Другой взгляд

      Сегодняшний день для Кати был максимально суматошным и сумбурным, отчего она немного потерялась в пространстве и времени и, увидев время в углу монитора, мысленно начала воспроизводить сцену, которую устроит ей отец. В принципе, у неё была возможность выкрутиться из ситуации: вызвать такси, но не во двор, иначе бдительный папа точно заметит, а недалеко от дома, сказав при этом, что по пути автобус сломался и водитель принялся чинить его своими силами.       Во всём этом театре абсурда, Катя очень отчётливо понимала, что всё это звучит как долбанный фарс. Почему она должна выдумывать небылицы, чтобы оправдаться перед родителями? В конце-то концов, ей не десять. Однако старые привычки так быстро не исчезают, и Катя мысленно прокручивала слова, которые для своего оправдания придумала.       Впопыхах собравшись, Пушкарёва принялась запихивать документацию в сумочку, которую уже висела на плече. Подхватив с вешалки лёгкое пальто, Катя вот-вот собиралась открыть дверь, но вовремя остановилась. До её слуха донеслись слова:       — Устал?       — Очень.       — Поехали ко мне?       — Кир, я не могу. Ты же знаешь, что мне завтра предстоит. Кира, — с нажимом попросил Жданов.       КАК.       Как можно было попасть в такую ситуацию? Ладно ситуация, так ещё и стены в Зималетто не стены, а картонки какие-то.       — Ну это же только завтра.       — Кира, пожалуйста, — уставшим голосом попросил Андрей, но его невеста, если Катя правильно всё понимала, продолжала целовать своего жениха. — Ты… ты же знаешь, как будет счастлив твой братец, если я буду не в форме, Кир. Кира, остановись, что ты делаешь?       Стыд и смущение полностью затопили Катю, которая не желала слышать и, тем более, быть свидетелем подобного. Одного раза ей хватило, но два явно перебор.       — Кир, ну я не могу делать ему такие подарки.       — Я всё понимаю.       — Кира.       — Но ехать домой одной ужасно не хочется.       — Хорошо. Хорошо. Хочешь. Хочешь мы поедем домой вместе завтра, м? Ну, если, конечно, всё будет хорошо.       — А что ты имеешь в виду?       — Н-ну… не то, о чём ты подумала. Мы в любом случае будем вместе. Не зависимо от того, кто за меня проголосует. Ки-ра, остановись.       Судя по звуку шагов, женщина всё же успокоилась, по крайней мере Катя понадеялась, но через несколько секунд свет, который слабо просвечивал через щель двери пропал. Катя медленно начала отходить от двери, искренне надеясь, что её неуклюжесть не вспомнит о себе в этот момент, иначе она рискует добавить Воропаевой больше причин для ненависти.       — Смотри сколько огней. Такой огромный город, а ты хочешь оставить меня одну.       Ну вот и что ей в такой ситуации делать? Прерывать страстную атмосферу между ними? Сделать вид, что она ничего не видит и не слышит? Но свет в её коморке горит, неужели ума не хватило подумать, что здесь кто-то есть?       Должно было хватить…       Катерина, уселась между своим столом и шкафом, отодвинув стул, зажмурила глаза и закрыла уши руками.       Она предусмотрительно отключила звук на телефоне, который всучил ей отец, чтобы иметь с ней связь, как он сказал: «на случай чего». Весь план полетел коту под хвост; ссоры с отцом не избежать.       Но ни картонные стены, ни руки, которыми она зажимала уши, не помогали ей. Андрей Павлович в пылу страсти шептал невесте слова любви, а Катя с нескрываемым презрением усмехнулась. Какой любвеобильный, однако, у неё начальник. Всех любит.       Катя невольно вспомнил свои же слова:       «— Пап, что ты говоришь. У меня начальник знаешь какой? Мам, он высоко моральный человек».       Высоко.       Моральный.       Человек.       Абсолютно всё представление, которое сложилось в её наивной головушке, с треском разлетелось в пух и прах. Если Андрей Павлович высоко моральный человек, то она звезда модельного агентства.       И вот когда она избавится от дурацкой привычки воображать что-то о людях, а не объективно видеть, что из себя представляет человек? Теперь мысль о том, что Жданов сделал Воропаевой предложение из корыстных целей, как утверждал Воропаев, не кажется ей нереальной.       — Андюша…       Катю внутренне перевернуло от отвращения. Она могла бы попытаться помешать им, чтобы Кира Юрьевна не была с таким низким человеком, но, если следовать логике, сама же Воропаева знала это.       Знает и терпит. Знает и пилит мозг, устраивает сцены ревности.       Но остаётся рядом, продолжает допускать, продолжает держаться за него.       Отчасти Катя понимала это, сама же, дура, потом искала Дениса и расспрашивала ребят в общаге.       Только во всей ситуации была несостыковка: Кира, в отличие от Пушкарёвой, женщина красивая, наверняка смогла бы найти кого-то другого.       Катя не придумала ничего лучше, чем просто прокрутить сегодняшний день. По крайней мере она перестанет цепляться за звуки, которые доносились из кабинета Жданова.       День, в общем-то, был обычный. За исключением одной ситуации, которая, не сказать, чтобы сильно, но ощутимо ударила по Кате. Ей нужно было подписать документы у Киры Юрьевны, которой не оказалось в кабинете, поэтому она, в свойственной ей манере, побежала её искать и в моменте, когда дверь в коридоре открылась, Пушкарёва врезалась с разгона в главного акционера компании. Она даже не успела извиниться, как Кира со всем презрением, на какое была способна, не выплюнула ядовитые слова:       — Извини, Саш. Я забыла тебя предупредить, теперь в Зималетто не ходят без каски и бронежилета.       — Зд-здравствуйте.       — Вы в порядке? — спросил Александр, придерживая Катерину под локоть.       — Д-да, спасибо.       Воропаев отпустил Катерину и она, смущенная, что-то пыталась объяснить, но голос Киры Юрьевны перебил её попытку:       — Ты идёшь? Или ты остолбенел от… встречи с прекрасным? — желчно выплюнула Кира, проходя мимо Кати к своему кабинету.       Кинув взгляд на девушку, Воропаев заметил, что она так и не подняла взгляд, скрупулёзно рассматривая свою обувь.       Катя мало того, что чувствовала себя ничтожно, так и забыла тогда попросить поставить подпись, пошла прошлась по этажам и только через час рискнула зайти к Воропаевой. Естественно, Жданов так просто это не оставил и вынес ей мозг тем, что она очень медлительная.                     ***       Не выспавшаяся; Катя очень поздно вышла из Зималетто только после того, как точно была уверена, что Жданов и Воропаева уже уехали. Такси она вызывать не стала: не было резона тратить на это деньги, ведь выговор ей был обеспечен.       Отец же в очередной раз высказал, что думает о её работе, а на вопрос, что с телефоном, ответила, что сел.        Катя делала себе кружку крепкого кофе. Она знала, что её доклад выдали за Викин и что это сделала Воропаева. Этого, в принципе, можно было ожидать. Почему ей в голову не пришла гениальная мысль – взять пакет и сложить все папки туда, чтобы освободить руки. Почему она позволяла к себе такое отношение, которое только демотивировало и опускало в глазах не только окружающих, но и в её собственных?       Прямо сейчас они обсуждали доклад, а Катя, закрывшись с кружкой крепкого кофе, пыталась понять для себя простую вещь: неужели с её-то образованием предел мечтаний – секретарша, причём вторая. У первой явно было больше привилегий и лояльности в лице Киры Юрьевны.       Ей было невдомёк, почему ещё несколько недель назад она хотела пойти на всё, чтобы стать верным плечом Андрею Павловичу, а сейчас сидела и чувствовала безысходность и некоторое отвращение.       Совет директоров проходил оживлённо, до Кати доносились обрывки, но вслушиваться в них она не желала. Почему-то слух, если и цеплял чей-то голос, то это был низкий тембр Александра Воропаева.       Его голос ей нравился.       Очень нравился.       Глубокий, проникновенный, с приятной хрипотцой.       Катя отпила кофе. Воропаев не заступился за неё перед сестрой; не обязан был, но явно заметил в каком она состоянии.       Или ей просто показалось, что должен был заметить.       Катя предположила, что президентом по итогу станет Андрей Павлович. Жданов, как павлин, привлекал внимание, причём не только внешностью, но и своей экспрессивной манерой речи, иногда глуповатым поведением, а иногда и вовсе самодурством. Воропаев же, по тому, что заметила Катя, был более сдержанным, собранным, но прыскающим яд направо-налево.       В общем, друг друга стоили, но были разного поля ягодками.              ***       Жданов после собрания был в приподнятом настроении.       — Вика, Катя, зайдите ко мне.       — Я прошу тебя, Роман, без провокаций.       — Буду тих, как отключённый за неуплату мобильный.       — Очень смешно, — Жданов, очевидно, шутку не оценил.       Когда девушки появились в кабинете, Жданов начал вещать:       — Ну, прежде всего от лица нашей компании, — лицо его сияло от радости, Катя заприметила бокал в его руке. Что за мода пить во время рабочего дня? — я хотел бы поблагодарить Викторию, — Катя про себя отметила, что Малиновский никак не может перестать смотреть на грудь Клочковой, — она принесёт нам победу. За прекрасно приготовленный доклад. Спасибо, Вика.       — Пожалуйста. Я очень рада, — Жданов чмокнул её в щёчку, — что вам понравилось. А-а… и теперь на основе этого прекрасного доклада я хотел бы попросить составить, — он указал на обеих секретарш, — кого-то из вас бизнес-план. Причём учесть данные всех отделов.       — Каковы временные рамки? — уточнила Катя.       — Перспектива ближайшего года. Итак, кто возьмётся за эту творческую работу?..       — А … мне кажется, что сейчас Катина очередь, — попыталась выкрутиться Клочкова.       — Вика, ну мы же не в карты играем. Надеюсь, вам не нужно объяснять какое значение имеет эта работа для нашей компании. К тому же это отразится на вашей карьере.       — Я считаю, что логичным предложить эту работу Виктории. Принимая во внимание её прекрасно выполненный доклад.       — Решено! Виктория, приступайте к работе. Завтра, я жду от вас результат.       — Я должна составить бизнес-план? Это же такая ответственность. Я совсем не знаю… компанию.       Жданов улыбнулся:       — Но вы же написали такой прекрасный доклад. Я верю в вас! Приступайте.       Вика сразу же покинула кабинет. А на её лице Катя заметила выражение, которое буквально кричало о том, что она думает обо всём этом.       — О-о-о, я, пожалуй, тоже пойду поработаю, — спешно подорвался Малиновский.       — Да пора бы уже, — выражение лица Жданова резко изменилось с радостного на раздражённое.       — Катя, скажите честно, Вика сама писала доклад?       — Простите, что я вам отвечаю вопросом на вопрос, но почему вы у меня спрашиваете?       — Мне кажется, что вы знаете.       — Я знаю только то, что ей никто не помогал.       — Действительно? Ну, хорошо, идите, Кать.       И больше Жданов ничего не сказал. Катя закрылась в своём кабинете. Поделом Клочковой, пусть знает, что у всякого действия есть последствия.              ***       Катя, как мышка, вышла из кабинета, где Малиновский и Жданов что-то обсуждали и поспешила к лифту. Она услышала диалог:       — Кира, что мне делать? Я… да как я напишу этот план? — в голосе Клочковой слышался настоящий ужас.       — Ну ты же училась.       — Как будто ты не знаешь, как я училась! Кира, что мне делать, а? Помоги.       — Я и так помогла, когда устроила тебя сюда, дальше – выкручивайся сама.       — А твой брат, Александр… он может мне помочь?       — Сашка? Может, только если Жданов узнает – голову тебе свернёт.       — Может… ты устроишь нам свидание? Вдруг у меня с ним что-то получится?       Воропаева заливисто засмеялась, ответив подруге лаконичное: — Узнаю, но ничего не обещаю.       Катя вышла из поворота и сразу наткнулась на их сердитые взгляды. По сути, Пушкарёва не сделала ничего такого: баш на баш.       — До свидания, Кира Юрьевна. До свидания, Виктория.       — До свидания, — ответила Воропаева и перевела взгляд на свою подругу.       Стараться, не спать ночами, превозмогать себя отныне Катя не намерена. И подстраховывать Жданова, делая свой бизнес-план, потому что Пушкарёва уверена, что Вика не справится, она не будет. Пусть выкручиваются, как хотят. Сами.       Быть может, к лучшему, если Александр поставит всех на место и даст понять Жданову, что они не в игрушки играют.