Плыви как камень — история Ивы

"Тадаима", - позвала я, входя в дом Аканэ-обасана. Кадзухиро оставил записку на нашем редко используемом обеденном столе, в которой говорилось, что его вызвали на миссию, что несколько настораживало. В эти дни он обычно появлялся в административном крыле дворца Цучикаге и получал задание, а его не посылали уже больше года. Я старался не зацикливаться на этом. Уверен, с моим крестным братом все будет в порядке. От размышлений меня отвлек сопение за углом, прерываемое всхлипываниями. Слегка встревожившись, я заглянул за угол и обнаружил Аканэ-обасан, которая сидела на стуле и плакала навзрыд. "О, Касайки-тян", - сказала она, удивленная моим появлением. "Уже пора? Как прошел твой первый день в академии?" "Все было хорошо", - нахмурившись, ответила я. То, что меня смутило, было бы преуменьшением. Я никогда не видел Акане-обасан грустной; она всегда была кипучей и веселой, ворчливой и до боли оптимистичной. Я ни разу не видел ее расстроенной. "Хорошо, это хорошо", - сказала она, слегка икнув и яростно вытирая слезы носовым платком. "Что случилось, Оба-сан?" прямо спросила я. "О, ничего не случилось, дорогая", - солгала она, и я положил руки на бедра. "Очевидно, что-то не так", - сказал я. "Пожалуйста, скажи мне, что". "Ты очень милая девушка, раз беспокоишься обо мне, Касайки-тян. Но все в порядке. Просто... сегодня день рождения Ацучи-куна. Я надеялась... Видишь ли, в прошлом году он тоже не приезжал. И я не видела его с тех пор, и вот только что поняла... кажется, я не видела своего сына уже больше двух лет". Вот это да. Что за кусок дерьма. Неблагодарность была моим самым большим раздражителем, но особенно я не выносил, когда дети пренебрегали своими родителями, как только те съезжали. Одно дело, если родители были дерьмом и плохо обращались с детьми, но Акане-обасан вырастила меня. Уверен, ее сын получал такое же обращение, как и я, возможно, даже лучше. "Мне жаль, Оба-сан", - сказал я, обхватив ее за плечи, чтобы обнять в один из редких приемов. "Ты заслуживаешь лучшего". "О, это не вина Ацучи-куна", - сказала она, тем не менее возвращая объятия. "Не совсем. Он родился с проклятием, которое вы, к сожалению, разделяете". "Проклятие?" повторил я. Каким проклятием? "Да. Проклятие интеллекта и способностей", - сказала она с водянистой усмешкой. "Вы оба видите мир так, как никто другой, и из-за этого люди начинают на вас полагаться. Так случилось с Ацучи. Он овладел искусством, которое многие даже не могут понять, и в результате они проработали его до костей. Я очень горжусь им, и хотя не знаю, чем именно он занимается, уверена, что он оказывает деревне большую услугу. Но мне его очень не хватает". Аканэ-обасан явно имел в виду фуиндзюцу - искусство, способное запечатать самые разрушительные сущности этого мира. Я понимал, почему сильные мира сего могли заставить его работать два года подряд, но сильно сомневался, что они пристегнули к его ноге буквально шар с цепью или заперли в какой-то камере. Он мог выйти, хотя бы на короткое время. Это был важный момент для меня, потому что я принял решение. Я собирался изучать фуиндзюцу - это было слишком сильное искусство, чтобы им пренебрегать. Но я не хотел закончить как Ацучи. Я буду держать свои занятия под строгим контролем и не проболтаюсь о них никому за пределами своей семьи. Позже я передал записку одному из административных работников на втором этаже дворца Цучикаге. Несмотря на грозный внешний вид здания, внутри оно было довольно скучным. Оно напомнило мне офисное здание на Земле, только с еще меньшим количеством окон. "Не могли бы вы доставить это Хамамото Ацучи в удобное для вас время?" спросил я, встав на цыпочки, чтобы дотянуться до стола служащего. "Хамамото-сан?" спросил работник, явно позабавленный моими усилиями. К счастью, он хотя бы знал, кто этот человек. "Да, пожалуйста. Это личная записка. Полагаю, мне не разрешат доставить ее самому?" "Вы правильно полагаете", - сказал он, взяв конверт. "Я посмотрю, что можно сделать, чиби. Но мы должны будем его проверить - ты не против?" "Да, это не проблема", - сказала я. "Аригато". Послание было простым и в основном безобидным. Навестите свою маму. Кадзухиро не знал, чего ожидать от этой миссии, но это определенно было не то. Его отряд был большим, состоял из трех чуунинов, включая его самого, и, что еще более странно, трех джонинов, ни одного из которых он никогда раньше не встречал. Он иногда работал с джонинами, но с тех пор, как закончилась война, никогда не встречал больше одного за раз. Все они были по меньшей мере вдвое старше его самого, а по характеру не отличались юмором, что ассоциировалось у него с людьми, занимающими высокое положение на тотемном столбе. "Есть один умеренно богатый торговец, который хотел бы восстановить союз между Кусой и Конохой", - объявил самый старший джонин Накамура Тэруо. "Его поставщики находятся в Стране Травы, но самые богатые покупатели - в Стране Огня. К сожалению, просто убить его - не вариант, так как у него длинная линия престолонаследия, и даже если бы вся его семья была уничтожена, спрос на его товары был бы достаточно высок, чтобы его предприятие снова подхватил другой. Убийство в данном случае лишь отсрочит проблему и усложнит ее решение в будущем". "О нападении на его покупателей также не может быть и речи", - вторит ему другой джонин, Маэда Сатоси. "Многие из них принадлежат ко двору огненного даймё, и трудности с доступом к ним несоизмеримы со срочностью миссии. Кроме того, мы не хотим нацеливаться на поставщиков в Грассе. Если по какой-то причине нам не удастся замаскировать наше вмешательство, мы потеряем все наши нынешние дружеские отношения с Кусой и заставим их вернуться в объятия Конохи. Это был бы наихудший вариант развития событий". "Это также было бы позором", - заявил третий, Такеучи Минору. "Ива может обратить ситуацию в свою пользу. В этом и будет заключаться наша миссия: мы проникнем в их систему поставок и заменим их драгоценные ткани на поврежденные и некачественные альтернативы. Как только покупатели узнают о нашем пополнении, они потеряют веру в торговца и в Кусу. Они обвинят обе стороны в попытке всучить им некачественный товар. Когда репутация поставщиков Кусы в глазах покупателей будет испорчена, бизнес между ними прекратится. Куса будет отчаянно искать новых покупателей, и наши купцы придут на помощь, заключая торговые сделки по гораздо более низким рыночным ценам". Это был чрезвычайно запутанный сценарий. К счастью, Кадзухиро не пришлось расспрашивать начальство, потому что за него это сделал временный товарищ по отряду. "Простите, господа", - перебил его мужчина чуть старше его самого, которого, как полагал Кадзухиро, звали Таку-сан. "У меня нет опыта в таких делах. Неужели дворяне Огня действительно разорвут отношения с ценным торговцем из-за такой простой вещи, как плохой груз?" Господин Маэда фыркнул. "Ему повезет, если это все, что они сделают. Эти дворяне, эти... люди живут совсем в другом мире, чем мы. Они предавали смерти целые семьи за подобные преступления. Поэтому выполнить наши задачи, хотя они и кажутся простыми, будет нелегко. Торговец Обуро Тайдати всегда лично проверяет свой товар перед транспортировкой и всегда нанимает шиноби Листа для защиты. Поэтому бесполезно совершать подмену до его присутствия, в этот момент там будут присутствовать вражеские шиноби и дежурить. А. Кадзухиро понял, как это все усложнит. "Очевидно, что мы не можем убить шиноби Конохи", - сказал Накамура-сан. "В этом случае начнется расследование, и станет ясно, что мы подделали товар. Однако в каком-то смысле присутствие шиноби работает в нашу пользу. Если мы успешно справимся с миссией, то уже постфактум нельзя будет говорить о нечестной игре. Коноха никогда бы не призналась в нечестности своих шиноби перед вельможами Огня, даже ради спасения жизни ценного клиента". "Нам известны личности их шиноби-охранников?" спросил Кадзухиро, потому что считал, что это хороший вопрос. "Пока нет", - ответил Такеучи-сан. "Однако он предпочитает команду генинов, так что он может получить защитника-джонина по сниженной цене". Ну, блин. Им придется обмануть джонина? Даже большинство джонинов не могли обмануть джонина. Иметь троих на своей стороне было не слишком надежно. "Господин Обуро прибудет через три дня", - сообщил господин Накамура. "За два мы справимся, а третий потратим на планирование. По дороге мы обсудим дополнительные детали". Я не ожидал, что в академии мне придется столкнуться с трудностями. Даже на физическом факультете я считал себя гораздо выше тех, на что, по моему мнению, были способны мои сверстники. Я ошибался. Академические занятия вселили в меня ложную уверенность: выживание было почти полностью новым материалом, но все это было вводным и отредактированным, чтобы быть доступным для детей, а арифметика была арифметикой. Я мог заниматься ею во сне. Затем произошло привыкание. Я оказался в нижней середине, хотя, учитывая мой недостаток роста, этого следовало ожидать. Все шиноби, имевшие родителей, начинали обучение рано и с разным успехом. Я не мог превзойти детей с родителями-джонинами ни в чем, даже физически. В наш первый день в академии Йоширо-сэнсэй прогнал нас через ряд упражнений, чтобы оценить наши исходные данные. Поднимать тяжести не пришлось - и это хорошо, потому что я знал, что тяжелая атлетика в юном возрасте может затормозить рост, - но нас заставляли отжиматься до отказа, приседать и делать круги по парку за пределами академии. Трем самым низкорослым ученикам он назначал наказание в виде дополнительных тренировок, которые продолжались до самого обеда, а потом сразу после него, и этими неудачниками оказались Аими, Сатоси и Йосуке. Да, только они трое; они заняли последние места во всех видах. Хорошо, что они оказались такими дерьмовыми, потому что после теста на отжимание мне грозила реальная опасность присоединиться к ним. Я смог выполнить только двадцать три отжимания подряд, что позволило мне занять двадцать второе место в классе. В тесте на выносливость дела обстояли гораздо лучше. Перед нами стояла задача не отстать от помощника генина, Кенши-сенсея, на столько кругов, на сколько нам удастся. Сильное отставание считалось поражением, как и остановка, разумеется. Я продержался с ним на протяжении приличных двенадцати кругов, каждый из которых, по моим расчетам, был немного длиннее стандартной длины трассы. Это означало, что я пробежал более трех миль, по сути, 5 километров, хотя и в очень медленном темпе. Это может показаться впечатляющим, особенно для четырехлетнего ребенка, но не забывайте, что я уже не в Канзасе. У всех нас есть чакра, и даже если большинство из нас не может активно ее использовать, мы все равно получаем определенные преимущества просто от ее присутствия. Некоторые дети продержались гораздо дольше, и среди них был Ивао, который ехидно ухмылялся, даже когда в изнеможении рухнул на землю в нескольких шагах от меня. Я проигнорировал его, сосредоточившись на близнецах Конджики, которые были единственными, кто все еще сохранял легкий темп. Последняя горстка учеников отсеялась, но потребовалось еще целых четыре круга, чтобы они отстали, даже когда Кенши-сенсей поднял темп, чего он не делал до этого момента. Возможно, он просто хотел двигаться дальше. После продолжительной разминки большинство из нас отпустили на обед. У меня в сумке лежал бенто, но я проигнорировал его, решив вместо этого поспешить в душ раньше остальных. Я нашел их в подвале здания Первой школы и вздрогнул, обнаружив, что, хотя я и опередил здесь весь свой класс, здесь было еще двенадцать классов, все с немного разными, но в основном совпадающими периодами обеда. С тщательно скрываемым трепетом я толкнул дверь в дальнем конце раздевалки, за которой слышались разговоры и журчание воды. Как я и предполагал, это были душевые, и они были почти полностью заполнены. Не сводя с меня глаз, я быстро прошла в дальнюю, менее населенную часть комнаты, держа в руке свою маленькую мыльницу. Притворившись, что не замечаю паузы в разговоре, вызванной моим приходом, и шепота, который поднялся, чтобы заполнить пробелы, я повернулась к душевой лейке на стене, механически занимаясь своими делами. "Я думал, седьмой семестр наступил следующим?" прошептал один. "У нас должно быть больше времени для себя". "Она такая маленькая, может, это один из детей сенсея?" "Эй, чиби!" Я внутренне вздохнул и бросил взгляд на говорившего. Девушки, к которым я подошла, явно были на много лет старше меня, возможно, уже близки к окончанию школы. У одной из них были темные волосы, хотя я не могла ничего разглядеть, так как они были спущены и намокли. На носу и щеках у нее была россыпь странных темных веснушек, а один из ее резцов, даже сомкнутый, торчал перед губой. Она выглядела почти акулой, и не только из-за этого. Дело было в блеске ее глаз и натянутой улыбке. Я понял, что это не какая-то пустышка - от нее исходила энергия антагониста. "Могу я вам помочь?" спросил я с вынужденной скукой, хотя сердце у меня заколотилось. Если бы я ввязался в драку, мне бы надрали задницу. Меня безнадежно превосходили числом, и я не мог убежать - я был голый, они набросятся на меня прежде, чем я успею одеться, а я бы предпочел это, чем прослыть стриптизером. "В какой ты партии?" прямо спросила она. "Шестьдесят седьмая", - ответил я тупо. "Это самая новая?" спросил один из прохожих у своего друга. "Откуда мне знать? Я не веду счет". "Да", - любезно ответил я, и девушка-акула простонала. "Отлично. Значит ли это, что с минуты на минуту к нам нагрянет куча сопляков?" "Не думаю", - мягко ответил я, понимая, что, вероятно, мне следовало солгать, как только слова покинули мой рот. "...Думаю, большинство из них сначала пошли есть", - запоздало закончил я, проклиная себя. "Впрочем, я могу ошибаться. Акула хмыкнула. "Это хорошо, потому что им пришлось бы подождать. Мы еще не закончили". Я хмыкнул в знак признательности и отвернулся, надеясь, что разговор окончен. Но мне не повезло. "Так почему ты не ешь с ними?" спросила девушка-акула. "Они шумные", - ответил я. "И мне не очень нравится их компания". Похоже, такой ответ показался ей забавным. "Это правда? Или это потому, что они над тобой издеваются? Ты выглядишь довольно маленькой". "Я маленькая, потому что на год младше большинства из них, а за это время люди сильно вырастают", - ответила я. "И я бы хотел посмотреть, как они будут пытаться меня задирать". "О?" Девушка усмехнулась, потеряв часть юмора в своем голосе. "И что ты сделаешь? Натравишь на них своего папочку?" Сначала я понятия не имел, какого хрена она имела в виду, но потом вспомнил, что большинство ранних абитуриентов были избалованными сопляками, которые получили своих покровителей просто потому, что родились у них. "Мои родители умерли", - сказал я скучающим тоном. "Мне дали шанс поступить в школу раньше, потому что я сам этого хотел и лично искал джонина, который бы стал моим покровителем". Девушка вскинула бровь. "Ты хочешь сказать, что произвел впечатление на джонина?" "Я здесь, не так ли?" проворчал я. Она фыркнула. "Докажи это". Я наклонился, чтобы взбить принесенный кусок мыла, и использовал получившуюся пену, чтобы намылить себя. "С чего бы это? Мне все равно, что ты обо мне думаешь, и я не особенно нуждаюсь в твоем одобрении". "А как насчет этого", - возразила девушка. "Если ты докажешь это, мы разрешим тебе мыться с нами каждый день. Если же ты откажешься или не справишься, то будешь принимать душ вместе со своим классом". "Давай, Ханаби", - попыталась вмешаться девочка. Она была блондинкой с круглым лицом. "Хватит мучить ребенка". Ханаби, как младшая сестра Хинаты? Какое классное имя. И подходящее; эта была похожа на петарду, это точно. "Ладно", - оборвал я ее, к удивлению всего класса. "Если это ваше время, вы имеете право выгнать меня. Но я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, поэтому я сыграю в вашу игру. Каковы условия?" Ханаби обдумала вопрос, насмешливо ухмыляясь. "Как насчет этого? Ты пытаешься пройти мимо меня. Если доберешься до дверного проема, ты выиграл. Capiche?" Не знаю, как итальянские слова попали в язык народов стихий, но от размышлений об этом у меня разболелась голова, так что я оставил эту затею. "Звучит довольно просто", - проворчал я. "Но твои друзья должны держаться подальше от этого". "Естественно". "Я не собираюсь просто верить тебе на слово", - заявил я. "Мы же ниндзя. Скажи им, что они должны все время держать одну руку на стене. Если они отпустят руку, это будет считаться вмешательством, и я автоматически выиграю". "Я не против", - великодушно сказала она. "Если только заставить их отпустить стену тоже запрещено". "Естественно", - согласился я. Техническая победа - это не то, что я имел в виду. "Вы серьезно бросаете вызов ребенку в душе, Ичикава-сан?" спросила темноволосая девушка. "Я просто внимательный сенпай, Судзуки", - ответила она. "Я не могу позволить ей зазнаться только потому, что она пришла раньше. Посмотрите, что случилось с Аки. Он просто невыносим". "Ой, не говори так об Аки-куне..." "Так мы будем это делать или нет?" спросил я. "О, мы сделаем это", - мрачно пообещала Ханаби. "Вызов будет продолжаться до тех пор, пока ты не признаешь свое поражение или пока нам не придет время уходить. У нас есть около восьми минут до прихода следующего класса". "Мне он даже не понадобится", - заявила я. "Как скажешь, чиби. Судзуки, считай, что мы ушли". Раздался прерывистый вздох. "Ты такая надоедливая. Ладно. Три, два, один, поехали". Как только поспешный отсчет завершился, Ханаби опустилась на корточки, согнув пальцы в когти. Почти в буквальном смысле, потому что я впервые заметил, что ногти заточены. Не церемонясь, я перебирал знаки руками, делая выпад в сторону, когда глаза Ханаби расширились. "Подожди, какого х..." Слишком поздно. Я уже успел пристроиться на ближайшей к двери душевой кабинке и небрежно прижать руку к раме. Дзюцу Каварими-но не было лишено недостатков и ограничений. Оно не меняло меня чудесным образом с выбранным мной предметом; я перемещался на расстояние, отделявшее меня от него, так же как и он перемещался в мою сторону. И да, существовало искусство ориентировать свое тело так, чтобы объект, с которым вы меняетесь, не столкнулся с вами на бешеной скорости. Это также означало, что если между заклинателем и его целью будут препятствия, например, тела одноклассников Ханаби, то заклинание потерпит грандиозную неудачу. И мне, и тому, с кем я столкнулся, было бы очень больно, если бы они не заблокировали мою чакровую привязь с самого начала (нельзя заменять живое существо другим, до сих пор не знаю почему). Именно поэтому я настоял на том, чтобы остальные девушки прижались к стене, оставив мне свободный путь к отступлению. "Я выиграл", - провозгласил я ошеломленной аудитории. "А теперь дайте мне спокойно закончить душ". Я прекрасно осознавал, что нахожусь голым перед восемью незнакомцами, и изо всех сил старался не смотреть на их... что-нибудь. Мне бы очень хотелось снова оказаться лицом к стене, чтобы перестать чувствовать себя Орочимару. Вы все знаете, что я имею в виду. "Ты только что использовал гребаное дзюцу?" прошипела Ханаби, которая, как ни странно, не поскользнулась, несмотря на то, что пыталась заблокировать меня. "Ага", - ответил я, избегая смотреть на нее, пока возвращался на свое место и двигал кэдди в том направлении, откуда его достал. "Как?" "С помощью чакры и ручных печатей, как и все остальные". "Ты знаешь, о чем я! Как ты выучил дзюцу в четыре года? Я выучил Каварими только год назад!" "Похоже, дело в навыках", - сказал я, поворачиваясь, чтобы намылить голову шампунем. На Земле я скучал по жидким, химическим средствам. Потребовалась секунда, чтобы мои слова дошли до сознания, возможно, потому, что эта фраза не часто использовалась здесь. Но как только это произошло, класс Ханаби разразился хохотом. "О боже, Ичикава-сан", - вздохнула Судзуки. "Как будто она - мини ты!" "Я ни с кем не мини", - сказал я как раз в то время, когда Ханаби громко провозгласила "как будто". "Я единственная в своем роде", - сказали мы в унисон. Затем мы посмотрели друг на друга. "О Боже/Ками, черт возьми". "Академия едва выжила с одной Ханаби-тян, а теперь появилась еще одна?" спросил другой, задыхаясь. "Я вас всех игнорирую", - заявил я, ускоряясь. Как только кожа была как следует промыта, я выключила насадку и повернулась к выходу. Но не успела я отойти далеко, как мокрая рука обвилась вокруг моей шеи, и я едва удержалась от желания завизжать. "Ты мне нравишься, чиби", - сказала Ханаби, очевидно, преодолев свое насмешливое возмущение по поводу нашего с ней сходства. "Я Итикава Ханаби, но отныне ты можешь называть меня сенпай". "Не буду, Ичикава-сан". "Сурово", - сказала она, хотя опасная улыбка не сходила с ее лица. "Со временем ты образумишься". Она понизила голос, чтобы прошептать мне на ухо. "Скоро, если ты еще этого не сделал, ты поймешь, что в академии есть два типа людей. Те, кто здесь учится быть хорошими маленькими шиноби, и те, кто учится быть великими. Те, кто здесь не для того, чтобы их заметили, а для того, чтобы они сами себя заметили. Понимаете, о чем я?" Я прекрасно понимал, что она имеет в виду. "Есть те, кто довольствуется тем, что зарабатывает на жизнь, выживает и выполняет приказы, а есть те, кто стремится стать знаменитым, жить, как хочет, и отдавать приказы", - сказал я. "Я и сам не смог бы сказать лучше. Я знал, что ты поймешь - я видел это в твоих глазах. То второе будущее, которое ты описал? Я сделаю его своим или умру. А ты?" Я позволил себе наглую ухмылку. "А тебе вообще нужно спрашивать?" Она рассмеялась и хлопнула меня по плечу. Было немного больно. "Поешь немного. Спарринги всегда во второй половине дня, так что я знаю, что ты еще не наелся. Если ты выставишь себя дураком, я об этом узнаю. Эти сучки разболтают, что я объявил тебя своим кухаем, хотим мы этого или нет. Выстави меня в дурном свете, и ты пожалеешь об этом".