Парень моей старшей сестры

      Не сказать, что сёстры Мун были близки: они дулись каждый раз, когда им покупали одинаковые вещи, когда родители давали им одинаковые конфеты, а потом возили на одинаковый отдых. И даже теперь, сидя на даче рядом с морем в песке, сёстры дулись друг на друга. Что на этот раз не поделили?       Бёми и Бёри не смогли поделить родителей: обе хотели провести время с мамой, но папа хотел забрать к себе старшую дочь. Нет, дело было абсолютно не в том, что мама и папа жили отдельно и приглашали к себе дочерей по очереди, просто госпожа Ким оставалась в доме и планировала провести вечер с пиццей у телевизора, а господин Мун уезжал на неделю в город по рабочим вопросам. Тухнуть в городе никто не хотел, Бёми в особенности, потому что…       По соседству появился мальчик её возраста, он уже видел Бёри, а старшей хотелось утереть ей нос. Старшие сёстры — они все такие. Им кажется, что их меньше любят, им кажется, что младшие не заслуживают того, что у них есть, потому и хочется как-нибудь гаденько насолить, щёлкнуть по лбу и наблюдать за слезами. Не жалко. Заслуживает всего. Точнее, ничего не заслуживает.       В особенности Бёри.       Ей было пять, у неё были ясные глаза, милый ротик и завитушки чёрных волос. Мама называла её «моё солнышко», папа — «моя радость», её одевали в яркие платьица, позволяли буквально всё… и да, ей понравился сосед. Она смотрела на него своими глазами-бусинками, расширенными, ведь ему было целых шесть, он был возраста Бёми. Он такой взрослый!       И такой взрослый мальчик должен быть с Бёми!       — Ты страшная, вот и должна с папой в город поехать, — сказала старшая, и Бёри надулась. — Там страшных любят сильнее, чем красивых.       — Но мы же сёстры, мы одинаково красивы, — Бёри вспомнила все ласковые слова онни во время игр, вспомнила все её улыбки и прикосновения, но… Видимо, нельзя доверять сестре в полной мере, ведь теперь она стала в её глазах уродливой. Как же так?       — Да, ты страшная. Страшная, как… лягушка! — Бёми ткнула пальцем в нос младшей, что скрючилась и решила, что сейчас лучшее время — заплакать. — Так ещё и плакса. Бёри, тебе не пять лет!       — Почему ты обижаешь её?       У Джина было обострённое чувство справедливости, он ещё с яслей был таким. Храбрый мальчишка, он защищал слабых и показывал грозный палец дрянным детям, которые потом плакали и убегали. Он поднимал за руку упавших, отряхивал грязных, говорил оставаться сильными в любой ситуации и уходил, наблюдая за всеми из тени, как настоящий супергерой. За сёстрами Мун он тоже наблюдал из кустов, и как только старшая начала обижать младшую, вступился.       — Если я страшная, как лягушка, то это значит, что я заколдована! — надула губы Бёри. — Ты — ведьма! А мне нужен принц, который снимет с меня проклятие.       А принц ведь был. За её спиной, стоял и краснел, такой весь из себя взрослый карапуз. У него в садике уже была девочка, которую он называл своей невестой, но почему-то та красавица Ёнсон забывалась, как только он глядел на Мун Бёри. Она была очень милая, красивая, и обижать её не хотелось, а хотелось лишь защитить и быть рядом.       — Я принц! Настоящий-настоящий, — доверительно сказал Джин Бёри, положив руку на её плечо. — У меня даже конь есть! Правда, он в городе, где я занимаюсь ездой, но он есть! А ещё у меня много конфет, хочешь?       Удивительно, но СокДжин не врал, ведь карманы были действительно полны разных обёрток со сладким наполнением, и Бёри со смущением съела пару мармеладок, пряча глаза и смущённо говоря «спасибо». Она боялась поднять взор на нового знакомого, потому и изучала траву под ногами.       — Хочешь, я буду твоим принцем и спасу тебя от вида лягушки? — Джин протянул липкую и малость перепачканную руку девочке. — Я тебя поцелую — и всё пройдёт, обещаю, всё-всё.       Бёми сжала ручки в кулачки и надулась: ей тоже хотелось поцелуя от красивого мальчика, тоже хотелось избавиться от проклятия, но никто к ней не подходил, не знакомился, а Джин… Джин предпочёл старшей сестре младшую!       — Я тоже хочу избавиться от проклятия! — храбро сказала Бёми, выступая вперёд. Она уже видела, что мальчик тянул пухлые губки к щеке сестры, и захотела так же.       — А какое у тебя проклятие? — захлопала глазками младшая сестра, но всё же получила поцелуй от Джина. Он пришёлся куда-то между глазом и щекой, вызвал смех и новую порцию смущения. — Ты же сказала, что я лягушка…       — А… ну… я не хочу больше быть злой ведьмой, я хочу, чтобы меня от этого избавили! — Бёми сердито топнула ножкой. — СокДжин-и, поцелуй меня!       — На каждого найдётся свой принц, — вдруг сказал мальчик и почесал щёку. Совсем недавно от него отлетел комар, и он старался лишний раз не чесать чувствительную кожу, но сорвался. — Я — принц Бёри. А у тебя будет… Может, мой старший братик Нам Джун?       Нам Джун был старше на пять лет и находился в Сеуле в тот момент, не захотел ехать с мамой и братом. Семья на него не наседала — у юноши начались подростковые бунты, потому лучше порой было оставить его в покое и не трогать. Вместе с тем он любил Джина, который отличался храбростью, решимостью и при этм спокойствием. Если Бёми делала всё, чтобы насолить Бёри, то братья делали всё наоборот — между ними царило полное взаимопонимание и уважение.       — Я его не знаю, я знаю только тебя, — покачала головой Бёми. — А ты самый лучший принц на свете.       — Хёну в этом году тринадцать, — Бёри ахнула, как и её новый знакомый, вцепилась в его руку и даже спряталась за спину. — Он взрослый! У него есть телефон! А ещё он ходит в школу! Я хочу быть таким же, как он!       — Фу, он же старый! — начала ныть Бёми, и вдруг мама позвала сестёр кушать. — Бёри, идём.       В тот день, вечером, когда семья Ким знакомилась с семьёй Мун, жившей по соседству и имеющей двух прекрасных дочерей, которые упросили родителей оставить их на даче, Джин прошептал Бёри «я люблю тебя».       И эту фразу маленькая девочка пронесёт с собой сквозь года.

* * *

      Проходили года, сёстры росли, становились красивее, ярче; росли и из пухлощёких девчонок с растрёпанными волосами, забранными в два хвостика, превратились в двух серьёзных девушек, которые посещали на дневном отделении университет Ихва. Даже один факультет. Не думали сёстры Мун, что найдут своё призвание в медицине. Правда, разные специальности: педиатрия и хирургия. Бёми могла спокойно выдержать вид крови, изучала виды швов и как проводить операции, а Бёри читала о детских болезнях и, пускай ещё второкурсница, договаривалась о практике в больнице, где главврачом был их с онни папа.       — Бёми, ты вроде сказала, что ты сегодня со своим знакомым придёшь, — сказал господин Мун за завтраком. Они всей семьёй вставали в шесть утра, чтобы вместе поесть, а потом разъехаться по своим делам. Сёстрам зачастую надо к первой паре быть в университете, но если кто-то был счастливицей, они всё равно ехали вместе. За прошедшие пятнадцать лет изменилось многое, в особенности их отношение друг к другу: Бёми перестала недолюбливать Бёри, а та стала любить онни ещё больше. Удивительно даже. — К какому времени вас ждать?       — К шести, — быстро проговорила Бёми, — у него такое несчастье случилось! Дом погорел, теперь ему негде жить, а родители на Чеджу… спасибо, папа, что разрешил его приютить! Теперь у нас не будет пустая комната на пару месяцев, и арендодатель! Порядочный, кстати.       — Когда у тебя парень успел появиться? — Бёри отвела глаза от планшета, на котором были фотографии страниц учебника, который ей надо было проглотить за пару дней для подготовки к сессии, и нахмурилась. Она на втором курсе не могла ни о чём думать, кроме как об учёбе и о том, что хочется автомат хотя бы по одному из экзаменов. Ну хоть небольшую поблажку — у неё же стопроцентная посещаемость и абсолютный ноль конфликтов, как же так?..       Зато сестра-третьекурсница уже вовсю наслаждалась жизнью и влюблялась, раз приведёт сегодня вечером парня. Это так… странно. В какое время происходит так, что заместо учёбы на первое место встаёт любовь?       — А вот узнаешь, он с нами поужинает, — довольно улыбнулась Бёми и доела свою порцию, а в это время мама непонимающе посмотрела на старшую, что укрылось от взора Бёри. — Поехали уже в университет!       Сёстрами Мун не могли в университете нарадоваться: обе старосты, обе с идеальной репутацией, обе ходят исправно на все занятия, обе неконфликтные и готовые помочь. Только вот младшая была чуточку тише, ниже и будто бы более чуткой, в то время как Бёми обладала холодностью ума в нужные моменты и могла откровенно сарказничать, если того требовала ситуация. Они ехали на пары в тишине: младшая уткнулась в конспекты, старшая переписывалась с кем-то, улыбаясь. «Наверно, со своим парнем», — будто бы с лёгкой неприязнью и завистью подумала Бёри и отдёрнула себя: нельзя. Если у онни появился парень, значит, её любят мужчины, а если любят мужчины, значит, она совсем скоро найдёт своё счастье.       Бёри же, начиная со средней школы, ударилась в учёбу так, что круг интересов сузился до книг, учебников и учителей, которые могли дать ей новые знания. Общение складывалось лишь со старшей сестрой да Кимом СокДжином, который напоминал о себе пару раз в месяц — он жил на Чеджу, в то время как Муны — в Сеуле. Потом связь потерялась, Бёри отчаянно пыталась его найти, но его семья продала дачу в том месте, где отдыхали Муны, и не оставили нового адреса.       Но Бёри всё же вспоминала Джина и надеялась его найти, так как даже номер телефона семья поменяла.       — Серьёзно, Бёми, когда у тебя появился парень? — всё удивлялась Бёри. — Ему хотя бы тебя можно доверить? А то страшно… Мы с ним не знакомы и я боюсь за твою безопасность.       — Пф, сестричка, он тебе понравится, — онни улыбнулась. На лестнице пути девушек расходились. — Файтин! Сегодня наш день!       Мун-младшая закусила губу и вздохнула, когда Бёми уходила в сторону своих одногруппников. Ей было самую малость страшно, ведь она впервые познакомится с любовным интересом сестры, поговорит с ним… а ещё он будет жить напротив её, Бёри, комнаты! Это звучало, на самом деле, очень ужасно, и девушка готова была махнуться на время с Бёми, лишь бы не испытывать неловкости. Неловкости и лёгкого интереса, потому что парнями она совершенно не интересовалась с детства.       Пары проходили медленно, даже слишком, будто издеваясь и пародируя карамель, которую только-только готовят на большой кухне. На перерывах Бёри ходила из стороны в сторону, общалась с одногруппниками, повторяла материал, но душевного спокойствия так и не нашла ни в чём, кроме как сидении и заполнении журнала посещаемости. Под конец недели она всегда заполняла его с телефона, потому что выдавались бумаги строго один раз и строго под надзор старосты, а на медицинском факультете нет в принципе особо и времени, чтобы кому-то передавать то, что должно быть стиснуто в ладонях. Вот и получилось, что за два перерыва журнал был заполнен, а Бёри пыталась понять, как бы ей расцепить пальцы на корешке, потому что с уборкой журнала вернутся в голову непрошеные мысли.       — Будешь кофе? — спрашивали одногруппницы, а Мун качала головой. Тут не то что кофе не хочется, тут хочется лишь прыгнуть куда-нибудь с парашютом или убежать в глубокий лес.       — У меня тахикардия, мне нельзя, возьмите мне лучше кусочек тортика, — сказала Бёри. — Который с джемом.       Сладкое перед последней парой значительно скрасило настроение, потому и время прошло незаметно, и даже Бёми ждалось лучше. Правда, она села на другой автобус — тот, что ехал в Инчхон, и оставила сестру ехать домой одну. Бёри дома прочитала ещё раз весь материал, помогла маме готовить ужин, а потом ещё провела двадцать минут в самоедстве. Ей был двадцать один год, а она чувствовала себя школьницей! Причём не старших или хотя бы средних классов, а начальных! Надо же, вот попала — стеснялась знакомиться с парнем сестры, только почему-то родители не говорили, что он парень… Но они же явно встречаются!       Раздался звонок в дверь, и мама попросила младшую дочь открыть. Бёри сразу пошла к выходу, проворачивая пару раз ключи, а потом распахнула нараспашку дверь, едва не пришибая лоб Бёми и срывая «ой!» от смутно знакомого молодого человека с чемоданом, что улыбнулся, а в его глазах засветилось узнавание. Только почему у Бёри сердце не на месте?       — Помнишь того мальчика с нашей дачи, который тебя в щёку поцеловал? — Бёри оторопело кивнула, воспоминания всколыхнулись. Они в последний раз виделись десять лет назад, когда им было по двенадцать и одиннадцать. — Это Ким СокДжин. И он поживёт с нами.       — Так ты… парень моей старшей сестры? — удивлённо прошептала Бёри.       И в тот же самый миг с горечью осознала, что не хочет иметь с этим молодым человеком ничего общего, ведь он предал их детскую любовь, потому что они обещали друг другу, что поженятся, когда вырастут.       — Удивительно, — господин Мун пожал руку Джину, — так вырос, окреп, так давно тебя не видели, и вот моя дочь привела тебя в дом. Рад встрече, СокДжин.       — Я тоже.       Это знакомство во второй раз Бёри наблюдала, стоя на лестнице и чувствуя себя какой-то дурой. Все будто о чём-то знали и недоговаривали, Бёми хваталась за руку Джина и улыбалась, смотря на младшую сестричку, но… Бёри молчала. Молчала и пыталась понять, как же так получилось, что спустя столько лет её «принц» объявился под руку с сестрой.       Они ведь говорили про «навсегда» и стали встречаться, как чуть повзрослели, но не расстались — Джин просто исчез. И как всё это понимать?       И Бёри решила, что лучше всего будет вообще игнорировать присутствие чужого человека в доме. К тому же приближалась сессия.       Джин же времени не терял: разложил вещи, расположился, обрёл тарелку и столовые приборы, поставил свою кружку ко всем остальным (на его было розовым выведено «всемирная красавица», но чёрным перманентным маркером был исправлен пол обладателя). Он разложил вещи по полочкам шкафа, поставил зубную щётку в стакан в ванной, выдохнул и посмотрел на себя. Ну, молодец — теперь будет жить рядом со своей потерянной возлюбленной, а её онни поможет скрепить два сердца.       Ловко они продумали этот грандиозный план.       — Ну как? Обосновался? — Бёми прилипла к косяку двери и улыбнулась. Её не особо волновало то, что комната Бёри располагалась за спиной, да и ей было смешно от того, что младшенькая подумала, что они с Джином встречаются. Теперь ей надо будет настойчиво повторять, что своеобразный сосед — свободен, любит Бёри и сделает всё, чтобы быть рядом. — Поподробнее расскажешь, что у тебя произошло? А то папа интересуется, а ты знаешь, он дотошный…       — Подожгли дверь квартиры — обознались какие-то серьёзные люди, говорили про какого-то Шиёна и что он должен денег, а я остался без жилья, — сказал Ким и сел на диван. Гостевая использовалась как малая гостиная для семейных сборищ перед телевизором, если у всех графики совпадали, конечно, но на пока она отошла Джину. — Буду потихоньку ремонт делать, вам на аренду скидывать, а как закончу со стенами и полом, то перееду к себе обратно. И Бёри утащу.       — Утаскивай, а то она, бедняга, совсем себя с этой учёбой забьёт, — проговорила Бёми. — Так скучала по тебе, тут ты вернулся — и она ноль эмоций. Поражаюсь ей. Вроде всегда была эмоциональной.       Тем же вечером всем показалось, что Бёри села на диету. Во-первых, она не сразу явилась на зов родителей, чтобы насладиться вкусным и сытным ужином. Во-вторых, пришла она вместе с Бёми максимально грустной, будто бы кто-то её обидел, но потом просто отбрехалась сессией и уткнулась в тарелку, лишь редко-редко что-то отвечая и поедая чуку. При этом она не обратила внимания, что сидела практически вплотную к Джину, который после вопроса господина Муна «СокДжин, рассказывай, что же произошло?» начал говорить:       — Да история там тривиальная, — Бёри сжала металлические палочки, ведь голос раздался прямо над её ухом. — Я купил квартиру с рук, мне обошлось это недёшево, только обустроился, как мою квартиру подожгли за какие-то там долги. Не мои, кстати, а бывшего хозяина квартиры. Там менять надо просто всё, кажется, пригодной для жизни осталась лишь ванная. Попросил помощи у Бёми, и она помогла.       — А как планируешь восстанавливать квартиру? А то… это очень дорого, — сказала мама двух девушек. — Ты ещё планируешь нам за аренду платить…       — Не бойтесь, у меня есть небольшой скопленный капитал, потому я просто буду из него брать деньги, — улыбнулся Джин и положил руку на ладонь Бёри — случайно, на самом деле, но Мун так дёрнулась и волком посмотрела, что стало страшно. — Ты… чего?       — Спасибо за ужин, я готовиться к экзаменам, — и Бёри выскочила из кухни, вбегая в свою комнату и закрывая дверь на ключ. Кажется, она прорыдается, а потом только выйдет наружу.       — А как так получилось, что у тебя есть номер Бёми, но нет номера Бёри? — господин Мун будто бы внезапно стал серьёзным. — Вы просто с ней встречались, толком не расстались, в общем, Бёри по тебе очень сильно страдала.       — Когда мы продали дачу, — Джин виновато улыбнулся, — я случайно утопил телефон вместе симкой в реке, а номеров не помнил вовсе. С Бёми вышло случайно — я с её одногруппником подрабатываю в одном месте, он мне рассказал про неё, ну я и номер попросил, потому что мы с детства знакомы и связь потеряли. Заодно сейчас… починю все мосты с Бёри.       — Только почему она думает, что мы встречаемся? — Бёми задумалась. — Я тебя не представляла как своего парня… папа просто сказал, что я приду с парнем, но не говорил о том, что ты мой возлюбленный.       — Бёри немного наивная, — мама вздохнула, — и многое может себе навоображать. Она же так неопытна в любви и отношениях, вся в книгах и экзаменах, на любовь времени совершенно нет.       — А если мне удастся с ней помириться, а потом я восстановлю квартиру, вы… отпустите её со мной? — Джин вопросительно посмотрел на родителей девушки. Ему хотелось, чтобы они сказали «да», потому что потом ему будет легче с самой Бёри.       — Смотря как ты себя будешь вести, — хмыкнула за всех Бёми, — если вытащишь её из этого болотца, в которое она себя загнала, то забирай хоть со всеми вещами. Ну а если не получится переубедить, то найдёшь кого-нибудь другого.       — Я всё смогу.       Джин поблагодарил семью за ужин и стал подниматься по лестнице, держась за перила. Муны проводили его тревожными взглядами, переглянулись и решили, что молодым людям надо на пока остаться наедине, поговорить, всё выяснить, а потом они все вместе соберут остатки еды со стола и приберутся на кухне. Удача, что Джин вернулся. Удача, что ему попался номер Бёми.       Осталось лишь, чтобы при помощи этой удачи у Джина получилось поговорить с Бёри.       Джин набрал в грудь побольше воздуха и постучал в дверь. Некоторое время он оглядывался по сторонам, изучая светлые стены с лёгкими вкраплениями фотографий, а потом дверь открылась, медленно, будто бы Бёри сомневалась, что этого стоит делать.       — Зачем пришёл? Твоя девушка от одиночества внизу мается, — прошептала девушка и попыталась закрыть дверь, но Ким не дал этого делать — просто ухватился за ручку и потянул на себя. — Я всё ей расскажу, если ты меня тронешь.       — Ну ты и дурёха.       Эти слова немного задели Бёри. Какая она дурёха, если она поступает правильно по отношению к своей онни? Какая она дурёха, если старается во всём быть хорошей и даже не пытается отбивать парня? Неужели ценности жизни настолько обмельчали, что теперь считается дурным тоном быть скромным, чуточку наивным и невинным? Видимо, так и есть.       — Моя девушка не мается от одиночества внизу, — Бёри нахмурилась — ей не нравилось то, что говорил парень перед ней, — потому что Бёми не является моей девушкой. Не знаю, кто тебе это сказал, но…       — Что ты тогда делаешь в нашем доме? — грубо спросила девушка, прикрывая дверь, чтобы не видеть глаз Джина. Конечно, внутри закипела лёгкая злость, готовая вылиться на кого угодно, но пришлось подавить излишний негатив. Сейчас он никому не нужен, требовалось сохранить холодность ума, пускай это было трудно. — Твоя история про пожар — выдумка, и ты решил внезапно возникнуть, чтобы побередить мне раны?       — Я хочу их восстановить.       В тот год, когда Джин внезапно пропал, Бёри замкнулась в себе и стала ещё больше, чем прежде, уделять времени учёбе. Ей кто-то признавался в любви, звал на свидания, дарил конфеты и игрушки, но девушка лишь вежливо улыбалась и от всего отказывалась. Не хотела, чтобы ей разбили сердце каким-нибудь неожиданным исчезновением, не хотела потом страдать и вновь в себе замыкаться, потому входила в студенчество абсолютно спокойным человеком без сколов на сердце, который здорово погрузился сначала в общие дисциплины, а со второго курса — в специальные. И всё бы было хорошо.       Если бы не слова Бёми о том, что она придёт в дом с парнем.       — Почему я должна тебе верить? — нахмурилась Бёри. — Ты тогда пропал, ничего не написал, я тебе звонила и не могла дозвониться. Сменил номер, переехал, мне даже «пока» не сказал, и что я должна была подумать о тебе? Что ты идиот и тебе никто, кроме себя, не нужен. А теперь заявился вместе с моей старшей сестрой, стоишь прямо передо мной и говоришь, что хочешь восстановить мои душевные раны. Ты сам себе веришь? Сам себя слышишь?       — Бёри, я не помнил твоего номера телефона, потерял доступ ко всем аккаунтам во всех социальных сетях, как думаешь, я мог хоть что-то сделать? Я только когда в Сеул переехал, смог случайным образом найти знакомого Бёми и выйти на неё, встретиться, — Джин вздохнул — Бёри слушала его, но на глазах девушки появились слёзы. — Потому я воспользовался возможностью и первым делом захотел встретиться с тобой и твоей семьёй. Поговорить. Потому что не уверен, что ты простишь меня за такое… предательство, но я очень хочу, чтобы мы хотя бы остались друзьями.       — У тебя был кто-нибудь всё это время? — подняла Бёри глаза, в которых застыли кристаллики слёз. — Ты встречался с кем-то?       — Нет, — сказал Джин. — Первое время я порывался в Сеул, но потом понял, что, чтобы исполнить своё желание и встретиться с тобой, надо работать. Я забил на всё и стал учиться и работать одновременно, параллельно с этим копил на квартиру. У меня получилось, но не с первого раза, поступить в Сеульский национальный, затем я купил квартиру, конечно, при помощи кредита, но… судьба так распорядилась. И теперь я у твоего порога. У меня всё это время не было девушки, родители не искали замену тебе, потому что знали, что я тебя люблю, Бёри. Шаманы даже сказали, что мы всё равно будем вместе. Понимаешь? Я не собираюсь тебя терять, не собираюсь тебя больше бросать.       — Значит, случилось недопонимание, — пробормотала девушка и вышла в коридор к Джину. — Папа спросил сегодня утром у Бёми, когда она придёт со «своим знакомым», а она так улыбнулась, что я подумала, что «знакомый» — её парень. А оказалось, что реально знакомый…       — Они хотели сделать тебе сюрприз, — улыбнулся Джин, — точнее, мы все. Чтобы ты увидела меня, чтобы мы с тобой поговорили. Но ты надумала себе чего-то, а другие не стали тебя ни в чём разуверять. А я-то думал, почему ты так странно на меня реагируешь…       Бёри прикрыла дверь комнаты за спиной, отрезав их от единственного источника света. Конечно, ещё оставалась лестница с небольшими фонариками, но это не учитывала ни девушка, ни парень. В последний раз они виделись давно, слишком давно, личности изменились, они повзрослели, и вроде как от былого «я люблю тебя и возьму тебя замуж, когда вырасту» ничего не должно остаться, но у Джина болело сердце за Бёри. За Бёри, которая сегодня за ужином была к нему равнодушна, скрывала боль, а потом просто убежала.       — Я хотела уже сказать, что не хочу иметь с тобой ничего общего, — шепнула Бёри, — это такое глупое недоразумение, на самом деле. Я думала, познакомлюсь с парнем сестры, а оказалось, что она притащила моего парня… могу ли я тебя так называть?       Джин перехватил руку девушки, улыбнулся и поцеловал тыльную сторону ладони, будто бы мечтая запечатлеть в этом прикосновении слова «я до сих пор люблю тебя». Всё это время он не мог с ней говорить, но очень надеялся, что с ней всё в порядке, что она наслаждается жизнью… но она не наслаждалась. Просто жила без него. И жаль, что не жила так, как остальные девушки.       — Можешь, — снова поцелуй в руку, проникновенный взгляд, и Бёри, как несколько лет назад, прильнула к мужской груди. Да, он изменился: стал более чутким, нежным, менее взбалмошным, но всё же оставался героем, который не струсит и подойдёт к понравившейся девочке, защитит её от всего и в награду получит сладкий поцелуй. — А я могу тебя называть своей?       — Да.       По тишине сверху семья Мун поняла, что произошло воссоединение, которого ждали все. Конечно, они лишний раз не упоминали исчезнувшего СокДжина, но Бёми была искренне рада, что они связались, и вот уже совсем скоро Джин переехал к ним. Конечно, то, что предшествовало переезду — ужасно и незапланированно, но это помогло соединить два потерянных сердца и решить небольшую проблемку недопонимания, которая появилась внезапно и исчезла только после душевного разговора.