. Слух и обоняние пропадают, а тело остаётся полностью онемевшим. Единственное, что ощущает Чонгук — это горячий шершавый язык, коснувшийся щеки. Поцелуй зверя приносит спокойствие, и омега проваливается в кромешную темноту, впервые вверяя себя чужой воле.***
Темнота, что ещё недавно окутывала его, рассеивается, стоит тяжёлым векам затрепетать под тяжестью густых ресниц. Проблески приглушенного света дразнят глаза, но Чонгук не спешит их открывать. Он наслаждается теплом. Вокруг влажно, температура достаточно высокая, чтобы ощущать себя комфортно, даже будучи промокшим до нитки. Тяжёлая поступь мягких лап, тихое призывное рычание, и Чонгук приходит в сознание, сталкиваясь взглядом с жидким серебром, которое беспокойно плещется в глазах его хранителя. Чёрная пантера трётся мордой о его щёки и мурчит так громко, что эхо разносит этот звук многократно. Тэхён лижет его руки и поддевает их головой, стараясь быть ближе. Омега испытывает облегчение, сравнимое с ощущением победы на поле боя. Всё закончилось. Всё позади. Он жив. Обнимая хранителя, Чонгук шепчет слова благодарности и гладит шелковистую шерсть. Он боится задеть раны, оставленные когтями рыси, поэтому прикасается очень аккуратно. Не отпуская Тэхёна из своих объятий, Чонгук оглядывается, понимая, что они находятся в сталактитовой пещере. Неподалеку слышится тихое бурление воды, наводя на мысли о горячем источнике. Спина немного болит, но в целом Чонгук не ощущает сильных травм. На теле явно есть несколько ушибов, но, как ни странно, он чувствует себя вполне сносно. Сил всё ещё совсем мало, и, ощущая себя в безопасности, Чонгук позволяет себе провалиться в сон. Его окутывает манящий запах специй, заставляя вжаться в густую чёрную шерсть лицом. По ощущениям омега спит целую вечность, а когда открывает глаза, удивляется тому, что в пещере достаточно светло. Он поднимает голову и видит кусочек ночного неба в большом круглом отверстии на потолке пещеры. Редкие снежинки попадают внутрь, но быстро тают, так и не завершив свой путь. Принимая сидячее положение, Чонгук оглядывает потрёпанную одежду: она все ещё мокрая и неприятно липнет к телу. Встав на ноги, омега ощупывает себя, убеждаясь, что он в порядке. Его хранитель рядом, он беспокойно ходит из стороны в сторону, пока Чонгук осматривается. Совсем недалеко виднеется грот с чистейшей водой, от которой исходит благоухающий пар. Чонгук весь в земле и листьях, его кожу саднит от грязи, прилипшей к царапинам, поэтому он быстро принимает решение. Он снимает меховую накидку, отряхивая её от налипшей листвы, и укладывает её на пол пещеры. Одежда неприятно влажная, омега снимает её, бросая у кромки воды. Там же он аккуратно кладёт кожаный ремень с ножнами. Кинжала в них больше нет, а вот тонкий серебряный нож остался на месте. Чонгук смотрит на хранителя и замечает его внимательный взгляд. Смущения совсем нет отчасти потому, что Тэхён в облике зверя, отчасти от прямолинейного характера самого омеги. Когда-то ему всё равно придётся предстать перед альфой обнаженным — стеснение не имеет смысла. Алебастровая кожа в свете бледной луны кажется прозрачной, и только розовые шрамы, обрамляющие её, портят идеальную картину. Откидывая длинные волосы за спину, омега аккуратно спускается в горячий источник, постанывая от удовольствия. Уходя под воду с головой, он ощущает лёгкое покалывание кожи: жидкость наполнена солями и минералами, которые быстро смывают с тела грязь и защитные узоры. Выныривая, Чонгук слышит недовольное урчание и поднимает глаза на своего хранителя, так и не вытащив лицо из воды полностью. Тэхён явно нервничает, не желая упускать его из виду даже на секунду. Он порыкивает, будто пытаясь что-то сказать, и омега понимает, что многоликий не может оставаться вечно в облике зверя. Им нужно поговорить, решить, как действовать дальше, а для этого альфе нужен голос. Проблема лишь в том, что у Тэхёна нет одежды. — Прыгай в воду, нам нужно поговорить по-человечески. — Чонгук отходит в сторону — в гроте его ноги спокойно касаются дна. Прежде чем опуститься в воду, пантера поднимает голову и смотрит на лунный диск, ведя немой диалог с владычицей ночи. Громкий всплеск, вспышка ослепляющего света, и вот Тэхён уже смотрит на него своими янтарно-карими глазами. Белоснежные волосы на поверхности воды придают ей жемчужное сияние, а светлые ресницы не могут скрыть искр в расширившихся зрачках. — Ты дважды спас мне жизнь. Спасибо. — Чонгук ощущает запах ладана и проходится взглядом по медовой коже. — Ты мой омега, я не мог иначе… — Тебя ранили. — Чонгук пресекает поток нежной речи. — Я многоликий, наши раны исчезают за долю секунды. — Поднимая из воды руки, на которых нет ни одной царапины, альфа немного привстает из воды, показывая, что он в порядке. — Но как такое возможно? — Чонгук забывает о том, что хотел обсудить их дальнейшие действия. Почти детский интерес заставляет его подойти ближе, от чего дыхание быстро сбивается. Собственная спелая смородина стремится раскрыть свой аромат, абсолютно обособлено от хозяина. — Хочешь, чтобы я показал? — Голос альфы звучит томно и слишком интимно для простого вопроса. Чонгук медленно кивает, находясь в плену низких нот.— Нужно что-то острое. Чонгук бросает взгляд на нож — альфа одобрительно кивает. Шаги даются сложно из-за плотной воды, но вскоре омега берёт в руки серебряное лезвие. Он недолго рассматривает его, сомневаясь, а когда оборачивается, обнаруживает, что Тэхён совсем близко. Альфа стоит в полушаге от него, а аромат ладана туманит разум, заставляя дышать чаще. Многоликий обхватывает его запястье и подносит нож к своей крепкой груди. Вспарывая идеальную кожу лезвием, он не издает ни звука, когда ведёт его ниже. Черты лица альфы становятся нечитаемыми: стоит тому закончить резать свою плоть, как рана зарастает на глазах. Незнакомая сильная энергия искрит в воздухе, и Чонгук с изумлением ощущает, как на него накатывает волна возбуждения. Густая смазка, не успев испачкать ягодицы, растворяется в воде. Он видит, как сильный аромат выделений побуждает ноздри Тэхёна заходить ходуном. Чонгук впервые чувствует, что он слаб. Его внутренняя сущность вовсе не против подпустить альфу ближе. Тот будто слышит призыв и делает шаг, становясь вплотную. Ощущая бедром крупный член, омега облизывает и без того влажные губы. Тело отзывается мгновенно, заставляя собственное возбуждение налиться кровью. — Ты самый красивый омега, которого я когда-либо видел, — глубокий шёпот отражается от каменных стен и оседает мурашками на белоснежной коже. Дыхание альфы щекочет горячую шею похлеще поднимающегося от воды пара. Перед ним многоликий, от силы которого Чонгука бросает в дрожь, но Тэхён всё ещё юнец, посмевший посягнуть на его личное пространство. — Решил соблазнить меня слащавыми речами? — В серых глазах Чонгука вспыхивает пламя гордости. Он подносит нож к смуглой шее и скалит зубы, издавая воинственный рык. Тэхён в ответ на это не останавливается. Он нагибается ближе, и лезвие ранит идеальную кожу, заставляя каплю крови скатиться вниз по сильной груди. — Я могу убить тебя одним движением. — Чонгук говорит с придыханием, бросая быстрый взгляд на чужие губы. — Я не сомневаюсь в твоей силе. — Альфа не отступает: он источает уверенность, смешанную с ароматом ладана и специй. — Чего же ты хочешь от меня, многоликий? Отвечай! — Ещё секунда, и лезвие войдёт слишком глубоко. — Хочу любить тебя, Луна моя. — Тэхён собирается сократить расстояние между их губами ценой своей жизни, но Чонгук роняет нож, обхватывая шею альфы руками. Горячие губы накрывают его собственные с дикой нежностью и трепетом, что быстро сменяются искрящейся страстью. Чонгук шире открывает рот, впуская влажный язык альфы — он позволяет тому вести. Его никогда не касались чужие губы — гордость и сохранность чести всегда стояли на первом месте. Как только омега привыкает к незнакомому ощущению, он начинает забирать контроль. Язык напрягается, чтобы обвести другой по кругу, тело горит от ощущения близости альфы. Чонгук забывается в поцелуе, теряет бдительность и не может сосредоточиться, когда альфа отстраняется, чтобы мгновенно припасть губами к обнаженной шее. Горячий язык собирает капли воды и описывает замысловатые узоры, погружая Чонгука в состояние, схожее с забвением. Чонгук забывает, кто он. Правитель? Воин? Доблестный сын своего отца? Чья-то надежда? Сейчас он просто омега, впервые ощутивший ласку и трепет. Разница в возрасте больше не имеет значения. Нет ничего важнее того, что испытывает Чонгук. Он нашёл равного себе по силе. Он нашёл того, кому готов открыть запертое на тысячи замков сердце… Новые чувства будоражат и подчиняют себе. Густая смазка наполняет пространство сладостным ароматом похоти, а кожа горит в тех местах, где Тэхён оставляет свои метки. Рядом со шрамами и следами от стрел. На шее. Ключицах. Под самым сердцем. Каждая из них знаменует его величие, но Тэхён сокрушает воина лучше любого меча. Альфа гладит его длинные волосы так нежно, что страсть переходит на новый уровень. Их связь крепнет, заставляя ощущать полное доверие, поэтому, когда Тэхён опускает руки на стройную талию, Чонгук сам выгибается навстречу. Немного присаживаясь, альфа собирается приподнять сильное тело омеги, но он протестует. — Не бери на себя слишком много, юнец. — Хитрая ухмылка трогает покрасневшие губы. Альфа вторит его мимике, и Чонгук ощущает искрящуюся энергию. Внезапно тело Тэхёна становится больше, а в янтарных глазах появляются серебристые крапины. Теперь многоликий на две головы выше, и даже его ладони кажутся более широкими на тонкой талии. Под смуглой кожей проступают налитые силой мышцы, завершая трансформацию. Тэхён шумно выдыхает воздух через ноздри и приподнимает омегу так легко, что Чонгуку на один миг кажется, что он ничего не весит. Усаживая его на плоский каменный выступ, Тэхён остаётся в воде. Янтарно-серые глаза горят, когда тот наклоняется к зеркальной глади и высовывает язык. По-кошачьи лакнув воду, альфа раскатисто урчит, прикрывая веки. Дыхание Чонгука спирает: мысль о том, что Тэхён только что попробовал воду, насыщенную его соками, заставляет жаркое нутро призывно сжаться. Он полностью обнажён, но не испытывает неловкости. Смазка покрывает каменный выступ, смешивается с влагой, струящейся с тела, и стекает в воду. Внутри грудной клетки рождается что-то томное и тягучее… Хочется вновь ощутить губы Тэхёна на своих и узнать на них оттенок сладкой смородины. Альфа наклоняет голову, целуя его коленку, двигается дальше, очерчивая кончиком языка рваные шрамы. В свете луны Тэхён божественно красив, его тело, теперь превосходящее тело Чонгука в силе, завораживает. Оглядывая грудь Тэхёна, на которой не осталось и следа от ножа, Чонгук издает протяжный глухой стон. Сильный альфа, которому не страшны клинок и стрелы, хранящий внутри себя зверя, вызывает желание подставить шею для брачной метки. Реагируя на трепет омеги, Тэхён перемещается к паху. Он укладывает ладони на поджарый живот, оглаживает ими горячее тело до тех пор, пока его пальцы не достигают затвердевших сосков. Ощущая дразнящую ласку, Чонгук откидывает голову, натыкаясь взглядом на лунный диск. Яркая и пленительная королева ночи становится свидетельницей падения Чонгука в бездну, когда альфа вбирает его возбуждение в горячий рот. С губ слетает высокий стон, который отражается от каменных стен и разлетается вокруг тысячекратным эхом. Альфа скользит по влажному от предэякулята стволу и ласкает его грудь, заставляя закусить губу. Чонгук так и смотрит в ночное небо, ощущая, как в уголках глаз скапливаются первые в его жизни слёзы удовольствия. Вверяя свою омежью сущность справедливой и вездесущей луне, он говорит альфе простую истину, донося её сбивчивым шёпотом: — Муж… В ответ на сказанное, Тэхён пропускает член глубже и урчит диким зверем. Движения становятся смелыми, а Чонгук стонет так громко, что сам не узнаёт свой голос. Удовольствие растекается по телу, ноги дрожат, а дыхание смешивается с горячим воздухом. Рука альфы скользит по животу, опускается на внутреннюю поверхность бедра, и тот легонько шлёпает ладонью по раскрасневшейся от воды коже. Чонгук устремляет взгляд на Тэхёна, давясь очередным стоном: его, довольно крупный для омеги член, смотрится идеально в обрамлении пухлых губ. Белоснежные волосы окутывают своего хозяина, делая его похожим на древнее божество, и сердце сладко ноет от созерцания подобной красоты. Ещё один невесомый удар ладонью даёт понять, что альфа ждёт, когда Чонгук шире раздвинет ноги, и он повинуется… Поддаётся чужому напору и тает от ощущения горячего языка на головке члена. Тэхён посасывает и лижет её с нескрываемым удовольствием, Чонгук же наслаждается видом, теряясь в ощущениях. Когда длинные пальцы касаются влажного входа, Чонгука пробирает дрожь, переходящая в волну дикого возбуждения. Его член дёргается, когда длинный палец проникает в горячую узость, начиная медленно двигаться. Омега не может сдержать голоса, потому что спустя время к одному пальцу присоединяется второй. Они такие длинные, горячие и умелые, что вскоре Чонгук сам приподнимает бёдра, гонясь за удовольствием. Тэхён почти полностью покидает его тело, чтобы снова погрузить фаланги внутрь. Пошлый хлюпающий звук кажется оглушительно громким и зарождает жгучее чувство стыда. Чонгуку так нравится всё, что делает с ним его альфа… Внезапно удовольствие прерывается, потому что пальцы выскальзывают из пульсирующего входа, а губы отпускают истекающий смазкой член. Прожигая Чонгука взглядом, Тэхён лижет ребро своей ладони, на которой поблёскивает густой омежий сок. Омега не сводит глаз с порочных возбуждающих движений чужого языка и приоткрывает губы, ощущая себя жаждущим и диким. — Сладкий… — Альфа касается влажными губами своих пальцев, собирая с них ароматную смазку. Многоликий недолго смотрит на его обнажённое раскрытое тело и подходит вплотную. Тот обнимает его сильными руками, а после поднимает, заставляя омегу обхватить крепкую талию ногами. Держась за мощную шею, Чонгук ждёт, когда Тэхён вынесет его из сталактитовой купели. Как только шаги альфы становятся устойчивей, Чонгук накрывает его губы своими. Тягучий поцелуй провоцирует желание почувствовать в себе крепкий узел альфы. Нутро горит и пульсирует, обильно выделяя смазку, запах которой теперь не глушит толща воды. Тэхён подносит его к расстеленной на полу пещеры меховой накидке и немного нагибается, чтобы уложить омегу сверху, но встречает сопротивление в виде ощутимого укуса в плечо. Альфа выпрямляется, вопросительно смотря в серые глаза. — Хочу знать, насколько ты силён. — Чонгук ощущает, как крупный член собирает головкой смазку между его ягодиц. — Как долго ты сможешь держать меня на руках? Победно ухмыляясь, Тэхён перемещает свои руки на упругие ягодицы и впивается в них, ловя губами сладкий омежий стон. — Хочешь, чтобы я взял тебя прямо так? Не боишься того, как глубоко я могу оказаться внутри? — Густая светлая бровь изгибается, а серебристые искры в карих глазах превращаются в пламя. — Мне неведом страх, многоликий. — Кончик языка проходится по нижней губе альфы. — Хочу почувствовать твой узел. В ответ на это Чонгук ощущает давление и вскоре чувствует, как в него проскальзывает крупная головка члена. Эластичные стенки обхватывают горячую плоть, а природная смазка делает скольжение приятным и практически безболезненным. Хватая ртом воздух, омега чувствует, как его насаживают на длинный и толстый член. Тэхён стонет, ища его губы, и вскоре дарит Чонгуку влажный глубокий поцелуй. Омегу трясёт от той заполненности, что он ощущает внутри. Лёгкая боль смешивается с томным наслаждением, когда его тело полностью принимает альфу. Эмоций и красок вожделения так много, что Чонгук впивается ногтями в чужие плечи, раздирая кожу до крови. Первое плавное движение рождает в нём желание сгореть дотла в объятиях альфы, стать пеплом и раствориться в ночной тишине без остатка. Тэхён берёт его медленно, но не нежничает, будто ощущая потребность Чонгука в близости, наполненной силой и страстью. Насаживая омегу на себя, альфа перемещается с поцелуями к белоснежной шее. — Ты такой горячий, Луна моя. — Тэхён наращивает темп и проходится языком по запаховой железе. — Твой аромат снился мне ночами, я так скучал по тебе… Ждал тебя, душа моя. Постыдно хныча, Чонгук прикрывает веки, прислушиваясь к каждой клеточке своего тела. Тепло захватывает конечности, крадётся к животу и скручивается в нём горячим узлом, способным взорваться в любой момент. Слова альфы достигают его сердца и зарождают в нём светлое чувство, способное покорить и возвысить. Тёмная пелена застилает глаза, разряды тока искрят на кончиках пальцев, когда Чонгук, не помня себя, впивается в шею альфы клыками. Оргазм прошибает его тело мощным взрывом томительного удовольствия, и Чонгук кусает сильнее, наслаждаясь мощным запахом специй и привкусом чужой крови. Он рычит, кончая рваными струями себе на грудь и живот. Крупный член распирает его изнутри, продлевает удовольствие, делая его острым и почти нестерпимым. Чонгук видит, как его ногти царапают широкую спину, но полосы вмиг заживают. Осознание чужой силы рождает в нём новую волну сладостной неги и заставляет глаза закатиться. Он вынимает клыки из мягкой плоти, наблюдая, как смуглая кожа мгновенно регенерирует. Громкий стон заполняет собой пещеру, и Чонгук практически теряет сознание от испытанных эмоций. В себя его приводит новая степень удовольствия. Тэхён медленно погружает в него свой узел и, задрав голову вверх, оглушительно рычит. Его клыки удлиняются, а запах ладана становится доминантным настолько, что Чонгук сходит с ума от желания получить метку альфы. Всего слишком много. Узел распирает его почти чрезмерно, но так правильно и до безумия приятно. Аромат смородины и специй оседает на языке, смешиваясь с буйством доминантных феромонов. Последней каплей становится ощущение густой спермы, заполняющей горячее нутро. Выдыхая воздух из лёгких, Чонгук встречается взглядом с глазами своего хранителя и снова томно кончает, сладко застонав. Вторая волна более тягучая и медленная, она забирает все силы и погружает омегу в состояние нирваны. Лунный свет ласкает алебастровую кожу, становясь невольным свидетелем соединения двух горячих тел. Всегда сильные и крепкие руки сейчас соскальзывают с широких плеч, и Тэхён крепче прижимает омегу к себе. Альфа аккуратно садится на меховую накидку, не снимая Чонгука с себя. Они сплетаются в замок, наслаждаясь наступившей сцепкой. Искры удовольствия теперь немного иные… Чонгуку очень тепло и спокойно. Его тело нежно окутывает сладкой патокой и необходимым чувством защищённости. Альфа гладит его спину, перебирает мелкие чёрные косы и нежно целует взмокший висок. Тэхён шепчет ласковые слова и клятвы верности и благодарит луноликую за то, что привела его в объятия омеги. Многоликий покрывает поцелуями раскрасневшееся лицо и вскоре спускается губами к запаховой железе. Размашисто проходясь языком по белоснежной коже, альфа обозначает свои намерения. Чонгук сгибает голову перед кем-то первый раз в своей жизни, но не испытывает отвращения к себе. Всё кажется до безумия правильным: их сплетённые между собой тела, близость сердец и лунная ночь, скрывающая их тайну. Клыки входят в плоть мягко, почти любовно, принося боль вместе с чувством предназначенности. Они растворяются в общей неге новых ощущений. Наслаждаются вторящим друг другу биением сердец. Мир перестаёт существовать, оставаясь для них иллюзией за каменными стенами пещеры… Горячий воздух не идёт ни в какое сравнение с темпераментом молодого альфы. Он ласкает своего омегу до самого рассвета, берёт его снова и снова, целует и нежит в объятиях. Лишь когда луна полностью исчезает с небосклона, Чонгук обессилено падает на мягкую накидку, измождённо прикрывая веки. Тэхён вновь оборачивается зверем, и омега проваливается в сон под сладкое мурчание большой пантеры. Его душа будто покинула тело и поделилась надвое. Вторую часть её бессмертия Чонгук сам отдал человеку с обликом зверя, когда закрепил их союз брачной меткой. Сновидения приносят нескончаемое удовольствие. В них Чонгук не видит иллюзий, лишь чувствует запах ладана, смешанный со смородиной и специями. Этот аромат теперь течёт по его венам, делая связь, предназначенную им с рождения, сильнее. Делая сильнее самого Чонгука. К полудню омега набирается достаточно сил. Он вытягивает себя из пленительного сна и открывает глаза, видя перед собой чёрную шерсть. Тэхён спокойно спит, его мощная грудная клетка размеренно вздымается, поражая своей величиной. Пользуясь моментом, Чонгук спускается к воде и смывает с себя следы вчерашней ночи. Он переплетает спутанные косы, одевается и готовится ждать пробуждения альфы. Как только его ладонь ложится на лоснящуюся шерсть, Тэхён открывает глаза. Лениво выгибаясь, зверь смотрит на омегу и мгновенно срывается на игривую ласку. Он лижет румяные от купания щёки, урчит и тычется мордой в колени. Чонгук гладит альфу, целует его в шею и нагибается, чтобы взять накидку. Влажный мех ложится на плечи, заставляя вздрогнуть от мыслей о сложной дороге. — Нам нужно идти. Путь будет долгим. Пантера смотрит на него своими серыми глазами, и на секунду Чонгуку кажется, что морда зверя искажается в подобии улыбки. Знакомая энергия почти сбивает с ног, когда омега видит — Тэхён снова увеличивает себя в размерах. Тело животного меняется: оно становится больше, и с губ Чонгука срывается восторженный возглас. Трансформация заканчивается, когда зверь нагибает голову, предлагая оседлать себя. Омега медлит всего секунду, а потом запрыгивает на пантеру и крепко впивается пальцами в шелковистую шерсть. Опьянённый восторгом, он сгибается над чёрным ухом и с придыханием шепчет: — Я прикажу сделать тебе седло из самаркандской кожи и украсить его слоновой костью. — До ушей Чонгука долетает недовольное шипение, и он весело смеётся до того момента, пока зверь не приходит в движение. Пантера выбегает из пещеры, и омегу вмиг окутывает осенний холод. Он прижимается к горячему телу вплотную, позволяя зверю нести себя через заснеженный лес. Тэхён бежит быстро, то и дело останавливаясь, обнюхивая деревья и кустарники. Через несколько часов бега по лесу Чонгук замечает вдали очертания лагеря. Когда они подходят совсем близко, его сердце трепещет от предвкушения. Мысли о том, что он — Правитель империи — появится перед своими людьми на огромном звере, наводящем ужас, тешит самолюбие омеги. Он выпрямляет спину, горделиво смотрит на красивую чёрную пантеру и вдруг понимает — перед ним не животное и не трофей. Тэхён его муж, тот, с кем он провёл ночь, на ком оставил метку. Тэхён трижды спас ему жизнь, и сейчас Чонгук хочет смотреть в его глаза на равных. Омега обхватывает руками шею альфы, ласково шепча: — Остановись, Луна моя. Мощные лапы упираются в промозглую землю, а сам зверь громко мурчит от удовольствия, услышав нежное прозвище. Чонгук слезает с крупного тела и встаёт рядом, ловя на себе взгляд, полный верности и обожания. Серебро переливается оттенками холодной стали, и Чонгук делает шаг, ожидая, когда альфа за ним повторит. Ощущая плечом тепло своего хранителя, он мысленно посылает богине луны благодарность. Тэхён рядом. На шее Чонгука его метка, и теперь нет сомнений — альфа создан для него. Они входят в лагерь как мужья, равные друг другу, и в сердце омеги зарождается новое чувство, более сильное, чем власть или могущество. Его не смогут победить враги, время и невзгоды, ведь у сердца правителя теперь есть свой хранитель.