Brugmansia sanguinea

      Ощущение пустоты удручало. От месяца к месяцу всё больше сжимались тиски. Уже почти ничего не возможно было толком ощутить. И в какой-то миг пустота сжала в разы сильнее, подступила настолько тесно, что показалось, будто теперь всё невероятно ясно на самом деле. Этот остаток в его существовании... Бутылка огневиски, знания по зельям и старые запасы ингредиентов отца, найденные в его кабинете, как раз когда бутылка опустела на половину.       Старый набор для зельеварения, купленный Драко на день рождения ещё до поступления в Хогвартс, оказался очень кстати. Когда-то светловолосый мальчишка готовил с его помощью простенькие отвары без особых свойств из выращенных матерью трав в домашней оранжерее, под надзором крёстного. А сейчас сосредоточенно, насколько позволял все ещё поступающий в организм алкоголь, взвешивал куда более серьёзные ингредиенты. Серьёзные и опасные. Кто бы мог подумать, что из всех запасов Люциуса, сохранятся нетронутыми пожирателями и пригодными к работе именно те, что позволят навсегда исчезнуть.       Четыре капли крови болотной виверны. Тёмно-зелёной, густой и сохранившейся так хорошо, практически в первозданном виде, из-за особого флакона. Вот бы спрятать туда лет десять назад хоть часть собственной жизни. «Кровь виверны послужит активатором свойств остальных компонентов, потому её следует добавить в начале. В начале, надеюсь, все это уяснили?» Драко даже почти неосознанно чуть кивает голосу Снэйпа в воспоминаниях.       Невероятно хорошо высушенные цветки бругмансии кровавой. Достаточно редкие и дорогие. Всё ещё рыжеватые, будто живые, хотя стоит чуть сжать и бутон рассыпается в крошку. Прямо как маски вежливости людей вокруг растворяются, стоит лишь повернуться спиной. Наверное, хватит всего двух таких бутонов. Но тогда в небольшой шкатулке останется ещё всего один. Фыркая, Драко крошит в пыль над небольшим котелком сразу три. Хуже не будет.       Сушёные цветы и листья дигиталиса. Тоже в хорошем состоянии, почти не раскрошившиеся, будто живые на вид. Наверное, как и он сам. На вид живой... Но их совсем не много, что странно, растение ведь распространённое. Вероятно, отец истратил запасы для собственных зелий. Набирается столь мало, что чаша весов не достигает и пятой части унции*. Драко хмыкает. Значит верно, что добавил все цветы бругмансии. Вероятно, их свойств будет достаточно.       Спустя всего полчаса в небольшом котелке уже бурлит полупрозрачная жидкость с приятным фиолетовым отливом. Результат реакции даже малой части дигиталиса с кровью виверны. А в бутылке почти ничего не остаётся. Ещё через несколько минут юноша тушит огонь и остужает своё варево взмахом палочки. Личный рецепт, о котором едва ли кто-то узнает. Хмыкает, переливая жидкость в бутылку к остаткам огневиски и взбалтывает немного. Взгляд скользит по стоящей на рабочем столе колдографии их семьи и Драко почти неосознанно морщится, салютуя людям на снимке бутылкой с ядом.       — Я слишком устал. Так что не осуждайте.       Вкус он почти не ощущает. Огневиски явно перебивает его. Эффект начинает проявляться быстро и юноша садится в кресло. Начинает хотеться пить, но бутылка уже пуста. Он терпит сначала, но и сам не знает как долго игнорирует требования тела. Всё-таки вставая в итоге и через шаг уже падая на пол. Конечности просто не ощущаются, что уж говорить о том, чтобы они слушались сигналов мозга. Понять, что его трясёт, удаётся только по дрожанию обстановки вокруг. Но сердце бьётся медленно и рвано. Юноша на удивление хорошо ощущает, как холодеют пальцы и начинает ещё больше бить озноб.       Жмурится. Очень зря. Потому что, открыв глаза снова, не может сдержать сдавленного хрипа. Слова не идут с высохшего, кажется, совершенно, языка. Но перед ним стоит Тёмный Лорд. И ничто не позволяет вспомнить, что подобное невозможно. Все видели его смерть. Его больше нет. Или...       — Драко, ну что же ты? Разве профессор Снэйп не научил тебя даже такой малости? Даже сделать моментальный яд не в состоянии? В таком случае можешь хоть завершить дело так, как подобает мужчине.       Костлявые, бледные пальцы тянут ему палочку. Но пошевелиться невозможно и Лорд хохочет, рассматривая юношу на полу у своих ног и бросая предложенную «помощь» чуть поодаль.       — Ты такой же слабак, как твой папаша. И я не буду столь великодушен, как раньше. Умирай своей медленной и мучительной смертью, мальчишка.       — Неужели так сложно было додуматься добавить больше крови виверны, Драко? Ты ведь помнишь её свойства. В большей пропорции она могла усилить действия остальных растений.       Повернуть голову невозможно, но даже просто слыша голос крёстного позади, Малфой ощущает его эмоции. Всегда ощущал, пусть даже другие считали, что Снэйп проявляет одно презрение. И сейчас мужчина так недоволен, что хочется правда схватиться за палочку и всё закончить как можно быстрее. Но тело больше ему не подчиняется, дыхания почти нет, а голоса нет совсем.       Пустота теперь и правда везде. В ней лишь образы и голоса. Но настолько реальные, что угасающее сознание не в силах подсказать, что подобное – лишь действие его личного яда. Лёжа на полу в своей комнате на третьем этаже Малфой мэнора, Драко постепенно затихает, бессознательно глядя в потолок, напоминая теперь застывшую статую. Ледяную и до крайности хрупкую.       — Драко? Ужин уже готов, я зову тебя уже пол... Драко!       Тихий до этого, голос Нарциссы срывается на краткий вскрик резко настолько, что, кажется, дрогнули даже вековые стены особняка, устоявшие даже перед буйством пожирателей смерти. Но юноша на полу никак не реагирует на зов матери, тряску за плечи и капающие на лицо горячие слёзы. Женщина хватает его крепче и аппарирует к клинике святого Мунго. Поздним вечером у здания лишь чудом, вероятно, нет магглов. Она тащит сына к витрине, едва не срываясь на крик о помощи в «лицо» манекена, сторожащего вход. Вваливается в коридор через витрину старой лавки, только теперь обретая голос достаточно, чтобы позвать на помощь.       Колдомедики появляются всё равно будто не слишком скоро, но быстро принимаются за дело. Стараются узнать у женщины, сколько Драко пробыл в этом состоянии, но она лишь отрицательно мотает головой, зажимая рот ладонью. Она не знала. В огромном, опустевшем особняке, где они с сыном остались лишь вдвоём, без слуг или даже домовых эльфов, порой так не просто было встретиться чаще, чем лишь на совместном ужине. Сколько Драко пролежал на полу в своей комнате? Что вообще выпил?       Персонал больше не спешит ничего у неё уточнять и миссис Малфой лишь мысленно умоляет их честно выполнить свою работу. Пусть даже без энтузиазма, но хорошо. Ведь даже сын пожирателей, ступивший на сторону своей семьи, должен был заслуживать помощи в подобной ситуации.       Спустя пару часов работы и несчётное число заклинаний и зелий, Драко Малфой так и не приходит в сознание. Слабое, неровное дыхание и пульс свидетельствуют, что он ещё жив. Но лишь отчасти. Констатировав кому и необходимость ожидания, колдомедики оставляют женщину в палате с сыном и удаляются. Вцепившись в его ледяную руку, Нарцисса снова не сдерживает тихих слёз.