Есть ли жизнь на Марсе

Сережа не плакал на похоронах матери. В последний раз он плакал в 4м классе: после того, как упал на камни, катаясь на велосипеде, и заработал шрам на коленке. В школьное время парень мог часами сидеть в комнате за учебником, конспектируя каждую тему в своей плотной тетрадке в клетку. Он когда-то услышал от седого профессора c длинной бородой в научной передаче по-телефизору, что «если думать о любой проблеме достаточно долго, то всегда можно придти к ответу», и с тех пор неустанно следовал этому совету. Даже для того, чтобы отделаться от подруг матери, Сережа нашел алгоритм. Каждый раз он отвечал на воспрос «Как ты себя чувствуешь?» кротким «Нормально». Потом он слегка сколял голову, делал небольшой, еле-заметный кивок, как бы подтверждающий вышесказанное, и, смотря на собеседника изподлобья своими карими глазами, спрашивал: «А вы-то как?». И собеседнику всегда этого хватало. Это стало походить на рутину. На хорошо зазубренный параграф. Он не спрашивал, как чувствует себя его сестра, и никогда не заводил разговор о маме первым. Сережа знал, что ничем не сможет ей помочь, а, значит, в этом нет смысла. Аня редко говорила с ним сама. Она рано уходила из дома и возвращалась ночью, когда брат уже спал. Он не узнавал, куда она уходит, тоже. Но по вечерам Сережа часто сидел на кухне и смотрел на два пустых стула, за которыми еще пару месяцев назад ужинала его семья. Мама рассказывала забавную историю с работы, а Аня закатывала глаза и отпускала шутки в ответ. Он давно не слышал смех сестры. Сейчас парня окружала тишина. Он так долго находился в ней, что не мог представить, как существовал раньше. Сережа медитативно перекатывал ложку в желтой чашке, которую получил за первое место в конкурсе в 3-м классе, суть которого уже не помнил. Этот вечер был последним, что он проведет в этой квартире до окончания школы. Всю жизнь их было трое, но это больше не так. Брат и сестра не знали своего отца: мама сбежала из своего родного города, когда она была еще беременна Аней и не оглядывалась назад. Единственный родственник, который у них остался — младший брат мамы, всю жизнь проживший там, откуда так отчаянно вырывалась она. Сережа должно быть видел его в детстве, но, как бы сильно он не старался вспомнить хоть что-то о первых годах своей жизни, в голову ничего не приходило. Во взрослом возрасте Сережа и Аня встречались с дядей лишь раз: в больнице. Доктора не говорили парню, насколько серьезна ситуация с их мамой, но Сережа запомнил лицо дяди, когда тот вышел из кабинета. Он долго еще о нем думал: уставшее и имеющее слишком много морщин для своего возраста. В глазах, хоть и полных боли, различалась пугающая пустота. Будто они уже видели столько трагедий, что еще одна представляла мало значения. А, может, мама для него уже давно была мертва. Оставшись без других вариантов, Ане и Сереже предстоял переезд за сотни километров от места, где они провели всю свою сознательную жизнь. Из мыслей Сережу вывел громкий хлопок двери.       — А ты рано, — крикнул он из кухни в сторону коридора.       — Паковаться надо, — спустя пару секунд молчания ответила Аня безразличным голосом.       — Есть будешь? — спросил брат, но сестра направилась в свою комнату, крикнув «Я не голодная» по пути. Снова звук закрывающейся двери, и уже ничего не смело прерывать тишину на кухне. Сережа сделал глоток из чашки с уже остывшим чаем и ушел в свою комнату. В старых наушниках Ани, которые она сторговалась за 500 рублей на барахолке, громко играла музыка. Она сидела за столом, отбивая пальцами простой бит. Девушка оттолкнулась ногами от пола и проехалась на своем стуле до середины комнаты. Затем Аня прокрутилась так, чтобы оказаться напротив кровати, и дотянулась до куртки, которую бросила туда пару минут назад. Пошарив по карманам, она достала несколько помятых записок и одну фотографию. На фотографии располагалась компания подростков. В центре была Аня. Ее голова была запрокинута, а лицо смазано. Слева был парень с копной темных, почти черных, волос, который обнимал ее за плечо и широко улыбался. Справа сидели две девушки прижавшиеся к уезжающецй подруге; одна из них подставила ей «рожки». На обратной стороне фотографии была сегодняшняя дата и подпись черной ручкой «не забывай нас!». Аня вспомнила, как кричала «Не забуду!», выходя из вагона метро на своей станции. Она до последнего не говорила, что уезжает: каждый раз вздергивалась, представляя то, как будет плакать Саша. Она ждала, что найдется другой выход. Но выхода не нашлось.       — Я в следующем году вернусь. Сережа сюда в универ поступит — он умный. А если не поступит, то все равно сбегу. На работу устроюсь, буду у Оли жить, — она махнула в сторону подруги, — у тебя родители и так почти дома не бывают.       — А меня-то можно об этом спросить, — Оля в шутку надула губы и перекрестила руки на груди. Аня засмеялась и хлопнула ее по плечу.       — Не сбегай, — нахмурился Миша, — в розыск объявят — проблем не оберешься. У меня так брат двоюродный в Москву свалил. Так его с вокзала прямо в милицию. Затем, немного помолчав, парень добавил.       — Мы тебя лучше навещать будем. Саша, шмыгнув носов, закивала.       — Ага! Я же на лето в магазин устроилась. Денег на новый альбом «Линкин Парк» накопить хотела. Он как-раз в сентябре выходит. Но я его у одноклассницы одолжить попрошу, она тоже собирает. Лучше к тебе съезжу! Затем она крепко обняла подругу. Аня слабо улыбнулась и погладила Сашу по голове.       — Тогда вся надежда на Сережу.       — Ты так часто здесь пропадаешь, вы с ним разговариваете хоть? — Миша внимательно смотрел на Аню, опершись спиной об стену.       — Да от него разговоров не добьешься, про маму боится слово сказат», — девушка уставилась в распахнутое окно. Из него доносились крики детей с площадки неподалеку. На улице стоял неожиданно жаркий Питерский август.       — Ну ты слишком многого хочешь: от него первого шага ждать, как на дождь в пустыне надеяться, — усмехнулась Оля и встала со стула.       — Ладно, хватит слез, — она с азартом потерла ладони. — Провожать, так красиво! Аня протянула руки к подруге, и та вытянула ее с дивана. К вечеру компания сидела в центре, объедаясь пиццей. Аня вышла на улицу, вдыхая грязный воздух от машин. Девушка пыталась запомнить его как можно лучше. Центр освещали фонари, отбрасывая тени друг друга на вековые здания. Ни звезд ни луны не было видно за широкими облаками. Несмотря на время, людей на проспекте не убавилось: некоторые целеустремленно шагали в сторону мостовой, другие расслабленно сидели за столиками, потягивая коктейли.       — В школе тебя будет не хватать, конечно, — Миша вышел за ней из пиццерии.       — Мне тебя тоже: с кем я еще уроки прогуливать буду, — пошутила Аня, запрокидывая руки за голову, — Мне и здесь-то поговорить особо не с кем, что уж там будет. Между друзьями повисло неуютное молчание, слишком часто появлявшееся в их       — Сереже тоже тяжело, ты же знаешь, — Миша дотронулся до ее руки, — он с вашей мамой был ближе, чем ты. Девушка дернулась и устремила пальцы в карманы кожаной куртки       — Он ведет себя так, будто я умерла вместе с ней, — ее голос прозвучал громче, чем она хотела. Аня отвернула голову от парня. Ее глаза следили за спешащими людьми.       — Как, наверное, приятно идти туда, где ты важен, — почти шепотом сказала она. Миша взял свою подругу за плечи и повернул ее к себе. Он пристально смотрел в глаза девушки. Ее сердце на секунду замерло.       — Вы нужны друг другу, — его голос был тихим и спокойным, но казался Ане громче, чем весь городской шум, — И ты мне тоже. Она хотела отвести взгляд, но не могла. Гнев в ее глазах отступал. Она почувствовала, что Миша вот-вот дотянется до чего-то глубоко спрятанного внутри нее. Того, до чего не могла достать она сама. По ее телу пронеслась дрожь и она закрыла глаза, пряча лицо в толстовке парня. Миша обнял ее в ответ.       — Пообещай мне, что постараешься, — шепнул он. Девушка кивнула головой. Она стряхнула с себя руки друга и, не смотря на него, пробубнила,       — Давай, нас, наверное, уже заждались, — Аня открыла дверь в пиццерию. — Как странно: насколько близко бы ты не была, до тебя все равно слишком далеко, — бросил он, следуя за ней. Девушка притворилась, что не услышала. Аня положила фотографию в чемодан. Она осмотрела свою опустевшую комнату. Привычный хаос сместил неуютный порядок. Единственным напоминанием, что здесь что она прожила здесь 14 лет, служили постеры ее любимых исполнителей на тусклыx стенах: «Billy Joel», «The Goo Goo Dolls», «Lenny Krvitz» и другие. Она находила эти плакаты на барахолках. Некоторые получала от Саши, если они попадались в коллекции с DVD дисками. Паковать плакаты тяжело — помнутся — поэтому девушка выбрала портрет Эллиотта Смита и скрутила плотной трубочкой, надеясь, что, хотя бы, его получится довезти в сохранности. Квартира достанется им вдвоем с Сережей, поэтому девушка не сильно переживала забыть что-то. На груди появилась тяжесть от этой мысли. Теперь это их квартира. Легкими шагами девушка вышла в коридор. Она прожила здесь почти всю жизнь: как только их матери одобрили ипотеку. Аня увидела знакомую небольшую вмятину в стене: туда она ребенком врезалась, катаясь на самокате по дому. Аня потерла почти незаметный шрам на щеке, оставшийся после того дня. Потом дошла до гостиной, устремив взгляд на небольшой диван, приставленный к стене. За ним были спрятаны рисунки маркером — напоминание о ее неудачной карьере в искусстве. Тогда они только переехали в квартиру и денег не было даже на замену обоев. Пришлось двигать диван. Мама так и спала на нем, хотя Сережа все предлагал поменяться комнатами. По выходным семья иногда включала телевизор на какой-нибудь голливудской комедии. Серестре всегда приходилось объяснять Серже половину шуток, после чего он сдавался и молчал до конца просмотра. Потом она еще несколько дней подкалывала его за это во время завтрака перед школой. Аня, сама того не замечая, улыбнулась. Это единственная жизнь, что у нее была. Она задумалась на секунду и повернула голову налево. Дверь в комнату брата была открыта. Аня заглянула во внутрь и увидела Сережу, складывающего вещи в чемодан. Вся его одежда была разложена аккуратными стопками на кровати. Девушка, собираясь с мыслями, глубоко вздохнула. Она сделала неаккуратное движение рукой и задержала дыхание, но дверь предательски заскрипела. Сережа вздрогнул и оглянулся.       — Я повесил твою красную футболку в ванной, если ты ее ищешь, — безэмоциональное лицо брата не придавало ей уверенности.       — Я… — слишком быстро начался этот разговор, и все слова в ее голове потеряли смысл.       — .спасибо, — наконец-то выдохнула Аня, продолжая стоять в проходе. Девушка опустила голову и развернулась. Брат никогда не говорил того, чего она хотела. Вдруг, Сережа окликнул ее.       — Аня, я тут подумал… — глаза девушки загорелись слабой надеждой, — …давай лучше завтра в 7 встаем. Если пробки будут, можем не успеть. Надежда погасла. Она кивнула головой, сдерживая слезы. Сережа никогда не плакал, и от этого плакать ей хотелось еще больше. Аня сжала кулаки и захлопнула за собой дверь. До утра брат и сестра не разговаривали. Сережа быстро шагал по вокзалу. В одной руке он с особой нервностью перебирал свой билет, а в другой вез Анин чемодан, который оказался тяжелее его собственного. Парень то и дело врезался плечами в прохожих. С каждым таким столкновением его походка замедлялась, а дыхание учащалось. Окружающие парня голоса слились в один большой нависающий гул. Платформа должна была быть за поворотом, но вместо этого Сережа уткнулся в угол, где располагался только небольшой ларек. Голова пульсировала и казалось вот-вот взорвется.       — Куда ты так спешишь, спортсмен? — Аня нагнала его, тяжело дыша и мысленно проклиная каждый прогулянный урок физкультуры. Брат несколько раз моргнул и потряс голову.       — Прости, задумался. Шум больше не нарастал, но и отступать не собирался. Аня внимательно посмотрела на брата и ее взгляд смягчился. Девушка развернулась и направилась к платформе, ловко скользя между людей, но стараясь не ускорять темп. Иногда сестра, как бы нечаянно, оборачивалась на брата. Сережа прибавил скорости. Он сконцентрировался на ориентире, не замечая, как шум в его ушах спал. Парень остановился, когда они уже оказались перед серо-красным вагоном поезда. «Хоть где-то ты не поменялся», — с легкой грустью в голосе произнесла девушка. В купе уже расположились два других пассажира. На верхней полке была молодая женщина лет 35-ти, увлеченная книгой. На нижней сидел мужчина средних лет. Его седые волосы были растрепаны, а мятая рубашка расстегнута на 3 верхние пуговицы. Увидев Аню и Сережу, он радостно провозгласил: «О, с молодым поколением поеду!» Брат кинул вещи на кровать, пробубнил что-то нечленораздельное про «вагон-ресторан» и вышел из комнаты. Аня уселась на кровать, раскладывая вещи:       — Это он так показывает, что рад всех видеть, — пошутила       — А я так и понял, — засмеялся мужчина и хлопнул ладонью по своей койке. Девушка хотела положить книжку на столешницу, но та была уставлена бутылочками с неопознанной жидкостью и, предположительно, бутербродами, закутанными в фольгу. Один из них мужчина уже развернул и увлеченно жевал, закинув одну руку за голову. Он заметил замешательство девушки и, поспешно, сдвинул свои вещи и переложил пару бутылок в сумку на полу.       — К другу еду, у него дочка замуж выходит — проставиться надо, — оправдывался мужчина, улыбаясь. Аня положила книжку на стол.       — Ваш друг в обиде точно не останется, — пошутила она.       — В этом я удостоверюсь, — он начал раскрывать следующий бутерброд. Поезд медитативно покачивался, проносясь через нескончаемые луга. Иногда в окне показывались деревянные осевшие дома, давно покинутые своими жителями. Аня скучающее смотрела на однообразный пейзаж. Девушка бросила короткий взгляд на мужчину напротив нее — единственного заинтересованного в беседе попутчика. Он делал фигурки из листков газеты, выставляя их на столешнице.       — Как далеко Вам ехать-то, — произнесла она. Мужчина поднял на нее голову с уже привычной улыбкой.       — Далеко еще, до самого Архангелска, — он отложил газету на кровать.       — И нам туда же! — Аня кивнула в сторону брата и, подумав секунду, добавила. — Вы там часто бываете?       — Частенько, — мужчина задумался и почесал щетину. — Я, видите ли, сам родом оттуда. А такое навещать надо. Он засмеялся и сделал глоток из чашки чая, выданного проводницей за десять минут до этого.       — Там все хорошее со мной произошло. Вырос, женился. — в его улыбке появилась небольшая грусть.       — А в Санкт-Петербурге? — поинтересовалась Аня.       — А в Санкт-Петербурге я развелся, — собеседник махнул рукой и вновь захохотал своим низким басистым голосом. Женщина на верхней полке с раздражением отвернулась к стене, но мужчина этого решил не заметить.       — Вы-то какими судьбами? — спросил он. — судя по чемоданам, то надолго. Аня помедлила с ответом.       — Воля случая принесла, — наконец ответила она. — Может, Вы город наш знаете?       — Много где побывал, может и знаю. Она подняла голову вверх, пытаясь вспомнить название, произнесенное между словом Сережей неделю назад.       — Сергеевское…нет, — название крутилось на кончике языка. — Никольское, может?       — Никитинское? — голос мужчины прозвучал для Ани неожиданно холодно.       — Точно, — она улыбнулась и посмотрела на собеседника. Его лицо лицо осунулось, а от былой радости не осталось и следа. Он протер лицо рукой и посмотрел пристальным взглядом на Аню.       — Не знаю, что вам там нужно, но гиблое это место. Люди пропадают в тех болотах, что за век не найдешь. Мужчина уставился в окно. Он молчал минуту и добавил, не отводя взгляд от пейзажа: «Там жители не тем духам молятся». По телу Ани пробежали мурашки. Она резко встала и вышла из купе. Девушка быстрыми шагами пошла в сторону тамбура, чуть не врезавшись в проводницу. В тамбуре было пусто, но качка поезда казалась еще более заметной. Аня провела рукой по волосам и потрясла головой. Такого безумия она давно не слышала. С тем пор, как выслушивала про живущих среди людей пришельцев от какого-то выпившого мужчины в парке прошлой осенью. Но только в тот раз было смешнее. «Да и с кем посмеяться тоже было», — подумала она. Девушка провела время до вечера в вагоне-ресторане, где медленно растягивала куриный суп, а когда зашла в купе, то услышала храп мужчины, чье имя она так и не узнала. Она выдохнула с облегчением и легла спать. «Вот же вздор», — еще раз подумала Аня, но заснуть так и не смогла.