Письмо, которое никогда не дойдёт до адресата

Говорят, если некому излить свои чувства, то можно написать письмо, даже без адресата, использовав вымышленного получателя как своего доброго друга и собеседника. В жизни много чего произошло, она не могла это контролировать и, уж тем более, изменить то, что произошло. Она осталась одна. Снова. Ни любимого, ради которого она оставила все, ни друзей, которых она бросила сама. Теперь лишь пустота, ручка с листком и комок нескончаемой боли в ее груди, который по ощущениям заменил собой сердце. Сидя за столом в номере дешевой гостиницы, она смотрела на этот лист, силясь понять, кому бы она хотела написать и как изложить все то, что творилось в голове, но мысли заглушал белый шум. Тяжело. Встав, Ирина прошлась от одного угла комнаты до другого, в надежде, что хоть так голова прояснится, но и это ей не помогло. От отчаяния вновь брызнули слезы, застилая взгляд мутной пеленой. Ира тяжело выдохнула и потерла глаза, снова садясь за стол. Лист был все так же пуст, но теперь был украшен солёными кляксами. — Так больше нельзя… Я так не могу! Что же мне делать… — голос прозвучал так сипло и дрожаще, что Ирина напугалась его звучания. Спустя мгновение, она взяла свой телефон и посмотрела на свое лицо. Увиденное ее ужаснуло — лицо распухло от слез и белки глаз стали настолько красными, что смахивали на две клубники. Прежняя нежная зелень ее радужки теперь не казалась таковой, больше походя на блеклую сырую плесень. Лишь ближе к вечеру, Ира смогла приступить к письму. Начало послания давалось тяжело, но с каждой новой строчкой дело давалось все легче и легче, словно бы разматывался незримый клубок. «Мой дорогой слушатель, я не знаю о тебе ничего — ни пола, ни возраста, и не знаю, будешь ли ты вообще. Прости мне это незнание. Эта история началась очень давно, даже раньше, чем я думала. По своему рождению я полукровка — мой отец родился обычным человеком, но наши соотечественники ему этого не простили, а значит не простили и моей матери, после — мне. Отца и брата я потеряла рано, у матери же не было на меня ни времени, ни сил, но я ее за это не виню, она делала все, что могла. В школе я друзей не имела, меня не очень жаловали ровесники, но и их я ни в чем не виню. Глядя на свою жизнь, я понимаю, что нет и не было таких людей, на которых я бы держала зло или же обиду — это не в моем характере, все боли я всегда считала данностью, неудачным исходом событий. Так же рано я потеряла и мать, стоило мне поступить учиться на медсестру. Всю свою жизнь я мечтала помогать людям и этот выбор, на свой момент, был лучшим. Работать по профессии мне не удалось, на работу меня не брали, как бы я ни просилась. Лучшее, что я смогла найти — работа охранником в одном из инвалидных домов, сняв комнату на территории этого же инвалидного дома. Работа, пусть и была сначала чужда, мне нравилась. Происшествия были нечасто и в остальное время я могла помогать нашим пациентам. В том инвалидном доме и прошла половина моей жизни и там я познакомилась с моей лучшей подругой. Она, пусть и недолго, была там пациенткой — вдаваться в подробности не буду, история эта длинная и меня не касается. С ее выпиской уехала и я. Эта молодая девочка не захотела со мной расстаться, а я не смогла ей отказать, да и терять мне было совершенно нечего. Семьи у меня не было, мужа я даже не искала, поскольку бесплодна, а портить жизнь хорошему человеку я не хотела. Все имеют право на полноценную жизнь.» Ирина смотрела на то, что получилось, перечитывала свой, пусть и немного дрожащий, но аккуратный и красивый почерк. Результат ее не устраивал и ей думалось, что с этим делать «Переписать заново? Или писать это дальше?». Спустя некоторое время размышления, Ира взяла листок и смяла в крупный неплотный комок. Оставив его на столе, она встала и прошлась по комнате, разминая давно затекшее тело. Многое ей было уже непривычно, столько времени жизни в довольно традиционной и далекой от цивилизации среде, которой был дом ее бывшего мужа, не могло не оставить свой отпечаток. Для нее в этом месте было очень много шума. За окном торгуют местной едой, смеются люди, звучит музыка и беззаботно играют дети. Туристический городок на берегу моря, в тропиках из другого для нее мира, все это было волшебно. Она прилегла на кровать, наконец прикрыв болящие глаза, и пыталась уснуть. Сон все никак не шел, в голове стояли ее недавнее расставание и некий долг, из-за которого она должна была дописать это злополучное письмо. Не выдержав, она встала и вновь села за стол, взяла тот смятый лист, расправила как смогла и продолжила свой рассказ. «По приезду, я познакомилась с ее отцом, он оказался чудным человеком. Таких, как он, обычно зовут ядовитыми и язвенными, за длинный язык, но в нем я видела заботливого отца и глубоко несчастного человека с огромным добрым сердцем. Главным его горем была неразделённая любовь и, спустя свое время, я так же поняла, что же это такое. Да, я влюбилась и этот невероятный человек стал моей первой любовью, пусть это и было невзаимно. Он однолюб и был предан лишь одной, я это понимала и уважала, даже не пытаясь занять ее место в его сердце. Мы многое пережили вместе, будучи одной большой семьёй. Я выражала свою любовь в заботе о нем, эту заботу он принимал и я была искренне счастлива. До одного момента. В какой-то момент он бесследно пропал, в нашем доме на то время мы жили только вдвоём и этого я не заметить не могла. Он тихо сбежал вслед за своей любовью, не предупредив, что, не скрою, разбило мне сердце во всех возможных смыслах. С того момента я вновь стала жить вместе со своею подругой и ее новой семьей — бедная девочка много натерпелась и сейчас, вспоминая все, я бы хотела очень извиниться перед ней, я во многом виновата перед моей дорогой Ришенькой.» Воспоминания того времени волной хлынули на душу Ирины, всколыхнув старые боли и чувство вины. Ей даже стало казаться, что она вот-вот задохнётся, но этого не произошло. Эта ситуация вновь ее выбила из колеи. «А ведь ты, моя девочка, была права, что я останусь одна. Грустно, что я тогда тебя не послушала, но и об этом я не жалею — я благодарна своей любви за каждый миг, что мы пробыли вместе…» проносились мысли в ее голове, заставив отвлечься и вздохнуть. Успокоившись и чуть прояснив мысли, Ира продолжила свое дело: «Она отправила меня путешествовать по другому миру — он очень красивый и чудесный, а народ здесь невообразимо разный и такой же необыкновенный, как сам этот мир. Именно здесь я и встретила его — своего мужа. Он был старше меня по человеческим годам, очень мудрым, харизматичным и, не скрою, красивым мужчиной. Надеюсь, так останется еще надолго и он проживет долгие годы, все же, у него совсем недавно родился внук от его единственного сына, он их двоих очень любит, как и свою невестку. Поистине чудная семья и я рада, что была так долго ее частью. Его быт и нрав очень традиционнен, как и у его дедушки, что так же жил вместе с нами. Пусть он меня и не взлюбил, но я так же считаю его чудным и достойным человеком. Мой бывший муж женился на мне не по любви, а думая, что нам вдвоём будет хорошо и зная, что я вряд ли подарю ему детей. Он меня лечил, с ним мое здоровье стало намного лучше, я избавилась от основного своего лишнего веса, но моего бесплодие он излечить так и не смог. Мы долгое время жили в мире и согласии, но, как я узнала, уже долгое время он был все время в тяжёлых мыслях, понимая, что ему со мной тяжело, тяжело состоять в отношениях. Тем более, наши характеры и менталитеты настолько разные, так что часто я его расстраивала, заставляя хмурить брови и покачивать головой, а он так и не смог меня полюбить. Так бывает, он в этом не виноват, ведь сердцу не прикажешь. Я его любила и люблю до сих пор, он стал всей моей жизнью. Быть может, как мне порой кажется, из-за одиночества на протяжении всей своей жизни я «оголодала» до любви и жадно, давясь, но не сбавляя оборотов, я дарила ее, даже не дожидаясь ответа, быть может, именно это моя главная ошибка. Слишком сильно растворяюсь в ком-то и, расставшись с ним, я вновь осталась совсем одна, словно оставив с ним часть себя. Быть может, я смогу поддерживать связь с семьёй его сына, но теперь я для них не родственник и я буду благодарна любому общению. Я уехала от него в тот же вечер, что мы расстались. Я бы не смогла дожить до утра там и, если бы задержалась дольше, достойно и тихо уйти уже бы не могла. Просила бы передумать, умоляла бы остаться с ним. Это бы никого не сделало счастливым, я это знаю и осознаю, что стало бы лишь хуже. Надеюсь, что у него все хорошо. И я уверена, что он так же надеется на мое светлое будущее. Всего на бумаге не высказать, но спасибо, мой неизвестный слушатель, что выслушал меня, мне стало лучше от этого. Я так же надеюсь, что в твоей жизни все будет хорошо, жизнь — вещь полосатая, за пройденной полосой идет следующая, не сдавайся! Прощай! Ирина Интоновна 32 года.» Ира не стала перечитывать написанное, а просто, с трудом вытирая слезы, которые все же, время от времени падали на бумагу, немного размывая чернила, и оставляли замысловатый рисунок. Положив письмо в конверт, купленный заранее, она его запечатала, с мыслью, что завтра утром отнесет на почту, подпишет на случайный адрес, а там дальше, будь что будет, даже если это письмо никогда не найдет своего адресата.