Еще один день

— Еще один провал, Арах, и вылетишь отсюда разносить голубиную почту! — с губ верховного смотрителя канцелярии слетела слюна. Арах никогда не видел его в ярости. — Я понятно изъясняюсь?! — Да, шеф, — Арах изо всех сил старался сохранить лицо, но его ответ больше походил на писк. — Пошел вон! И не дай бог завтра я снова о тебе услышу! Ощиплю! Сварю! Бестолочь! Идиот! Пущу на- Арах поспешил в коридор и плотно закрыл дверь. Затем глубоко вздохнул и стукнулся о нее лбом. Его карьера хранителя стремительно летела в бездну. Предполагалось, что он будет следить за назначенным человеком и время от времени отваживать беду, чтобы человек оставался приемлемо счастлив. Звучит не так уж и сложно, вот только за три недели он потерял троих людей. Один провалился в канализационный люк, другая выпала из окна, пока его мыла — это был второй этаж! откуда он знал, что она свернет шею?! — на третьего упал дорожный знак. Как вообще он должен был уследить?! Или ему специально подсовывают проклятых и обреченных? Арах всегда был неудачником, неужели это распространяется и на его людей? Ладно. Еще не все потеряно. Есть еще один шанс. Арах покивал сам себе и посмотрел на помятый листок. Кто на этот раз? Мужчина, без месяца сорок. Менеджер, конечно… нет жены, нет детей… пьет и курит, еще и в депрессии? Замечательно. Арах устало провел рукой по лицу. И это должно стать его последним шансом? Легче самому оторвать себе крылья… Третья бутылка пойла заходила чуть хуже, чем вторая, но легче, чем первая. Прослеживались нотки опилок и ослиной мочи. С огурчиком потянет. Джонни хлебал и хуже. Когда ставился выбор между качеством и количеством, он бы взял и галлон солярки заместо бутылочки бургундского. Перед глазами начинало плыть, но недостаточно, чтобы промахнуться. Да и сложно промазать мимо собственной башки. Джонни снова приложился к бутылке, разглядывая краденый когда-то давно глок через мутное зеленое стекло. Тот лежал на другом конце дивана, на подушке, как ебаный экспонат. Трофей за первое место в забеге неудачников. Сколько он уже на него смотрит? День? Неделю? Год? Блядь, Джонни, возьми уже яйца в кулак! Отставленная бутылка со стуком свалилась с края стола, бурое содержимое полилось на ковер. Одним резким движением Джонни схватил пистолет и приставил его к виску. Все, прямо сейчас… В глаза ударил свет, на который голова отозвалась болью. — Не делай этого! Джонни с раскрытым ртом смотрел на возникшего перед ним ангела в белых одеждах. В современных, к слову, одеждах, выглаженный костюмчик за три с лишним зарплаты. Прилизанные белые волосы с модно выбритыми висками — эта чума добралась и до небес? Два крыла сзади, все по канону, одним люстру разбил. Глаза голубые, на шее галстук золотой. Джонни выронил пистолет. — Я че, в раю? — Нет, и в ближайшее время не попадешь. — Ангел сложил крыла, которым явно было тесновато в пропахшей куревом конуре три на четыре. — Я Арах, и с этого дня я буду охранять твой покой. — Охуеть. Джонни протер глаза, еще раз посмотрел на хранителя покоя, потрогал голову, покосился на бутылки. Вот это вштырило. — Это я заберу, — Арах подошел ближе и наклонился, чтобы подобрать пистолет. — Э, — Джонни выхватил глок из тонких белых пальцев, — ты тут не хозяйничай, галлюцинация. Арах протянул руку. — Отдай его мне, Джонни. — Ты, типа, — Джонни недоверчиво прищурился, — пришел, чтобы меня спасти? — Типа, — отозвался ангел. — И зачем? — Каждая жизнь стоит спасения. — Ой, засунь эту пропагандистскую хуйню себе знаешь куда? — Джонни оттолкнул недоспасителя, который на ощупь оказался вполне человеческим, подобрал бутылку и залпом допил кислые остатки. — Либо это моя совесть и пропитый мозг, либо очередные подколы кого-то из чмырей в офисе. Ха-ха, очень смешно. Я все решил. Глок снова уперся в висок, но его вырвали из дрожащей руки. — Сегодня ты не умрешь, — заявил псевдоангел. — Да пошел ты! — Джонни вскочил с дивана и направился к окну. — Не застрелюсь, значит, выброшусь! Но спаситель преградил путь, крылья растопырил от стенки до стенки. — В мире столько вещей, ради которых… — О боже! — Джонни закатил глаза. — Давай я сэкономлю время нам обоим: все бабы — шлюхи, друзья — крысы, солнышко и травку оставь сопливым девицам, и я двадцать лет сижу за одним и тем же столом в ссаном офисе. Всё, все аргументы разобрали? А теперь прошу меня простить. Джонни решительно схватил крыло, но Арах не отступил. Он не провалится снова. — Что ты хочешь, чтобы жить? — Пхах! Родиться заново! Как насчет этого? — …что-нибудь другое. — Так я и знал, никакой ты не ангел, клоун в бутафорском костюме, — Джонни дернул крыло, за что его раздраженно хлестнули перьями по лицу. — Я могу исполнить любое твое желание, кроме этого. — Арах сдвинул брови. Он пойдет до конца, даже если придется нарушить пару правил. После каждого все равно стоит примечание, что человеческая жизнь бесценна. — И буду выполнять одно каждый день, который ты проживешь. Джонни расхохотался. — Ох, умора! Волшебник блядской страны Оз! Ну ладно, уговорил. Отсоси мне, тогда, может быть, поживу еще денек. Если мне понравится. Повисла тишина. Джонни насмешливо смотрел на растерянное бледное лицо. — Так я и думал. А теперь двинься уже… — Хорошо. Арах упрямо поджал губы. Если этому человеку нужно всего лишь удовлетворение человеческих желаний, чтобы не убиваться, то его работа не могла быть проще. Он двинулся в наступление, тесня подопечного к дивану. — По- ять — Джонни споткнулся о бутылку и рухнул задом на диван. Решительность во взгляде крылатого отзывалась где-то внутри животным ужасом. Но наваждение быстро прошло, на его место вернулся кашляющий смех. — Серьезно? Мне отсосет ангелочек! Ха! — Джонни закинул руки на спинку, развалился, расставив ноги. Это будет шоу. — Ну давай-давай, приступай! Арах отодвинул крылом мешавшийся стол, встал на колени и без промедления расстегнул потертые джинсы. Джонни усмехался. — Шустрый какой. А как же стыд, румянец, заикания? Арах поднял взгляд. — Они нужны? Я могу… — Да ладно, продолжай, — Джонни снисходительно махнул рукой. Раз уж он здесь, почему бы не получить удовольствие? Нужно будет завтра взять побольше этой браги. Стоп, какое еще завтра? Джонни дернулся, когда холодные пальцы бесцеремонно сжали вялый член. — Э! Поосторожней можно? А то застрелюсь. Арах мысленно дал себе подзатыльник. Люди чувствительны, надо бы не забывать. Особенно в эрогенных зонах, особенно член и клитор. Однажды он вызубрил шесть параграфов из книги, которую ему подсунули другие хранители, уверенный, что следующий экзамен будет о пороках людей. Об одном конкретном пороке, очень подробный анатомический экзамен. Что ж, в конце концов насмешка сыграла ему на руку. И кто смеется теперь? Ладно, по порядку. Большинство нервных окончаний на головке, и особенно уздечке. Но удобнее начать со ствола, для человека это должно быть привычней. Арах сплюнул на руки, чтобы лучше скользили, снова обхватил член и принялся массировать ствол большим пальцем, постепенно подключая кисть. Сверху послышался вздох, человек заерзал и отпустил шутку об ангелах и сексе. Значит, реагирует. Не сразу, но Арах с облегчением отметил, как член начал набухать. Он осторожно отодвинул второй рукой крайнюю плоть и дотронулся языком сбоку до головки. Человек напрягся. Арах обвел языком вокруг головки, смачивая слюной. Рука скользнула ниже. Джонни дернулся и недовольно выругался, когда пальцы коснулись яичек, поэтому Арах оставил их и надавил подушечками чуть дальше, одновременно беря головку в рот. Джонни прикусил губу и сжал край диванной спинки. — Хах… вас этому что, обучают? Купол головки самый чувствительный, чувствительнее только уздечка, поэтому с ним нужно быть осторожнее. Арах прижал головку к внутренней стороне щеки, изучающе обводя языком с другой стороны, затем повторил то же, переложив за другую щеку. Отметил, что слева человек реагирует острее. Придерживая ствол рукой, Арах протолкнул язык под головку , прижал ее к нёбу и сделал несколько плавных движений головой. От трения выступила смазка. Джонни сполз ниже, запрокинул голову и закрыл глаза. Черт побери, у него встал. После трех бутылок бухла. Арах вытащил член изо рта, несколько раз провел губами вдоль ствола, чуть вытянул их и обхватил купол. Чередуя язык и губы, он облизывал и сжимал головку, в то время как пальцы поглаживали промежность в поисках выступающего бугорка, пока не услышал стон. Осторожно и медленно, Арах отодвинул языком крайнюю плоть и коснулся кончиком уздечки. «Блядь», — послышалось в ответ. Арах собирался повторить, когда его схватили за волосы и протолкнули член в глотку. Джонни чувствовал, как слетает с катушек. Все остальное отошло на второй план, сейчас ему хотелось оттрахать этого смазливого ублюдка. Он вогнался в него почти под корень, любой бы от такого поперхнулся, подавился слезами, но этот крылатый сукин сын только поднял на него свои голубые глаза. Ах да, он же не человек. Джонни усмехнулся. — Да тебе в кайф, а? Он выпрямился, оттягивая голубка за волосы, двинул бедрами и почувствовал, как тот сжимает его своим горлом. — Какая шлюха, — Джонни закрыл глаза и перестал сдерживаться. Он насаживал Араха на себя и проталкивался сам, чувствовал, как задевает зубы, но это заводило еще больше. Ритмичный поначалу темп стал сбиваться ближе к финалу, Джонни задерживался во рту, чтобы почувствовать язык, а затем с размаху заткнуть мычание. А потом ему стало все равно, главное двигаться быстрее, чаще… В какой-то момент в его бедра впились ногтями, он почувствовал сопротивление, которое легко сломил, вжав лбом в свой живот. Мышцы живота напряглись, по ногам прошло онемение, под веками замерцали цветные круги. Хрипло дыша, Джонни открыл глаза. Арах жмурился и давился его спермой. Сделав усилие, Джонни разжал пальцы. Арах отшатнулся, схватился за горло в приступе кашля. По шее стекали слюни вперемешку со спермой, он сплевывал их на пол. В книге явно была пропущена глава о том, как люди резко сходят с ума. Пусть они оба сделаны по одному образу и подобию, но между хранителями и людьми так же мало общего, как между птицей и рыбой. Арах вытер рот рукавом рубашки, поднял взгляд. Человек раскуривал сигарету, удовлетворенный и расслабленный — уже без того отчаяния в глазах, которое было, когда он хватался за пистолет. — Мне понравилось, — Джонни выдохнул дым в потолок и усмехнулся. — Так и быть, поживу еще день.