Step into the dark

      Абсолют победила.       Последняя битва была сущим адом. Как только Балдуран пал от лап дракона, поле боя превратилось в кровавое месиво. Камни Пустоты были безнадёжно утеряны, а героям ничего не оставалось, кроме побега.       Собравшись с силами, Тав наложила заклинание невидимости на себя и Шэдоухарт, находившуюся неподалёку. Остальные потерялись в толпе Верных, и попытки добраться до них означали лишь мучительную смерть.       Всё, что было дальше, ощущалось как величайшее благословение Тиморы: чудом подругам удалось избежать стычек с врагами и вернуться во Врата. Город был необратимо разрушен, однако покинуть его всё ещё представлялось возможным.       Поздним вечером девушки наконец остановились у берега реки, чтобы разбить лагерь и отдышаться. Времени обдумать произошедшее совсем не было. Как только руки ощутили тепло едва разожжёного костра, Тав обратила внимание на привычное ощущение тяжести в голове. То, что они ещё не превратились в иллитидов, казалось очень подозрительным.       — Призма у тебя?       Шэдоухарт немедля достала её из рюкзака.       — Орфей должен быть всё ещё здесь. Нам предстоит нелёгкий разговор о произошедшем. Как думаешь, остальные живы?       Тав тяжело вздохнула. Она точно помнила, как Лаэ’зэль умерла от клинка Верного, не выдержав натиска десятка противников. Последним воспоминанием о Гейле был огненный шар, который тот бросил в толпу врагов. Карлах и Уилл потерялись где-то в огне, но их трупов она не застала.       — Я видела только Лаэ’зэль. Она умирала от сильного кровотечения после удара меча и была слишком далеко, чтобы ей можно было помочь.       Селунитка фыркнула, прищурившись.       — Почему-то я была уверена, что наша боевая гитьянки закончит именно так. Прискорбно, куда не посмотри. Хочешь с ним поговорить?       Шэдоухарт указала на призму. Как будто у Тав был выбор.       — Ты не пойдёшь со мной? Возможно, именно он сейчас всё ещё сохраняет нас в живых.       — Избавь меня от этого. Краснеть перед ним за смерть его будущего генерала у меня нет никакого желания. Я останусь здесь — прослежу, чтобы никто на нас не напал.       Бард коротко кивнула, прикасаясь к сфере. Затянувшееся мгновение перемещения казалось ей вечностью. Тянущее ощущение в животе сошло на нет, когда девушка оказалась на каменной платформе под суровым взглядом Орфея.       — Выглядишь неважно, воин.       — К сожалению. Мы проиграли, Орфей, мне очень жаль.       — Что произошло?       Тав и сама не понимала. Она судорожно пыталась восстановить ход битвы в воспоминаниях, но всё казалось слишком сумбурным. Их первоначальный план —прорваться к мозгу прежде, чем их разорвут на части, — не предусматривал тысячи врагов. Заклинания летели в них с невероятной скоростью и силой, пока клинки пытались достать до их тел.       — Нас задавили числом. Первым погиб Балдуран, как только он попытался пройти хоть на пару метров ближе… — девушка помедлила, собираясь с силами. Её взгляд пытался зацепиться за текстуру, материю, хоть что-то знакомое здесь. — Лаэ’зэль тоже мертва.       Орфей не выглядел разозлённым. Напротив, казалось, он что-то обдумывает, пристально изучая девушку взглядом. Его брови вздёрнулись, когда мужчина наконец сражённо выдохнул.       — Я не могу продолжать эту битву, воин. Мы попытались изменить ход вещей, но всё оказалось тщетно.       Гит замолчал. Он выжидающе смотрел на Тав, выражение его лица снова стало нейтральным. Бард поймала себя на мысли о том, что сейчас она слишком лёгкая цель для быстрого убийства.       — Я знаю. Ты сделал многое для нас, но теперь мы не можем сражаться дальше. Камни утеряны, Абсолют вполне могла заполучить их. — Рука медленно переместилась на рукоять посоха, почти незаметно для собеседника.       — Я не чувствую в ней такой энергии. Но поработить тебя ей всё ещё под силу.       Он снова затих, но лишь на пару секунд. Тав уже представила, как её тело летит за границы астрального плана от мощного удара.       — Моей силы будет достаточно, чтобы сдерживать её приказы в твоей голове. Этого хватит и для твоей подруги. Но это последнее, что я могу сделать.       Эльфийка с трудом подавила вздох облегчения, готовый вырваться из груди.       — Ты больше не сможешь попасть в сферу и больше не увидишь меня. Но она будет служить тебе оберегом. Используй это с умом.       Что-то прошептав на гитском и выведя ладонью магический жест, он исчез. Немногочисленные беседы с Орфеем никогда не включали в себя рассуждения, догадки. Чётко и ясно: воин гитьянки их покинул, но оставил прощальный подарок. Астральный план начал рушиться, Тав тут же поспешила удалиться, коснувшись поблёкшего портала.       Шэдоухарт, сидевшая у берега с бутылкой воды, обернулась на неё, осмотрев выжидающим взглядом.       — Он ушёл. Сказал, что сфера сдержит Абсолют в нашей голове.       Тав задумчиво покрутила артефакт в руках. От него исходила сила, подобная божественной, она чувствовала её, почти как плетение. Холодная, даже покалывающая, но обволакивающая.       — Что ж, теперь мы сами по себе. Хотела бы я спросить, что мы будем делать дальше, но вряд ли у тебя есть хоть какие-то идеи.       — Для начала, нам нужно отдохнуть и убраться отсюда как можно скорее. — Бард коротким движением руки подожгла уже потухшие за время её отсутствия поленья, наложила пару восстанавливающих заклинаний. Дым мог привлечь врагов, но не сейчас, когда они яростно празднуют победу.       — Поспи, Тав. Мы обдумаем наш план завтра.       Не произнеся больше ни слова, полуэльфийка повернулась к реке. Она подхватила с берега маленький камень и бросила его в воду.       До самого утра в лагере ничего не происходило. Тав и Шэдоухарт пару раз менялись, чтобы каждая из них могла поспать. Солнце лениво выглядывало из-за гор, так и норовив спряться за облаками, когда бард заканчивала вахту. Поленья в костре уже давно дотлели, оставив после себя горстку пепла. Теперь её мысли не останавливались ни на секунду, словно Чионтар, что сегодня тоже была неспокойна.       Решив, что и в ближайший час ничего произойти точно не может, девушка оставила жрицу мирно спать и отправилась в лес, на всякий случай наложив на лагерь невидимость. Сфера казалась достаточно мощной, чтобы удалиться от подруги на пару сотен метров.       Холодало. В воздухе витал едва уловимый аромат листвы, что опадала с ещё вчера здоровых деревьев. Тав мягко коснулась ствола дуба, попыталась поймать плетение. Не нужно было обладать большим количеством магии внутри, чтобы заметить, как энергия медленно покидает природу. Ещё пара дней и здесь станет совсем мрачно, почти как в Осквернённых землях.       Вариантов, куда держать путь, было не так много. Можно было сбежать в Аскатлу, где Абсолют ещё не успела разгуляться. Или направиться на север, в Глубоководье. Город надёжно защищён, по крайней мере, он не падёт так просто. Вопрос оставался только в том, хочет ли девушка сдаться.       Заметив чуть дальше заросли полыни, Тав невольно вспомнила Гейла. В начале их путешествия, она нашла это растение в его лагере. Тогда волшебник рассказал ей историю о том, как простая трава однажды спасла ему жизнь.       Засунув ингредиент для зелий за пазуху, эльфийка двинулась дальше. Маг, вероятно, либо был уже мёртв, либо подчинён личинкой, лишённый защиты Орфея. Они не очень-то ладили раньше, но тем не менее Гейл всегда был прекрасным союзником.       Найдя ещё один куст, она села рядом с ним. Нигде не было даже животных, которых можно было бы поймать для завтрака. Ни одного кролика или кабана, бродившего по лесу. Не было слышно и пения птиц. Даже звери, казалось, чувствовали, что это конец.       Обхватив лицо руками, Тав расплакалась. Не часто она давала волю своим чувствам, но сейчас сдерживать их уже не получалось. Кроме неё и Шэдоухарт могло не остаться никого. Никого, к кому можно было бы обратиться.       Мир казался таким несправедливым. Почему всё обернулось вот так? Неужели такой должна быть её жизнь? Слишком часто ей приходилось убегать и раньше, ещё до наутилоида. Тав поймала себя на мысли, что ещё на корабле она поддавалась тем же переживаниям, прикидывая, как быстро её поработит личинка. За одной только разницей — в прошлый раз никто из её близких, кроме неё, не пострадал.       Успокоиться не получалось. Бард еле сдерживалась, чтобы не закричать. Времени оплакать погибших никогда не было, даже в пути до Врат. Всегда они старались не поддаваться этому давящему чувству в груди. Скорби. Сейчас она словно сочилась изнутри, выжидая момент, чтобы вырваться наружу.       Заставив себя вытереть слёзы, девушка встала с холодной земли и отправилась дальше, где в кустах виднелись ягоды, ещё пригодные для еды.       Вернулась в лагерь она даже быстрее, чем ожидалось. Шэдоухарт уже готовила небольшой завтрак, чтобы подкрепиться перед дорогой.       — В следующий раз оставь хотя бы записку. Твои чары, конечно, сложно не заметить, но моему сонному мозгу это не показалось достаточным аргументом, чтобы увериться, что всё хорошо.       — Прости, Харт. Мне нужно было подумать.       Жрица задумчиво оглядела подругу.       — Да, мне тоже, — она улыбнулась. — Помнится, у тебя лучше всех получалось выстраивать план. Рассказывай, какие у нас есть варианты.       Тав невольно рассмеялась.       — Настолько хорошо, что почти все погибли, следуя моему плану.       — Брось. С самого начала это казалось невозможной затеей. Кучка бродяг против всего мира. Ты спасла жизнь хотя бы нам, это уже успех.       В словах подруги была доля правды. Вчера, когда они почти выбрались из города, девушке пришлось выжать свой максимум, чтобы уйти незамеченными. Ещё одно заклинание, и она упала бы без чувств. Магия плетения, даже самая слабая, требовала больших усилий.       — Поешь и расскажи мне, что ты придумала.       Правда была в том, что она ничего не придумала. Тав всё ещё хотела просто убежать настолько далеко, насколько это возможно, чтобы никогда больше не слышать об Абсолют. Взяв несколько сваренных яиц с импровизированной тарелки из листьев, девушка оглядела реку.       Вода бушевала, разбиваясь о камни, кое-где волны окатывали берег. Вода… Ну конечно!       — Нам нужно в Глубоководье.       — Вот уж чего не ожидала от тебя. Хочешь убедиться, что Гейл тоже мёртв?       Цепочка мыслей казалась нелогичной даже самой Тав. Почему-то только сейчас она вспомнила ещё одну историю волшебника. Он был одержим всем, что касалось власти и божественности.       — Однажды Гейл рассказал мне байку о Семи забытых Богах. Ты знаешь, как Бейн, Миркул и Баал получили свои силы?       Шэдоухарт отрицательно покачала головой.       — Они долго искали Джергала, но прежде чем встретить его, нашли одного из Забытых. Они победили его, получив часть его божественной силы, — девушка прервалась для пары укусов, затем продолжила: — Байки об этих богах ходят разные, но говорят, что близ Западных Врат есть несколько святилищ, им посвящённых. И никто до сих пор не знает, что находится в их подземельях.       — Хорошо, но почему Глубоководье? Почему сразу не в Вестгейт?       — Мы же понятия не имеем, где их искать. Драконье побережье огромно. Если Гейл и умер, Тара будет в Глубоководье. Она может знать, где нам начать поиски, — Тав помялась, прежде чем продолжить, — и у меня есть ещё пара знакомых в городе.       Шэдоухарт вздохнула, поднявшись.       — До Глубоководья не меньше месяца пути пешком, а потом ещё два до Вестгейта. Нас либо убьют по дороге, либо мы умрём от истощения раньше.       Она принялась складывать вещи в сумку, быстро двигаясь по лагерю.       — Мы можем отправиться в Изумрудную рощу. Очень маловероятно, что с друидами что-то случилось. Даже если Халсин мёртв, Кага перед нами в долгу. Скорее всего, она сможет помочь нам добраться до города.       Тав последовала примеру подруги, складывая собранные травы и ягоды в рюкзак.       — Почему просто не попросить помощи у Астариона?       Барду не хотелось говорить об этом. Она всё ещё помнила их последний разговор перед битвой.       «После победы ты — моя. Тебе не убежать, даже если ты очень сильно этого захочешь».       В голове возникла его улыбка, с которой он смотрел на неё в тот миг. Жадная, до дрожи пугающая.       — Даже если мы допустим, что он жив, искать его нужно здесь, в городе. Нас убьют в первый же день либо Верные, либо сам вампир.       Шэдоухарт нервно усмехнулась.       — Я и забыла, что ты его отшила. Интересно, насколько сильно пошатнулось его эго.       — Недостаточно, чтобы перестать угрожать мне вечным заточением в его замке.       Девушки больше не говорили. Собрав вещи, они с осторожностью направились в рощу. Путь был не близкий, но достаточно спокойный, чтобы не оглядываться по сторонам каждую минуту.       Тав размышляла. Всё должно было сложиться идеально, чтобы добраться до севера. Враги будут бездействовать ещё пару дней.       Затея снова казалась безумной. Даже если получится найти осколки божественной силы, это не гарантировало хоть какие-то шансы на успех против Абсолют. История подозрительно повторялась. Пару месяцев назад девушки вдвоём искали зацепки и союзников. И никогда бы не подумали, что вернутся к этому снова.       Шэдоухарт тоже понимала трагичность ситуации. Лишь небольшая надежда на светлое будущее таилась внутри неё. Теперь, когда с проклятьем Шар покончено, она не хотела сдаваться так просто.       Спустя пару часов пути Тав услышала пение птиц. Они всё дальше удалялись от Врат. Путь предстоял через Лунные башни, которые были полностью освобождены от последователей Абсолют после победы над Кетериком. Хотя регион больше не был подвластен Шар, жизнь здесь не била ключом. Добравшись к вечеру до «Последнего света», девушки обнаружили, что таверна была покинута её обитателями.       — Давай остановимся здесь.       Тав коротко кивнула и принялась осматривать помещения. Здесь были удобные кровати, всё необходимое для приготовления пищи, а так же достаточно припасов, чтобы продержаться около месяца. Хоть они и не планировали задерживаться в опустевших землях надолго, девушка терпеливо наполняла сумку едой и карманы зельями, рассчитывая, что в любой момент это может пригодиться.       Заглянув за очередную дверь, Бард вспомнила, что в этой комнате раньше жила Изобель. Помещение практически не изменилось с последнего дня пребывания здесь, за исключением одной записки, лежавшей ровно по середине кровати.       Тав осторожно взяла её в руки. Бумага не выглядела зачарованной, а содержание было похоже на незаконченную страницу из дневника.       Завтра мы отправляемся на битву. Остался последний рывок, прежде чем мы с Эйлин сможем насладиться нашим счастьем. Лунная Дева будет направлять нас в этой борьбе, в этом нет сомнений. Мы справимся.              Остальные хотят уйти отсюда, в поисках лучшей жизни в городе. Теперь, когда победа стала лишь вопросом времени, на их лицах вновь просиял свет Селунэ.       Дальше почерк становился неразборчивым, вероятно, Изобель кто-то отвлёк. Судьба Песни Ночи и её спутницы оставалась такой же загадкой, как и судьбы всех остальных. Никакого намёка на то, что они спаслись. Куда бы они могли направиться, если бы остались живы?       Вопросов без ответа становилось всё больше. Тав хотелось бросить всё, остаться в этой таверне и оплакать каждую жертву этой тяжёлой войны. Больше всего она волновалась за Астариона, хоть он и не отличался особой слабостью. Внутри неё всё ещё теплилась надежда на то, что эльф изменится под гнётом страшного поражения. Найдёт её, обнимет, как он умел, с любовью скажет, что ничего ей не угрожает.       «Я хочу защищать тебя до последнего вздоха, пока мы оба будем бороться».       Тав не понимала, почему в замке Касадора всё так резко изменилось. Он отказывался слушать любые её уговоры, напоминая, что останется с ней до конца. Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться.       Осторожно, будто боясь того, что будет дальше, она наколдовала его проекцию. Он молчаливо смотрел на неё, лицо его совершенно не менялось. Сил у девушки оставалось не так много, чтобы заклинание сделать более мощным, но и этого было достаточно, чтобы ком подступил к горлу.       Сегодня ночью Астарион приснился ей. До ужаса жестокий, он глумился над ней. Смеялся над её надеждой на светлое будущее, снова сыпал угрозами. Она бежала от него по комнатам замка, заходясь в слезах, но за очередным поворотом наткнулась лишь на его труп. Глаза эльфа были пустыми, на лице застыла гримаса ужаса. Кровь медленно покрывала весь пол, затягивая и Тав с собой в бездну.       Всё превращалось в какую-то бессмыслицу. Повсюду слышался только его голос. Он то звал её, мягко, как иногда бывало в лагере, то унижал, заставляя Тав лишь снова и снова задыхаться от боли. Или от крови, что наполняла её лёгкие, пока она тонула.       Вскрикнув, Тав проснулась.