Дневник практиканта

Пятница. Вчера, после нашего разговора с Антоном, я вылил остывший кофе и вернулся в следственный комитет. Сразу направившись к Олегу Фёдоровичу, намеревался попросить очередное дело. Мне хотелось броситься “в омут с головою”, так сказать, перед окончанием практики, вновь, поучаствовать в допросе, и выступить с обвинениями. Олег приятно удивился. Дал мне интересное дело. Покинув кабинет и выйдя в коридор, я наткнулся на Антона и Иосифа. Антон наглым образом трогал гениталии прокурора! Господи! Какой срам! Он ласкал ему яйца, чуть ли их не перебирал через ткань брюк! Я застыл в недоумении. Антон словил мой взгляд, так как они находились на достаточно близком расстоянии, и продолжил с ещё большим рвением и пошлостью в своих действиях. Я не стал этого больше терпеть! Я не мог этого больше терпеть! Что же это происходит…вот как попадают на верхушку, в главку, так что ли? нет! не верю. Я наткнулся на Григория, совсем его не заметив, пока погружался в свои размышления о справедливостях жизни. -осторожнее, Дима! -ой, простите меня! эх… врезался с пачкой бумаг, который разлетелись вновь куда попало! А это был мой худо-бедно составленный отчет! твою ж мать! -давай помогу. -нет! спасибо! я сам, не утруждайтесь. В Григории я заметил какую-то заботу, он был другой, отличался от тех, которые здесь работают. Он был всегда спокоен, всегда невозмутим. В нём ощущалась та настоящая мужская сила, тот настоящий мужской стержень, который мог в любой ситуации уничтожить проблемы и на него было можно легко и просто опереться, да и пронзить им, наверное, он мог так, что мало бы точно не показалось. Пронзить во всех смыслах слова. По своей глупости или дурости, я уже задавал ему вопросы про предпочтения и он мне отвечал, что ему нравятся женщины, и что, если бы я был прекрасной девушкой, имеется в виду с пиздой, а не с хуем, то он бы за мной точно потянулся, а сейчас на что рассчитывать? о чем речь. Но, как ни странно, моя глупость или бестактность не успокаивалась и я не мог её угомонить. Решил предложить Григорию в период обеда сходить в кофейню, которая была неподалёку от следственного комитета и как раз находилась на набережной. Сам следственный комитет располагался вниз по уральской улице, которая была почти в самом конце города, если выйти и подняться к остановке, как я и делал, и пройти в сторону дальше, по улице, можно было увидеть речку, весь город, мост через эту речку, в общем, практически всё в отдалении. И люди часто гуляли по этой набережной, заходили в эти кофейни, я видел это, вот и я решил предложить сходить туда. Как ни странно, он согласился, что удивило меня ещё больше. Он мог сказать “нет, я работаю, извини”- что-то в этом роде, но он любезно принял моё предложение. До обеда я ещё пытался подделать отчёт, кое-как его собрал, кое-что подредактировал. Мама звонила мне почти каждый день это было в перерывах по 10-15 минут разговора. Иногда это был обычный разговор “как дела? как настроение?”, а иногда этот разговор мог изменить эмоциональный настрой, скатившись до негативного, когда мы начинали вспоминать моё детство и каким бы я мог быть. Почему то, всегда, она не могла своим жалким умом воспринять информацию, что я такой какой я есть, какой я уже получился! я не смогу сейчас стать другим по мгновению ока, я не могу сейчас стать тем бруталом, настоящим парнем с железными яйцами, которого так хочет она во мне видеть. Иногда я думал, что у неё самой где-то проблемы и она, возможно, хотела бы чтобы я прожил жизнь за неё, намного лучше её неудавшейся показушной жизни. Возможно, даже, брак был по расчёту, возможно не было и желания рожать детей, но надо было выживать, потому что ей дана была пизда от природы. Функция у пизды узконаправленная, как, в принципе, и у хуя. Сначала, я мог обижаться на маму “всё я не буду звонить! не хочу! мне это надоело!” потом, понимая, что обижаться незачем, и я должен выходить в позицию взрослого и из позиции взрослого принимать все решения, принимать удары судьбы, абсолютно всё принимать и диктовать своё, стремиться к этому, всецело. Это нужно было понимать, переваривать и реализовывать. В последнее время, я стал вести себя именно так что будет-то будет. Ну предложу я ему попить кофе, ну откажет он мне и что? Продолжу жить жальше. Можно предложить любому человеку, который нравится всё что угодно, но в разной форме, можно прямо сказать “в лобешник”, а можно в мягкой форме, уважительной и вежливой. Это две разные формы, но цель у них одна, только эффект может быть разный, что, вполне ожидаемо. Я немного волновался, потому что Григорий сказал мне ожидать на парковке возле его машины - белой ржавой Жигули, когда начнётся время обеда. Так я и сделал, я стоял именно возле его развалюхи, если честно, только так можно было назвать эту машину. Если мы сравним, что, наверное, делать не стоит, но всё-таки, всё познаётся в сравнении, Иосифа Анатольевича с его жизненными принципами, то, конечно, для него важен комфорт престиж и показуха, в отличие от его брата. У него э была чёрная audi q7, да у него были и другие машины, на которых он мог приехать к следственному комитету, но видимо это служебные. Я не знаю, откуда он брал их, но чаще всего, он приезжал на этой, и на ней же и уезжал с Антоном куда-то на какое-то время. Поэтому, я подумал, что это его машина, но у него ни разу ещё не было Жигули, ни одна из тех машин, на которых он приезжал ко зданию комитета, не была старой и ржавой. Я где-то слышал фразу “по статусу не положено”, наверное, это было главным ведущим понятием, почему он выбирал только такие машины люкс и премиум класс. Чего нельзя было сказать о Григории. Мне же рассказывали, что он жил в обычной квартире, ездил на обычной машине и никогда не имел огромных денег, а, может быть, действительно, он не брал взяток, хотя, сам Иосиф, он тоже был чистым. Но, значит, в другом месте он был “грязным”, как абсурдно это не звучало бы. Наконец, появился Григорий. Он был одет в обычную рубашку с коротким рукавом, на дворе был май, прекрасная пора, и в обычные светлые джинсы по типу летних. Я, как всегда, при параде, ведь, на практике нам не разрешалось ходить по-другому, только белый верх и чёрный низ. Он молча сел в машину, указав мне взглядом сделать то же самое. И мы поехали в эту кофейню. Я сказал, что она на набережной и он сразу понял о чём я веду речь. В кофейне мы взяли кофе, разговор начался живо. -Я здесь один раз был, неплохое место, а ты насчёт отчёта не переживай, это всё ерунда, тебе главное, проситься на практику, потому что у тебя же практика. -да, я попросился ещё на одно слушание и меня допустили. Олег Фёдорович сжалился надо мной -никогда так не говори. Никто над тобой не должен сжаливаться, ты что, жертва или какой-то слабак? ты сам попросил, тебе нужен опыт, здесь нет ничего вычурного и неприличного, постыдного. Ты учишься, осваиваешь азы профессии. Мы идём в школу, чтобы учиться, делаем ошибки, чтобы учиться, живём, чтобы учиться жить и получать опыт. Эти его слова очень меня задели, а ведь, действительно, Антон почему такой был, потому что у него было больше жизненного опыта, негативного, трудного, он мог легко управлять своими эмоциями, в отличие от меня. Мои капризы, бзики, всегда поощрялись мамой, поэтому, наверное, мне было проще обидеться, чем решить вопрос конструктивно и рационально. А он, всё продолжал. -ты знаешь, что я тебе скажу, Дима? - ты хороший парень. Не важно, даже, что сейчас, важно что ты будешь делать потом. Да, сейчас ты можешь быть слабым, капризным, ну, а потом, что? пройдёт практика, закончишь обучение, дальше что? -у мамы есть знакомства, я пойду работать в прокуратуру. Может быть, слышали об этом, она же очень этого хочет, сестра у меня адвокат, вот как-то так. -да, помню, мы с братом тоже держались вместе… раньше он был другим - попроще, сейчас из-за своего статуса и полномочий слишком распустил крылья. На него даже два раза покушались, представляешь? это тебе по секрету. Что мне нравится в твоей личности Дима, так это то, что ты из себя не стараешься кого-то корчить. Вот, этот Антон практикант, ещё один парень выпускник, он больной. Внутренне - он изранен, ему очень больно и он привык жить с этой болью, как и любой девиантный подросток, а я хорошо изучал эту тему, начиная ещё с института, потому что я работал с уголовщиной, с делами в отношении несовершеннолетних, знаю о чём речь веду. Такие подростки, которые, сначала начинают проявлять девиантное поведение - отклоняющееся от нормы, а потом переходят и к делинквентному поведению, идут против закона, так, они защищаются от этого мира и, если ему делали больно, то он не сможет уже сделать добро, ему нужно подпитываться болью, а учиться делать добро не хочется - тяжело. Раньше, он искал хорошее он пытался понять что это? но так как этого не нашёл, то закрылся в плохом и так ему стало проще жить, так, он чувствует себя в безопасности. Почему Антон так лезет в главку, я это слышал от Иосифа пару раз, потому как, мы переговаривались и он преследует желание взять Антона потом к себе и устроить его туда. Такие люди всегда будут лезть к власти, они беспристрастные, что страшно, и беспринципные от чего грустно. Почему меня отстранили, потому что я был объективным и честным, а уж тем более в процессе уголовных дел этого не любят, когда нужно договариваться, а я не люблю договариваться -я люблю работать по закону. Так я стал не очень приятным компаньоном, ну это так, тебе, чего скрывать. Ты же спрашивал, кто-то тебе уже пустил эти сплетни, что я работал вместе с братом и мы оба были прокуроры, только, потом, он пошёл выше, а меня отстранили. Дима, я хочу тебе сказать одну вещь, вот это вся напыщенность и показуха - это пыль, мишура, которая легко теряет свой цвет и рвётся, а потом, её просто выбрасывают и находит другую мишуру, замену, а когда ты не клоуничаешь, то у тебя и не происходит выцветания. Да, пусть меня отстранили, но потом же и позвали, только уже в другой отдел, потому что знали мой талант. Также этот Антон: о нём говорит весь следственный комитет, я слышал, какой же он талантливый, какой же он умный, грамотный, насколько он красивый, что девочки по нему с ума сходят, а мужики и парни не могут понять, предполагая, что ему нравятся мужчины или он просто такой манерный. Все уже заметили и его “шуры-муры” с Иосифом. Иосифу нормально, даже не стыдно, он даже не мог пресечь это в следственном комитете, не мог сказать ему “прекращай, все встречи и все вот эти отношения непонятные за пределами практической деятельности”. Так, ему самому нравится это разводить, размазывать эту грязь. Я просто наблюдал это всё неоднократно, потому как я здесь замещаю одного следака, скоро уйду на своё место, а здесь всё так и будет продолжать жить без меня. Скажу тебе, не покупайся на эту мишуру, которую накручивает поверх своей личности Антон, он хочет сказать тебе всем своим поведением “я лучше тебя, потому что я такой яркий и меня все хотят! я нравлюсь! я талантливый”. Ты не ведись на это, поверь моему жизненному опыту, это только обложка. Да, может быть в чём-то он изощрённие тебя, потому что там видно отпечаток суровой реальности подросткового возраста, это чувствуется. Я же вижу он играет с Иосифом, он ему по факту не интересен, ему только интересна его связь с генпрокуратурой и важен его социальный статус. Нет статуса - нет и отношений, не было бы связи с главкой и не было бы “шур-мур”. Честно сказать, я был шокирован, ведь, я даже не мог с такого ракурса посмотреть на Антона, а Григорий, он мне этот ракурс показал. -ты не переживай, у тебя нормальный отчёт, я пару раз пролистывал, когда был в кабинете у Олега, пока ты там выходил куда-то. Не знаю, почему они тебя так прессуют, может быть, из-за твоей матери, не любит они её там, какие-то тёрки дальние, я не при делах в этом всём, понимаешь. Но и пригласил ты меня сюда я догадываюсь зачем. На мгновение мне стало тревожно и очень стыдно. Я даже, покраснел, но преодолев себя, спросил. и, как вы думаете, зачем? -Я думаю, я тебе симпатичен как мужчина, как человек, возможно, ты видишь во мне образ отца или сильного человека, которого не было в твоей жизни. Я не против, абсолютно, правда, Дима, это нормально воспринимать так, но я не знаю как реагировать на это, если с женщиной всё предсказуемо, то как, вот с парнями…для меня это неизвестность. Я воспринимаю тебя как нормального парня, вполне себе симпатичного, который мог бы легко понравиться девушке, а я бы мог дать тебе советы по завязке отношений, хотя бы какой-то совет, потому что, честно сказать, у меня не получилось этих отношений с женщиной. Они любят либо, когда им дают свободу, пусть, даже ты их не понимаешь, но ты даёшь им свободу и деньги, чтобы она ходила куда-то, гуляла встречалась со своими подружками, обсуждала тебя и то, что она ненавидит в тебе. Ты даёшь ей свободу, даже пусть она иногда бы и могла повысить голос на тебя, высказать претензию, потом бы ты её отымел и у вас всё наладилось. Либо ты, даже, если её и прессуешь, требуешь от неё что-то, но, опять же, даёшь деньги, содержишь абсолютно полностью и показываешь свою власть, подтверждая социальным статусом, машиной, то она будет скрипеть зубами, в какой-то момент, но соглашаться с тобой. Здесь ошибка такой модели отношений в том, что она за твоей спиной будет делать своё. А когда ты с женщиной честный, и у тебя, ну нету какого-то масштабного социального статуса и больших денег, ты не можешь ей дать многого, обеспечить так, как она хотела бы, да ещё и требуешь что-то от неё, конечно, она не будет терпеть и она уйдёт, так было у меня. Я был в браке с одной красивой женщиной. Тогда она была готова на всё ради меня, влюбилась, потом, прошло время, я тогда был при статусе и хорошей зарплате, когда мы только начинали быть вместе. А потом, меня отстранили, сняли полномочия и я какое-то время сидел дома, даже был разнорабочим, представляешь. Ей это так не нравилось, было очень стыдно перед подругами, что её муж разнорабочий, хотя, она могла бы сказать, что он честный человек, которого отстранили, но она говорила, что не угадала с браком, не пробила десяточку, понимаешь. В итоге, мы разошлись. Я предложил это сам, потому что ощущал холод, отстранённость, даже на те деньги, которые я зарабатывал, я ей покупал её любимую ореховую пасту, которой она так любила завтракать, мазать на хлеб и пить кофе. Но она стала раздражаться, “что мол, это за ореховая паста на твой гроши, я плачу за квартиру” и так далее. У нас уже был ребёнок, поэтому, было сложно сразу всё оборвать и некоторое время мы ещё прожили вместе. Она уже завела другие отношения и я быстро это присёк, когда она начинала на меня катить бочку, и даже, пару раз, влепил ей пощёчину. Она написала на меня заявление, которое, конечно же, особо никому было не нужно, поэтому, вскоре, переехала к маме на какое-то время, а я сразу почувствовал себя лучше. У ребёнка тоже были проблемы по здоровью. У него была задержка психического развития. Он долгое время не разговаривал, бывшая жена ничего не хотела делать, ей это было не нужно, как будто бы, он был игрушкой - сидит и сидит, а я метался, у меня обливалось сердце кровью, её родители даже не хотели помочь! они даже не хотели спросить в чём дело, и “что мы можем сделать, как мы можем посодействовать?” - всем было похуй. Прости, уж за мат. Я один бился. Взял кредит. По знакомству устроился на опером в полицию. Кое кого замещал из следаков, а когда они выходили, мне приходилось возвращаться к деятельности оперуполномоченного. Работал безвылозно, хорошо помогала моя мать сидеть с сыном. Через какое-то время меня взяли следователем в районное РУВД, где я сейчас работаю. Там всё было занято, поэтому я ждал места, дождался. Ребёнка я вылечил, забрал его себе и он живёт со мной. Бывшая даже отказалась от этого ребёнка, а я ещё раз убедился в природе женщин, насколько она жестока и изощренна. Хитрые женщины, которые могут любыми способами заполучить желаемые блага себе. Особенно, хитры женщины, выросшие в неблагополучных семьях или с виду только благополучных. Больше я ни с кем не знакомился, хотя, были женщины, которые предлагали какую-то помощь, подходили сами ко мне, может быть им кто-то, что-то говорил из моих знакомых, там же, в этом РУВД. На работе нужно работать, там тем более никаких связей заводить не нужно. Вот, поэтому, я пока живу так, скромно и обособленно, и ты знаешь, я не против с тобой общаться и помогать советами по практике, ты спокойный и ты единственный, в ком я не вижу подвоха. На этом моменте он так посмотрел на меня, взгляд был другой, не как в следственном комитете и совсем не как отцовский взгляд, был взгляд спокойный и заинтересованный, как у хищника, потому что он выглядел прямолинейным, добивающим, взгляд, показывающий, что он говорит правду и, может быть, даже он заинтересован в нечто большим, в неком, новом опыте со мной. Я очень засмущался, опустил вниз глаза, не мог выдержать такой взгляд - слишком тяжёлый. -в общем, Дима, поедем обратно, обед заканчивается, теперь, давай, договоримся, куда я приглашу тебя на нашу следующую дружественную встречу. Подумаю и скажу тебе. -да, я буду очень рад ещё раз сходить на обед с вами в другое место, потому что, честно сказать, от следственного комитета меня уже выворачивает. -а как же ты собрался там работать? -ну, скорее всего, работать я буду в другом месте, хотя, может быть и здесь, не знаю, но, если честно, не хочу я здесь работать. -в крайнем случае, пойдёшь к нам - следователем. Последнюю свою фразу он скрасил улыбкой мягкой и тёплой, я не мог не ответить ему тем же.