specialist's help

Эндрю и Нил знали, что второму нужна помощь специалиста. Безусловно, этот пункт необязателен — парни самостоятельно неплохо справляются с частыми кошмарами и паническими атаками друг друга. Для этого и нужна совместная жизнь, разве не так? Но Джостен понимал, что рано или поздно он устанет от последствий своего прошлого и захочет в полной мере прочувствовать настоящее таким, каким оно является — безопасным. Этот момент наступил вечером того же дня, когда рыжий с дрожью проснулся и взвыл от страха. Под подушкой не было оружия. Его не было и быть не могло уже как года 4, но память — сложная штука и иногда она подкидывает давно прошедшие ужасы жизни в сон своих хозяев. Нил прижался к изголовью кровати, принялся бормотать о своей гибели и судорожно двигать глазами по углам комнаты в поисках матери, в то время как Эндрю уже поднялся и положил руку на плечо парня. Джостен этого не помнил, но не считал необходимым противиться помощи, оказанной Миньярдом. Тот настаивал на отдыхе и взял все дела по дому на себя, чем обрадовал рыжего, но тот всё равно был в небольшом замешательстве. Да, разговоры о мозгоправе всплывали крайне редко, зато Нил видел беспокойство своего парня и красноватые следы на его и так настрадавшихся руках — той ночью он не мог себя контролировать и в панике впился в предплечья блондина. Очевидно, что Эндрю позволил ему это сделать. К вечеру, когда Джостен убедил Эндрю в своем наилучшем состоянии (не убедил, если точнее, просто второй чуть сжалился), он понял, что так дела не делаются. Ему не хотелось вредить своему возлюбленному, даже если тот осознанно не останавливал этот случайный импульс. Поэтому, лёжа в постели и находясь не под таким строгим присмотром, нежели утром, Нил повернулся к блондину: — Слушай, а что вообще происходит на приёмах у психиатров? — Кроткий взгляд Миньярда дал понять, что он внимательно слушает. — Думаю, я готов смириться со страхом. Я хочу жить полноценно. Ну, насколько это возможно. Эндрю задумался. Он был у многих врачей и имел немало опыта в этом плане. И всё же сходу дать ответ не мог. Специалисты бывают разные, но к их выбору надо подходить ответственно. Это как выбирать одежду: сначала ты долго присматриваешься к вещи, смотришь цену, потом меряешь её, смотришься в зеркало, прислушиваешься к телу — удобно ли. И только потом покупаешь. Но бывает, что даже чудесный на первый взгляд элемент одежды дома оказывается до ужаса гадким. Так и получилось с психиатрами. К сожалению, не все врачи умеют хорошо выполнять свою работу. Особенно когда их пациент — Эндрю. Первый в его жизни мозгоправ был неплохим, но слишком нежным. Эта женщина была склонна к жалости, из-за чего блондин, будучи в достаточно маленьком возрасте, был вынужден отказаться от нее. С таким терапевтом он не смог бы общаться дольше одной консультации, как это и получилось. Другие особо ничем не запоминались. Миньярд приходил и уходил, меняя психиатров каждые два-три раза. Но предпоследний — до Бетси — запомнился ему больше всего, хотя парень думал, что давно стёр этот фрагмент жизни из памяти. Данная женщина была последним подходящим вариантом, а потому Эндрю пришел к ней на прием, который стоил, если честно, немало. Кабинет был просторным, на стенах располагались детские рисунки, окна, как это бывает чаще всего, незашторены, и свет бьёт прямо в глаза. Условная проверка на нервоустойчивость. Стул мягкий, но не слишком, чтобы ты не забывал, зачем ты сюда пришел. Чтобы получить помощь. И сильнейшего леща, который впечатается тебе в лицо и будет сильно пульсировать как только ты почувствуешь себя хорошо. Первым делом, стоило лишь Миньярду присесть, женщина косо улыбнулась. У парня возник вопрос, а не поддельные ли рисунки на стенах, ведь доверия эта дама не вызывала от слова совсем. Эндрю открыл рот, чтобы начать играть всё ту же шарманку о себе, которую повторял не раз и не два, но его перебили. — Ну что, начнём? — Блондину захотелось смеяться с самоуверенной физиономии терапевта. Он не мог понять, что за подход у неё к подросткам. — Раздевайся. Увидев смятение, мелькнувшее на лице парня, она придвинулась ближе и слащаво пролепетала: — Скажи честно, резался? — Без особых раздумий протянула психиатр. Манера речи напомнила кого-то. — Да. — Хладнокровие, которому парень тренировался все эти годы, ни на секунду не заставило врача опомниться. — Чего стоишь? Показывай свои кошачьи царапки. Подросток закатал рукава кофты и повернул голову в сторону окна и слепящего солнца из-за нежелания смотреть на женщину и свои руки. — Глубокие... — Эндрю думал, что она осознает свою бестактность, но ошибся. — Какой диагноз хочешь? Депрессию? Молчание. Грубое, но не грубее воздуха в этом помещении. — Ладно, теперь ноги покажи. — Потребовала психотерапевт. — Зачем? Там чисто. — Блондин не показывал своего сильнейшего страха, но был уверен, что эта дама, прям как собака, способна почуять малейшее ускорение сердцебиения. — Ну мне же надо посмотреть. Вдруг ты врёшь. — Она пригнулась ближе к пациенту и нетерпеливо взглянула на него. Эндрю приспустил штаны. Вспомнилось, с каким упоением за такими же действиями наблюдал Дрейк. «Нет...» Женщина провела холодным пальцем по нетронутой лезвием коже. Толчок. Парень пошатнулся и чуть не упал вперёд, словно кто-то сзади дал ему этот импульс. В глазах потемнело и размылось. Слишком рано... Он не может сейчас взять и упасть, закричать или убежать. Нельзя. В таких местах ничего нельзя, иначе найдутся похуже. Эндрю там не был, но знал всё: от типа еды до полного расписания дня. И совершенно этим не гордился. Больше с того приема ничего вспомнить не удалось. Главное, что его не упекли в ПНД из-за острого состояния, которое, скорее всего, психиатр даже не смогла определить. Наверное, это и к лучшему, хотя Миньярд отчётливо чувствовал, как вечерние воспоминания того же дня активно рвутся наружу с определенным успехом. В тот вечер было громко и тихо одновременно. В мыслях ярко звучали стоны, крики и удары, а в действительности — лишь тишина заполняла пространство душной ванны. Лезвие. Оно не способно сделать больно физически и уж точно не справится с миссией по возвращению тела назад. Зато кухонный нож справится. Ледяное остриё проходится по тому же месту, что и палец доктора ранее. И тоже заставляет податься вперёд под воздействием невидимого толчка в спину, мысленно возвращающего подростка в разъярённые лапы монстра. Кровь хлынула из артерии. Он пырнул себя. — Эндрю.. Эндрю... — Одна рука Нила крепко держит плечо возлюбленного, а вторая – его ладонь, настойчиво впивающуюся в свою ногу. — Отпусти бедро, умоляю... Тебе же больно. Миньярд, отвлекшись от воспоминаний, опустил голову и обнаружил сжатую до глубоких отметок ногтей кожу ноги, также мокрую от слез. Из-под шорт выглядывал сияющий белесый шрам. — Только к Бетси, Нил.