Поздно бежать

Сказать по правде, все мы не в своем уме. Свои пороки глубоко в себе скрывая, Мы очень мало знаем о себе. Король и Шут — Бедняжка

      Влад проснулся резко, посреди бела дня, на диване аж подскочил. Состояние было тяжёлое, как будто температура поднялась резко и теперь по всему телу ватным покрывалом расходилась. В доме было совсем почти тихо, и эта тишина, лишь тихими голосами и мерным постукиванием ложек о тарелки, напрягала скорее, чем успокаивала. Он оторвался от подушки тяжело, сел, понимая, что, похоже, на диванчике в комнате уснул, даже до кровати не дойдя, глазами по комнате зашарил судорожно. — Проснулся, — послышался голос незнакомый, скрипучий, старческий, и Влад голову повернул, на источник звука посмотреть желая. За круглым столом Анна Петровна сидела, а рядом с ней старик, тот самый, которого Влад мельком на фотографиях в доме видел, предполагая, что это муж Анны Петровны. С ними рядом почему-то Дима сидел, расслабленный весь, спокойный, с улыбочкой нежной, что на пухлых губах застыла. От Матвеева будто какая-то угроза скрытая исходила, что-то тёмное очень, не бесовское даже. Он на змею сейчас походил, на солнцепёке пригревшуюся, красивый такой, но совершенно очевидно опасность в себе таящий, ничего хорошего видом своим не предвещающий. — Вы… — начал было Влад, с дивана вставая и ко столу подходя, но не знал даже, что говорить вообще. Старики в тарелки свои глядели, ухмыляясь слегка, и лишь Дима на него смотрел с какой-то нежностью странной, какую Череватый в глазах его и не видел никогда, разве что когда парень на Олега смотрел, с которым у него совершенно очевидно происходило что-то. — Ты садись, — пригласил его старик. — Я всё равно доел уже. Сейчас в комнату пойду. И только сейчас до Череватого доходить начало постепенно. — Я думал, что вас нет, — Влад аж назад отпрянул, про попугая, в комнате хозяйки увиденного, вспоминая. Он до сих пор в полной уверенности пребывал, что никакого старика не было и быть не могло, а женщина в одиночестве умом тронулась слегка. — А я думал, что тебя нет, — несуществующий старик сухие губы в улыбке раздвинул, снова заставив отшатнуться в сторону. Влад ответить на это даже не мог ничего, смотрел как будто бы в никуда, понимал, какой, наверное, у него взгляд со стороны пустой и пугающий. Дед в тарелку уставился, посмеиваясь надтреснуто, Анна Петровна, как и старик, с улыбкой на лице сидела, не смотрела даже в сторону Череватого, и лишь Дима в открытую пялился, в упор. — Дим, — Влад к парню обратился нервно, голосом подрагивающим. — Димочка, родненький, да скажи хоть ты мне, Христа ради, что происходит такое? И тогда Матвеев ещё нежнее улыбнулся, проникновенно как-то, спокойно, с грустью умиротворённой, и оттого ещё страшнее в нависшей тишине его слова тихие прозвучали: — А мы умерли, Влад. — Как это — умерли? — Череватый на Диму уставился в оба, взглядом прожигая, однако тот не отреагировал никак, таким же по-кошачьи плавным остался, размеренным. — Да шо с тобой такое, Димка? Ты шо говоришь вообще? Матвеев усмехнулся хитро, глазами чёрными стрельнул, тонкими холодными пальчиками по щеке Влада заскользил, погладил слегка, приласкал. Череватый шарахнуться уже было хотел, только вот не вышло почему-то, словно всё тело холодом непонятным сковало. А рука Димы, по-девичьи мягкая и нежная, на затылок ему тем временем скользнула, надавила ощутимо и грубо впечатала лицом в суповую тарелку. И тогда Влад второй раз проснулся. Среди ночи, в комнате, на полу, от которого лишь перина тонкая отделяла. Его трясло крупно, чего, наверное, за все годы практики не было с ним ни разу, и он, всем возможным пренебрегая, на улицу вырвался буквально, как и был, без куртки и в наспех накинутой кофте, за собственные плечи руками цепляясь. Едва светало, и на улице холодок осенний стоял, пробирал до самых костей, ёжиться заставляя и отрезвляя слегка, что необходимо сейчас было для Череватого, чтобы с ума не сойти окончательно. Он всё смысл в своём сне найти силился, думал, при чём тут Дима вообще, что это было такое, наконец. Он ещё отойти не мог никак, потому что сон слишком живой был, реалистичный, и голова так гудела, словно Матвеев его действительно головой об суровую тарелку приложил. — Всё в порядке? — сзади голос знакомый послышался, и Влад вздрогнул аж, понимая, что задумался так, что аж Илью не заметил. Тот тоже на улицу без куртки вышел, от холода плечами поводя, словно почувствовал, что Владу необходим сейчас рядом. — Та норм, — Череватый глаза отвёл, не желая истинных переживаний показывать. — Глаза бы так не бегали, если бы всё в порядке было, — Илья в предбанник, где висят куртки, заглянул, вытащил из куртки Влада пачку сигарет, одну достал и зажигалку прихватил с собой, а потом обратно вышел, вплотную подобрался, большим пальцем на нижнюю губу Череватому надавил легко, заставляя губы разомкнуть, вложил сигарету и зажигалкой щёлкнул. — Не выношу, когда ты куришь, но тебе надо расслабиться. — Ну прям жёнушка, — Влад съязвил, конечно, иначе самим собой не был бы, помолчал с пару минут. — Есть способ гораздо лучше, — он руку на поясницу чужую опустил, вниз повёл, и Илье лишь хмыкнуть на это и осталось, — но... — Тебе сейчас не до этого, — отозвался понимающе Ларионов и рядом встал, голову на плечо чужое опустил, щекой прижимаясь. Влад руку на перила отбросил, на запястье Ильи, что облокотившись стоял, уложил, погладил большим пальцем тыльную сторону ладони как-то слишком любовно, этой незамысловатой мантрой успокоился, окурок в сторону отбросил. — Утреет, — подметил. — Ещё есть время доспать. — Тогда вперёд, — как обычно, фрикативное «г» в речи выделив, Влад его подтолкнул ко входной двери слегка. — Спать охота пиздец. Он смутно понимал, что не уснёт больше, кажется, если в его объятиях Ларионова не будет.       Олег достаточно поздно проснулся, хотя в Топях у них негласно принято было засветло вставать. На полуразряженном телефоне ровно шесть часов утра высвечивалось, и слабое осеннее солнце уже в глаза било сквозь небольшие окошки предбанника. Дима на плече у него лежал, всё ещё обнажённый, потому что после вчерашнего оба устали слишком, чтобы хоть что-то надеть, и дремал, Олега за плечи обнимая и ногу перекинув через его бедро. Шепс улыбнулся слегка, глядя, как любимый жмётся к нему доверчиво, и лба его коснулся губами. Вообще не хотелось такую идиллию заканчивать как-то, только вот выбора не было у него, и вставать уже давно надо было, а они с Димой разоспались слишком после бурной ночи. Сейчас, конечно, мысли появлялись, что они поспешили слишком с близостью, события поторопили, но Дима так умело соблазнил накануне, что противостоять Олег и не смог бы вовсе. — Дим, — он любимого по имени позвал, осторожно по плечу поглаживая. — Солнце моё… Юноша зашевелился слегка, голым плечом повёл, и его тёмные ресницы вверх взлетели, как бабочки, заставляя Олега залюбоваться им невольно, в карие глаза заглянуть нежно, а потом руку протянуть и кончиками пальцами щеки коснуться, нежную кожу поглаживая. Дима зажмурился сонно, касаниям навстречу потянулся, и на его хорошеньком личике нежная улыбка расплылась, от которой у Шепса внутри перевернулось всё. — Что? Уже утро, да? — Мы проспали, кот, — Олег его по лицу всё гладил, из сна вырывая постепенно и ласково, не желая резкость по отношению к нему допускать. — Вставать пора. Дима на удивление противиться даже не стал, из объятий родных выпутался, встал медленно, потягиваясь и внимание тем самым к своему изящному телу привлекая, оделся неспешно и о стену облокотился, дожидаясь, когда Олег готов будет наконец. Ко всем они вышли вместе, за руки держась, — Дима в ладонь Олега вцепился накрепко и отпускать не хотел ни в какую, да тот и против ничего не имел, в общем-то, тёплые пальцы любимого только сильнее сжимал. Боязнь, что другие поймут всё, неправильно, негативно их отношения воспримут, с головой бы его накрыла, если бы не рука Димы в собственной. В просторной избе все уже к завтраку собрались. Марьяна и Вика на пару над завтраком хлопотали, под руку лезли друг другу, совершенно очевидно Гецати обе пытались обхаживать, только вот, разве что в дверях обоих парней заметив, аж на месте застыли, на них глядя. — Голубки проснулись, — Саша, только их завидев, заспанных, с губами, от долгих поцелуев припухшими, сразу язвить начал. — Дима, присаживайся. Или Олег? — он ехидную улыбочку натянул, на что убийственный взгляд от Олега в ответ получил.— Хотя, подушечку подложить, да и все смогут сесть. — Личный опыт? — съязвил Череватый сразу же, такого шанса не упустив. — Кто знает, — отозвался Саша с улыбочкой многозначительной. После такой фразы неоднозначной вечно спокойный вроде бы Гецати аж поперхнулся и краской весь залился, а Дима хихикнул тихонько, не удержался. — Да с чего ты взял? — Олег шуткам брата возмутился, потому что это, на его взгляд, все возможные границы дозволенного переходило. — Да с того, что от вас обоих сексуальной энергетикой так и прёт, — Марьяна, что заварку кипятком заливала, на помощь Саше пришла, тоже случая не упустила парней подколоть. — А Олежка вообще на леопарда похож. Олег глаза закатил, стараясь смущение скрыть как можно старательнее, на диван уселся, двигаясь было, чтобы Диме место осталось, но почувствовал тяжесть на коленях резкую и не сразу понял, что это Дима на него уселся бесцеремонно. Олег дёрнулся аж, шепнул ему на ухо: — Кот, ты чего? — Против? — Матвеев сильнее прильнул, в глаза заглянул пристально, заставляя во взгляде своём с хитринкой лёгкой утонуть по уши. — Нисколько, — так же тихо ответил Олег, талию любимого обеими руками обхватывая нежно. — Такие милые, я не могу, — протянула Надежда Эдуардовна, за щёки хватаясь. Похоже, даже она, вообще-то старой закалки женщина, что осуждать однополые связи должна была, по идее, любви Димы и Олега умилялась даже. — Ну попиздите после этого, что вы друзья, — Череватый от язвительного комментария не удержался, и тут шпильку вставить умудрился, и по его глазам видно было, что Диму для него подкалывать одно удовольствие. — Да, с привилегиями, — не растерялся Матвеев, взгляд выдержал, у парня на коленях ёрзая и устраиваясь поудобнее, и Олег ногами дёрнул возмущённо на такую реплику, — мол, сползай, раз так, — но Дима лишь сильнее прижался и добавил, улыбаясь открыто: — И большой любовью, конечно. — Хоть кому-то повезло, — Марьяна усмехнулась вдруг, и взгляды все сразу на неё перешли. — Признались наконец наши мальчики, — и на Гецати посмотрела пристально. — Всем бы так, правда? — Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — начал Гецати, и лицо у него непроницаемым совершенно было. — В чём ты на этот раз меня собираешься обвинить? Леопольдизм уже был, я чего-нибудь новенького хочу. — Ну вот хоть кто-то имеет смелость в чувствах разобраться, — Марьяна его не слушала будто совсем, о своём всё продолжала говорить. — А про… некоторых я даже говорить не хочу. — Серьёзно? Ты поднимаешь эту тему? Ты? — Вика с полотенцем в руках с кухни вышла, вытирая мокрые ладони. Только тема про Костю зашла, она сразу тут как тут. — Что-то смущает? — Романова бровь выгнула, посмотрела на неё пристально. — Смущает, — её соперница не отступала тоже. — То, с какой частотой ты заводишь эту тему. — Ребят, может, вы это между собой решите, а нас втягивать не будете? — подал голос Олег, недовольный совершенно, что Марьяна их с Димой фактически к конфликту приплела, их отношения в пример приводя и даже толком о них не зная. Он закипать уже начал потихоньку, потому что сам не любил на публику личное выносить ни при каких обстоятельствах, а от других такое и подавно не выносил. Марьяна, просьбу Олега проигнорировав благополучно, на повышенных тонах уже продолжила: — Если бы хотя бы раз многоуважаемый Константин чётко сказал, чего он хочет от нас с тобой, то мы бы давно закрыли эту тему. Да ты и сама не лучше. То вешаешься на него, то делаешь вид, будто вы с ним в разводе уже двести лет. Или я не права? — Я пытался, — прошептал Олег обречённо, на что Дима лишь руку его сжал крепче. — Даже если права, то что с того, Марьян? — Райдос, похоже, этот конфликт с удовольствием продолжала, аргументы соперницы в прах разгромить желая. — Я-то ладно, козёл отпущения, это и так очевидно. Что за претензии к Косте? Ну не хочет человек душу изливать, дальше-то что? — Нет, ну я соглашусь с Викой, но... — Гецати сам говорить было начал, надеясь конфликт прекратить, видимо, однако даже услышан не оказался — Марьяна в раж входить только начала. — Вы сейчас серьёзно? Костя, откровенно говоря, заебал со своим избеганием проблемы, ходит как амёба, прыгает от одной к другой, а мы как две дуры вьёмся перед ним, лишний кусочек внимания пытаемся заслужить... Вика, тебе самой не противно? — и, молчанием соперницы наслаждаясь, к Косте подошла, уже к нему обращаясь. — А ты что-нибудь скажешь? — Ну нихуя себе драматургия, — хмыкнул Череватый, что за столом сидел преспокойно, наблюдая за развитием конфликта. — Марьян... — начал было Гецати, но женщина ему договорить снова не дала. — Понятно, — и сама себе кивнула. — Разберись с собой, а потом знаки оказывай, импотент словесный! — а потом рванулась в предбанник, пальто накинула и из избы выбежала. В комнате молчание воцарилось ненадолго — все шокированы началом и исходом личной драмы были. Первой тишину Вика прервала, заговорила не слишком уверенно сначала, но со временем обороты набрала: — А вас вообще не смущает, что у нас тут происходит? То Саша с молодёжью шушукается, то Дима с Олегом от всех что-то скрывают явно, то Влад к ним присоединяется. Если мы скрывать друг от друга так всё будем, мы и не добьёмся ничего с этой молчанкой! Влад, вот ты почему с ментом этим поговорил, а никому не рассказал толком ничего? — Чьим способностям доверяю, с теми и делюсь, — Череватый оскалился весело, явно вопросу радуясь. — Ничего личного. — А вас вообще не интересует, зачем мы всей этой мудянкой занимаемся? — Дима на коленях Олега приподнялся аж слегка, и глаза у него заблестели нехорошо как-то, со злым весельем. — Тут ни эфиров, ни камер, как-никак. Нахуй тогда это всё? Нахуй ехали? Давайте просто возьмём и в Москву обратно поедем, какие проблемы? — Мы же должны людям помогать, — начала было Вика, поначалу иронии в словах Матвеева не заметив. — Ты ведь не ради публики это делаешь, правильно? — Ну вот, хоть один тут, блять, умный человек! — Дима демонстративно глаза закатил, и остроты из него, похоже, сыпаться только начинали. — Спасибо, Вика, что хотя бы ты понимаешь, что публика мне не всралась! — Если б тебя сейчас твои фанаты слышали, — фыркнул Влад, — с говном бы сожрали. — А тебе завидно, да? — теперь гнев Матвеева на него из-за шутки безобидной обрушился. — Тебя можно понять, конечно. Я молодой, красивый, с бесами Еноха работаю, на меня пачками вешаются. Только вот мне это не надо, а ты и рад был бы на моём месте оказаться, да? Потому что тебе похуй на всех, ты никому помогать не хочешь даже, только личиком светишь — смотрите, блять, я Владислав Череватый, я охуенный, я звёздочка! А Дима Матвеев — так, не пришей пизде рукав, чернокнижник с Алиэкспресса, так? Только вот я ему завидую до усрачки. Правда, Владос? — Димочка, хороший, тише, — Олег его успокоить попытался, по спине поглаживая осторожно, но тщетно было — Дима уже распалился, и остановить его, похоже, никто не смог бы. — Хоспади, Матвеев, та с какой ты луны свалился? — Влад на разъярённого юношу воззрился удивлённо. — С чего это ты взял, что я лицом поторговать прихожу? — А чего это ты тогда на третью Битву подряд, блять, за победой приходишь? — Матвеев чуть ли не кинуться на него был готов, и его разве что руки Олега на талии удерживали. — Да тебе, кроме бабла и славы, ничего нахуй не нужно! Ты ради известности мать родную продашь! — Дим, — Илья, похоже, понял, что оба сами не остановятся уже, вмешался наконец, хотя до сих пор молчал. — Остановись, пожалуйста. Влад не такой. Он действительно хочет помочь людям, пытается всеми силами, просто… — Что — просто? — Дима подобрался весь, на мужчину почти по-кошачьи зашипел. — Я жду твоих охуительных аргументов, защитничек. — А вот на Илью не гони, — Влад из себя выходить тоже начал, с места вскочил. — Он вообще не виноват ни в чём. Если у тебя вопросы ко мне, так и задавай их мне, а не Илье. — Тихо вы, — сказала вдруг Вика неожиданно громко и резко, и до неё, похоже, дошло что-то. — Надо за Марьяной сходить. С ней, кажется, что-то не то.