The walls are closing in

Когда Сампо залез в дом Гепарда в первый раз, тот даже не знал, как реагировать. Сразу не сообразил, а потом выгонять уже поздно было, да и, говоря начистоту, опасно для ментального здоровья окружающих, а то мало ли. Сампо сидел за кухонным столом, смотрел так томно-лукаво, а Гепард буквально чувствовал, как ему душу сканируют сквозь плоть и кости. Ладно. Гепард тогда чисто из любопытства подошёл к окну и выглянул. До земли несколько этажей вниз. И как забрался, спрашивается? Гепард спросил тогда, какого чёрта Сампо тут забыл. Сампо, как и стоило ожидать, честно не ответил. Гепард вздохнул, провёл ладонью по лицу и предложил располагаться, ага. Другого-то выбора у него не было. Такое начало повторяться всё чаще и чаще. Гепард начал находить Сампо на своей кухне едва ли не каждую ночь после долгих патрулей. Не выгонять же прямиком на холод. Иногда давал ему поесть. А потом вообще не заметил, как Сампо стал приходить в этот дом как к себе домой. И это, к слову, происходит до сих пор. Гепард уже не удивляется, когда слышит тихий шорох поднимающейся рамы на кухне. Он даже не трудится накинуть на себя халат, а прямо так поднимается с постели, на которую только-только взгромоздился, чтобы попытаться уснуть, и выходит в коридор. Ну, так и есть. Он прислоняется плечом к дверному косяку и наблюдает за тем, как тень в красно-синих одеждах проскальзывает на кухню. — Привет, капитан. Гепард качает головой: — А дверь не для тебя придумали? — Через дверь дольше. Ну, да, ну, да, Сампо гораздо проще забраться по балконам да по карнизам, чем по-человечески протопать ногами по лестнице и постучаться в дверь, которая может быть даже не закрытой. Последнее, конечно, преувеличение: Гепард всегда запирает замки, а в особенно дерьмовых ситуациях ещё и ставит растяжки над порогом и над подоконниками. Сампо повезло, что сегодня растяжек не было. Впрочем, этот способен их обезвредить. Дверь каждый раз остаётся проигнорированной, а Гепард специально оставляет шпингалет одного из окон открытым, чтобы каждый раз не платить за установку окон, потому что Сампо иногда силу отчего-то не просчитывает [или просчитывает, только всё равно делает назло]. Гепард, честно говоря, привык просыпаться от шороха рамы и идти встречать своего ночного гостя. Без этого ночи уже становятся какими-то тревожными, но Сампо исчезает и появляется без какой-либо системы, предупреждая лишь изредка. Иногда они просто стоят у окна и раскуривают одну сигарету на двоих, Гепард щурится и морщится от дыма, поглядывает на Сампо и чувствует тепло его тела собственным боком. Иногда они просто разговаривают, и Гепард соврёт самому себе, если скажет, что ему не нравится такой вот Сампо, приспускающий с себя маску учтивого дельца. Нравится, ещё как. Он ведёт себя иногда устало, как собака, зато живо и более-менее похоже на человека, на то, какие реакции в принципе должны быть у человека. Иногда Сампо лукаво смотрит, тянется и крадёт поцелуй, который Гепард готов подарить ему и так, если это происходит не посреди какой-нибудь тяжёлого патруля в зоне фрагментума. Здесь, в бетонной коробке, они не в безопасности, но в иллюзии приватности, так что Гепард всегда охотно размыкает губы, поддаётся ближе и как следует целует. Влажно, с оттягом, пробуя на вкус после крепкого сигаретного дыма. Иногда Сампо только полизывает в ответ, отвечает с не меньшей пылкостью и желанием. Иногда он беззвучно скалится, выводит на агрессивную ласку и начинает кусаться, прихватывать губы и кончик языка зубами, чтобы затем отпустить и, словно извиняясь, провести по губам языком. Он не такой темпераментный, как сам Гепард, но не менее требовательный. А потом что-то заходит слишком далеко, дальше поцелуев и объятий, взаимных поглаживаний, мокрой ласки. Сампо наваливается грудью на подоконник, практически высовывается в открытое окно и призывно прогибается в спине. Открыто так, приглашающе. Сине-фиолетовые штаны натягиваются, туго обтягивают задницу и бёдра, до них просто грех не дотронуться, не сжать пальцами, отслеживая напряжённость мышц. Гепард не глядя переводит обе руки вперёд, цепляется пальцами за ремень, пуговицу и собачку ширинки. Металл позвякивает, отвлекает на себя слишком громкими звуками, а Сампо поверхностно, часто дышит, поддаётся назад и вжимается ягодицами в пах своего партнёра, чтобы потереться ощутимо и прочувствовать как следует, призвать не медлить. Какое уж тут медлить. Когда твой любовник — Сампо Коски, стратегический запас смазки должен быть буквально в каждой комнате квартиры, ибо чёрт знает когда, а, главное, где может приспичить. Сампо вцепился пальцами в водоотлив с обратной стороны окна и не собирается отходить ни на шаг, а Гепард уже представляет, как тот будет стонать в ночи, и это услышат практически все соседи вокруг. Это должно заставить призадуматься [и заставляет, на самом-то деле], но это только подталкивает действовать решительнее. Влажные от лубриканта пальцы касаются ложбинки меж ягодиц. Сампо шипит и ведёт бедрами из стороны в сторону, Гепард даже видит, как светлая кожа покрывается мурашками. Притягательно. — Не телься, — просит Сампо рваным выдохом. — Знаешь же, что приму. Хлоп! Звонкий шлепок по бедру заставляет Сампо осечься. — Команды разговаривать не было, — отрезает Гепард и плавно, неторопливо проталкивает пару пальцев внутрь. Ему нравится чувствовать, как пальцы обволакивает упругая, мягкая теснота стеночек. Сампо ещё так сжимается изнутри, что от этого ощущения у Гепарда даже члён чуть дёргается, тёчёт каплей прозрачной смазки. Может быть Сампо и способен принять сразу до основания, вот только Гепард любит сам процесс растягивания, интимный и тщательный. Он успевает покрывать плечо своего партнёра мелкими поцелуями, наблюдать за тем, как пальцы вцепляются в водоотлив по ту сторону окна, благо что не мнут и не сгибают. И только потом Гепард готов отстраниться, обхватить себя пальцами у основания, приставить головку к сжимающемуся проходу и плавно, тягуче медленно толкнуться внутрь. Член проникает сантиметр за сантиметром, равномерно и плавно. Сампо тут же прогибается в пояснице, чтобы открыться как следует и полностью, и длинно, негромко выдыхает практически на грани стона. Член проникает до самого основания, Гепард вжимается пахом в ягодицы партнёра и замирает так, давая тому привыкнуть, а тот будто бы специально сжимается весь изнутри, зажимая плоть в себе особенно туго. Гепард поддаётся назад и тут же вновь толкается внутрь с отчётливо слышимым шлепком. Периодически от желания близости любые границы приличия становятся очень условным. Низкие стоны, разносящиеся по округе, остающиеся на коже следов зубов и поцелуев. Сампо так выгибается в спине, как Гепард ни у одной женщины до него не видел, раскрывает губы, облизывается, выстанывает что-то одобрительно и чуть ведёт бедрами, чтобы член внутри сместился, на следующем толчке проник немного под другим углом. Гепард держит его за бёдра, щурится от того, что прохладный ветер резко дует прямо в лицо, отворачивается и невольно трётся лицом о собственное плечо. Сампо под ним тут же недовольно фыркает и сам поддаётся бёдрами, туго и сильно, так, что у Гепарда на секунду-другую аж дыхание перехватывает. Громкие стоны вырываются из окна прямо на улицу, наверняка немного отражаются эхом от стен и мешают спать некоторым из соседей. Сампо стелется грудью по подоконнику, вытягивает руки наружу, прямо под порывы белобожского ветра, кажется что ещё немного, и он перевалится прямо вниз, поэтому Гепард только крепче впивается пальцами ему в бёдра, удерживает и тихо рычит, стоит тому дёрнуться слишком сильно. Разве что зубами в плечо не вцепляется, пусть такое желание изредка и появляется. Кто-то начинает стучать по батарее. Наверняка хочет пристыдить и призвать к тишине, а Сампо только ухмыляется и подстраивается в такт металлическому стуку. Плевать на соседей. А окно оказывается достаточно удобным.