Пир грешников

Искры, пепел и безумие сопровождали их по пятам блудной жизни. Человеку свойственно ошибаться. Свойственно прятать грехи под блузками и пиджаками, в петле тугих галстуков и шпилек. Люди совершено не научились скрывать собственные желания… Они не научились падать, закрывая руками лицо. Они лишь тянулись ими к чужому телу желая обладать. Быть властителем и королём. Иметь тело до потери души и сердца. Замкнуть порочный круг багряной комнаты. Они совсем забылись в порывах страстей, эмоций и криков. Как так получилось? Почему его зажали между двух тел, не давая пошевелиться? Мужчина был растерян, проваливаясь в мягкие простыни королевской постели, в номере захудалого мотеля. Почему он здесь? Как нашёл сюда путь и зачем остался? Почему его тело ласкают четыре руки? — Еби вас в рот… Какого лешего вы творите?! — выругивался старик желая сбежать. Но ах, руки его давно скованы! Зажаты черной склизкой веревкой, растекающейся по коже подобно меду. Ему сначала показалось, будто веревки двигались. Да! Совсем не стеснялись бродить по телу, изучая его частички, размазывая черную слизь по белой коже. Это будоражило… Ноги сводило в дрожи, в младенческих коликах, так похожих на мелкие импульсы. Он не мог пошевелиться, он дрыгался, словно змей, но так и не мог найти выхода. Ему не было покоя в бархате и шелке. Его окружили демоны. — Хватит! — скрипел тот зубами, но лишь сильнее старался сдержать сладкие вздохи, рвущиеся из груди. Их было двое. Мужчина и дева, так жаждущие ввести его на грех людской, на пик страстей и лезвие безумия. Острые зубы вонзались в плоть, будто тварь кусала гребанное яблоко. Чернильный демон не стеснялся своих «друзей», лаская мужчину по бедрам, талии и груди, задевая выпирающие из-под рубашки соски. Девица не робела спускаться по брюками вниз. Её пальцы с грохотом, звоном ремня и шорохом ткани, стягивали бесполезные брюки, обнажая плоть. Целуя его, посасывая, как сладкий леденец. Это сводило с ума неокрепший разум Праха. Горячее дыхание дразнило, распаляло его аппетит. Горячий язык обволакивал, пока нечто терлось о его бедра. Щупальце, норовившее пронзить человека, не скрывало своих намерений также, как и хозяин, облизывающий мочку ушей смущенного старика. Один рывок. Один укус заставляющий вскрикнуть. Кончить, видя звезды перед голубыми глазами. — Блять! ХАХ! — руки сжались до придела, вены набухли, а костяшки побелели. Он чувствовал внутри себя монстра. Нечто проникало глубоко в него, щекоча кишки и самолюбие человека. Возможно он умрет на этой кровати в грязном мотеле? Под скрип пружин и драку соседей? Кто знает… Кто, блять, его знает… Но дьявольская девица лишь целовала его, размазывая кровавую помаду по лицу. Лишь ласкала его, срывая его тормоза. — Солёно… — поцелуи её были не слаще соленой карамели. Неужели его сперма именно такая по вкусу? Девица ругалась. Ругалась громко, выливая на него пойло. Виски, что обжигал кожу. Дьяволица слизывала его с груди и шеи, пресса и губ. Она была нежна, пока он груб. Нечто вбивалось в него содрогая душу. Вырывая его совесть и часть. Возможно они её сожрали… Да… Они гребанные каннибалы…