***
— Эй, ты медитируешь? — Хёнджин пощëлкал пальцами перед лицом Феликса. — М? — Вино, спрашиваю, будешь? На столе уже находились столовые приборы и блюда — довольно питательный сет. Феликс следил за КБЖУ, пытался что-то объяснить Хëнджину о микроэлементах, которые важны, о сочетаниях продуктов, но тот явно не вслушивался. Ему-то с его телосложением это попросту не было важно. — Нет, спасибо, — выходя из размышлений, ответил Феликс. — В таком случае, приятного аппетита, — мягким голосом произнёс Хëнджин и взял палочки. Он отправил себе в рот тающий кусок говядины, довольно замычал. Его брови сошлись домиком, по всей видимости, от гастрономического оргазма. — Боже, как вкусно! — Приятного аппетита, — счастливый, он разулыбался. — Феликс, это невероятно вкусно. Не думал пойти в повара́? — Не хочу превращать любимое хобби в рутинную работу. Дальнейший разговор продолжать было сложно — Хëнджин поспешно набивал рот едой, всем видом показывая получаемое удовольствие. Ох, как же это тешило самолюбие Феликса. В какой-то момент он не сдержался и тихо засмеялся от мысли, что Хёнджин сейчас выглядит как голодавший годами ребёнок. — Феликс, давай сыграем в игру. — В игру? — Да, секрет в обмен на секрет. Один из моих ты уже узнал. Теперь я хочу узнать твой, — с лукавостью улыбнувшись, произнёс Хёнджин и сделал глоток сока. — Мой… — Феликс задумался над вопросом: а имел ли он и вовсе секреты? — Честно признаюсь, я пытался найти какую-то личную информацию о тебе в интернете, но ничего нет. — Хëнджин поставил стакан на стол, откинувшись на спинку кресла, занял расслабленную позу. Что-то кольнуло изнутри. Зависть. Жгучая и невыносимая. Феликс лишь несколько лет как влился в медиа пространство. Не сказать, что вызывал горячий интерес у журналистов. В интернете про него действительно не было ничего компрометирующего, и иногда у Феликса иногда возникало острое желание вытворить что-нибудь этакое, чтобы о нём наконец хоть что-то написали, но здравомыслие, к счастью, всегда побеждало. Как и у любого другого человека, у Феликса были секреты. Но они вряд ли стали бы инфоповодом. — Я боюсь грозы, — быстро проговорил он и потупил взгляд. Феликс уже был готов услышать хохот собеседника, фразу вроде «ты же альфа». Прошла минута, а реакции не последовало. Подняв голову, Феликс глянул на лицо Хëнджина, который старательно пытался сдержать улыбку, но таки не смог. — Грозы? Почему? У тебя дома были проблемы? — предположил тот, по всей видимости, думая, что Феликс в принципе боится громких звуков из-за плохого детства. — Нет. Мне было девять или десять лет. Родители уехали далеко за город. Весна, апрель — время гроз. Я шёл из школы домой, попал под ливень. Меня учили, что во время особо сильных гроз нужно отключать электроприборы из розеток. Пришёл домой, так и сделал. Я смотрел в окно на то, как порывы ветра срывали фанеры с крыш, и переживал за родителей. Они ещё на звонки не отвечали. — Феликс тяжело вздохнул, погрузился в молчание на пару мгновений, кусая губу, но затем продолжил: — Уже стемнело, а буря только набирала обороты. Мне было страшно одному, поэтому свет в квартире я оставил включённым. И когда он вырубился после очередного удара грома, особо сильного, я заперся в ванной и проплакал несколько часов, пока родители не приехали. — Так… ты боишься грозы или темноты? — тон Хёнджина звучал спокойно, в вопросе слышалась ненавязчивая забота. — Наверное, и того, и другого. Во время грозы не могу не вспоминать, как тогда в детстве отключился свет. Фобия сформировалась, что ли… И грома тоже боюсь. Феликс давно перестал испытывать стыд за этот страх. От собственных родителей вдоволь наслушался о его нелепости, и от каждого, кому рассказывал. Привык. Смирился. Было непривычно приятно столкнуться с молчаливым пониманием. За дальнейшей размеренной беседой Феликс не заметил, как пролетело время. С Хëнджином ему было спокойно и хорошо, его чарующий голос хотелось слушать и слушать. Феликс впервые за долгое время проникся настоящему счастью, что их жизненные пути сошлись. Возникла даже глупая мысль записать как-нибудь в будущем похожий разговор на диктофон, чтобы включать его себе перед сном. Поздним вечером по дороге домой Феликс слегка затосковал. Что, если по возвращении Хëнджин снова превратится в чёрствый сухарь, работа поглотит его и идиллия последних суток останется лишь приятным воспоминанием? Феликс не решился уточнять. А Хёнджин вёл молча. Видимо, настраивался на завтрашний рабочий день.***
Касаясь его влажной поясницы, Феликс провёл ладонями к талии и резко надавил вниз. — А-а-х… — сорвался с его уст громкий, протяжный и гортанный стон. С его виска прокатилась капля пота, его припухшая нижняя губа задрожала, колени разошлись в стороны. Что, впрочем, было неудивительно — Феликс рывком вошёл в него, заполнил собой изнутри. Дарить любовь жарким сексом — настоящее проявление альфьей натуры. Ублажать так, чтобы партнёр падал без сил. Иметь всецело и властно, как подобает альфе. Он пальцами почти невесомо дотронулся до шеи Феликса, взглянул из-под ресниц и с сильным придыханием пробормотал: — Пожалуйста… Это слишком. Я не вынесу этого. Вместо ответа Феликс лишь толкнулся бёдрами, проникая в его тело ещё глубже. Ах, как хорошо было его тело… Сжимающее теснотой, ласкающее мокрым возбуждением… Если бы Феликс мог, он бы наслаждался им каждую ночь, и оба они получали бы превеликое удовольствие. Он вздрогнул, стоило войти так глубоко. Из его горла вырвался жалобный писк. Он начал с шумом вбирать ртом воздух. Наблюдая за этой картиной, Феликс не мог сдержаться и усмехнулся, а затем шлёпнул его по ягодице. — Эй! Феликс, мы так не договаривались. Вероятно, он не слишком оценил подобный жест. — А как мы договаривались? — приподняв бровь, лукавым тоном спросил Феликс. — Что ты выебешь меня. Но ведь не как омегу, — он звучал довольно раздражённо. — Я хочу быть самим собой с тобой. Веди себя подобающе. Понимаешь? — Понимаю, — пусть Феликс и ответил согласием, тем не менее, говоря, неосознанно закатил глаза. Игра становилось скучной, когда таким условностям уделяли важность. Этот секс — не более, чем развлечение. Так к чему же серьёзность? Он пальцем ткнул Феликсу в кончик носа, улыбнулся, блеснув глазами, и произнёс вполголоса: — Тогда я начну. И он приподнялся, чтобы вновь опуститься на член Феликса. Начал ритмично двигаться, свободно принимая в себя твёрдую плоть. Без сомнений он наслаждался этим, хоть, возможно, и не хотел признаваться, — закатывал глаза, тихонько вздыхал, как член задевал его чувствительную зону. Сам Феликс был без ума. Щёки пылали жгучим румянцем, кожу покрывала испарина. От наслаждения сжимались лёгкие. Горячие волны расходились по телу, пронизывали каждый сантиметр, и встревоженные нервы отдавали острые ощущения так хорошо, что кружилась голова. Он ускорил темп движений. Шум шлепков и хлюпанья смазки заполнил комнату. Феликс вновь поместил ладони на его талию… Принялся надавливать, побуждать принимать глубже. Он зашёлся в частых прерывистых стонах. От его сладкого голоса у Феликса к низу живота прилил жар. Эйфория затуманивала разум, распаляла, заставляла утопать в страстном блаженстве. Феликс не заметил, как простонал хрипло: — Хёнджин… Уголки губ Хёнджина приподнялись, и в его окутанных пеленой возбуждения глазах просияли огоньки. — Да, Феликс? — Не останавливайся. — Я и не собирался. — Чуть сощурив глаза, становясь ещё более лукавым, Хёнджин добавил: — Пока ты не заполнишь меня спермой. От этих слов Феликс пришёл в такой шок, что словно бы утратил рассудок… Всё вмиг изменилось. Исказилось, расплылось в разные стороны, потемнело. Феликс открыл глаза и обнаружил себя сжимающим на груди подушку. «Это… Это был сон?» — Он едва мог размышлять. Его сознание ещё не начало работать в полной мере. Теснота в штанах усугубляла положение. «Кошмар…» — Схватившись за волосы, Феликс несчастно простонал и спрятался под одеяло. Действительно, подобный сон с участием альфы, к тому же хорошего приятеля, смущал и поражал до невозможности. Собственная голова ощущалась совершенно неподъемной, однако шум с кухни — значит, Хёнджин уже проснулся — вынудил глянуть на время: без четверти девять. Представив, как, собираясь на работу бегает по квартире со стоячим членом, Феликс усмехнулся. Он глубоко вздохнул, кое-как поднялся с кровати. Ноги были ватными. Феликс взмолился, чтобы утренняя рутина успокоила его бушующие гормоны. Однако душ не помог. Феликс попытался смыть с себя позор и холодной, и горячей водой — не вышло. Он наспех промокнул волосы, пока наносил уходовые средства, открыл на телефоне сценарий, пробежался глазами по тексту, что-то проговорил вслух, играя интонацией, и вроде как перестал ощущать возбуждение. Надевая домашние штаны обратно, Феликс с сожалением отметил, что попытка отвлечься всё же не сработала. Он проклял собственное подсознание за то, что оно показало ему во сне, и вернулся обратно в комнату. Феликс устало опустился на кровать. Он прямо-таки места себе не находил. Такого возбуждения, как после эротического сна с участием Хёнджина, он не испытывал уже очень давно. Тело окутывало щекочущее ощущение, и сердце трепетало в груди. Феликс находил всё это неправильным, но не мог более противиться, не мог бороться со своей природой. Он приспустил домашние штаны вместе с боксерами. Только вспомнил стоны Хёнджина из своего сна и ощутил прилив жара между ног. Прикрыв глаза, Феликс провёл рукой по члену… Представил, как Хёнджин, искусывая губы и жалобно поскуливая, принимает его внутрь своего тела… Член налился кровью, затвердел. Феликс продолжал фантазировать и поглаживать себя. Его уретра сочилась вязким возбуждением. Становилось так горячо и так приятно, что все тревоги разом покинули разум. Феликс собрал с головки влагу, сжав член, проскользил ладонью вдоль. Он томно промычал, млея перед чувственным наслаждением. Раздались ритмичные стуки в дверь. — Феликс, ты проснулся хоть? — спросил Хёнджин с некоторым недовольством. От его голоса, столь неожиданно прозвучавшего из коридора, Феликс вздрогнул, тотчас же отдёрнул руку от члена. Словно бы Хёнджин мог увидеть через дверь, чем он сейчас занимается. — Я… Д-да, я проснулся. — Собирайся! До выхода десять минут. — Десять?.. Хёнджин ничего не ответил, только прозвучали его удаляющиеся вглубь квартиры шаги. Видимо, он отправился готовиться к выходу — как любил делать себе укладку, наносить лёгкий макияж, чтобы выглядеть ослепительно блестяще. Десять минут… Конечно, это мало. Но если Феликс побыстрее закончит начатое, то ещё может успеть съесть на завтрак наспех собранный сэндвич. На том он и порешил. Вновь сжал член, принялся двигать рукой с интенсивностью, и раздавалось пошлое хлюпанье, что разжигало страстное желание ещё сильнее, что заставляло погрузиться в пьянящую эйфорию абсолютного расслабления. Сладкая нега окутала нахлынувшей волной, и тело Феликса утратило свой вес. Его сердце колотилось шумно, грудь вздымалась часто. Феликс запрокинул голову, облизнув губу, улыбнулся. За последнее время это являлось лучшим снятием напряжения — столь чувствительным и податливым в самоублажении он не был так давно. Оказал ли влияние интересный сон или, быть может, в целом недавние впечатления от вылазки из города, Феликс не был уверен. Он хрипло простонал, прогнулся в спине… Становилось чересчур приятно. И Феликс ускорил темп движений… — Феликс! — прокричал Хёнджин из-за двери. — Я уже вызвал такси. Ты собираешься выходить? — Да… — ответил он сдавленно. — Сейчас… — Ты встал с кровати? — Сука… — прошептал Феликс одними губами, а после громко произнёс: — Да! — Я тебе не верю. — Ну… Кх-а… Поверь. В ответ на это Хёнджин лишь рявкнул в раздражении. Феликс понимал, что задерживается, однако обратного пути уже не было. Или он кончит и отправится на съёмки в добром расположении духа, или оборвёт процесс, и до конца дня его будет преследовать дикое неистовство. Он взмолился, чтобы Хёнджин ушёл, приехал на площадку без него первым. Феликс буквально ублажал себя, вспоминая сон, в котором занимался с другом-альфой любовью, стоящим прямо сейчас за дверью, и это было подобно пытке. Послышался щелчок открывающейся двери. Феликс моментально схватился за одеяло, прикрыл им пах. В моменте понадеялся, что Хëнджин всё поймёт и сразу выйдет, да даже без извинений за вторжение. Как же он ошибался. Хёнджин застыл в дверном проёме. Его лицо не выражало никаких эмоций. Но по комнате тотчас же поплыл аромат розы, щекочущий ноздри. Феликс почувствовал, как вновь потяжелело внизу живота, как щëки затопил жаркий румянец. Застигнутый врасплох, он не был способен сказать что-либо. — Удивительно, что я этих феромонов за дверью не услышал. Если бы знал, я бы не зашёл, — спокойно произнёс Хëнджин, глядя в глаза Феликсу. — Что ж, раз зашёл, не поможешь? — нервно хохотнув, попытался отшутиться он. — Тебе подрочить или отсосать? — совершенно без смущения спросил Хёнджин, после чего сделал несколько шагов к кровати и сравнялся с Феликсом. — Не знаю. — Усмехнувшись, Феликс продолжил ироничным тоном: — Если мои размеры придутся по душе — можешь и отсосать. — Думаю, придутся. В ушах зашумело от ритма собственного сердца. Улыбка пропала с лица, когда Хёнджин вдруг опустился на колени, взялся за одеяло и медленно потянул вниз. Происходящее начало смущать. Хёнджин спросил: — У тебя есть презервативы? — Естественно. Феликс потянулся к прикроватной тумбе, достал ленту и потряс ей перед лицом Хёнджина. Тот чуть нахмурился, поджав губы, и его взгляд явно говорил о немом вопросе. — У меня скоро гон, — объяснился Феликс. — Понял. А то, прости, удивился, откуда у тебя тут завалялись презервативы. — Не веришь, что я могу сексом заниматься? — Просто никогда не видел, чтобы ты водил кого-то домой. Не злись, Феликс. Хëнджин оторвал от ленты и взял зубами один презерватив, затем сдёрнул с Феликса одеяло. Ткань прошлась по возбуждённой плоти, заставила шумно вобрать ртом воздух. Хёнджин открыл презерватив, надел его на член и медленно облизнулся. «Неужели всё так и будет? Он серьёзно? Я думал, мы шутим…» — успело пронестись в мыслях, а перед глазами замелькало вспышками. Горячий поток воздуха, выпущенный ртом прямо на жаркое возбуждение, вызвал волну мурашек, что прокатилась с головы до ног. Феликс судорожно сжал руками одеяло. Не успел перевести дыхание от эмоций, как ощутил мягкие губы на своём члене, что в следующую секунду вобрали головку. Теснота мокрого рта, тепло — всё это разом свело с ума. Язык начал ласкать чувствительные точки, натирать уздечку, и Феликс жалобно простонал от остроты ощущений. — Блядский Боже… Хёнджин выпустил член изо рта, чем заставил Феликса заскулить, и попросил: — Давай без ругательств. — Молчу-молчу, только, пожалуйста, продолжай, — с придыханием прошептал он и двинув бёдрами навстречу пухлым губам. Сердце бешено колотилось в груди, возбуждение текло по венам и распаляло. В этот раз, пропустив член, Хëнджин взял больше, и головка упёрлась в его расслабленное горло. Феликса резко прогнулся в пояснице от ощущения горячей тесноты. Его на мгновение пробрала мелкая дрожь, и тело напряглось от резко накатившего удовольствия, в котором он утопал совершенно забвенно. Хëнджин двигался так хорошо, что Феликс запустил одну руку в его волосы, но не для того, чтобы «направлять» — тот не нуждался в этом, — а чтобы поглаживать, несильно сжимать, когда становилось слишком приятно. Феликс пытался одуматься, пытался осознать, что сейчас происходит, однако Хëнджин не дал разуму заработать — отстранился, сделал несколько глубоких вздохов, стёр ладонью с подбородка свою слюну, смешанную со смазкой презерватива, и вновь вобрал во всю длину. У Феликса звёзды перед глазами замелькали. Лёгкие сжались, дышать было невозможно. Распахнув губы, Феликс испустил немой стон, чувствуя, как томительная нега сковывает его тело. Оргазм, такой яркий и чувственный, накрыл его с головой. Феликс приходил в себя ещё некоторое время. Он чувствовал себя лишённым сил, и это было именно той усталостью после жаркого, головокружительного завершения. Хёнджин снял презерватив и поднялся на ноги. — Так, тебе нужны какие-то вещи на площадку? Потерянный, Феликс не сразу понял, что от него хочет Хёнджин. Тот продолжил: — Давай я хоть сумку твою соберу. И так много времени потеряли. «Говорит так спокойно, будто для него то, что произошло между нами, — обыденность», — подумал Феликс. Тело ощущалось ватным, поэтому даже просто натянуть обратно нижнее бельё стало испытанием. Перебарывая себя, Феликс справился с этим. Хëнджин достал из шкафа и бросил на кровать спортивные штаны и какую-то толстовку. Феликс послушно оделся, пусть и с заторможенностью. Тогда Хёнджин приблизился к нему, взглянул в глаза. Улыбнувшись, аккуратно ткнул Феликсу в кончик носа, и прошептал: — Бегом, Феликс. Такси ждёт.