Становление дракона

      Общение со Стеллой на балконе выдалось насыщенным, и Блум окончательно убедилась, что придури в Стелле было гораздо больше, чем в Блум и ее фриковатых одноклассниках вместе взятых. Стелла ощущалась как «не от мира сего», как иногда Блум называла Ванесса, но если бы та в свою очередь пообщалась со Стеллой, то перестала бы так называть свою дочь раз и навсегда, потому что в Стелле сочетались и какая-то необъяснимая мудрость и редкостная наивность. В момент, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом, а Блум закончила объяснять Стелле, что такое ДнД и почему она бы хотела в него сыграть, наконец настала очередь Стеллы рассказывать о своей мечте. И ее мечта в противовес Блум, которая уже успела раз сто обозначить себя чуть более зрелой внутренне, чем ее новоиспечённая знакомая, оказалась гораздо более душещипательной и тронула струны души Блум на удивление сильно. — Я мечтаю, чтобы родители снова были вместе. — Они развелись? — Да. Я не часто вижу маму, больше времени провожу с папой. Я люблю его конечно, но и маму люблю ничуть не меньше.       Блум без слов положила ладонь на ее плечо, и хотела она только произнести, или попытаться произнести, утешающие слова, как дверь на балкон открылась и перед ними предстала небольшая компания, судя по всему, курящих. Блум тут же поспешно встала с пола, уступая место другим, а Стелла осталась там, хоть и пыталась остановить Блум, но она утешила ее, что непременно они ещё встретятся где-то внизу, а пока она проведет время с кем-нибудь ещё. К тому же со Стеллой сразу завязали разговор, у Блум спросив лишь имя. Она была им не так интересна.       Скитания по дому конечно не сильно радовали Флорес, потому что здесь ей было нечем заняться совершенно. В ванную она не хотела соваться, чтобы не дать всепоглощающему чувству одиночества и опустошения заполонить собою все внутри Блум. На кухне кажется обосновались так называемые «философы», не пьющие или пьющие немного, рассуждающие о делах насущных, и Блум со своим маленьким кармашком жизненного опыта вряд-ли бы составила им достойную компанию. Во дворе в бассейне плескались ребята в одежде, уже подвыпившие, плескавшиеся друг в друга. Воду Блум не любила, а затея поплескаться в конце октября на улице ее вообще не привлекала, чтобы потом сидеть обсыхать, словно бедная несчастная дворовая кошка, угодившая под ливень прохладным вечером.       Выбор Блум остановился в другой части двора, где люди были, но не так много: и как она и думала, они жарили барбекю. Она не была удивлена, она ведь думала об этом ещё давно. Обосновавшись у небольшого сада, вымощенного камнем, в котором уже не было цветов, лишь кустарники вокруг, она сидя на корточках набирала телефон мамы. Она не собиралась уходить, но спросить у Ванессы, может ли Стелла переночевать — нужно было. Обязательно. Стелла и вправду оказалась весьма милой, и Блум хотелось поверить хоть на мгновение, что она не подведёт ее и сможет укрыть у себя на ночь. —… Блум, милая, привет. Как вечеринка? — Привет, мама. Все отлично. Мы тут… Жарим барбекю!       Блум постаралась звучать чуть более радостно, словно она и вправду сейчас была в компании других и шутила, болтала, развлекалась иными словами. Ванесса по ту сторону телефона явно смягчилась в голосе, понимая, что все правда хорошо. — Звучит отлично. Ты уже собираешься домой?       Блум набрала побольше воздуха в груди, стараясь подобрать правильные слова. Обычно с Ванессой Блум было достаточно сменить интонацию в голове и похлопать глазами. Майк был чуть суровее, а потому она бы не позвонила с просьбой о ночевке его: только узнав о побеге Стеллы из дома он бы тут же поднял всю семью на уши и принялся бы обзванивать полицейские участки… — Пока нет, но я не долго здесь пробуду. Мам… У меня есть просьба. Но папе не нужно об этом знать.       Ванесса напряглась, прокручивая в голове все самое и самое страшное. А Блум продолжала. — Я познакомилась с девушкой… Она очень милая. Правда. Но она далеко от дома и ей негде ночевать, поэтому… Она моя ровесница! Мы с ней славно поболтали, я знаю, что она хорошая, мне бы не хотелось расстраивать ее. — Блум.       Блум содрогнулась, одновременно почувствовав прохладу, пронизывающую ее до костей на улице, и тон мамы, который не сулил ничего хорошего. — Я не против. Мы бы в любом случае смогли постелить твоей подруге на диване в гостиной, но я все равно должна посоветоваться с папой. И потом было бы хорошо, если твоя подруга все-таки отправилась домой: подумай только как ее родители должно быть беспокоятся о ней.       Блум не нашла что ответить, лишь прикусив нижнюю губу. Она и сама это понимала. И хотя Стелла не сильно распиналась о том, почему убежала из дома, она думала, что причина скорее всего как раз в родителях. Вероятно она поругалась с ними, пытаясь убедить их сойтись, или может их не устраивали ее школьные оценки. Причины у Стеллы могли быть самые разные, но она не казалась Блум преступницей или беспризорницей. Стелла была как комнатный цветок: она только и успела Блум пожаловаться, что не делала маникюр несколько дней и ей от этого плохо. Скорее всего блондинка и сама страдала от своего побега из дому. — Я думаю у Стеллы есть на это причины. Ее родители в разводе, а она сильно расстроена этим. Может она поэтому решила убежать… Я уверена она вернется домой, она не глупая. Всего на одну ночь, мама! — Стелла значит… Блум, я поговорю с папой. Не буду говорить ему, что Стелла сбежала из дома, что-нибудь придумаю, ладно? Будь умницей, я тебе позвоню обязательно. — Спасибо, мама, я тебя люблю.       «Я тебя люблю» всегда действовало на Ванессу по особенному. Майк был чуть более толстокожим, а Ванессу тяжело было привести в чувство после такого. Блум сама не понимала, почему. Ей казалось, что это обычные приятные слова, которым не стоит придавать особенного значения. Потому что она любит своих родителей, а они — её, и все предельно просто. Но как будто у этой фразы был ещё один смысл, который улавливала только мама, но не Блум.       На том конце Блум услышала тихий всхлип Ванессы, и она тут же наморщила лоб, делаясь совсем грустной-прегрустной. — Я тебя тоже люблю, моя маленькая девочка. Целую. Развлекайся.       И разговор закончился на этой ноте.       Блум потупила ещё некоторое время в телефон, пока не услышала со стороны зоны барбекю возгласы, а подняв взгляд в ту сторону — увидела как ее жестами зовет к себе небольшая компания. Три парня и две девушки. Флорес чуть занервничала, осознавая, что теперь обоих полов будет поровну, если она присоединится, но она с ужасом осознала, как проголодалась, и решила все же поесть вместе с ребятами. —… Ты чего там сидишь в одиночестве? Скучно поди?       Блум взглянула точно на парня с волнистыми волосами оттенка фуксии, который выглядел довольно чутким. Это чувствовалось и в его тоне. Почувствовав секундное замешательство и неловкость Блум, он сразу протянул ей руку для рукопожатия. — Мое имя Марк. А ты? — Я Блум.       Блум неуверенно пожала руку Марка, и он наградил ее довольной улыбкой, после чего взглянул в сторону другого темнокожего парня, сервирующего старательно для девушек рядом сосиски и мясо на пластиковые тарелки. Он тут же взглянул на Марка, и кивнул Блум весьма вежливо, от чего она раскраснелась ещё больше. — Меня зовут Рио, приятно познакомиться, Блум.       Рио тоже выглядел довольно милым парнем. И было понятно почему девочки посмеивались, стоило ему заговорить и прикрывали лица ладонями смущенно. Марк тоже не был обделен вниманием, просто сейчас он видимо считал нужным познакомить Блум с остальными. — Блум, это Брук и Стейси.       Очаровательная блондинка Брук помахала одной рукой манерно Блум, а короткостриженная Стейси быстро кинула в адрес Блум «привет» и вернулась к своему занятию: украшать тарелку кетчупом и горчицей. Блум сразу поняла, что девушкам она не интересна, так что вся надежда оставалась на Марка: ведь Рио все крутился с девушками. А может она могла бы и немного поболтать с брюнетом, крутящимся у барбекю. — А это Энди, наш хороший приятель и друг.       Блум задержалась взглядом на брюнете, наконец закончившим с приготовлением закусок и наконец уделявшим внимание Блум. И обоих видимо что-то пронзило. Блум тяжело было слышать это имя до сих пор, не то чтобы вспомнить про него. А Энди смотрел точно на Блум, раскрыв широко глаза. Он ее знает? Откуда? А, кажется она поняла… — Блум.       В голосе брюнета звучало удивление и какая-то неуверенность. Он выглядел совсем не так, каким его запомнила Блум. Он больше не носил очки, распрощался со своей глупой прической «шторы», отрастив длинную челку, да и… Сильно повзрослел. Не сильно. Очень сильно. Рыжая Блум, стоявшая напротив в глупом темно-синем платьишке в паутинку наверное казалась Энди ничуть не повзрослевшей. Ни капли. И она пожалела сто раз, что не надела что-то более подходящее ее возрасту и людям вокруг. Может стоило упросить маму сходить по магазинам и купить что-то, как у Стеллы, прежде чем она решила сюда заявится. Но разве она знала? Разве могла даже в своих смелых мечтах представить, что сможет увидеть его спустя столько лет здесь? Да даже если бы и могла, ей хотелось бы, чтобы он с раскрытым ртом осматривал ее с головы до ног: как она повзрослела, стала красивее, выше, избавилась от комплексов, от ребячества, стала настоящей девушкой и хлопала длинными ресницами, очаровывая всех вокруг. Блум хотелось, чтобы в такой момент она была лучше. Идеальнее.       Но у судьбы другие планы. И вот она — ничуть не изменилась. А он — стал только прекраснее. У Блум сперло дыхание, а в груди предательски заныло. — Энди, Блум, вы знакомы? — Мы учились вместе в сред…       Не успел Энди договорить, как сзади его шею обвили руки пожалуй самого ненавистного Блум человека на свете. — Энди! Как я рада тебя видеть! Когда ты пришел? Почему не написал? Я так хотела поскорее с тобой встретиться…       Взгляд Митси упал на Блум, и она удивлённо вскинула брови. — О, и Блум здесь, надо же. Привет, Блум.       Марк напрягся, не сводя глаз с Блум. Ее лицо приобрело какой-то ненормальный красный оттенок. Она смотрела точно на Митси, обнимающего Энди; и Энди, беспомощно хлопающего глазами, будто он и знать их не знает. Ни Митси, ни Блум. Но знает же. Знает обеих. Блум чувствовала, как внутри закипает кровь, а рука Марка, которая опустилась на плечо рыжей девочки, совсем не успокаивала. — Блум, как твое самочувствие? — Блум, ты что, пунша перепила? Твое лицо цвета как пластиковый стакан!       Митси как и всегда фальшиво изобразила обеспокоенность, а Энди убрал медленно ее руки с себя, чуть подходя к Блум. — Блум, точно все хорошо? — Рио, налей-ка воды. — Земля вызывает Блум, приём! Ну правда, не смешно уже, смотри как бы твои прелестные голубые глазки не выпали из орбит! — Стейси, что происходит? — Нашла у кого спросить, Брук, я вообще ничего не понимаю.       Как только руки Энди опустились на плечи Блум, а Рио протянул стакан воды ей, Блум кажется дошла до крайней точки кипения. — Блум?       Жаровня-барбекю внезапно вспыхнула, и все внимание переключилось на нее. Парни метнулись тушить огонь, отключая машину, Митси верещала тоненьким голосом, крича «родители меня убьют!» и подгоняя мальчишек не дать жаровне сгореть, а Брук жалась к Стейси испуганно, отскочив с ней чуть ли не на метра два. Когда Энди повернулся обратно к Блум, она двигалась точно вперед обратно к дому, не останавливаясь.       Ее впервые захлестывал такой гнев. Она никогда прежде не чувствовала подобного. Она только и могла думать о том, как хорошо было бы, если бы она прижала не только Митси щекой к раскаленной поверхности гриля, опаляя ее волосы, и оставляя клетчатые отметины на лице, но и не оставила бы в стороне и Энди. Может быть под руку попалась и Стейси со своим неприятным нахального вида выражением лица, а может и Брук, сошедшая словно с обложки модельного журнала: загорелая красивая блондинка с приятным голосом. И может Рио она бы окунула в бассейн, чтобы тот хапанул немного воды в легкие, беспомощно пытаясь вырваться из мертвой хватки Блум, и может Марк… — Блум!       Блум взметнула взгляд прямо на блондинку напротив себя. Стелла выглядела чересчур беспокойно. Словно что-то произошло. Она не сразу поняла, что это самое «что-то» — не у Стеллы, а у самой Блум.       Стелла слегка поправила на себе кофту и подошла почти вплотную, беря Флорес за руки. Руки у Стеллы были нежными, ухоженными. Совсем не такими, как у нее. И приятными. Блум почувствовала, как ей в одно мгновение становится легче. — Легче?       Будто прочитав мысли, спросила ее Стелла, и она кивнула медленно, глядя по прежнему в янтарные глаза знакомой. Стелла мягко улыбнулась, утягивая ее за собой, чтобы скрыться подальше ото всех. Присев на влажную от вечерней прохлады траву, Стелла принялась гладить Блум по ее смешным рыжим волосам. — Я наблюдала за тобой с балкона.       Пояснила она, и Блум сразу стало все ясно. Значит даже тогда Стелла почему-то приглядывала за ней. Беспокоилась. Это согревало. — Ты расстроилась из-за чего-то? Или разозлилась?       Блум набрала полную грудь воздуха, шумно выдыхая и приходя в себя. — Я… Да. Немного. Я сама себя испугалась. — Почему? Ты не сделала ничего плохого. — Не сделала, но думала…       Стелла понимающе положила голову Блум себе на плечо, давая ей перевести дух и абстрагироваться. — Ничего. Это просто мысли. Все хорошо.       Они просидели в тишине некоторое время. В этот раз эта тишина не давила на Блум. Скорее успокаивала, давая отдых ее измученному сердцу и разуму.