Ливийский принц - Египетский раб

Нери, обездвиженный волнением, стоял перед дверью в спальню Менуат. Сердце норовило выпрыгнуть из груди судя по его резким и скорым ударам. Ливиец не знал, чего он так боится. Самому себе он никак не мог признаться, что опасается египтянки и приготовленного ей на сегодня. В любом случае, это было неизбежно: кольцо с его члена могла снять только она. Юноша за прошедшую ночь перепробовал все возможные способы. Начал он попыткой подобрать комбинацию, а когда это не увенчалось успехом, то в гневе прибегнул к другим способам, которые уже показали свою бесполезность ещё в первый раз. По крайней мере, ему быстро удалось отвлечься, ведь кольцо никак не напоминало о себе, за исключением непрекращающейся эрекции. — Ты можешь входить, Нери, — послышался приглашённый голос Менуат. — Я уже давно поняла, что ты стоишь за дверью. Юноша сглотнул и прошёл внутрь. Царица лежала на боку в достаточно соблазнительной позе, выгодно подчёркивающей все её изгибы. Рукой она приподнимала голову, на которой в этот раз не было привычной короны. Впервые Нери увидел волосы египтянки, которые были аккуратно подстрижены до шее и украшены золотым обручем. Всё тело блестело от ароматного масла, имевшего какую-то возбуждающую, пикантную нотку. Конечно, юноша не мог знать этого, но эта удивительная смесь действительно имела в себе несколько ингредиентов, пробуждающих плотские желания. Её доставили в Египет из самого Вавилона, где жрицы богини Иштар с её помощью смогли соблазнить не одного мужчину и тем самым заработать своему храму (и своей госпоже, конечно же) не один десяток монет. Менуат ощущала, как его взгляд скользил по ней: от лица к обширной груди, оттуда к животику, а затем и к бёдрам. Царица не сдержала улыбки, почуяв, что Нери остановился именно там, и подняла одну ногу (это движение пришлось ранее немного повторить, ведь египтянка в последний раз его использовала при ещё живом муже). От неё, конечно, не скрылось удивление принца: за время ожидания она долго вдыхала сладковатые пары и оттого желание окутало и её саму, что выразилось в буквальном сверкании соков на сокровенном месте. Свободной рукой она поманила заложника, а тот подался вперёд, будто ханаанский голем. Вскоре он оказался рядом и застыл, явно не зная, что делать дальше. Нери смотрел то на их с царицей органы, то на неё саму. Из исступления его вывела нога египтянки, опустившаяся ему на плечо. Только сейчас ливиец понял, что это его шанс показать свою власть над несносной шлюхой, которая столь долго издевалась над ней. Эта мысль вдохнула в него решимость, которой он не преминул воспользоваться. Его головка вдруг скользнула по половым губам (явно в слишком скорой и грубой попытке войти внутрь), от которой Менуат даже охнула. Когда Нери отстранился для новоц попытки, она пальцами раскрыла вход. Тогда-то он и проник, причём довольно резко. Царица от неожиданности даже простонала, но… Вдруг поняла, что, в общем, чувствует своего любовника слабо. Тот, в свою очередь задвигал бёдрами, быстро скользя внутри благодаря обильной смазке. Его собственный член постоянно дрожал от удовольствия, которое было столь велико, что отдавалось во всём остальном теле приятным теплом, а сам он откликался частыми стонами. Принц был достаточно физически развит, так что ему удавалось поддерживать одинаковый темп и сохранять дыхание. Хотя ему порой приходилось останавливаться, но всегда он делал это максимально глубоко и, не давая, как он сам считал, царице отдохнуть, чуть двигал бёдрами в стороны, как бы массируя своей головкой внутренности женщины. Затем он вновь начинал ударяться, сначала жёстко и редко, а затем отдавая предпочтение скорости. Сама же Менуат не разделяла его энтузиазма. Конечно, наслаждение от его действий она получала, но было его не так уж много. Всех прошлых любовников египтянка выбирала в первую очередь по размерам их мужества, что, к слову, позволяло даже самому жалкому бедняку возвыситься до, например, царского виночерпия. Так вот, внушительные достоинства буквально долбили, расширяя стенки и заставляя царицу кричать, как похотливое животное. Сейчас же Нери, скорее, приятно чесал её изнутри. Да, это ощущалось достаточно славно, но было сродни закуски перед большим пиром, которой ты ни за что не наешься. Хотя ливиец очень старался, и это лишь поэтому царица позволяла себе испускать редкие стоны. Скорость с которой он двигался напоминала Менуат пса, что её очень веселило, учитывая контроль женщины над пленником. Порой она слегка дёргала рукой, как за воображаемый поводок, и у неё это получалось именно в те моменты, когда он собирался вновь удариться своим лобком о её. Нери задвигался ещё быстрее, что удивило царицу, ведь она не ожидала большей скорости. Её голова с интересом повернулась к нему. На лице принца отразилось то же слабое выражение с закрытыми глазами и приоткрытым ртом. Менуат показалось, что он и забыл о кольце, серьёзно намереваясь кончить в неё. Вдруг он выгнул свой таз так, что головка почти добралась до матки. Почти. Его разгоряченный член запульсировал, и что-то в голове царицы стало готовить её к знакомому чувству заполнения горячим, липкии семенем. Но такого не последовало. Вместо этого Нери вышел из неё и обессиленно упал на кровать. Египтянка повернулась на спину и раздвинула свои ноги. Заложник же тяжёло дышал, закрыв свои глаза. Менуат опустила взгялд ниже и увидела, как его член подрагивает, как будто пытаясь снова кончить. Она слегка дотронулась до него пальцем и услышала, как Нери громко вскрикнул и выгнулся, словно намереваясь залить её. Царица хихикнула. — Только не думай, что мы на этом закончили. — Нет, — выдыхая говорио он, — мы закончили… Я больше не могу… — Ох, брось! Я не верю, что ты настолько слаб! — Я… Я просто не могу, сними с меня это… — Что ж, хорошо, — хищно улыбнувшись, сказала она. — Раз ты не можешь, то я сделаю всё сама. С этими словами она встала и толкнула его, так что он упал на спину. Менуат развела его ноги, которые он сам не чувствовал, и нависла над ним. Эту позу ей когда-то показали на практике женщины-амазонки из Скифии, «оседлав» так несколько её любовников и выдоив досуха. Царице очень понравилась эта поза, но, к сожалению, шанс исполнить её представился только сейчас. Она осмотрела ливийца. Сейчас он казался таким маленьким и слабым, настоящей игрушкой в её собственных руках. Даже во взгляде его читался трепет перед ней, его госпожой, которую он, может, не принял разумом, но уж точно принял своей душой, просто самому ещё в этом не признался. Самой царице было приятна эта мысль. Она ощутила себя самкой, которая покорила себе вожака стаи, и теперь могла диктовать ему свою волю. К тому же, сама мысль о контроле над этим тельцем возбуждала. Менуат вдруг взяла его стопу и облизнула, упиваясь собственной властью. Чуть присев, она двинула собственным тазом, смазывая член Нери собственными соками, и подготавливая саму себя к последующим удовольствиям. Этот жест, а также последовавший стон пленника, так понравился ей, что египтянка решила ещё парочку раз повторить его, прежде чем она позволила проникнуть ему внутрь. Нери от своих чувств изогнулся, чем протолкнул свой член дальше. Вместе они издали стоны: он — жалкий, а она — радостный, ликующий. Не давая принцу передышки, царица стала двигать своим тазом, заставляя его достоинство извиваться внутри её лона и тем самым ласкать его. То, в свою очередь, благоухало от удовольствия, истекая и разбрызгивая соки в стороны, на бёдра и лобок ливийца. Стоило стволу случайно прикоснуться к её слабой точке, как Менуат позволяла себе закинуть голову назад и вырваться громкому стону, будто бы пробежавшему волной удовольствия от чрева до горла. Нери же в ответ сжимал простыню, пытаясь справиться с захлестнувшими его плотскими ощущениями, от которых он не мог отвлечься. Ему казалось, что он находится на грани экстаза, что ещё одно движение, одно лишнее чувство, и он испытает очередной оргазм, но подобного никак не могло случиться. Вместо этого он продолжал одновременно отдавать и принимать, а чаша его собственного удовольствия оставалась до краёв переполненной, но не могла излиться полностью, сколько бы капель в себя она ни принимала. Менуат, в свою очередь, постепенно наращивала темп. Двигаться было очень сложно, но всё это лихвой компенсировалось ощущениями. Не столько плотскими, сколь мысленными, ведь сейчас в ней мужественного было гораздо больше, чем в нём. Египтянка буквально использовала его не просто как шлюху, а как предмет, подобный тем искусственным фаллосам, которыми она себя ублажала раньше, до прихода ливийца. И если те были предназначены для этого, то принц мог бы рассчитывать на большее, не будь его размеры столь скромны. Её лоно как будто поглощало его член, подобно тому, как колоссальный монстр пожирает человека, не утоляя и десятой части своего ненасытного голода. Забавно, но Нери думал ровно о том же. Египтянка скоро стала чаще ударяться своим сокровенным местом о его лобок, разнося по всей комнате звуки шлепков и запах их потных тел. Её возбуждение нарастало, превращаясь в нечто безобразное и животное. Глаза теряли в себе разум и наполнялись необузданной хищнической похотью, грозившей поглотить принца. — Ах! Ладно! Так уж и быть! — кричала она в извращенном припадке. Вдруг она снялась с его достоинства и схватилась за кольцо. Нери ощущал её пальцы через него и напряг все свои чувства. Верхний красный. Нижний красный. Левый зелёный. Левый зелёный. Щелчок! Инструмент упал на простыню и ливийцу будто стало легче дышать. Но ненадолго. Он увидел лицо Менуат и понял, что на этом всё не закончится. Царица прижала его колени к его же груди, а руками опёрлась о кровать. Её лоно сейчас было подобно голодному монстру, слюнки которого капали на будущую пищу — член Нери. Одним движением оно проглотило угощение, а сама египтянка легла на ливийца. Менуат чувствовала, как мошонка пленника трётся о неё, и ей нравилось это. Но больше ей нравилось ощущать его частое сердцебиение. Страх. Она стала подниматься и опускаться, то поглощая, то выплёвывая его достоинство. Её грудь при этом тёрлась и мялась о его кожу, распаляя их обоих. Между ног всё звонко хлюпало, а сами ноги медленно немели, то ли от позы, то ли от черезмерного наслаждения. Нери сам уже ощущал себя лишь вещью, созданной для ублажения Менуат, и смирился с этим. Даже дольше: ему хотелось угодить ей, исполнить своё единственное предназначение, а потому он сдерживался, хоть было это невозможно, особенно когда она вдруг останавливалась и, словно мстя за его собственные действия, начинала двигаться по кругу и массировать саму себя изнутри. Их тела полыхали так сильно, что если бы вдруг стало немного жарче, то они оба сгорели в огне страсти. Хотя, скорее, сгорел бы только принц, ведь царица была выше и сильнее его. От этой мыслт он дрожал под ней, чувствуя не просто правительницу, но настоящую богиню, чьим рабом он оказался, несмотря на кажудуюся знатность. Словно потворствуя его мыслям, Менуат выпрямилась и предстала во всём своём высочайшем величии плодородного божества. Её массивные, переполненые груди содрогались от каждого движения, волосы подпрыгивали, а лицо выражало необъяснимое похотливое достоинство, где даже те черты, что должны были делать его слабее, лишь придавали ей большей царственности. Нери вдруг закатил глаза и всем своим телом выгнулся. По его телу словно прошла божественная благодать, а сама богиня ниспослала ему милость. Внутри неё член будто расколился и начал изливать весь свой жар в виде семени, заливавшего всё чрево. Сама Менуат ответила ему громким, победным, сладостным выкриком, и сама она ощутила у себя в животе приятные судороги. Вместе они достигли экстаза, и их души как бы слились в нём. Замерев на пару секунд в этой позе, они, наконец, разомкнулись, и египтянка упала на кровать. Жар их дыхания заполнил комнату. Менуат довольствовалась почти забытым чувством тепла в своём чреве, и особенно ощущением вытекавшей из него на простыню семенем. Нери же дрожал от ощущения пустоты у себя между ног. Мысли его прояснялись и он постепенно понимал, что произошло. Вдруг он встал, хоть и не до конца ещё чуял своё тело. — Постой, — лениво молвила Менуат, — надо надеть кольцо обратно. — Нет! — неожиданно резко выпалил он. — Никакого кольца! Я не дамся тебе снова! Даже если ты вдруг ночью попытаешься, я уже запомнил комбинацию! Больше ты не получишь меня, шлюха! С этими словами ливиец поспешил прочь, а египтянка, приподняв одну бровь, провожала его взглядом. Глаза смотрели на упругую, смуглую попку, и в голове у царицы зрел план, как можно укротить этого жеребца.