Экзорцизм

На следующий день, когда все остальные были на улице, Куроо наблюдал за Кагеямой через открытое окно в здании. Ревность, ревность и ещё раз ревность. Он ведь совсем никакой, что в нём такого? У Куроо спрятаны руки за спиной, он стоит и кусает собственные губы от сжирающей внутри злости и ненависти. Куроо добродушно любил и заботился о каждом ученике, давая ему нужные знания и умения, каждому второму здесь он был уже как родной отец или даже брат, но к этому Тобио он ни чувствовал ни капельки какой-то любви, даже как к ученику. Одна мысль о том, что Цукишима может смотреть на него, заставляет только сильнее закусить губу и ощутить металический вкус на языке. Да, относительно он, конечно, отличался от остальных, как минимум своими жёсткими и чёрными волосами, глубокими и голубыми глазами и вечно хмурым лицом, но неужели Цукишима полюбил его лишь только за эти качества? Куроо был намного лучше. Куроо всегда лучше, но Цукишима никогда его не замечал. При попытке проявить хоть малейшую заботу, Кей словно отрубает Куроо руку, из-за которой попытка превращается лишь в небольшой отрезок, огрызок, туманно напоминающий о заботе, которую не удалось проявить должным образом. Но с чего Куроо вообще взял, что Цукишиме нравится Кагеяма? – Тут и дураку понятно, – Тихо проговаривает Тецуро, не сводя глаз с Кагеямы, который всё это время стоял спиной, ни разу ни дёрнувшись. Отведя взгляд на секунду, он почувствовал на себе такое отвратительное чувство, которое не чувствовал никогда. Этот взгляд, которым на него теперь смотрел Кагеяма, заставил Куроо замереть и раскрыть в удивлении глаза. В этом взгляде читались все негативные эмоции и отрицательные качества человека. Куроо стало чертовски не по себе от того, как смотрел на него его же ученик. Тецуро ничего ему не делал плохого, чтобы его запугивали таким взглядом. Словно всё плохое скопилось в этих глазах, в зрачках, на ресницах и под веками. Вот так вот это выглядело. Разве ученик способен на такой мерзкий и жуткий взгляд? Ученик, которого учат христианской религии. Который ничего большего не должен иметь, кроме доброй души и безобидных глаз. Не смотря на то, что Куроо находился в здании, было такое ощущение, что Кагеяма находится вот прямо перед ним и смотрит. Смотрит, смотрит, постепенно сжирает и отрывает куски трезвости, заполняя всё страхом и ужасом. – "Глаза, его глаза.." – Думается Куроо, ощущая как прохладный ветер щекотит вспотевший от выступившего пота затылок. Мурашки прошли по коже, заставляя мозг и рефлексы наконец-то заработать и отойти от окна. Прислонившись к стене, он туго взглотнул. Ладно, теперь он точно убедился, что с Кагеямой что-то не так. На его шее висел небольшой крестик. Он опустил голову и взял его в ладонь, немного сжимая в руке. Нет, ему не могло показаться. Он слишком долго здесь находится, но таких ужасающих глаз ещё никогда не видел. Не то, чтобы он никогда не видел злого взгляда, но это были не просто разгневанные глаза. Словно сам Сатана взял контроль над разумом, заставляя изменить голубые глаза и заслонить их собой. – Дьявол, – Проговорил Тецуро, снова подходя к окну, но там уже никого не было. Это заставило сердце забиться чаще и быстрее. Проведя тыльной стороной ладони по лбу, он ощутил то, насколько быстро он успел вспотеть. Это всё его немного испугало, исходя из того, что он словно ощущал ещё присутствие кого-то, но не понимал где. За спиной, сбоку, а может даже и на потолке, где-нибудь в углу или под ногами. Какая-то зловещая аура, чёрная оболочка показалась вокруг силуэта Кагеямы и это все очень настораживало. Возможно, есть какой-нибудь маленький процент, что Цукишима не просто так смотрит за ним. – Спаси и сохрани, аминь, – Перекрестившись три раза, Тецуро выдохнул. С ним Господь, ему нечего бояться, только если конечно все религии не одна большая сказка и выдумка. А может ему просто показалось, но куда тогда ушёл Кагеяма? Нужно сходить проветриться. Здесь душно и скорее всего это и является причиной каких-то странных галлюцинаций. Заодно и Цукишиму возможно встретит. Цукишима. Цукишима кей. Цукишима, мать его, Кей. Одна только мысль о нём, уже поднимает Тецуро настроение и настрой на весь оставшийся день. Это его личный наркотик, который он беспощадно потребляет, раз за разом, не щадя собственный организм. Ему с каждым разом нужно всё больше и больше и он не планирует заканчивать. Это его собственное наслаждение и удовлетворение. Цукишиму не хватает так же, как витаминов в организме, поэтому ему нужно каждый раз всё больше и больше с ним видеться, чтобы не произошло нечто большее. Но только ли о любви здесь идёт речь? Наконец, когда Тецуро встречает свежий воздух, то Цукишиму почему-то здесь не находит и это заставляет его вопросительно поднять брови. Цукишимы нет, Кагеямы нет. Это просто совпадение, или же здесь есть какая-то невидимая связь? Такая мысль одновременно и огорчает Куроо и заставляет ненавидеть Кагеяму ещё больше. Этот парень не должен забирать единственный лучик света в жизни Куроо. Это только его Цукишима и делиться он не в праве. Но не будет же он запрещать Цукишиме с кем-то общаться? У них так, чисто деловые отношения, даже не дружеские. Куроо в этом уверен. Посмотрев на небо, он видит ослепляющее солнце и улыбается. Ему не о чём беспокоиться, это его так, ревность снова заигрывает небольшими струнками. Цукишима никуда не денется от него. По приходу снова в семинар, он замечает какой-то диалог в одной из комнат. Он различает там голос Цукишимы. Подойдя к этой комнате и встав в проходе, у него подскакивают брови, но затем они грубо хмурятся, потому-что Кагеяма лежал на кровати, а на его лбу мягкая, скорее всего мокрая тряпка, а на стуле сбоку от кровати, сидел Цукишима, с библией в руке. Возможно, он читал её в слух, а может и про себя, кто знает, сейчас это не имеет никакого значения. – Ему стало плохо? – Перегрелся на солнце. Сказал, что ты послал его на задний двор, чтобы отработать грехи, – Кей на пару секунд поднимает на него глаза, буквально пустые и не наполненные даже и малейшим интересом и снова опускает во множественные текста и буквы. – Я никого не слал на задний двор, – Куроо позволяет себе скрестить руки и смотреть то на Цукишиму, которому видимо абсолютно всё равно на всё происходящее, потому-что он как читал, так и читает, и на Кагеяму, который смотрит в потолок и просто молчит, словно проглотил язык. Подойдя к его кровати и присев с краю, он посмотрел на него. Его взгляд всё же немного смягчился, но он не терял бдительность. – Кагеяма, я ведь никуда не слал тебя, зачем ты сказал это? – Ты не помнишь что делал пару минут назад? Куроо вздохнул. Всё же, Кагеяма очень раздражает своим вечным не уважением. – Давай будем откровенными. Если разговариваешь с тем, кто старше тебя, то обращайся к этому человеку на Вы, в том числе и к Цукишиме тоже на Вы, – Сделав довольно строгое лицо, Тецуро стал делать тому замечания, потому-что терпеть такое неуважение просто невыносимо уже с его стороны. – А теперь к делу. Я никуда тебя не слал, мне это было незачем, зачем ты солгал? – Я не лгал. Ты отправил меня прямиком туда, – Кагеяма как не слушал, так и не слушает. В его глазах нету ни грамма уважения, или чего-то ещё человеческого. Лишь огромная гордость и самолюбие. Что ещё ему нужно, кроме этого? У Куроо пересыхает в горле и чешутся от злости руки. Этот парень видимо и не пытался никогда лгать. Он постепенно закипал от того, насколько Тобио наглый. – Куроо, – Резко проговорил Цукишима и Тецуро словно дёрнулся. Это он его сейчас так назвал? Это правда так? Ему не кажется? Это не иллюзия и не обман? Это действительно был голос Цукишимы? Тецуро на миг показалось, что с самого святого неба к нему обратились, но нет, это точно был Цукишима. Цукишима так редко зовёт его по имени или фамилии, что сердце у Тецуро готово вот-вот ёкнуть от радости, что наконец-то Кей его позвал. Он сразу же поворачивает голову на Кея, отдаёт всё внимание ему и готов слушаться. – Выйди отсюда, – Связь оборвалась. Куроо слышит звук разбитого стекла где-то внутри себя. Короткий щелчок, который останавливает все живые процессы в организме. – Прости, что? – Его голос слегка задрожал, дёргался, потому-что его впервые выгоняет тот, кто ему дороже всех вместе взятых здесь. Его лицо сразу же меняется, глаза перестают так блестеть и кажется, скоро будут блестеть уже от слёз. – Я сказал, выйди отсюда. – Но.. Но почему?! – Куроо срывается. Срывается и срывается. Он ведь ничего плохого не сделал, он даже пальцем его не тронул и никак не оскорбил, он просто хотел узнать по какому праву Кагеяма обвиняет его в том, чего он не делал! Да он бы и в жизни такое никогда бы не сделал, даже если его ненавидит! – Если то, что он говорит, действительно правда, то виноват в этом будешь ты, – Цукишима поднимает на него глаза, наполненные полным безразличием и Тецуро это видит. Ему стало обиднее в двойне, что за какого-то мальчишку он готов душу рвать и сидеть с ним, а с Куроо не переносит даже чёртовых пяти минут. Даже в тишине, даже если Куроо не будет доставать его и ебать мозги своими тупыми разговорами. – Но разве я могу такое сделать, Цуки?! – Его тон голоса сразу же меняется, перестаёт быть таким спокойным и глубоким. Сейчас этот голос напоминает крик отчаявшейся девочки. – Я не знаю, поэтому и выгоняю тебя. С тобой я поговорю позже. – Ладно, я понял. Простите, что вмешался к вам, – Куроо внезапно успокаивается, встаёт с кровати и тихо уходит, закрывая дверь за собой. Пока Цукишима смотрит на Кагеяму, Куроо сел под дверью, закрывая рот рукой и трогая собственные волосы от злости и печали. Его только что обвинили буквально ни за что, так ещё и выгнали, под предлогом, что может быть это всё-таки правда. Да когда Тецуро вообще что-то подобное делал?! Он и в мухи не обидит, что уж говорить о Кагеяме! Больно, больно, больно, больно. Больно и обидно. Почему, почему всегда так, он ведь ничего плохого не сделал, он просто разговаривал с Кагеямой и его выгнали. Его глаза покраснели, намокли от постоянных слёз. Он даже не мог встать с места, кости слово превратило в кашу. Вот так вот он себя чувствовал. Зависть. Ему так завидно смотреть, как Кей обходится с Кагеямой, даже если тот не слушается. Сам ведь говорил, что бегать не будет, тогда что это, если не беготня? – Я не верю никому из вас, – Чётко даёт понять Кей, называя свою позицию в этой ситуации. Нейтральная, ни туда, ни суда. – Он странный. И ты тоже. Цукишима переводит на него взгляд, немного хмурит брови. – Ты наверное забыл, но это я не позволил тебе сдохнуть от жары и даже не получил ни единого спасибо. Ты сейчас в не выгодном положении, чтобы вести себя как свинья. – Я не должен благодарить тебя, сам меня нашёл, мог бы оставить там. Кей закатывает глаза и теперь уже действительно сожалеет, что забрал его и доставил холодную тряпку от жары. – Я сейчас засуну эту тряпку в твою глотку и ты больше никогда в жизни не сможешь так повыёбываться, как делаешь это сейчас. Если не нравится – Двери открыты. Вали, куда хочешь, даже не будем провожать такого человека, как ты, – Токсичность и сарказм так и лились с его уст, не прекращая. С этим Кагеямой у него совсем не осталось какого-то терпения. – Ты не сможешь. Убьёшь меня – Потеряешь статус. – Боже, ну что за идиот. Ты не знаешь, что такое сарказм? Тебе объяснить может? Кагеяма смотрит на стену и хмурится. Единственная причина, по которой Тобио всё ещё не послал его, это то, что Цукишима священник, вот и всё. – Вали отсюда, я не просил ухаживать за мной, противно от твоих рук, – Кагеяма снимает с себя тряпку и кидает куда-то на пол. Сам поднимет. – Пошёл нахуй, – Кей хлопает книгой, встаёт и смотрит на Тобио, – Только на меня больше не надейся, идиот. Я не поведу на тебя взглядом, даже если ты будешь задыхаться в пене и дёргаться. Даже если будешь при смерти. – Я и не надеялся никогда, мне вообще плевать. – Удачно подохнуть, – Цитирует Кей, после чего покидает комнату, не закрывая дверь. Сам закроет, если такой умный. Опустив глаза вниз, он замечает золотой крестик на полу. Взяв его в руки и рассмотрев внимательнее, он понял, что это был крестик Куроо. Неужели спал с него случайно?