* * *
Благодаря Льюису и его мягкому вмешательству появление в столовой Исами в качестве всея спасителя обошлось без разрывания последнего на счастливые талисманы. Явив для разнообразия своё воинское достоинство, при его появлении присутствующие поднялись и отдали честь. Исами всё равно хотелось провалиться сквозь землю, но, по крайней мере, он был избавлен от необходимости что-то говорить. Отыскав взглядом Льюиса, он увидел, как тот показывает большой палец и широко улыбается, щурясь от удовольствия, отчего внутри Исами что-то беспокойно затрепетало. Как бы ему того ни хотелось, говорить придётся и, осознавая предмет этого разговора, Исами, преисполнившись жалости к себе, допустил малодушную мысль, что предпочёл бы ещё раз спасти мир, а не вот это вот всё. Вот это вот всё – про Льюиса Смита и его невероятность.* * *
Принятие необходимости поговорить прошло через несколько мучительных стадий отрицания, которые Исами возводил одну за другой, крайней мерой принявшись убеждать себя в том, что самому Льюису это не нужно, будто он на самом деле знал, что у того на уме. В действительности, он понятия не имел, но все приходящие на ум догадки внушали ему ужас столь сильный, что перед ним пасовал даже страх быть искренним. «К чёрту, – решил Исами. – Будь что будет. Плевать. Я уже просто не в состоянии об этом думать». Испытываемая нервозность вскоре отступила, сменившись бурным раздражением, потому как Исами обошёл всю базу и лагерь, а Льюиса так и не нашёл. Отгоняя навязчивое беспокойство, тенью поднимающееся из глубин, Исами потребовалось время, чтобы унять растревоженное сердце. Стремление обрести покой повлекло его к воде, на удалённый песчаный пляж, скрытый за скалами. Сердце пропустило удар, когда он увидел Льюиса на берегу, испытывав в следующий миг облегчение столь сильное, что все тревоги вмиг утихли, словно унесённые отливом. – Привет, – сказал Исами, являя себя. Льюис вздрогнул, обернулся. Черты его лица разгладились, когда он увидел Исами. – Привет. – Нам нужно поговорить. – Пожалуй, – отозвался Льюис с блуждающей по губам смущённо-мечтательной улыбкой. При виде её Исами невольно задержал дыхание, в голове возникла абсолютная пустота, космический вакуум и музыка сфер заглушила сигнал ошибки, подаваемый перегрузившимся мозгом. В этот миг Исами понял, что ужасно устал, устал от мыслей, устал от усталости и всё это так глупо. Он рухнул на песок рядом с Льюисом, вытянув руки перед собой на коленях, уставился в нечеткую линию далёкого горизонта, размытую солнечным светом на стыке между океаном и небом, и очень скоро ослеп от нестерпимой яркости, так возмутительно не соответствующей осознаваемой им беспросветности своего положения. – Я не знаю, с чего начать, – признался Исами. В ответ Льюис коротко хохотнул. – Согласен, – сказал он. – В голове не укладывается. Исами хмыкнул себе под нос. Действительно. Прошедшие недели были столь насыщены совершенно невероятными событиями, что воспринимать их иначе, как сюжет фантастического фильма, было решительно невозможно. Пусть он и был активным действующим лицом развернувшегося действа, Исами никак не мог убедить в этом самого себя. Что бы ему ни говорили, он не ощущал себя главным героем, он видел таковым Льюиса, старший офицерский состав, девочек, Лулу, Брэйвена, в конце концов, – кого угодно, только не себя. Но неужели теперь, когда всё закончилось, он просто вернётся домой, вернётся к той жизни, которой жил до сих пор, с поправкой лишь на то, что его родной стране предстоит пройти через долгие, тяжёлые годы восстановления после нападения космических пришельцев? Сможет ли он? Возможно ли, что он сможет? И не лучше ли будет, чтобы он не смог? Исами качнул головой, отгоняя пессимистичные мысли прочь. Очевидно, ему следует настроиться на то, что жизнь в мире после войны не будет простой. Но в воспалённом сознании она виделась попросту невыносимой. Пусть и с победой в руках, он ощущал себя покинутым, утратившим что-то важное. Ох, боже, он так ужасно скучал по Брэйвену. Спрятав лицо в коленях, он так и сказал: – Я скучаю по нему. И услышал в ответ: – Я тоже. Исами повернул лицо к Льюису – тот выглядел смущённым с отсветами закатного солнца на щеках. Украдкой наблюдая за ним, Исами вспомнил о своих стремлениях относительно раскрытия мыслей напарника, но его нежный одухотворённый и немного печальный вид умаляли решимость докопаться до истины. Безусловно, требуется мужество, чтобы выступить против сильного врага. Но не меньше мужества нужно, чтобы заглянуть в глубины уязвимого сердца. Заверив себя в том, что удовлетворится любым ответом и не станет настаивать при его отсутствии, Исами спросил: – Скажи... Брэйвен... Ты был в нём всё время? В смысле, с самого начала? Льюис нахмурился, в улыбке появилась горечь. – Сложно сказать, – ответил он после паузы. – Я осознал себя в нём в момент смерти, точнее, перехода. Но тогда у меня возникло очень яркое и правдоподобное чувство, будто я всегда там был, – говоря, Льюис протягивал к океану руки, точно воскрешая из прошлого испытанные ощущения и находя внутри себя отголоски мышечной памяти. Вдруг замерев, он вздохнул, с печалью в тоне отпустив ускользнувшее чувство. – Теперь мне кажется, что я всегда был Брэйвеном. Пусть мне сложно это объяснить, но это ощущение – быть роботом, обладающим силой поразить врага, разделяя своё сознание с пилотом, я помню слишком хорошо. Это было само собой разумеющимся – разделять своё естество с тобой. – Эй! – воскликнул Исами, резко вскинувшись и перестав прикидываться оседающей печальной кучкой уныния. – Выбирай выражения! – Прости! – поспешно отозвался Льюис, подняв руки в извиняющемся жесте. Во взгляде его, тем не менее, зажглись уже хорошо знакомые Исами огоньки решимости и упрямства. – Но ведь это правда! Я так это чувствовал и мысленно так и называл. Ты был во мне, я был в тебе и мы были едины. Если честно, после всего того, что между нами было, мне кажется, что я должен взять на себя ответственность. – Ни-ничего не было! – возразил Исами, смутно подозревая, что разговор уходит куда-то совсем не туда. – Всё было, Исами! Всё, что имело значение, было. Растерявшись, Исами не находил слов, чтобы возразить и, чувствуя это, Льюис усилил напор, подавшись к нему и намереваясь ухватиться за руки, которые Исами поспешно спрятал за спину. – Признайся, – горячо начал Льюис, пристально вглядываясь в лицо Исами, – ты догадался о том, что я был им. Даже если не мог себе это объяснить, всё равно чувствовал нашу связь! Особую связь, возникшую между нами. Её ведь ни с чем нельзя было спутать! – Может быть... Его возражения звучали жалко и казались таковыми даже ему самому. Разумеется, он это чувствовал – близость его тела, его горячий дух и пылкие слова. Невозможно было представить, что в мире могло существовать двое Льюисов Смитов. Нет, он такой был один, невозможный, словно герой комикса про супергероев, шагнувший прямиком со страниц, чтобы пожать ему – неудачнику и посредственному сайдкику – руку, помочь встать и справиться о самочувствии с сияющей белозубой улыбкой. Исами говорил себе, что вынужденный самообман – попытка справиться со стрессом, невозможность принять смерть Льюиса как свершившуюся данность. Ему нужно лишь немного времени и он перестанет слышать в воодушевляющих интонациях Брэйвена тон Льюиса, улавливать его манеру, с какой тот непрерывно поддерживал его. Он был так сильно нужен ему, что он придумал его живым. Но он был живым, по-настоящему, был с ним, в нём, вместе – детали имели настолько ничтожное значение, что Исами о них вовсе не думал. И тогда, в тот памятный вечер… – Слова, что мы сказали друг другу в ночь перед финальной битвой, – произнёс Льюис, словно прочёл мысли Исами вновь, – они были правдой? – ... – С моей стороны, да, более чем. – ... Исами оказался связан по рукам и ногам напором Льюиса, его бесхитростной откровенностью, и не находил в себе силы ответить. Возразить или оттолкнуть – он попросту не мог придумать для этого повода. – И я сказал тогда... Исами зажмурился и качнул головой, умоляя Льюиса не продолжать. Переведя дух, он заговорил сам: – Ты сказал, что любишь меня. С лица гигантского робота едва ли можно было прочесть эмоции, пусть его губы и были очень выразительны. Но теперь перед глазами Исами было лицо Льюиса, красивое, мужественное и при этом нежное лицо, обрамлённое солнечным светом, с которого читались те же слова. – Но как это возможно?! – голос Исами сорвался на крик. Он всплеснул руками, ударив по песку, и хотя просящиеся на язык слова были унизительными, он смотрел прямо на Льюиса, выплёвывая их ему в лицо. – Ты видел худшее во мне, видел, какой я ничтожный, жалкий, слабый! Я легко сдаюсь и опускаю руки! Сам по себе я ни на что не годен! Никакого восхищения, никакой любви я не заслуживаю! – Это не так! Damn it! Реплика Льюиса, что заставила Исами заткнуться, словно пощёчина, поразила его наотмашь и, дезориентированный, он не сумел среагировать, когда Льюис схватил его за плечи и встряхнул. – Мои чувства к тебе произрастают не из каких-то твоих особенных заслуг, твердолобый ты идиот, а лишь из факта, что ты это ты! – Я не понимаю, – повторил Исами, не способный на большее. Льюис прикусил губу. Помолчав мгновение, он заговорил тихо и вкрадчиво, так что голос едва не затерялся в шуме волн, и Исами пришлось прислушаться, чтобы ничего не упустить. – В то время, как я был лишён тела, жалел только о том, что не могу прикоснуться к тебе, не могу обнять. Я мог говорить, но этого было недостаточно. Ты был во мне, а я всё равно хотел дать тебе ещё больше, – Льюис вздохнул, звуча утомлённо, почти разочарованно. Но вдруг он вскинул на Исами взгляд потемневших глаз. – Возможно, тебе не хватает практической демонстрации моих намерений, чтобы в полной мере оценить их серьёзность. – Чт... Льюис прижался к губам Исами своими, и мгновение растерянности слишком быстро и легко отступило перед его натиском. Такому сильному и уверенному в себе – что Исами мог ему противопоставить? Свою старомодную самурайскую честь? Ещё чего! Она ведь изначально и была всему виною, произведя впечатление на взбалмошного гайдзина, слепой восторг которого так напоминал собачий. Чисто золотистый лабрадор со своей слюнявой, но такой искренней привязанностью – его попросту невозможно было оттолкнуть. В глубине души Исами знал, что к этому всё идёт: на песчаном гавайском берегу его изнасилует чертовски привлекательный и любвеобильный американец, а он и ни единого аргумента не придумает, чтобы этому помешать. Льюис действовал очень умело, зафиксировав голову Исами в своих ладонях. Он крутил её во все стороны, исследуя языком каждый участок его рта под всеми возможными углами, и это было так омерзительно хорошо, что Исами не хотелось, чтобы эта изощрённая пытка любовью и страстной нежностью заканчивалась. Но стремящееся жить тело взбунтовалось против дефицита кислорода и участившегося сердцебиения и вынудило Исами надавить на грудь Льюиса, чтобы оттолкнуть его от себя. – Проклятье, – пробормотал Исами, задыхаясь и едва ли слыша собственный голос, заглушенный стуком сердца. Льюис продолжал нависать над ним, заполошно дыша в лицо, смотрел на него из-под полуприкрытых век, в любую секунду готовый продолжить начатое. Исами не сдержался, поделившись тем, что первым пришло на ум: – Я так и думал, что ты обалденно целуешься. – Ты думал? – Не пойми неправильно, я... И опять. Льюис прижался к нему грудью, крепко и голодно целуя, но, даже отвечая, Исами не позволил ему опрокинуть себя на землю, упёршись руками в песок, словно кот, которого чрезмерно восхищённый им хозяин мечтал подхватить на руки. Он не мог позволить выйти всему из-под контроля, пусть и – о, милостивый будда, это правда! – целоваться со Льюисом было лучшим, что происходило с ним за последнее время, а может и за всю жизнь. Он был страстным, ненасытным и нежным одновременно. И осознание, что Льюису это нравится ровно так же, как и ему, попросту срывало Исами крышу. Могло сорвать, если бы он не запротестовал. – Не позволяй этому войти в привычку, – пробормотал он. Должно было прозвучать строго. Но у него напрочь сбило дыхание, сердце колотилось уже в горле, поднявшийся жар мешал соображать, и все попытки Исами быть серьёзным разбивались о бесконечную ласковость, что излучали глаза Криса, о его руки, что тянулись вытереть ему рот или поправить волосы. Исами попросту не мог требовать у него прекратить это безобразие немедленно. – Не могу обещать, – ответил Льюис. Он облизнул распухший от поцелуев рот и улыбнулся так обворожительно, словно Исами уже не лежал практически у его ног. «Хватит, довольно, я не знаю, сколько ещё твоего обаяния смогу выдержать без вреда для сердца». Очень хотелось улыбаться, и Исами чувствовал, как его расслабленные зацелованные губы стремились разъехаться в разные стороны, словно пьяненькие приятели, но он намеревался высказать очень важное предложение, для которого весёлый тон не был уместен. – В общем, – с трудом заставив себя ворочать языком, заговорил Исами, – с учётом всего произошедшего, наверное, мы могли бы попробовать встре... – Выходи за меня! – Ты бы дослушал! Услышанное заставило Исами залиться краской до самых корней волос. Совершенно обескураженный он вылупился на Льюиса, который выглядел при декламации своего предложения самым серьёзным и решительным манером. Воспользовавшись растерянностью Исами снова, – это точно станет его дурной привычкой – он проворно схватил его за руки, переплёл их пальцы, заговорил так быстро, точно от этого зависела их жизнь. Так оно и было. – Встречаться, ты предлагаешь встречаться. Но зачем, мы уже встретились, всё друг о друге поняли, вместе мир спасли, на минуточку! Чего тут ещё думать, Исами?! Я счастлив быть с тобой. И я – с Лулу, конечно, – сделаю счастливым тебя. Исами поборол порыв изо всех сил зажмуриться, спасаясь от охвативших его видений счастливого светлого будущего, в котором он, Смит – Льюис – и Лулу живут яркую семейную жизнь с совместными подъёмами, завтраками, походами по магазинам, пикниками на выходных, встречами с друзьями, спорами о ремонте с угрозами развода и планированием отпуска на Гавайях опять, потому что это особенное место для них и они будут мечтать вернуться сюда снова и снова, и снова, чтобы приходить на этот пляж и проживать заново тот исключительный момент счастья, который они впервые испытали здесь… Сейчас. На словах. – Дай нам шанс. – Я... Исами запнулся, не зная, что сказать. Ощущая растерянность оттого, что крутящиеся на уме слова ещё не озвучены вслух. – По правде, я очень хочу, чтобы у нас получилось... – прошептал он. – У нас получится. Исами поднял взгляд на Льюиса. Его смелость, его решимость, его страсть стали естественным продолжением его, и представить себя прежним без его участия, без его присутствия рядом стало невозможно. Какой дурак вообще может от этого отказаться?! Исами точно не такой дурак. Он дурак другого толка. Он принимает то, что собирается потрясти его жизнь до основания. И в этот раз он возглавит, вместо того, чтобы напрасно сопротивляться. – Ладно, ладно, – ворчливо отозвался он. – Хорошо, я согласен. Но не дай бог тебе позволить мне пожалеть. Ответивший ему голос был полон абсолютной несокрушимой уверенности. – Это попросту невозможно. Льюис накинулся на него с объятиями и повалил на песок, счастливо и беззаботно хохоча. Усилившийся ветер разогнал волны и они кинулись им в ноги, веселя его ещё сильнее. Он прижался к Исами, чмокнул в подбородок, губы, щёки, лоб и привстал на руках, чтобы увидеть его лицо и подарить ярчайшую из улыбок, точно заходящее солнце скрывалось прямо в нём. Он был прекрасен. И Исами впервые потянулся к нему навстречу, желая прикоснуться к губам. Да, точно, он никогда не пожалеет.