Obscura

Тэхён смотрел на себя и Чон Чонгука и испытывал счастье. Эти эмоции, как цветы, распускались в нём. Даже несмотря на застывших над ним дружинников и злобно ухмыляющуюся Синь Чжань. Счастью не мешала грязная парковка, прокалывающие Тэхёна насквозь взгляды молчаливо застывших дружинников, разбросанные по асфальту вещи. Тэхён не мог не чувствовать их. Это прекрасные воспоминания. Они грели его изнутри, и всё происходящее казалось не таким плохим, каким виделось. Тэхён потерялся в воспоминания и не заметил, как к нему ближе подошла Синь Чжань. Очнулся, только когда перед ним застыли носки её кроссовок. — Грязные мерзкие педики, — прошипела она сквозь зубы и выхватила фотографию из рук Тэхёна. — Фу. Полнейшая мерзость. Аю выглянула из-за спины подруги и изобразила вполне натуральный рвотный позыв. — Мне кажется, карьере профессора не хватает изюминки, — сказала Синь Чжань. Она вытянула руку с фотографией с профессором и Тэхёном подальше от себя. — Или огромного члена в жопе, — похихикала Аю. Тэхён промолчал. Он гипнотизировал фотографию в руках у Синь Чжань. Тэхён изо всех сил старался не дать страху отобрать всё хорошее. Он не мог сдаться и отдать те минуты счастья, когда профессор жался к нему. Не отдал бы без боя воспоминания из машины, где Чон Чонгук пел песни, выкручивал громкость радио на максимум, тыкал по всем кнопкам, то включая дворники, то аварийку, то подогрев сидений, то ещё что-нибудь, но другой рукой он касался невзначай бедра Тэхёна. Лёгким касанием задевал мизинцем, проводил от колена до тела, оставляя пылающий след, растворивший всю одежду до кожи. Смех девочек становился всё громче и громче. Края фотокарточки расплывались перед глазами. Под кожу Тэхёна загнали что-то чёрное, страшное, что-то мерзкое, что-то… — Ой, а что, наш педик расплакался? — спросила Синь Чжань. И смех, как тысяча иголок, вонзились в Тэхёна. Ему было больно, стыдно. Ему было страшно от того, что цена всех его воспоминаний — всего лишь горькие слёзы. — Бедный, бедный педик Тэхён, расплакался из-за фотографии? Или из-за того, что педиком назвали? — спрашивала заботливо Синь Чжань и обмахивалась фотографией, как веером. — А может, ты расстроился из-за этого? Из-за спины Аю достала коробку с яйцами. Она откинула крышку, достала одно яйцо и уронила его на макушку Тэхёна. Скорлупа с треском раскололась, белок, такой же мерзкий и холодный, как всё, что сейчас творилось вокруг Тэхёна, стёк по волосам, прямо на лоб. — Как тебе хорошо, педик Тэхён, — залюбовалась проделанной работой Синь Чжань. Аю протянула подруге коробку. Та достала яйцо, подкинула в руке и, чуть повернув лицо в сторону дружинников, спросила: — Кто-нибудь ещё хочет попробовать сделать нашего педика ещё прекраснее для его обожаемого профессора? Аю взяла ещё одно яйцо и исполнила целый танец, как балерина. Она задирала ногу то в одну сторону, то в другую, сложила руки над головой, закрутилась, а потом с размаху опустила яйцо почти в то же самое место, что и первое. Следующим был парень, который пнул дипломат. Он взял яйцо, размахнулся и кинул в Тэхёна. Яйцо больно ударилось в правое плечо и упало, разбившись, на бедро. Вытекло на единственные джинсы Тэхёна. Ещё парочка ребят подошли к Синь Чжань, яйца без особой охоты полетели в сторону Тэхёна. Одно не долетело, второе попало на кроссовок. — И теперь я поставлю финальную точку. — Синь Чжань размахнулась и разбила яйцо о макушку. Она пальцами втёрла кусочки скорлупы в голову, потом отошла подальше. Аю протянула ей влажную салфетку. — Теперь ты писаный красавчик, педик-Тэхён. Тэхён огляделся вокруг. Никого. Он взглядом пробежался по окнам, за которыми учились другие ребята, работали преподаватели. За одним из этих окон даже был профессор, который не так давно касался его, который улыбался, который целовал, который носил его подарок на шее. Но рядом Чон Чонгука больше не было. В одном из окон Тэхён наткнулся на застывший силуэт. Стоял он спиной или смотрел на парковку, Тэхён не мог разглядеть. Но он был, а когда он заметил его — пропал. — Эх, педик-Тэхён, время у нас с тобой вышло. — Синь Чжань говорила грустно, как будто ей действительно жаль, что издевательства подошли к концу. Дружинники медленно потянулись с парковки на остаток пары. Синь Чжань дождалась, пока они отойдут как можно дальше. Носком кроссовка она наступила на ногу Тэхёна. Он скривился от боли, девушка наклонилась ближе. Несколько прядей её волос упали на руки Тэхёну. От них сладко пахнуло персиками. — Тэхён, моё терпение не бесконечно. Если ещё раз ты приблизишься к профессору, или он подойдёт к тебе, то вся эта мерзость на следующий день украсит каждое окно, каждую дверь, каждую аудиторию, как гирлянды Мёндон на Новый год. И твой любимый Чон Чонгук никогда не отмоется от этой дряни. Синь Чжань навалилась всем телом на ногу Тэхёна. От боли он взвыл через стиснутые зубы. Только тогда девушка убрала ногу и удовлетворённо улыбнулась. — Я слежу за тобой, грязный педик. Синь Чжань махнула ему рукой на прощание, и они с Аю ушли вслед за дружинниками. Весь мокрый и склизкий от яиц Тэхён на четвереньках прополз по парковке и собрал разбросанные учебники и тетради. За последним учебником пришлось лезть под брюхо автомобиля. Вылез оттуда Тэхён весь грязный, потому что припарковался автомобиль в мутной луже. Грязным Тэхён ощущал себя не только снаружи, но и внутри. Он поднял с земли фотокарточки. Тэхён попытался вызвать образы и чувства из фото. Снова окунуться в них, забыться. Но теперь что-то было не так. Что-то поменялось. Телефон не вылетел из дипломата. Тэхён достал его, нашёл Чимина в какао. Хотя даже писать не нужно было. Тридцать четыре непрочитанных сообщений: «где ты», «мы потеряли тебя», «тебя искал профессор Чон», «с тобой всё в порядке». «Чимин, мне нужна помощь, сможете прийти на парковку? Вместе с Юнги». Чимин прочитал сообщение тут же. Он не писал, что случилось, не пытался ничего выпытать. Через минут пять или шесть Чимин выбежал из-за угла, взмыленный, с красными щеками. За ним с двумя сумками Юнги. — Лифт не работал. Пришлось бежать пешком, — на ходу сказал Чимин, подбегая к нему. Он ощупал Тэхёна взглядом, от него ничего не могло укрыться. — У меня есть влажные салфетки. Юнги, дай мне скорее сумку. — Тэхён, ты перепутал грязевые лечебные ванны с обычной грязью? — пошутил Юнги, обычно суженные глаза парня распахнулись. Тэхёну стало не по себе от такого внимания. — Ты как трубочист. А это что? — Юнги отдал сумку Чимину, а сам подошёл почти вплотную к Тэхёну. — Это яйцо? — Юнги, заткнись, пожалуйста. — Почему? Почему заткнуться, это ведь реальные яйца. И они на одежде, и на голове. Чимин оттолкнул Юнги в сторону, сам навис над Тэхёном и аккуратными движениями начал вытирать яйца с его волос. — На волосах не всё так плохо. — Чимин старался не дать волнению вырваться за пределы чётко выговоренных слов. Но Тэхён слышал, как оно металось между согласными. Но Чимин держался. Будто он не яйцо убирал с волос, а капельку мороженного. — С одеждой похуже. — Похуже? Тэхёна будто несколько дней мариновали в бочках с навозом и вонючей грязью. Чимин шикнул на друга, и Тэхён улыбнулся про себя. Чимину пришлось истратить всю упаковку салфеток, даже попросить Юнги сбегать в магазин за новой упаковкой. Пока он ходил в магазин, Чимин отвёл Тэхёна на скамейку. — Ты садись. Я попробую очистить внизу джинсы и кроссовки. Чимин присел на корточки. Он не задавал вопросы, просто агрессивно тёр джинсовую ткань, очищая от остатков яйца. — Прости, Чимин, — еле слышно сказал Тэхён. Чимин не поднял головы и продолжил оттирать джинсы. — За что? — Ты и Юнги прогуливаете пару из-за меня. — Ой, да ладно. Ю Бай может и не заметит нашего отсутствия. Он с начала пары уставился в свой талмуд и бурчит неразборчиво под нос. Кажется, даже не услышал, что мы с Юнги ушли. — Чимин остановился. — В начале пары заходил Чон Чонгук, искал тебя. — Тэхён вздрогнул. — Но я сказал, что ты уехал в больницу. — Спасибо большое, Чимин. И извини, что приходится столько врать. И Юнги спасибо. — Благодарить за такой пустяк? Брось. Юнги и сам хотел уже уехать. Сейчас мы тебя довезём до дома, а потом поедем к родителям Юнги. — Зачем? Вопрос вырвался быстрее, чем Тэхён успел подумать и убрать непрошеный вопрос в ящик с такими же вопросами. Чимин стёр грязь с кроссовок. Это не дело Тэхёна. Ребята бескорыстно предложили помочь, а Тэхён зачем-то полез куда-то дальше. Чимин поднял голову. Вместо замешательства на лице или лёгкого недоумения — улыбка от уха до уха. Как будто он ждал, когда Тэхён разродится этим вопросом. — Мы помогаем родителям Юнги в больнице. Пару в неделю катаемся туда, подрабатываем медсёстрами или грузчиками, или уборщиками. Кого не хватает. — Официально? Чимин рассмеялся. — Ну, конечно, официально. Знаешь, родители Юнги такие дотошные до вещей подобного толка. И стаж, и трудовая, и часы несовершеннолетних — выели за несколько лет нам мозги десертной ложечкой. Но всё по правилам. Мы же чуть ли не детского сада разнорабочими в их больнице выступаем. Тэхён любовался улыбающимся Чимином и совершенно не представлял, как ему — такому открытому и доброму — удавалось уживаться с грубым Юнги. — Ваши семьи дружат, да? На миг по лицу Чимина пролегла тень, как облачко на солнце в ясный день. А потом он вновь просветлел и озарился счастьем. — Нет, не дружат. Но, думаю, если бы мои родители были живы, то почитали и уважали дотошных родителей Юнги. Тэхён дёрнулся. — Я, — с трудом выдавил из себя Тэхён, — не знал. — Тэхён, ты чего скуксился? — Чимин потрепал Тэхёна по щеке. Тот еле удержался, чтобы опять не дёрнуться, и тем самым не вызвать ещё кучу вопросов. — Откуда ты мог знать. Да и история такая давнишняя. — Прости, пожалуйста. — Да за что? Они умерли, когда мне было года четыре, я их помню только как звук и запах. И больше ничего. — И ты с четырёх лет живёшь один? — Кто живёт один? — спросил подошедший Юнги. — Как ты бесшумно ходишь, Юнги, — посетовал Чимин и накренился назад, чуть не завалившись на спину. Его поймал Юнги и помог встать на ноги. — Затекли. Ещё хоть раз, чтобы я на корточках посидел. Чимин смешно задирал ноги, разминая их. — Обсуждали наше совместное проживание? — не унимался Юнги. Он поставил рядом с Тэхёном пакет с тремя упаковками влажных салфеток и холодной бутылкой фанты. — Да, именно. — Чимин нырнул лицом в пакет, а в следующую секунду уже достал бутылку. Освежающий пшик, и Чимин уже мычал от удовольствия, делая громкие глотки. — Какой ты добрый, Юнги. Прочитал мои мысли. Самый лучший. — Чимин перестал жадно глотать фанту и протянул бутылку в сторону Юнги, но тот махнул рукой. — Зря отказываешься, очень вкусно. — Чимин закрутил на горлышке крышку и придирчиво оглядел Тэхёна. — Так, ну вроде, основное я всё убрал. Сейчас тогда отвезём тебя до дома и потом по делам рванём. А рекламные журналы ты взял? — Журналы? — удивился Юнги. — Зачем они тебе? Читать? — Одежда грязная, — тихо отозвался вместо Чимина Тэхён. — Могу машину запачкать. — Машину запачкать? Хоть поросёнком изваляйся и запрыгивай. Давно нужно было отвезти машину на мойку, но руки не доходят. Тэхён никогда не был привередой. Просто он родился в обеспеченной семье. По городу Тэхён перемещался только в дорогих иномарках бизнес-класса. И не знал другой нормы. Прожив год без родительских денег, Тэхён привык ходить пешком. А потом Чон Чонгук забрал его к себе, и не прошло и двух месяцев их совместной жизни, как профессор пришёл в один из дней в комнату к Тэхёну и положил перед ним чёрный плоский ключ с кнопками. — Это ключ от автомобиля, — сказал профессор в ответ на удивлённый взгляд. — Если куда нужно съездить, можешь смело воспользоваться. Тэхён прикрыл книгу, заложив палец между страниц. — Я думаю, это лишнее. — Что именно: ключи или забота о твоём комфортном перемещении по городу? — Всё вместе. Чон Чонгук задумчиво потёр подбородок. — Ключи твои. Сам решишь что и как. Тэхён не соглашался на предложения профессора подвозить его в университет весь первый год. Чон Чонгук неизменно спрашивал каждое утро и получал такой же стабильный ответ. Тэхён чувствовал себя в безопасности, когда он смотрел на дорогие автомобили со стороны. Каждая казалась ему той самой, которая заберёт его обратно в семейную резиденцию Кимов под Сеулом. Тэхён не знал: искал его отец или сдался. Тэхёну было страшно. Он всегда старался держать в голове, что Ким Джихён или приближённые к нему люди неотрывно следили и выжидали момента, когда бдительность Тэхёна сведётся к нулю. Но в начале первого семестра второго курса Тэхён проспал. Вот так глупо и по-детски. Никогда в жизни он не опаздывал. Всегда приходил на встречу раньше на полчаса. Так Тэхён сохранял спокойствие и понимание, что у него под контролем хотя бы его время. Не сработал будильник. Или Тэхён его забыл поставить. Но он проснулся только из-за кошмара, который не снился ему уже почти ровно год. Тэхён опоздал во сне на первый урок в гимназии, и над ним громко и беспощадно смеялись одноклассники. Он застыл в дверях, пока молодая учительница Син не затащила его за шкирку прямо на середину класса. — И вот, полюбуйтесь, наш особенный мальчик. Тэхён сжал лямку сумки. Он ненавидел себя. Как же он ненавидел, что его отец был богаче всех родителей вместе взятых. Как же он ненавидел, что получал хорошие оценки и не мог учиться хуже. Тэхёна трясло. Он помнил каждый день в гимназии. Каждый день ненависти. Каждый день этих взглядов: «мы знаем, какая ложка торчит из твоей задницы, надеемся, что ты ей скоро вскроешься». Никто в гимназии не давал забыть о привилегированном положении Тэхёна: директор и некоторые учителя облизывали с ног до головы, желая угодить Ким Джихёну, ученики и другая часть преподавателей жестоко гнобила. Тэхён проснулся в холодном поту. А потом по сценарию: увидел время, скатился на пол, путаясь в одеяле, не устоял на ногах, грохнулся, отбив колени. И если бы Тэхён не опаздывал, разрыдался прямо стоя на коленях в пижаме и одеяле. Тэхён натянул приготовленные с вечера отглаженные брюки, белую рубашку и красный кардиган. Из встроенного в шкаф зеркала выглянул нескладный переросток с отросшими за каникулы волосами, которые полностью закрывали глаза. Из-за этого приходилось задирать голову, чтобы хоть что-то разглядеть. Сутулый, с зашуганным боязливым взглядом. Когда вчера Тэхён примерял вечером одежду, показалось, что его внешний вид с натяжкой можно назвать милым. Но сегодня Тэхён в ужасе видел, что красный цвет делал его бледным, белая рубашка была чересчур белая, а брюки со стрелочками, просто привет со времён гимназии. Урод. Тэхён схватил дипломат и вылетел из комнаты. Он слетел по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку. Пробежал через гостиную мимо кухни, уселся с разлёта на полку и начал напяливать ботинки. — Тэхён? — Он резко дёрнул головой и ударился затылком о крючок для одежды. Профессор выглянул из кухни. Свежий, с уложенными назад волосами. На них поблёскивал то ли гель, то ли лак, что-то из этого Тэхён видел в общей ванной комнате. Белая строгая рубашка, но две пуговицы сверху расстёгнуты. Видно его кожу, но не выходило за рамки официального внешнего вида. Жилет с медными пуговицами и брюки из одного комплекта тёмно-синего благородного цвета. — До начала церемонии тридцать минут. Пешком ты не успеешь. — Я знаю. — Тэхён натянул ботинки, не обращая внимание на боль в затылке, поднялся и снял с крючка пальто. — Постараюсь добежать. — Добежать? Между моей квартирой и университетом в лучшем случае час быстрой ходьбы. Ты не успеешь. Тэхён покачал головой, не соглашаясь. — Я буду бежать, если без остановок, успею прямо впритык. — Тэхён распахнул входную дверь. — Тэхён! — окрикнул профессор. Тэхён обернулся. Чон Чонгук вытянул к нему руку, но, спешившись, резко убрал её назад, как опасное холодное оружие. — Пожалуйста, позволь мне довезти тебя. Мы будем в университете минут за двадцать. Тэхён отрицательно закачал головой. Он продолжал смотреть на руку Чон Чонгук, которую он так и держал за спиной. — Нет, профессор, не хочу вас обременять больше, чем есть. Мне проще добежать. Профессор слабо улыбнулся. Он всегда так улыбался, когда получал отказ. На протяжении года — каждый день. Тэхён уже выучил. Вопрос — ответ — слабая улыбка и: «отличного тебе дня, вечером увидимся». — … сегодня первый день. Ты задержался настолько, что, несомненно, опоздаешь. Тэхён посмотрел на часы. Без двадцати. Даже если Тэхён сейчас резко превратится в Самуэля Ванджира, то он всё равно опоздает. Тэхён отпустил ручку входной двери и, совершенно расстроенный, уставился в пол. Чон Чонгук сорвался с места, через секунду вылетел из кухни с пиджаком через плечо и сумкой. — Подержи, я обуюсь. Тэхён прижал к себе сумку профессора и его пиджак. В нос ударил сладкий грушевый аромат, который заставил всё тело покрыться мурашками. Профессор обулся, забрал пиджак и кинул пальто в руки Тэхёна. В лифте они стояли в разных углах. Прошёл год, а Тэхён старался как можно реже попадаться на глаза профессору. Больше времени проводить в университете, в столовой или в библиотеке. Домой возвращался, когда у Чон Чонгука были ещё пары, и Тэхён мог прошмыгнуть в комнату и закрыться там до следующего дня, либо поздно вечером, когда профессор ехал на вечернюю тренировку в спортзал. Тэхён уверен, что он доставлял профессору дискомфорт своим присутствием. Ему и так его с лихвой, потому что Тэхён продолжал жить у Чон Чонгука в красивой и светлой комнате, пока профессор чах в своём закутке, где не было развернуться. Тэхён исправно убирался, хотя в этом не было толка. К ним два раза в неделю приходил клининг и вычищал квартиру до ослепительного блеска и свежести. Тэхён нагрузил себя готовкой. Но только поначалу. Он готовил первое, второе и десерт. Из-за ограниченного знания по готовке Тэхён шерстил кулинарные сайты, тратил уйму времени на готовку, потому что никогда не готовил. В какой-то момент Тэхён перестал успевать в учёбе. Однажды, когда Тэхён вернулся домой, рассчитал в уме, что он сейчас возьмётся за грибной суп, то сразу можно и приготовить всё ко второму, то есть убить двух зайцев. Но как только Тэхён вошёл в квартиру, еле дотащив два больших пакета до кухни, его уже поджидал профессор. Чон Чонгук застыл у стены, поэтому Тэхён сразу и не заметил его. — Больше не нужно готовить. Тэхён испуганно вздрогнул, выпустив из рук пакеты. — П-профессор, разве у вас не должна быть пара у потока с архитектурного? — По полу раскатились грибы, из другого пакета выкатились овощи. — Я сейчас всё уберу. Вы бы позже предупредили, что сегодня вы освободитесь раньше, я бы… — … ушёл с последней пары, чтобы приготовить мне еду? — закончил мысль Чон Чонгук. — Ложиться спать на пару часов позже каждую ночь, потому что из-за кулинарных изысканий не справляешься со всей работой в университете? Для чего я должен был тебя предупредить? Тэхён обернулся. Профессор уже отошёл от стены, застыл чуть ближе, но не рядом. Чон Чонгук усвоил, что Тэхён цепенел, когда в его границах появлялся человек. И даже если Тэхён не показывал или старался не показывать, профессор уже после недели совместного проживания уяснил это как дважды два. Чон Чонгук не приближался к Тэхёну без особой той необходимости. — Суп я смогу быстро приготовить, — сказал Тэхён. Он не мог придумать, какой ответ дать профессору, потому что тот был прав. Из-за готовки, чаще всего неудачной, Тэхён задерживался подолгу на кухне и приступал к заданиям только вечером. А предупредить Тэхёна нужно было, чтобы он до приезда профессора заныкался в своей норке и сидел там тихо-тихо. Чтобы не мешал своим присутствием. — Тэхён? — Тэхён заледенел около тумбочки, откуда уже доставал кастрюли. За криком всегда шёл удар. Неминуемо. Тэхён выпустил воздух через стиснутые зубы, зажмурился, сжался, гадая, куда придётся удар. — Почему тебя так трясёт? Из рук Тэхёна со звоном упала кастрюля, руками вцепился в стол. Он не мог остановить дрожь. Даже если сейчас очень сильно захочет. — П-профес-сор, с-суп… Я е-е-его м-могу быстро при-при-приготовить. Скрип стула по паркету, как автоматная очередь. — Прости, Тэхён, — сказал профессор, — это крайняя мера. Чон Чонгук схватил его за плечо. Дёрнул рывком Тэхёна назад. Он толком не успел опомниться и сообразить, как уже полетел назад. Тэхён упал на стул. Его трясло без остановки. Профессор отошёл в сторону, налил воды в стакан, но поставил его на стол, в руки Тэхёна решил не отдавать. Тот и не смог бы взять в своём состоянии стакан. Тэхён смотрел перед собой. В его голове всё сузилось до единственного слова «суп». Суп. Суп. Суп. Только «суп» колотилось в голове Тэхёна, вторя дроби сердца в груди. Он не думал о чём-то другом. Тэхён продолжал ждать удар. Отец всегда давал ему оплеуху. Звонкую в тишине комнат или короткую и резкую, которая опускалась, как лезвие на гильотине. Смачные пощёчины в присутствии матери, в присутствии прислуги, в присутствии деловых партнёров, в присутствии друзей семьи. За криком всегда следовал удар. Тэхён смотрел вниз, не смел поднять на Чон Чонгука взгляда. Удар. Ударьте быстрее, профессор. — Тэхён, могу задать вопрос? Тэхёна заколотило с удвоенной силой. Бейте, профессор. Бейте же скорее! — Тэхён? Тэхён обратился с молитвой к небесам, чтобы Чон Чонгук дал ему звонкую оплеуху, и всё вернулось в своё русло. Профессор медленно, как будто Тэхён — опасное животное, начал опускаться перед ним на колени. — Тэхён, пожалуйста, посмотри на меня. Тэхён в ответ ещё больше дрожал. Он не мог поднять с пола взгляда. Ничего не мог. Даже разрыдаться. Потому что сил не было, только крупная дрожь. И профессор как будто прочитал мысли. Чон Чонгук присел ещё ниже, чтобы встретиться с примёрзшим к полу взглядом Тэхёна. О Господи, сколько заботы в его глазах, сколько отчаяния и доброты. Тэхён сжался ещё больше. Ещё больше задрожал. Чон Чонгук и это увидел. — Тэхён, почему ты дрожишь? — Н-не з-знаю. Профессор чуть придвинулся. Тэхён на автомате отстранился назад. — Я могу прикоснуться к тебе? Хочу замерить пульс. Тэхён впал в ступор. Чон Чонгук расценил это как согласие. Он потянулся к руке Тэхёна медленно. Тэхён следил за этой рукой. И, конечно, как только она прикоснулась к нему, вздрогнул. Тэхён не ожидал, что касание профессора будет нежным. Его никогда не касались так осторожно, почти невесомо. Тэхён икнул, испуганно отшатнулся, покрылся мурашками, а потом трусливо дёрнул руку на себя. — Тэхён. У Тэхёна под пальцами профессора ходила ходуном рука. Он смотрел сквозь Чон Чонгука. Из глаз вот-вот покатились бы слёзы. — Тэхён, скажи, а та статья про скандал на факультете астрофизики, ты в газету передал, верно? — Дрожь немедленно прекратилась, как будто её и не было вовсе. Взгляд с лёгкостью переместился на Чон Чонгука. — Почему вы так решили? Профессор улыбнулся. Без хитрости и злобы. Его рука сомкнулась на руке Тэхёна. Но он успел лишь мельком обратить внимание, потому что Чон Чонгук начал говорить, не давая осмыслить происходящее до конца. — Тебе подробно рассказать про вступление в стиле Агаты Кристи? Помню, недавно мы обсуждали эту тему на паре. Симбиоз художественной литературы и холодно-отстранённых текстов в журналистике. Или сразу перейдём к первому абзацу с прямыми отсылками к «Заводному апельсину»? На днях ты высказал нелестную оценку произведению. А в конце ты так лихо сделал перевёртыш, что я несколько минут находился в культурном шоке. Тэхён чуть опять не затрясся, как осиновый лист на ветру. Только теперь от какого-то другого чувства. От него сладко заныло сердце, и приятное тепло окутало все органы внутри. — Вы не нашли самую главную отсылку. Я попытался превратить текст в расшифровку плёнки Нэвидсона, — сказал Тэхён. И улыбнулся, когда профессор задумчиво свёл брови к переносице. Взгляд профессора стал отсутствующим. Он точно пытался вспомнить статью Тэхёна. Через минуту его лицо просветлело. — Точно, в середине, там было что-то от графоманской писанины Дзампано, который анализирует «Плёнку». Это поистине впечатляет и… — профессор вдруг замолчал. Он убрал руку с кисти Тэхёна и посмотрел ему в глаза. — Стало лучше? Тэхён приоткрыл рот. Он чувствовал себя обычно. Как на паре у Чон Чонгука. Участвовал в диалоге, делился мыслями, испытывал позитивные эмоции. Страх был откинут на много-много километров назад. — Да, лучше. — Часто случаются такие приступы? — Чон Чонгук встал и передал стакан с водой Тэхёну. — Я… Их не было давно. Год. В последний раз в тот день, когда вы пригласили меня в ресторан. А теперь сегодня. Тэхён сделал несколько осторожных глотков. Зубы клацнули по стеклу. — Год, — сказал Чон Чонгук задумчивым тоном. — То есть приступов не было, пока ты не приехал сюда. — Профессор отошёл в сторону, скользнул взглядом по Тэхёну. — Что-то из прошлого? Тэхён стиснул стакан в руках. Взгляд он забил обратно в пол. — Понял, — быстро согласился Чон Чонгук. — Так вот, прекращай заниматься готовкой. Не хочу видеть, как ты тратишь своё свободное время на бесполезные вещи. Мне нужно, чтобы ты совершенствовал своё журналистское мастерство. — Я и так ничего не делаю в вашей квартире. — Тэхён, пожалуйста, не начинай по-новой. Пей воду и иди готовь задания, которые тебе дали преподаватели. Тем более, ты изъявил желание вести колонку в нашей газете, а ещё собрался на конференцию. Продукты разложу сам. Если ты захочешь что-то приготовить, то давай это сделаем вместе. Так будет быстрее. Тэхён допил воду. Но вместо того чтобы направиться в комнату, пошёл на автомате к пакетам. — Тэхён, — Чон Чонгук подошёл к Тэхёну сзади, чем напугал его. Он дёрнулся и отпрыгнул в сторону. Профессор закрыл пакеты собой, встав между ними и Тэхёном. — Иди в свою комнату. И больше они не возвращались к этой теме. Готовили вместе. Профессор заказывал доставку, когда им было лень, но никогда не отказывался от сырников с малиновым сиропом. Чон Чонгук не просил, но съедал сырники за один раз, стоило только Тэхёну их приготовить. Наверное, это единственная сладость, которую профессор любил и ел. Они молчали в своих углах, пока створки лифта не разъехались, выпуская их на подземную парковку. Первым вышел профессор. Быстрым шагом он пересёк парковку. Тэхён семенил за ним. В груди всё болело, а в голове всё крутилось и крутилось: «Нужно отказаться, нужно отказаться, нужно отказаться». Чон Чонгук ждал у автомобиля. Не сел внутрь, а застыл, сложив руки на груди, и внимательно следил за Тэхёном. Профессор насквозь видел все мысли в голове о побеге. Тэхён отвернулся. Он физически не переносил внимательного взгляда, сканирующего все внутренности. Но кожей хорошо ощущал, как по нему скользили карие глаза. Взгляд Чон Чонгука был такой же осязаемый, как дождь, как оплеуха от отца, как приставленный к горлу нож. Дверь поддалась, Тэхён сел на заднее сидение. Пока профессор садился за руль, он перетянул ремень безопасности, сложил руки на ногах и уставился в окно, рассматривая бетонные столбы и дорогие автомобили. Чон Чонгук завёл хаманн. Звук мотора был похож на тихое рычание кошки. Мягкими плавными движениями автомобиль тронулся и поехал на выезд с парковки. — Музыку? — спросил профессор. — Как вам удобно, — отозвался Тэхён. Он сидел прямо, с окостеневшими руками и ногами. Зашуршала ткань. Чон Чонгук нажал несколько кнопок, и салон наполнился звуком прибивающихся к берегу волн. — Сейчас найду что-нибудь поактивнее, — сказал он, переключая частоты. Заиграла весёлая песенка. Женский писклявый голос пел про счастливое время и прекрасных друзей, с которыми певица собиралась уехать в лето. — А можете вернуть назад? В автомобиле стало светлее — они почти выехал с подземного этажа. — Конечно, можно. Волны шумно накатывали на пляж. Автомобиль плавно остановился у поста охраны, открылось окно, но Тэхён погрузился в звуки природы. Он представлял себя на песчаном холодном берегу. Босиком, проваливаясь пальцами во влажный песок. По телу пробежали мурашки. Безлюдный пляж. Серое небо. Плотно уложенные друг на друга тучи давили на океан, а он в ответ волновался. Нервно выкидывал волны на берег. В приоткрытое окно Чон Чонгука задул ветер. — Доброе утро, Чон Чонгук! С началом учебного года, — сквозь шум волн разобрал Тэхён. — Спасибо. Хотел уточнить, будет ли сегодня домоправитель? Нужно с ним переговорить. — Сегодня он, — голос оборвался, — будет в час у себя. Предупредить его о вашем визите? — Было бы замечательно. — Тогда я сразу с ним сейчас созвонюсь? А вы сегодня ни один? Ледяной ветер обжёг руки и шею Тэхёна. Он открыл глаза и посмотрел в сторону профессора. К ним в салон заглядывал охранник. Серый, весёлые глаза и чисто выбритое лицо. Руку охранник держал рядом с фуражкой и улыбался. — Ким Тэхён? Тэхён осторожно кивнул. Он испуганно вжался в сидение. Его узнали? Этот человек знал Тэхёна? Помнил его? Знал, что его отец — Ким Джихён? Отец тоже здесь? Охранник переменился в лице и отвёл взгляд от Тэхёна на Чон Чонгука. — Рад, что он, наконец, путешествует с вами. Вы так давно этого ждали. Перед хаманном поднялся шлагбаум. Тэхён прикрыл глаза, продолжая слушать волны. Профессор не пытался заговорить с ним. Ехал плавно, машину не дёргало в разные стороны. Тэхён постепенно проваливался в океан, на самое-самое дно. — Тэхён? Он открыл глаза. Они остановились на светофоре. По переходу шли студенты: компаниями или парочками. Поглощённые друг другом, они не видели Тэхёна в машине профессора. — Я знаю, что ты не будешь доволен, если бы мы доехали прямо до парковки. Тэхён кивнул и потянулся к дипломату. — Только не здесь, — предостерёг Чон Чонгук. Светофор загорелся зелёным, и профессор повернул в противоположную сторону от университета. Чон Чонгук завернул в переулок, где не было никого в утренний час. — Тут тебя никто не увидит. Тэхён щёлкнул дверью и вышел на улицу. — У тебя две пары? Тэхёну снова пришлось кивнуть. — И у меня. Встретимся здесь. Отвезу тебя домой. Тэхён открыл рот, но потом закрыл. Он списался с девочками, и через пять минут они уже вместе бежали в концертный зал слушать приветственную речь.