высокие доверительные отношения

нил засыпает под щелчки барабана револьвера. он крутится в руках ната до самого утра и постепенно превращается в один сплошной клокот. нилу снятся птицы с открытыми клювами. снится пузырчатая пленка. снится дождь, стуки в дверь, взволнованный метроном. все сны покоряются этому звуку, все у него в услужении и танцуют вокруг, угождают. — просыпайся уже, — прорезается голос ната через сцену, где мама стучит ногтями по столу. слышен яркий клац. брат закрыл барабан и спрятал его за поясницу. — нам пора. рассветная заправка греет макушку. нил проводит исключительное наблюдение, что когда он был блондином, очень давно, еще при маме, то ему так не жгло. но нат не любит говорить про маму и про другой цвет волос тоже. он любит их рыжий и до сих пор готов сбрить налысо каштановое гнездо, через которое только-только прорезались светлые натуральные корни. — ты выглядишь лучше, — разрядка молчания. натаниэль так пытается спасти атмосферу неловкой прогулки до кафе. его плечо и рука дёргаются влево. — ты про синяк? — нил пытается понять, как может. трогает лицо, гладит пальцами тёплую от кровоподтёка кожу. — уже почти не болит. пиздеж. все ещё болит. это заметнее всего тогда, когда нил жмурится и пытается закрыться от удара, вместо того, чтоб передать соль. собственно, за ней нат и тянулся. они в кафе, ждут блины с беконом и салатом. никто никого не бьёт, for real. — когда ты перестанешь меня шугаться? — нат якобы безразлично хрустит салатным листом. — я не шугаюсь, — еще более безразлично хлещет колу нил. и опять шугается от скрипа кровати в хостеле, от голоса ната, от его дыхания возле уха. — ты не веришь мне, — плюётся разочарованием. — я верю тебе, — стабильно врёт. — я забрал тебя от рико после первого удара. я увёз тебя. я не дал им показать тебя отцу. а ты не веришь. — я верю. — хорошо, — в комнате звучит клокот револьвера и его барабана. нил поворачивается в легком испуге и натыкается на спину брата, который склонился над их прикроватной тумбочкой. звучит перебирание патронов в коробочке, безотчётный щелчок металла и лязг. сразу после - опять пение барабана. нат оборачивается. — здесь ни одного патрона, — поучительный тон. — дашь спустить обойму себе в грудь? нил замирает и долго-долго смотрит в глаза. больше минуты. больше трёх. нат всё то время не двигается и покорно ждёт. — спускай, — разрешает, игнорируя инстинкт выживания. он слышал, как брат вложил патрон. он знает, что пуля внутри. и на шестом щелчке прямо под сердце разрывается детским облегчающим плачем.