Пепел. Хроники Риада

На улицах Риада было шумно; обрадованные вестью о свадьбе наследника, пировали жители города. Слышались бой барабанов и струнные переливы пандаров, смешивались радостные крики с гомоном детей и весёлым смехом. Приятно пахло сладкими лепёшками, гранатами и плодами смоковницы, тянулись в воздухе запахи цветочного мёда и тёплые ароматы аниса и тимьяна. Залюбовавшись беззаботными народными гуляниями, ХынСаа задержалась у входа в дом, где во время праздников ей удавалось встретить ламарцев. — ХынСаа! ХынСаа пришла! — стайкой подбежали к ней дети Фийхи, родившиеся уже в Риаде. Девушка улыбнулась и горячо обняла каждого из маленьких соплеменников; сопровождавший её НанЧа остановился у дверей, время от времени выглядывая наружу и охраняя покой собравшихся на первых этаже ламарцев, которые расположились за нехитро убранным широким столом. После недолгих приветствий и рассказа о последних вестях в городе к ХынСаа обратилась Кахин: — Расскажи, ХынСаа, о наших сыновьях, что служат в Ихрадже. Девушка дружелюбно улыбнулась и с лукавством спросила: — Не тебе ли принадлежала мысль об их службе в храме? — Я рассудила, что будет хорошо, если ты хоть их будешь видеть чаще, чем нас, — не стала скрывать Кахин. ХынСаа потупилась с грустной усмешкой: подруга покойной матери в последние встречи нередко напоминала ей Тханану. Затем тепло промолвила: — Я должна поблагодарить тебя за это. В Ихрадже наши юноши считаются лучшими стражами, спросите НанЧа, он подтвердит, что это правда. Страж только кивнул, когда на него дружно посмотрели все собравшиеся в зале; ХынСаа продолжила: — Каждый раз, встречая их, я испытываю гордость, что принадлежу этому племени. И всякий раз думаю, что рождённые свободными должны вернуть свою свободу. Державшая у груди заснувшего младенца Фийха печально заметила: — Так думает каждый из нас, ХынСаа. Но ожидание слишком долгое… Сколько лун и солнц мы живём одной лишь надеждой, что дети смогут вернуться в горы. — Каким бы далёким ни был день, когда они покинут Риад, — тихо, но уверенно промолвила ХынСаа, — мы не должны отчаиваться. Таргам ждёт нашего возвращения. Он единственный, кого Эскар лишил жителей. В других племенах рабами стали не все, кого-то оставили в захваченных землях, чтобы они платили дань, — поведала девушка. Часто посещавшая Дом знаний и мудрости, она не раз слышала разговоры слуг и хорошо знала о том, что происходит за пределами Риада. — Есть ли причина, почему никого из нашего племени не оставили в Таргаме? — спросил один из юношей. — Те, что остались, непременно вернулись бы за пленниками, — убеждённо откликнулась Кахин. — Правитель Риада просто не хотел, чтобы на его город напали. ХынСаа отвела взгляд, пряча улыбку. Наивность Кахин поневоле тронула её, знавшую истинную причину, по которой Рэйхан велел захватить всё племя. Но её радовало, что вместо неё ответила подруга матери: это избавило её от необходимости лгать. Беседа её с соплеменниками была недолгой; справившись о здоровье каждого, девушка пообещала прислать сборы трав тем, кто простудился или мучился болями в желудке, внимательно выслушала каждого из детей, кто, простодушно следуя примеру старших, спрашивал у неё совета. Желание остаться со своим племенем было сильным, но ХынСаа подавила малодушный порыв и усилием воли заставила себя попрощаться, напоминая себе, что до новой встречи пройдет не так уж много дней. Покинув ламарцев, девушка вместе с НанЧа направилась к дому лекаря. До захода солнца у неё ещё оставалось немного времени; переступив порог прихожей комнаты, она ответила на приветствие супруги Тотила и вежливо отказалась от предложения снять плащ: — К сожалению, я не останусь надолго. Мне скоро нужно будет вернуться в Ихрадж. — Счастлив ваш приход, Поющая с кокхами ХынСаа, — вышел лекарь из комнаты для гостей. — Я рад, чтобы вы смогли навестить меня сегодня. — Вы просили передать, что со мной хотел встретиться ваш друг, — поправила вуаль девушка и последовала за лекарем в гостевую. Следовавший за ними НанЧа, которому приходилось нагибаться в дверных проёмах, остановился на пороге комнаты. В гостевой было уютно и тепло; потрескивал огонь в очаге. Пропитанный ароматами целебных отваров и мазей воздух оседал запахами на коврах и покрывалах, наброшенных на седалища, манил присесть и отдохнуть курчавый мех барана на ложе у дальней стены. Внимание ХынСаа тотчас привлекли три фигуры в плащах, стоявшие возле окна; нахмурившись, она оглянулась на Тотила. Лекарь тепло улыбнулся и поведал: — Братья никогда не говорили вам, ХынСаа, что Котад — вождь племени полукровок. Вы помогли спасти ту, что ныне является супругой Эраза. Мгновение-второе девушка не могла справиться с потрясением, затем ахнула: — Это правда? Неужели?.. Какая радостная весть! — искренне обрадовалась она. — Да принесёт вам блага каждый новый день, Поющая с кокхами, — сбросив с головы капюшон, выступил вперёд мужчина, стоявший посередине. В двух других ХынСаа распознала его сыновей. Её поразило лицо Котада: белое, словно обескровленное, с глубокими чёрными глазами, которые поблескивали жёлтым, выдавая нечеловеческую природу. Черты его лица были крупными, но мягкими и плавными, как у горного льва; напоминавшие нити паутины волосы его спускались на плечи. Широкоплечая могучая фигура была облачена в голубовато-серые рубашку и штаны из плотной ткани, укрывал плечи вождя мех рыжего волка и ниспадал до пола длинный плащ. Одеяния его уступали даже простым воинам Эскара, но предводитель племени в Котаде угадывался из-за величия, которым от него веяло, и мудрости, что светилась в его взгляде. Ни оружия ни стрел не было у всех троих, однако они им были не нужны: полукровки были намного сильнее и быстрее людей. — Да обернётся благом путь, что вы проделали по дороге в Риад, — почтительно ответила ХынСаа. Котад жестом предложил ей сесть, но она покачала головой и мягко промолвила: — Традиции моего племени не дозволяют мне сидеть в присутствии мужчин. Губ вождя коснулась едва заметная улыбка; он только кивнул в ответ и опустился на седалище, хищной грацией напомнив девушке Рэйхана. Сыновья встали за его спиной; помолчав, Котад начал: — Моего племени традиции предписывают вернуть добро добром и тебе преподнести дары, но мне сыновья поведали о твоём положении. Думаю, ты не хотела бы, чтобы о нас и твоей помощи тот узнал, с кем много сотен солнц враждует моё племя. — Вести, что вы принесли, мне достаточно, — заверила его ХынСаа. — Я рада, что у Сараир есть новая семья. — Однако ответь, Поющая с кокхами, — нахмурившись, подался вперёд Котад, — отчего ты не побоялась? Приказ правителя нарушила, нам помогла против воли Владыки Цайлома, — пояснил он. Девушка тепло посмотрела на Тотила; ей не нужно было говорить ни о завете Первой Матери, ни о просьбе Дийнала, когда лекарь был одной из её причин. — Тотил и я — мы много солнц заботимся о жителях Риада, исцеляя их болезни знаниями, что нам открыты, — проговорила ХынСаа. Лекарь ответил доброй улыбкой и закивал. — Как я могла оставить в опасности его дочь? Вождь долго молчал после её слов; взглянув на окно, девушка заволновалась: ей пора было уходить. — Ты говоришь, как она говорила, — промолвил наконец Котад, заставив её на миг забыть о беспокойстве. — Вы… О ком вы говорите? — севшим голосом задала ХынСаа вопрос, в котором не было нужды: пронзившее её предчувствие подсказало ответ до того, как вождь проронил: — О жрице, что воспел Риад в преданиях. О той, что его демон назвал Бледноликой. — Разве и в ваших легендах о ней говориться? — удивилась девушка. — Нет вовсе, — усмехнулся Котад. — Знаешь ты, сколько солнц живёт каждый в моём племени? Десять сотен и больше, — проговорил он, когда ХынСаа покачала головой. — Вы встречали её, — поднесла ладонь к устам девушка. — Вы встречали Бледноликую Сийг. Вождь с шумным вздохом провёл ладонью по жидким волосам, и ХынСаа усмехнулась, смеясь над собой: теперь ей было ясно, отчего они так редки. — Похожа ты на неё, как будто её сейчас вижу, — признался Котад. — Вы так хорошо её помните? — голос ХынСаа дрогнул. — Забудешь разве? У неё было храброе сердце, и людям она, как ты, помогала. Поющая с кокхами, — тон Котада, и без того серьёзный, стал вовсе внушительным, — позволь на помощь ответить помощью. Позволь тебя спасти от того, от кого ты спасла Сараир. Девушка подавила порыв ответить резким: «Нет!» и потупилась с неуверенным: — Смогу ли я выбрать свободу, если она грозит мне разлукой с племенем? — она встрепенулась, едва договорив, и почти не расслышала терпеливого: — Что бы ни выбрала ты, я обещаю тебе помощь. Вновь бросив взгляд на окно, ХынСаа поразмыслила и оглянулась на НанЧа. Воин кивнул, поняв, как всегда, без слов, и девушка обратилась к вождю, чувствуя, что её ждёт новая встреча с ним: — Сейчас я спешу, время, отпущенное мне, закончилось, и я должна вернуться в Ихрадж. Я прошу вас, Котад, Вождь племени полукровок, подумать над тем, сможете ли вы помочь мне освободить племя из плена, — попросила ХынСаа. Тотил посмотрел на неё в удивлении, братья переглянулись, Котад сузил глаза и отвел взгляд, размышляя. Только НанЧа не выглядел потрясённым. — Думаю, мы снова встретимся, — задумчиво протянул вождь. — Если много людей, нужно будет нам хорошо поразмыслить над тем, как из Риада их лучше вывести. ХынСаа растроганно улыбнулась, поняв, что Котаду и не нужно было времени на раздумья; вуаль скрыла улыбку, но её потеплевший голос сказал вождю всё: — Я буду ждать этой встречи. *** Низко нависало ночное небо, казалось, до него можно дотронуться рукой. Воздух в долине был настолько свежим, что его хотелось глотнуть; провожая взглядом каждый куст боярышника и барбариса или стволы тянувшихся вверх могучих чинар и дубов, ХынСаа беспрестанно вертелась в седле перед Рэйханом, который терпеливо переносил её немой восторг и изредка крепче обхватывал её за талию. Эта прогулка до истока Анхара понравилась девушке сильнее, и она жалела о том, что в прошлый раз проспала всю дорогу. В последние недели её безотчётно тянуло к водопаду, который ей когда-то показал Рэйхан. Мужчина не стал расспрашивать и взял её с собой, когда она попросила отвезти её к скалам, с которым вниз падали воды Анхара. — А вы бывали на водопаде после той прогулки? — обернувшись к Рэйхану, вдруг поинтересовалась ХынСаа. — Иногда, — лаконично откликнулся мужчина. — Мы можем остаться там до рассвета? — с надеждой спросила девушка. — Если пожелаешь, — сухо бросил Рэйхан. ХынСаа горячо прильнула к его груди и прошептала: — Спасибо. По губам мужчины пробежала тень улыбки; он натянул поводья и ударом пяток направил коня в сторону тропы, ведшей к подступавшим к самому водопаду валунам. Объехав скалы, Рэйхан остановил скакуна возле раскидистого клёна и соскользнул вниз, затем подхватил девушку, которая доверчиво протянула к нему руки, и помог ей спешиться. — Мы не будем подниматься на вершину? — с интересом протянула ХынСаа, запрокинув голову и глядя на срывавшиеся с утёса волны, поблескивавшие серебром в свете луны. — В скале за водопадом есть пещера, — обронил Рэйхан, привязывая коня к одной из толстых веток, ниспадавших под своим весом к земле. — Бывало, я проводил там ночи до утра. Девушка поправила укрывавший плечи тёплый плащ и огляделась; в зарослях, окружавших поляну, на которой они остановились, не было видно ни тропинки ни просвета. — Как же мы дойдём до неё? — растерянно промолвила она. — Я знаю дорогу, — Рэйхан без предупреждения подхватил её на руки и зашагал к скалам. ХынСаа обняла его за шею и положила голову ему на плечо; не сразу она догадалась, что они вошли в ущелье с другой стороны. Грохот водопада тотчас привлёк её внимание, подняв голову, она в восхищении оглядела потоки воды, которые падали вниз, лаская блестевшие от влаги валуны и выступы. Чистая, ледяная, совершенно белая и вспененная быстрым бегом вода множеством капель рассеивалась в воздухе, клубясь у подножия скал молочным туманом. — Пустите меня на землю, повелитель, — взглянула ХынСаа на Рэйхана. Мужчина в ответ выпустил её из объятий и, крепко сжав её ладонь, увлёк за собой. Он хорошо знал дорогу и внимательно следил за тем, чтобы девушка не оступилась на скользких камнях, но, выросшая среди гор и скал, ХынСаа прекрасно чувствовала землю под ногами и с лёгкостью следовала за Рэйханом по непроторенной тропе. Вскоре они дошли до огромных валунов и поднялись на один из них; окинув водопад полным восторга взглядом, ХынСаа прошептала: — Кажется, я смогла бы отсюда подняться на вершину. — И по дороге сорваться вниз, — фыркнул Рэйхан, подтянув её ближе. Девушка подняла руку, подставив ладонь падавшим сверху каплям, которые вмиг смочили её влагой; широко улыбнувшись, она обернулась к мужчине, но занятый своими мыслями Рэйхан её восторга не разделял, хмуро глядя на водопад. — Пустите меня ближе, — попросила ХынСаа. — Намокнешь, — покачал головой Рэйхан. — Полно вам, — неловко начала девушка, — стоило ли приезжать сюда за тем лишь, чтобы полюбоваться водопадом? Рэйхан резко посмотрел на неё, словно очнувшись ото сна, и вскинул бровь. — Хочешь окунуться? — холодно спросил он. — Я сниму плащ, — настаивала на своём ХынСаа. Мужчина терпеливо перевёл дух и развязал тесёмки, державшие накидку девушки; обрадованно улыбнувшись, ХынСаа бесстрашно подошла к самому краю валуна и запрокинула голову, подставив лицо холодным каплям. — ХынСаа! — как сквозь туман донеслось до неё напряжённое. Она обернулась слишком резко… и, падая вниз, едва ли заметив бросившегося к ней стремительной тенью Рэйхана, почему-то вспомнила, как когда очень давно вот так же упала в воду. В первый миг девушке показалось, что волны смяли её; её сжало, закрутило, понесло. Место было глубоким, ХынСаа чудом не ударилась о камни, когда падала, но мощные водные потоки грозили большей опасностью, чем та, которую она избежала. Сражаться с течением было бессмысленно, тело казалось девушке невероятно тяжёлым, не давала вздохнуть залившая нос и горло вода. Всё померкло перед глазами в один миг, и, сорвавшись во тьму беспамятства, ХынСаа успела лишь ощутить крепкую хватку чьих-то сильных рук. Она пришла в себя через несколько минут или через целую жизнь, что промелькнула перед внутренним взором; кашляя, ощущая обжигавшую горло и нос влагу, девушка перевернулась на бок. Тело била крупная дрожь, ледяная горная вода словно украла у него всё тепло. ХынСаа медленно откинулась на камни и с трудом разглядела склонённое к ней лицо мужчины, который вглядывался в её глаза со сдержанной тревогой. Девушка замерла, очарованная его взором против воли. Отсветами искрился в сияющих глазах страх, сорвавший с их взгляда пелену равнодушия и неизменной лукавой насмешки, пробивалась в их ясном сиянии глухая боль. — Как же ты меня напугала, глупая… — услышала ХынСаа тихий вздох и сглотнула, моргая и тяжело дыша. — Холодно… — вырвалось у неё. Взгляд Рэйхана переменился, будто покрылся ледяной коркой; он поднял её на руки и куда-то понёс. Дрожавшая от холода девушка прильнула к нему, ища тепло, но он и сам промок до нитки. ХынСаа огляделась, когда мужчина опустил её на что-то мягкое, и поняла, что они пришли в пещеру, о которой Рэйхан говорил совсем недавно. Он вышел наружу, вернулся вскоре со связкой веток и плащами, которые отбросил, прежде чем прыгнуть за ХынСаа в воду. Холод и мокрые одежды, казалось, вовсе не мешали ему; он проворно развёл костёр, и залившее пещеру светом пламя позволило разглядеть и глиняные чаши в углублениях на стенах, и шкуру горного льва, укрывавшую выступ, на котором сидела девушка. Не в силах пошевелиться, она наблюдала за резкими, быстрыми движениями Рэйхана со слабым интересом. Глаза её смыкались, сознание вновь затягивало в мрак беспамятства; уронив голову, она не заметила, как задремала, и очнулась, как от удара, ощутив ещё больший холод, чем раньше. ХынСаа прерывисто втянула в себя воздух и не сразу поняла, что мужчина укутал её в её плащ. Валялось рядом сорванное с неё мокрое платье; сжавшись, девушка попыталась подтянуть тёплую ткань ближе, но пальцы её не слушались. Рэйхан вернулся к костру; ХынСаа усилием воли боролась с дремотой, глядя на то, как он ставит перекладину над костром. О его намерениях она догадалась до того, как он, наполнив водой взятый из ниши котелок, повесил его над пламенем. — Подожди, я скоро вернусь, — бросил мужчина и снова оставил её одну. К его приходу ХынСаа вновь лишилась чувств; разбудило её тепло, объявшее продрогшее тело горячими волнами. Завернутая в плащ, как в одеяло, девушка обнаружила, что сидит в кольце мужских рук; Рэйхан кутался в свою накидку, на перекладине рядом с костром сушилась их одежда. Повернув голову, ХынСаа не открывая глаз прижалась к груди мужчины и глубоко вздохнула. К ней словно возвращалось не просто тепло, а сама жизнь, ощущения были столь острыми и в то же время приглушенными, что неожиданно ей захотелось заплакать. — ХынСаа! — потряс её за плечо Рэйхан. Девушка с трудом разлепила веки и подняла на него затуманенный взгляд. — Выпей, — велел он так, что она не посмела ослушаться и покорно глотнула из чаши, что он поднёс к её губам. — Где вы… нашли шип-повник? — чуть слышно прошептала ХынСаа, поняв, что в чаше отвар красных ягод. — Пей, — коротко ответил Рэйхан. — П-простите, пов… повелитель, — допив отвар, с трудом выговорила девушка и вновь прижалась к его груди. Мужчина промолчал, только крепче обнял её руками; он согрелся раньше неё, и объятая исходившим от него теплом ХынСаа чуть не заснула снова. Заморгав и прогнав сонливость, девушка протянула руку и начала перебирать влажные волосы, падавшие Рэйхану на плечи. — Вы спасли мне жизнь, — улыбнулась она. Рэйхан перевёл взгляд с огня на её лицо и негромко заметил: — Тебя отчего-то тянуло сюда, ХынСаа. А сейчас я больше не чувствую в тебе этой тяги… Удивлённая его словами, ХынСаа прислушалась к себе. На душе её было спокойно. — Вы правы, — растерянно согласилась она. — Но… — Не хочу думать, что тебя звала сюда погибель, — с горечью признался Рэйхан и отставил пустую чашу в сторону. Девушка положила голову ему на плечо; мысли её заметались, захваченные воспоминаниями. Вспомнился и страх перед водой, который она испытывала в прошлой жизни, и снившийся ей кошмар, который она ныне пережила в волнах. Внезапно истина стала ясной, и ХынСаа задумчиво промолвила: — Она погибла в воде. — Кто? — без особого интереса спросил Рэйхан. — Та, которую вы искали много солнц, — простодушно откликнулась девушка. — Бледноликая Сийг. Мужчина посмотрел на неё, сузив глаза: — У тебя было видение? — Кажется, за время, что вы приводили меня в чувство, я стала свидетелем всей её жизни, — с улыбкой проговорила ХынСаа. «Своей жизни, — мысленно поправила она себя, вспомнив слова Котада и Хэжара. — Я видела свою жизнь». Мужчина фыркнул, тотчас потеряв интерес к их беседе, и спросил: — Хочешь ещё отвара? — Нет, я согрелась, — покачала головой девушка. Она тихо ахнула, когда Рэйхан увлёк её на шкуру; сорвав с неё плащ, он притянул её к груди, накрыл себя и её своей накидкой и, скомкав ткань её плаща, подложил под голову. — Возвратимся в Ихрадж на рассвете, — донеслось до ХынСаа, — когда одежда просохнет. Постарайся заснуть, — сухо велел мужчина и затих. Девушка закрыла глаза; плечо Рэйхана, на котором лежала её голова, было мягким, объятия грели знакомым уютом. ХынСаа подалась вперёд, голова закружилась от запаха тёплой кожи, от её мягкости под кончиками пальцев. Ночь растворила в себе строгость и стыдливость дня, захватила нежностью, лаской знакомых прикосновений, желанием вновь потеряться друг в друге. Рэйхан нашёл её уста, пахнущие шиповником, прильнул в поцелуе; скользнула в её волосы горячая ладонь, сбилось дыхание. Вспышкой вернулся в память пережитый страх смерти, и тотчас поглотил все эмоции пронизанный шепотом признаний омут чувственности, обратившийся пьянящим танцем касаний и сладостью вновь наощупь познать друг друга.