Очередная боль поражает легкие, скручиваясь неприятным чувством где-то в животе и оседая на подкорке мозга.
Докуренная сигарета летит на асфальт, влажный после дождя. Небо затягивает ночь и густые облака, которые намекают людям, что пора скрыться в тёплом и уютном доме, дабы не промокнуть до нитки и не замерзнуть. Минги опускает взгляд на свою потрёпанную и сырую до ужаса обувь. Он был слишком легко одет для середины ноября. Огромные дырки на джинсах не улучшают его положения, а лишь напоминают о себе под порывами ледяного ветра.
Ему больше некуда идти и бежать, родители снова ссорятся и орут на всю катушку, кидая друг в друга всё, что попалось под руку; а Минги устал, устал ужасно от этой жизни. Вот бы обрести покой...
Он заходится кашлем: ужасно больно, и он чувствует, как по горлу стремительно катятся капли свежей крови, что отвратительна на вкус. Минги сидит на коленях, склонившись к самому асфальту, и выплевывает очередной бутон алой розы.
Он ненавидит это.
Парень никогда бы в жизни не поверил в легенду о ханахаки, если бы не факт того, что после пяти лет безответной любви он начал выплёвывать цветы... Уже год он мучается от боли, когда лучший друг снова проводит своё время с очередной красоткой, которую подцепил в клубе. С того момента Минги выплюнул порядка десяти бутонов.
Он ненавидит это, но точно знает, что покорно будет молчать.
Он знает, что неудачник, и когда-нибудь точно умрет от того, что цветы поразят все лёгкие, и врачи при вскрытии будут с ужасом вздыхать и не понимать, что это; может, кто-то посмеется, ведь будет знать эту легенду, а, может, и посочувствует. Минги не знает, что будет после смерти. И знать не хочет.
Очередная сигарета вылезает из пачки под гнётом трясущихся рук, и парень опять закуривает. Что толку бояться сигарет, когда лёгкие поражены болезнью, которая будет уж похуже любых других.
Через час пребывания на улице парень все же решается вернуться в дом, где его давно не ждут.
Утро начинается привычным звоном будильника, что режет нежный слух. Минги, собравшись с силами, поднимается с кровати и ставит босые ноги на ледяной пол. Середина ноября, а отопления всё так и нет, хотя, скорее всего, и не будет из-за долгов родителей, что не в силах справиться с ними. Минги давно думает найти кучу подработок и съехать, только вот даже сейчас, с уже найденными двумя, всё равно не может. Он привык на зарплату сидеть в самом задрипанном баре его района и пропускать пару стаканов редкостной дряни с простым названием: алкоголь. Медленными движениями Минги добирается до ванны, умывается холодной водой и пытается привести себя в порядок.
Понимая, что денег на проезд у него нет, выходит за час до начала учебы, чтобы успеть хотя бы ко второй.
Уже в университете он понимает, что хочет есть, и идёт к автомату с закусками да снеками; там он видит
его, что снова флиртует с какой-то девушкой с их курса. Опять…
Минги устал это наблюдать изо дня в день, каждую их встречу.
— Сон Минги! — Юнхо зовет его громко и машет рукой в приветствии. — Почему тебя не было на первой, ты же знаешь, что препод там жестокий и строгий? — Спрашивает Чон, когда вышеупомянутый подходит к нему.
— Я проспал, — нагло врет он другу. Ему всегда неловко говорить о проблемах с деньгами.
— Проспал или шёл пешком, зарплату опять задержали? — Уже более тихо спрашивает Чон.
Конечно, он знает, что Минги не из самой обеспеченной семьи, и всегда старается помочь, никогда не говоря ни единого плохого слова насчёт этой ситуации. Ведь прекрасно понимает, что не всем везёт, как ему.
— Ну, или шёл пешком, думай, как хочешь, — резко отвечает Минги, давая понять, что не настроен продолжать диалог на эту тему.
— Я же много раз говорил, что ты можешь просто написать или позвонить, и я скину тебе денег на такси. Мы же не чужие люди.
— Мне не хочется так делать, Хо.
— В любом случае. Забудь про свою совесть, сегодня вместе едем на
такси ко мне домой, а потом опять на
такси едем на вечеринку к Минхо, — Юнхо специально выделяет слово «такси», давая понять, что Минги не отвертеться.
— Вечеринку? — Переспрашивает удивленный Сон.
— Если бы заходил в чат группы и не опаздывал, то узнал бы это раньше. У него сегодня день рождения, вот и отмечаем.
Не сказать, что Минги был рад этой новости, напротив, она его расстроила. Вечеринка для него сродни пытке; смотреть целый вечер, как Юнхо принимает внимание от всех людей женского пола, как выбирает кого-то и уезжает с ней в отель.
Да, Минги ненавидит это.
— Пока не знаю, нет настроения. К тому же, завтра смена на весь день...
— Ги, сегодня пятница, намечается вечеринка, да и Минхо сказал, что хочет видеть там всех, кого позвал, – а тебя он звал, – так что поедем, порадуем именинника.
Больше ничего не говоря, Юнхо тянет друга на следующую пару, уже там рассказывая и щебеча, какой крутой он образ подобрал.
Пары проходят абсолютно спокойно и нудно, но Минги это лишь умиротворяет, его тревожность отступает, когда обычная рутина идет своим чередом.
Позднее, сидя в такси с Юнхо, который всё же затащил его туда, он едет вместе с ним в пригород, где Чон и живёт.
Красивое здание в стиле лофт встречает их. Минги всегда нравилось, как родители Хо подошли к постройке дома. Он выглядел статно, как и полагалось их семье, но в то же время до безумия уютно, наверное, благодаря тёплой семейной атмосфере. Стоит зайти внутрь, как к ним сразу подходит одна из горничных и ставит перед ребятами белые тапочки, спрашивая, не хотят ли они перекусить или попить.
— Да, принеси нам, пожалуйста, карри и несколько баночек колы, в мою комнату, - легко отзывается Юнхо.
— Хорошо, будет сделано.
Поклонившись, она оставляет ребят одних, и Юнхо тянет Минги за собой в свою комнату на втором этаже.
Как только они заходят, Хо сразу падает на кровать с блаженным стоном, но стоит заметить, что Минги просто стоит и смотрит на него, как настроение немного падает.
— Что ты стоишь, как не родной, иди сюда тоже.
— Нет, не хочу.
— Да блин, иди сюда, — Юнхо тянет друга за рукав толстовки на себя, и Минги, не ожидавший такого, падает на него сверху.
Сон сразу чувствует, как его крепко обнимают и прижимают к себе. Будто ножом по сердцу. Зачем он так, зачем даёт это тепло, если оно никогда не будет принадлежать ему?
— Всё, Юнхо, отвали, иди в душ и начинай собираться.
— Ты всегда такой бука, даже пообнимать себя не даёшь. Мы же лучшие друзья, а ты лишний раз меня не тронешь просто так. Никакого тепла от тебя, Минги, — Чон обиженно дует губы и ослабляет хватку.
— Ладно... Ладно, так и быть, давай пообнимаемся, — Сон резко переворачивается и укладывает Юнхо на себя, поглаживает его спину.
После двух минут молчания он, поджав губы, снова подаёт голос:
— Теперь доволен?
Насколько тяжело ему дается всё, что сейчас происходит, настолько же легко становится в лёгких – будто болезни и не было никогда.
— Да, доволен! — восклицает Юнхо и начинает подниматься с парня. — Ладно, пойду, и правда, в ванную, а ты пока можешь поискать что-то в моем гардеробе из одежды. Отказ не принимается, ты сегодня будешь сиять.
После этих слов Юнхо, довольный, отправляется в душ, а Минги так и остаётся лежать на его кровати, полностью пропитавшейся запахом его друга.
Это абсолютно неправильно, то, что сейчас происходит. Сон вспоминает объятия, приятную тяжесть, что была несколько минут назад, когда Чон лежал на нем.
Всё это абсолютно неправильно; Минги чувствует, как в паху завязывается узел возбуждения. И он так больше не может. Дрочить на своего лучшего друга, ничего не подозревающего в своём в своём душе, мечтать о том, чтобы целовать его, когда он захочет... да, это всё не верно.
И сейчас, лежа на кровати и вдыхая его запах, Минги не может этому противостоять.
Он ладонью легко водит по паху, чувствуя, как член становится тверже, ему хочется приспустить штаны и дать себе нужную разрядку, но он не может так с ним поступить. Просто не может.
Из развратных мыслей вырывает стук в дверь и горничная, которая спрашивает, можно ли войти.
— Да, входите! — Дрожащим голосом произносит парень и натягивает свитер так сильно, как только может.
— Приятного аппетита, — только и говорит пожилая женщина, ставя поднос на стол, а после скрывается за дверью.
Минги облегчённо вздыхает и чувствует, как возбуждение отступает. Легко поднявшись с кровати, он подходит к раздвижным дверям, что ведут в гардероб.
Вещей у его друга просто миллион, и абсолютно все от брендов, разного стиля и цвета. Сон быстро проходится взглядом по всему помещению, пытаясь найти то, что его зацепит.
Он замечает чёрную майку с горлом от armedes, что Юнхо приобрел недавно, и светло-коричневые брюки пилоты, которые Минги уже однажды надевал.
Как же повезло, что они одного роста и почти схожей комплекции, поэтому вещи Юнхо ему всегда подходят. В довершение образа Минги цепляет черный ремень от diesel и кожаную коричневую куртку от того же бренда.
Критично оглядывая себя в зеркало, он не замечает, как уже вышедший из душа друг смотрит на него, облокотившись о дверной проём.
— Тебе очень идет, Минги-я. Так подчёркивает твою фигуру и накачанные руки. Может, оставишь эти вещи себе после вечеринки? — Юнхо подходит со спины и кладет руки на чужие плечи, немного массируя их, а после пробегается легким движением по предплечьям.
Только сейчас Минги замечает, что его друг стоит лишь в одном полотенце, которое повязано на бёдрах. Со всё ещё влажных после душа волос капает вода, скатываясь по плавному изгибу шеи и спускаясь на грудь, катится до полотенца и прячется в нём, впитываясь в махровую ткань; это ломает Минги и снова заводит, он чувствует, как его щёки обдаёт жаром, и приходится опустить глаза в пол.
— Не надо, это твои вещи, которые тебе покупали родители, — тихо произносит он, всё ещё не поднимая взгляд.
— Мне не жалко отдать их тебе. Такая одежда на тебе выглядит потрясно, и куда более соответствующе, чем на мне, — Юнхо хмыкает и отходит к вешалкам, чтобы взять вещи, приготовленные на вечер.
— Я подумаю над этим, — быстро лепечет Минги и удаляется в спальню, чтобы взять банку холодного напитка и выпить его почти залпом.
— Хорошо. Подожди меня, я оденусь, и мы вместе поедим, — выглянув из проёма, говорит Чон и закрывает двери.
«Интересно, он заметил, что у меня встал, или нет? Вдруг он заметил. Эти джинсы такие лёгкие, что не заметить – нереально. Чёрт. Он точно заметил», – в голове Минги немедленно проносится сотня, а то и больше, именно таких мыслей. Он пытается себя успокоить и нервно идёт в ванную, чтобы умыться холодной водой.
Когда он возвращается в комнату, Юнхо уже сидит за столом и что-то читает в телефоне. Однако, услышав звук закрывающейся двери, он тут же отлкладывает его и поднимается.
— Смотри, Минги-я, тебе нравится? Я решил не особо заморачиваться и собрать что-то лёгкое и повседневное, только пришлось верх поменять. Мы теперь похожи, да? — Тараторит Юнхо на одном дыхании.
А выглядит он и правда прекрасно. Такая же майка с горлом, как у Минги, только белая и немного более свободная, чёрные джинсы клёш, массивная цепь на шее и ремень. Особого шарма придавали немного взъерошенные и волнистые волосы, сделавшие его ещё милее.
— Тебе очень идёт такое, Юнхо-я, — Сон тяжело сглатывает слюну и улыбается. Этот Юнхо, с открытыми руками и в подобном полупрозрачном верхе... ощущается, как нокаут.
— Правда? Я рад! — Весело говорит Чон и садится обратно. — Так, я уже нашёл, что нам посмотреть, так что давай есть. Приятного аппетита!
— И тебе.
Под какой-то ролик о новой игре, которая должна была выйти этим летом, ребята поели самого вкусного карри, которое Минги доводилось пробовать, и теперь лежали на кровати, переваривая. Минги лениво потягивается, чувствуя, как сон хочет утянуть его за собой, и даже не сопротивляется: до вечеринки еще около двух часов, да и приезжать к самому началу они не собирались, было бы скучно и тухло. Сон удобнее устраивается на кровати, подложив руку под голову, и отворачивается от Юнхо на правый бок. Его друг так был увлечён аркадой на телефоне, что и не заметил этого. Тихое клацание ногтей об экран смартфона, лёгкий тик настенных часов и комфортная температура заставили Минги уснуть так быстро, как только можно.
Проснуться его заставляет не только звон будильника, который он вроде и не заводил, но и ощущение чужого веса и тепла. Кое-как разлепив глаза, Минги первым делом замечает Юнхо, что закинул на него конечности, чужая голова мирно покоилась на его груди.
В каком же дерьмовом положении он в этот момент находился; ведь это то, о чём он только и мог, что тоскливо мечтать.
Выключив будильник, Сон аккуратно, дабы не разбудить друга, поворачивается к нему.
Лицо Юнхо было прекрасно, словно мраморная статуя, спокойное и умиротворённое, ресницы изредка подрагивали во сне, а губы немного приоткрылись. Минги совсем легко, как касанием бабочки, поддаётся наваждению и очерчивает скулу пальцами, плавно переходя на линию подбородка, отчего между чужих бровей залегает морщинка, но спустя долю секунды исчезает; сам Юнхо же лишь сильнее прижимает его к себе.
Внутри мгновенно разливается тепло, а дыхание будто исчезает. Так близко, но, увы, абсолютно не доступно.
Тихое сопение разбавляет непривычную тишину комнаты, однако, спокойствия Минги это не приносит. Он смотрит на слегка влажные и блестящие губы, которые манят одним своим видом, словно запретный плод.
Внутренний демон и ангел, скорее всего, уже давно поубивали друг друга, ведь не смогли найти решение этой жуткой, совестной задачи, поэтому сейчас, немного подавшись вперед и прикрыв глаза, Минги касается губ друга. Совсем невесомо, но от этого по телу будто проходится разряд тока. Сон смакует это чувство, что отдает приятной дрожью в теле, боль в лёгких на мгновение пропадает насовсем.
Спустя столько времени.
— Минги, что это было? — Охрипшим ото сна голосом спрашивает Юнхо.
Взгляд Сона сразу же устремляется в заспанные глаза, паника подступает к горлу.
— А что было? — Неловко спрашивает он, надеясь выйти сухим из воды. — Я спал, Юю. Что-то упало? Или шум странный был? — Играет дурачка, неловко щерясь.
— Ты спал? — Спрашивает Чон, на что получает утвердительный кивок и снова хмурится. — Тогда ничего. Минги-я, давай соберем всё до конца и поедем, вечеринка началась уже как полтора часа назад.
— Да. Хорошо.
Они поднимаются с кровати в полной тишине и собираются в ней же. Внутренне Минги ощущает шторм: с одной стороны, он получил то, о чём столько мечтал, а с другой – заставил Юнхо чувствовать себя дискомфортно.
В такси, ехавшем в абсолютно противоположном от их домов направлении, эта тишина давит всё так же.
По прибытии их встречает коттедж огромных размеров с прекрасной придомовой территорией; музыку изнутри слышно даже на улице, а пьяные студенты находятся буквально повсюду, заполонив далеко не маленькое пространство. Парни проходят к зданию, двери которого были заведомо открыты, по красиво выложенной дорожке, наблюдая, как захмелевшие и счастливые люди двигаются в такт музыки и попивают алкоголь из цветных бумажных стаканчиков.
Юнхо видит в глубине коридора стол для подарков и тащит Минги за собой, чтобы поставить свой презент ко всем. Когда с этим было покончено, к Чону уже успела слететься толпа надоедливых фанатов, как пчёлы на мед. Сон на это смотрит с обидой и, может, с завистью, – совсем немного, - но решает оставить друга среди этой толпы и направляется к мини-бару, что был организован на столешнице в кухне.
Налив в один из стаканчиков ужасно дорогого, как он помнит, виски, Минги со вздохом направляется к самому дальнему креслу в комнате, дабы занять его.
По-хорошему, ему бы найти именинника и поздравить, но такое удобное место грех упускать. Поэтому он задерживается, лишь спустя пять минут спокойной жизни чувствуя, как на плечо опускается чужая рука. Парень машинально дёргается от испуга.
— Тише-тише, ты чего, Минги-я? — Нарушителем личного спокойствия оказывается не кто иной, как Уён, его одногруппник. — Я поздороваться хотел, не думал, что ты приедешь сегодня.
— А, да, привет. Меня Юнхо вытащил, сказал, что Минхо хотел видеть всех сегодня. Кстати, ты не знаешь где он?
— А, он на втором этаже, там в правду или действие играют, — спокойно отвечает Уён и указывает вверх. — Комната прямо над этой. Пойдём вместе, я его тоже ещё не видел. Сан так долго собирался, что мы опоздали почти на два часа! — Вдруг замолкнув на мгновение, он расплывается в улыбке и кивает сам себе. — Кстати, отличный образ. Тебе очень идет это сочетание.
Минги на это лишь немного смеётся, а после встает и идёт за Уёном, который уверенно раздвигает перед собой толпу.
Словно Титаник, ей-богу.
На втором этаже тоже стоит хаус, но более спокойный. Парни открывают самую последнюю дверь и заходят в комнату, оказавшейся весьма просторным кабинетом. В достаточно большом кругу Минги замечает Сонхва и Хонджуна, старшекурсников со своего факультета.
Сон быстро находит именинника и очень громко выкрикивает «с днем рождения!!!», поднимая стаканчик вверх. Все подхватывают его настрой, также поднимают свои стаканы и чокаются в воздухе, выпивая за Минхо, особенно улыбчивого и яркого сегодня.
— Спасибо, ребята, очень приятно, — смеётся он. — Минги, как давно ты приехал?
— Наверное, минут сорок назад или около того.
— Понятно, — Минхо тычет его в бок и щурится. — Ты уже налил себе выпить, так что садись с нами играть.
— Как скажешь, именинник! — И Минги, уже развеселённый из-за алкоголя, присаживается со всеми.
Его настроение было куда лучше, чем обычно: он много смеялся и шутил, пока все получали смешные задания или вопросы. Больше всего он подкалывал Хонджун-хёна, который старался поцеловать Сонхва в щёку, но из-за стеснения и большого количества глаз не смог.
Время летело быстро, и Минги везло, ведь бутылочка еще ни разу на него не показала. Но, видимо, именно сейчас, когда Уён взял игры в свои руки, его везение исчезло, ведь стоило ему её крутануть, как горлышко тут же показало на него.
— Хм, Минги-я, правда или действие?
— А давай действие, — весело отвечает, не задумываясь, Сон.
— Тогда... — На лице Уёна появляется гаденькая ухмылочка. — Если в этом доме есть человек, который тебе нравится, то иди и признайся ему в этом. Если он не здесь, то позвони. Но только выполни это честно, Минги! — Младший пожирает его взглядом и очевидно ждёт действий.
А Минги ничего и не остаётся, кроме как сказать, что этот человек здесь, в доме, и получить удивлённое «у-у» в ответ. Он встаёт на ноги и с самым безразличным видом, будто это ему ничего не стоит, направляется на выход из комнаты.
Стоит закрыть за собой дверь, как на него накатывает паника.
Он – и признаться Юнхо? Признаться в любви и точно знать, что ответ будет отрицательным? Снова себя разочаровать и причинить боль? Минги напуган до ужаса.
Конечно, ему ничего не стоит соврать, поэтому для убедительности парень всё же решает прогуляться по дому и потянуть время, ведь признаются в любви не так уж и быстро.
Обойдя второй этаж и чуть не обломав какому-то парню секс, он спускается вниз. Возможно, Минги ищет Юнхо, но старается уверять себя в обратном.
На первом этаже он его не находит, и под предлогом выйти подышать или хотя бы покурить, он оказывается на улице.
Там и правда легче, воздух прохладнее, не спёртый, ненавязчивый и свежий. Ловко достав сигарету из пачки, Сон поджигает её и плетётся по дорожке вглубь участка. Насколько он помнит, семья Минхо выкупила самый крайний и тихий, и территория дома сливалась с небольшим лесом, преодолев который, можно выйти к небольшому пруду. К нему он как раз и направляется, рассудив, что больше делать нечего.
Почти дойдя до него, он слышит до боли знакомый голос. Юнхо. Это точно он.
А вот кто с ним – непонятно. Минги хмурится и напрягает зрение, как только может, чтобы разглядеть, и наконец видит короткие волосы и крепкую спину спутника друга. От такой картины становится даже больно, больно до ужаса.
Он всегда думал, что Юнхо натурал, и парней у него не было и не будет никогда, но теперь, видя картину, как друг целует парня так страстно, он ощущает, что его сердце замедляется, и ком обиды застревает в горле.
— Ты хочешь этого прямо сейчас? — Тихим, бархатным голосом спрашивает Юнхо.
— Да, пожалуйста, давай прямо сейчас. Я чувствую, что не смогу доехать до дома в таком состоянии.
— Хорошо, но будь тише. Нас кто-то может застукать, — после этих слов Юнхо опускается на колени.
Что было дальше... Минги и знать не хочет. Да и не может. Именно в момент чужой близости он чувствует, как очередная роза готова покинуть его. Лёгкие сводит ужасной, болезненной судорогой, дыхание спирает. Он отбегает достаточно далеко, и только тогда падает на колени, скручиваясь от очередного приступа. Опять металлический вкус, опять кровь, что бежит по его глотке, и опять окроплённая бордовым роза. Минги выплёвывает её на землю и отдалённо понимает, что вернуться в дом он не сможет. Хочется сбежать, сбежать так далеко, как только можно, забыть обо всем, забыть о Юнхо и об этой глупой любви.
Сон выбегает с участка, явно оказываясь в миллиметрах от того, чтобы сбить пару людей по дороге, но ему плевать; главное уйти, скрыться, не вспоминать, но мозг будто специально подпихивает эти картинки из памяти, заставляет каждую клеточку чувствовать боль и раздражение. Он не хочет домой, не хочет в бар, никуда не хочет, – он хочет лишь провалиться под землю, скрыться из жизни, так, будто он и не рождался вовсе.
В конце концов, это он и делает. Прячется в старом, забытом богом месте, но, тем не менее, помнит его прекрасно, будто все события здесь произошли вчера.
Их с Юнхо место. Их пристанище, где Минги и понял, что влюбился. Этот заброшенный дом был хранителем их встреч, когда Сона в очередной раз бил отец, и он сбегал; сбегал именно сюда, а Чон, будто чувствуя чужую боль, неизменно приходил. Здесь они говорили обо всем, имея возможность уделить друг другу тонны времени.
Однако, как только поступили в университет, приходить перестали. Точнее, Юнхо перестал. Поглощённый бурной студенческой жизнью, кучей конкурсов, мероприятий, собраний, он был везде, в то время как Минги оказывался нигде.
Сидя на краю перекрытия, он смотрит вдаль, докуривая последнюю сигарету из пачки, и думает: желания ходить в универ, на работу, в целом, желания жить обычную жизнь, у него нет. Он бы остался на этой заброшке с большой радостью, вот только на ней и есть, что перекрытия да колонны, и все – из холодного бетона.
На рассвете парень идет домой, решая, что поспит там, примет душ, а после, собрав небольшой запас вещей, купит новую пачку сигарет и вернётся.
Так он и поступает, уже к вечеру следующего дня приходя в то же место. Телефон давно сел, желания заряжать его, смотря на печальный потемневший экран, нет. От тишины спасает старый плеер и такие же потрепанные наушники.
Подобным образом Минги проводит почти две недели, не появляясь нигде, кроме дома, и то, – днём, дабы не пересекаться с родителями; а им, видимо, абсолютно всё равно, где их сын. Это, конечно, немного разочаровывает, но даже отчасти радует.
Так будет меньше проблем. С работы, скорее всего, его уже уволили.
Одним днём выйдя из душа, Сон все же ставит телефон на зарядку и успевает испугаться количества оповещений и пропущенных звонков, разорвавших не успевшую смениться обоями черноту. Наверное, их больше пятисот, и большинство – от одного конкретного человека. Юнхо звонил и писал, не прекращая, с того самого дня. Не переходя в сам чат, Минги читает их, подмечая, что содержание сообщений относительно похоже:
«Минги-я, где ты? Ты придёшь сегодня?»
«Почему ты не отвечаешь, ты заболел?»
«Минги, ответь. Почему твои родители не в курсе, где ты?»
«Минги, я скоро пойду писать о пропаже человека, тебе лучше перестать так шутить.»
«Минги, мне страшно, где ты?»
«Почему ты не отвечаешь?»
«Я очень переживаю за тебя, напиши мне.»
«Куратор тоже не знает, где ты. Я не нахожу себе места, ответь мне.»
А у Минги слезы на глазах, ему так,
так больно. Юнхо переживает, изводит себя, а он так подло поступает. И только сейчас осознаёт, что за две недели никакой боли в груди не было, никаких роз – тоже.
Мысли прерывает очередной звонок. Сон застывает на месте.
Вполне логично, что надо взять трубку, но он не готов к разговору. Минги понимает, что, скорее всего, на него накричат, осудят и оставят. Он терпеливо ждет конца вызова, надеясь, что тот бросит эту затею, но Юнхо не бросает, ни спустя три, ни пять, ни десять вызовов. Уже собравшись с силами, чтобы сделать это первым, Минги слышит звонок, но уже во входную дверь, а следом – назойливый стук. Он сглатывает и поднимается на ноги. На трясущихся коленях Минги идёт к двери, тихо, чтоб не услышали, как вдруг из-за неё доносится очень обеспокоенный, почти дрожащий голос.
— Минги-я, переставай играть, я знаю, ты там. Я слышу твой телефон, открой мне, — парень почти подпрыгивает от страха и замирает.
Он ненавидит себя, ненавидит за то, что поступил так с ним.
Трясущимися руками Минги открывает дверь с третьей попытки, и его сразу же сгребают в объятия. Юнхо плачет в его плечо, что-то неразборчиво бубня. Прижимает к себе, впивается пальцами в лёгкую футболку, шмыгает носом и тяжело выдыхает.
— Зачем ты так со мной поступил? Я так переживал за тебя, так волновался и изводил себя, вечно искал везде, где мог. Почему ты ушел, почему ты не сказал мне ничего.
Тело Чона содрогается в руках Минги, пока тот не знает, как ему реагировать и что делать. Аккуратно положив одну руку на спину друга, другой он зарывается в каштановые волосы и перебирает их. Сон понимает, что нужно дать Юнхо время высказать все.
— Я не находил себе места, Минги. Я переживал каждый день, приходил к твоему дому после и во время занятий, а тебя не было нигде. Что-то обидело тебя? Как мне надо извиниться? Что сделать, чтобы ты вернулся, Ги? Мне жаль, жаль что я не смог найти тебя раньше. Все мои мысли были только о тебе. Я чуть не сошел с ума, пока искал тебя.
— Юю, мне правда жаль, но я не мог по-другому. Пожалуйста, пойдём и поговорим в другом месте. Они скоро вернутся... я не хочу их видеть.
Минги тянет друга в свою комнату и под надзором его мокрых и красных глаз собирает рюкзак. Они в полной тишине, прямо как в тот день, выходят из дома.
Юнхо заговаривает лишь когда идти остаётся совсем немного.
— Так ты все время был здесь… Ги, я правда- мне так жаль, почему я не вспомнил об этом месте сразу же… — Чон стоит с полным шоком в глазах, и Минги с сожалением замечает, как те опять начинают становиться влажными.
— Все в порядке, Юю, ты не обязан помнить всё.
— Я обязан помнить всё то, что связано с тобой, Минги-я, — уверенно произносит он, смотря в карие глаза напротив. А Минги будто под воду опустили.
Осознание того, что Чон так бережно относится к их дружбе, отдаётся теплом, но не без чего-то неприятного.
— Пойдём скорее туда.
— Да, пойдём.
Они неспеша поднимаются по лестнице на второй этаж здания и подходят к месту, с которого лучше всего видно закат. Минги немного обустроил свое пристанище, найдя где-то рядом старый матрац, который он запихнул в плёнку, чтоб хоть почище было, одинокая подушка покоилась на нём, а небольшое полотенце, что было закреплено кусками бетона, служило своеобразной подстилкой, на которую парни и сели.
— Ты и правда провел здесь две недели? — С небольшим шоком спрашивает Чон.
— Да. Выбора не было особо, и я его облагородил, да и спать приходилось дома, днём, пока никого нет. Здесь я просто сидел и занимался чем попало.
— Почему ты ушёл так резко и пропал? Что-то случилось, Минги-я.
— Я… мне просто нужно было время. Слишком много накопилось всего, не хочу выливать на тебя всё это.
— Кто этот человек? — Резко спрашивает Юнхо, пристально смотря на него. Внутри у него – ураган боли и тревоги. Как же ему обидно, что, видимо, он упустил свой шанс.
— В смысле? Ты про что.
— Я знаю, что перед тем, как ты пропал, Уён дал тебе задание признаться в любви человеку, который тебе нравится. Ты также сказал, что этот человек находится в коттедже, а после исчез. Даже куртку не забрал с вешалки. Так кто разбил тебе сердце, Минги?
— Мне не разбили его, я просто… просто понял, что там нет ответного интереса, да и он уже был с кем-то… — тихо отвечает Сон, смотря на свои ноги, свободно свисающие с края этажа.
— Почему ты решил, что неинтересен ему? Вы уже общались, или это просто твои мысли?
— Общались, но я ему не подхожу, Юю. Я из бедной семьи, вечно потрёпанный, уставший, злой. Не думаю, что с таким видом и мыслями я кого-то заинтересую. Он достоин лучшего.
— Почему ты решил, что ты такой. Ты прелестный, добрый и отзывчивый друг. Ты же мне никогда не отказывал ни в чем, да и другим студентам помогаешь. Не занижай себя.
— Юнхо, я правда знаю, что мы не сможем быть с ним вместе. Чтобы переварить это, я и сбежал. Мне было плохо, но сейчас... сейчас мне становится легче.
— Я всё ещё переживаю за тебя, — расстроенно протянул Юнхо, дуя губы. — Может, расскажешь мне про него? Если это не секрет, конечно.
— Хорошо, только обещай не пытаться угадать, кто это.
— Обещаю!
— Что же, хм… Этот парень добрый, очень добрый, он помогает всем, даже тем, кому не надо. Он всегда как с иголочки одет, выглядит, словно лебедь, такой же грациозный; но глаза прямо щенячьи. Ещё он популярен, да и в целом один из лучших студентов на потоке. Он стильный, — Минги начинает перечислять всё то, что ценит и любит в Юнхо, то, чем восхищается, и неосознанно подгибает пальцы.
А вот внутри самого Юнхо будто что-то разрывается. Нет-нет, конечно, он хочет для друга счастья, хочет, чтобы его любили, пусть и не он сам. Правда, факт этот принять оказывается тяжелее всего.
Он специально отводит взгляд в небо, а Сон будто специально смотрит на него.
— Да, мне он нравится так сильно…
— Это прекрасно, Минги. Не сомневайся в себе. Тебе стоит признаться ему, выразить свои чувства ведь так важно. — Юнхо перебивает, проговаривает это сквозь огромную боль. Сердце будто ножом режут, но он не может заставить своего друга чувствовать себя хуже, а тем более – несчастным и разбитым. Никогда. Лучше пусть ему будет больно, чем Минги. — Любые чувства должны быть услышаны, и твои – не исключение. Возможно, этот человек тоже в тебя влюблён, просто так же боится сказать. Нельзя упускать шанса, — Юнхо наконец поворачивает голову к Минги и обнаруживает, что тот смотрит так трепетно и нежно, что сердце разбивается вдребезги.
— Я люблю тебя, Юнхо, — Минги выпаливает это быстро, спонтанно, сам не осознавая, что делает.
Если их дружбе суждено закончиться подобным образом, то так тому и быть.
— Ч…что? — С шоком спрашивает старший.
— Я люблю тебя, Юнхо. Пять лет люблю тебя до безумия, — и тут лёгкие снова поражает боль. В этот раз такая сильная, что не получается даже дышать; его потрясывает от боли, будто проткнули миллионом иголок.
— Минги, Минги, что с тобой? Боже, — Юнхо быстро отодвигает его от края, пытаясь усадить на матрац, но тот сопротивляется, оставаясь лежать на холодном бетоне и схаркивать кровь с лепестками вперемешку. В голову ударяет паника, — Минги, пожалуйста, посмотри на меня, что с тобой? — Почти плача, пытается вновь Чон, аккуратно поглаживая друга по спине. В чужом лице столько боли и страха.
Сон всё ещё лежит на полу и кашляет этой непонятной кровавой смесью, чувствуя, как кислорода всё меньше и меньше, лицо его бледнеет, а силы покидают совсем. Упасть лицом в пол не даёт Юнхо, что бережно прижимает к себе, прибивая мокрые от пота волосы.
— Минги, открой глаза, прошу, я так люблю тебя- я не мог найти места себе две недели, не оставляй меня одного, пожалуйста, я так тебя люблю… — и он плачет, уже не сдерживаясь, когда чувствует, насколько ослабло тело в его руках.
Как безумный нашептывает «люблю, прости, живи», словно мантру, что спасёт его любимого, то и дело вздрагивая.
Тишина оглушает ужасно, кажется, будто время застыло насовсем. Юнхо не знает, сколько просидел в таком состоянии, как он выглядит и что происходит; обо всём напоминает лишь тело Минги, по подбородку и шее которого тянется кровавая дорожка, лицо неестественно бледное, а на одежде заметны лепестки роз.
Внутри настолько пусто, что кажется, будто он картонка.
Он не может поверить в то, что произошло, он
не хочет верить. Всё ещё он продолжает извиняться и просит открыть глаза, и когда не видит реакции, слёзы ужасным комом снова подступают к горлу и льются по щекам быстро, обжигающе.
Юнхо плакал так долго и сильно, что сперва и не заметил копошения в его руках, но когда их с силой расцепили, он интуитивно проследил за тем, как Минги стремительно отползает от него и содрогается в очередном приступе кашля.
Сглотнув, Чон аккуратно подходит сзади и замечает, как тот один за другим выплёвывает бутоны алых роз, с шипами, лепестками, кровью и слюнями. В глазах снова становится влажно, и он присаживается рядом, поглаживая спину Минги.
— Не смотри на это, это ужасно и противно, — еле выговаривает Сон, сплёвывая остатки цветов.
— Что это, почему ты… что происходит, Минги-я?
— Болезнь, Юнхо. Ханахаки, от безответной любви к тебе.
— Но она ведь уже не безответная… — тихо говорит Чон свои мысли, ёжась и не понимая.
— Вот поэтому я и выплёвывал их все, потому, что она больше не безответная, Юно-я.
— Мне так жаль. Мне ужасно жаль, что ты терпел это так долго, — паззл в голове наконец сложился, и Юнхо осознал, насколько плохо чувствовал себя Минги, сколько боли он терпел из-за неаккуратных действий. — Я виноват в этом… мне стоило сказать тебе об этом раньше, стоило узнать, почему, почему я так ошибся? — Юнхо снова чувствует мокрые дорожки на своих щеках и кусает губы.
— Всё в порядке. Ты не знал этого и не мог знать, я старался скрываться. Ты не виноват.
— Нет! Я виноват, и очень сильно. Сам решил, что ты аромантичен, что тебе не интересны отношения, хотя я никогда не спрашивал об этом напрямую. Вёл себя как последний мудак, спал с разными людьми, пока ты переживал это... я ужасен, я поступил так с тобой. Мне так жаль.
— Я понимаю, Юнхо. Понимаю, почему ты так думал. Ведь я правда отстранённый, не тактильный и тихий. Сам дал повод так думать, ведь просто боялся, что этим разрушу всё, что у нас есть.
— Минги, мне так жаль, прости меня... Я люблю тебя, люблю, люблю, так сильно люблю.
Юнхо берёт в свои ладони лицо Минги и аккуратно приближает к своему, целуя легко, почти невесомо, словно на пробу. Но Сон резко отстраняется, глупо и недоверчиво смотря на Чона.
— Юнхо, я весь в своей крови, слюнях и розах.
— Я люблю тебя и такого, Минги-я.
Юнхо опять тянет его на себя, целуя уже более уверенно и с напором, словно хочет передать всё через поцелуй. И у него получается: Сон плавится от такой любви, от самого долгожданного в жизни момента.
Когда дыхания перестает хватать, они отстраняются. Юнхо поднимается и тянет Сона наверх.
— Поедем домой, тебе надо отдохнуть.
— Но как я поеду в таком виде… да и куда.
— Во-первых, ты брал с собой салфетки, а я – воду, во-вторых, у меня есть квартира, туда и поедем. Родители всё равно в доме надолго остались.
Как и обещал, Юнхо аккуратно, со всей заботой, приводит Минги в порядок, а после вызывает такси.
Прибыв на место, парни проходят в коридор молча, так же тихо сбрасывают куртки и кроссовки; даже как-то воровато.
Минги направляется в ванную, но вдруг понимает, что забыл, где она. Тепло чужой руки нежно покалывает его собственную – холодную.
Когда они добираются до ванной, рука об руку, Чон аккуратно тащит края футболки Сона вверх и кидает вещицу на пол, думая о том, чтобы выкинуть её к чертям, насовсем.
Минги сам снимает свои штаны и бельё, залезая в ванную. Ему нечего стыдиться, ведь они и без того видели друг друга нагишом множество раз, но именно сейчас его уши краснеют, а к щекам подступает жар.
Уровень воды резко поднимается, и когда Сон пытается найти источник этого, то замечает, что Юнхо уже удобно уселся напротив него. Размеры ванной позволяют двум немаленьким телам комфортно расположиться в ней, и Чон тянет руку к лицу Минги, аккуратно поглаживая его щеку; а тот, не теряя времени, ластится, словно щенок.
Минги получает сплошное удовольствие от таких нежных и трепетных касаний, ему кажется, будто он всё ещё спит, но, пожалуй, это самый лучший сон за всю его жизнь.
Когда лёгкое касание исчезает, он открывает глаза и замечает, как Юнхо раскрыл руки и манит его ближе к себе. А Минги и не сопротивляется, переворачивается и кладет голову на плечо Юнхо, спиной опираясь на чужую грудь.
— Как ты себя чувствуешь сейчас?
— Намного лучше. Я больше не чувствую боли в лёгких, и дышать теперь
так легко.
— Это замечательно. Я так рад, что ты в порядке, — Юнхо наклоняется ближе к его лицу и целует нежно, немного прикусывая губы. Минги улыбается, наслаждаясь им всем и чувствуя, как по телу разливается вожделение.
Именно поэтому он начинает целовать Чона с большей требовательностью, водит по его рукам и бедрам, прижимает ладони и шумно дышит. Юнхо, тоже уловивший настрой, аккуратно отрывается от Минги с влажным звуком и начинает подниматься из ванны, чтобы потащить того за собой. Немного обтерев друг друга полотенцами, отвлекаясь на поцелуи и объятия, они, наконец, всё же оказываются в комнате.
Юнхо валит Минги на кровать, расставляя руки по обе стороны от его головы. Он оставляет легкие укусы, исчезающие на бледной коже засосы, тут же зацеловывает их и не сдерживает счастливые выдохи.
Руки Минги покоятся на талии Чона, пытаясь прижать его еще ближе; они оба чувствуют ужасно сильное желание, горячее, пылкое, но после потрясений и событий, пережитых днём, сил совсем не остаётся. Дабы не оставлять друг друга без нужной им разрядки, Юнхо нежно зажимает меж пальцев член Сона и свой, делая аккуратные движения. В комнате становится душно, жарко, её тишину нарушают хриплые полузадушенные стоны.
Оба кончают одновременно, с именами друг друга на губах и едва ощутимым жаром на руках.
Юнхо осторожно вытирает живот Минги, а после сгребает в свои объятия, зацеловывая лоб, виски и щеки своего – теперь наверняка – парня. Сон на это тихонько посмеивается и шипит, что ему щекотно, тыкая пальцами в чужие обнажённые бока.
В глазах у него будто звёзды, и Чон любуется, не смея оторвать глаз.
— Ты прекрасный, Минги-я… я очень, безумно сильно люблю тебя.
— И я люблю тебя, Юю, — звучит с приподнятых уголков губ. — И я тебя.
Укрывшись одеялом, они засыпают, переплетя конечности и почти сливаясь друг с другом.
Неужели этот самый покой, о котором просил Минги?
