Поздно бежать

А вот люди почему-то ведут себя как бетон:
 Живут и все как бы тонут, жрут и на всё готовы.
 Желудок — не голова: переварит, не зная что это, 
И нас таких даже не миллион и не два.
 Посмотри — тут внутри у всех ядерная война… pyrokinesis — Чёрное солнышко 


      «олег мне оч хуёво приезжай срочно деревня топи рядом монастырь спас прогнание туь пиздец» Олег уже пятый раз это перечитывал, губы кусал нервно. С Сашей они уже по комнатам разошлись, когда вдруг пришло сообщение от Димы, до которого никак дозвониться невозможно было на протяжении суток. После этого-то Олегу и стало резко наплевать на личное пространство старшего брата, так что он молнией в его комнату ворвался, хлопнув дверью. Саша сидел за столом, книгу какую-то изучал — он вообще всегда исключительно за столом читал, не то что Шепс-младший. Когда Олег к нему ворвался, он глаза от книги поднял, заулыбался сначала, но потом увидел, насколько тот взволнован, и выражение лица у него сразу встревоженным сделалось. — Вот! Вот! — Олег горящим экраном телефона ему чуть ли не в лицо тыкал. — Прав я был? Прав? Что теперь скажешь, Саш? Опять убеждать будешь, что всё с ним хорошо? — Что случилось, Олег? — Саша спокойный тон выдерживал, как обычно. — Успокойся. Присядь, расскажи, в чём проблема. — Ладно, — Олег понимал, конечно, что брат тут не при чём, но нервы после сообщения Димы вообще на исходе были. — Посмотри, что он сейчас написал. Саша в руки телефон взял, пробежал глазами, потом снова взгляд перевёл на Олега, донельзя взволнованного, долго пытался слова подобрать, понимал, видимо, что уговаривать брата, что всё хорошо, смысла не имеет в такой ситуации. — Что ты собираешься делать? — спросил наконец. — У тебя уже есть какие-то мысли. — Сначала попробую ему позвонить. Если ему удалось отправить сообщение, значит, скорее всего, связь появилась. Однако попытки эти снова не увенчались успехом, и всё то же самое в трубке слышалось — «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Олег еле сдержался, чтобы телефон об стену не бросить. Волнение за Диму злостью на всё вокруг сменялось, непониманием каким-то, что вообще такое творится. Больше всего, конечно, содержание сообщения пугало — Олег знал прекрасно, что Дима всегда грамотно пишет, запятые не игнорирует, даже опечатки старается не допускать. На его памяти Матвеев только пару раз ему подобные опусы отправлял — один раз пьян был до невозможности и просил из бара забрать, другой раз сильно разнервничался на испытании и ему об этом рассказывал, пока в Москву ехал. Не так что-то с Димой было, и Олег это видел, понимал совершенно чётко, отчего ещё больше бояться за него начинал. Волнение это впервые его охватило в тот самый момент, когда Дима ему написал, что в поезд уже садится, ещё раз пообещал по приезде позвонить обязательно. Олег места себе найти не мог, с Башаровым связался зачем-то, выпытать попытался ненавязчиво, куда Дима отправился. Марат Алимжанович почтенный ничего особо дельного не сказал, из географических названий лишь упомянул Спас-Прогнание, и Олег немедленно полез по картам смотреть, где это вообще находится и что это такое. Было одно село с таким названием в Калужской области, но Дима ещё до отъезда говорил, что путь больше семнадцати часов займёт, поэтому вариант с Калугой, естественно, отпадал. Однако никаких других Спас-Прогнаний Олег, сколько ни бился, найти не мог. Тогда Саша ему предложил Илье Ларионову или кому-то из съёмочной группы позвонить. На удивление, достучаться почему-то не удалось ни до кого, чьи номера у Олега были, и тогда он решил Вере Сотниковой набрать, ведущей, которая точно в Москве находилась и, по его расчётам, вряд ли даже знала что-то. Однако именно она и сообщила, что Ларионов со съёмочной группой, по последним данным, находятся в деревне Топи, и отправились они туда по сообщению бдительных граждан о полузаброшенном монастыре Спас-Прогнание, где нечто странное творится. Олег готов был Веру расцеловать, отблагодарил и снова полез в карты. Однако его снова разочарование ожидало. Никакой деревни с названием Топи в России вообще в помине не было. Энное количество озёр с названием Топь удалось найти, и такой топоним встречался даже часто — в Архангельской и Сахалинской областях, в Приморском крае и в Забайкальском. Но никакой деревни Топи не было и в помине ни на каких географических картах России. Олегу удалось найти только одно местечко с таким названием, да и то находилось оно в Эстонии. Саша, чтобы брата хоть немного успокоить, всех соперников на уши поднял, у каждого выспросил, кто что знает. В итоге выяснил — Лина, что, как оказалось, каким-то непонятным образом накануне отъезда очутилась дома у Влада Череватого, на столе у него видела билеты на поезд Москва — Архангельск. Сопоставив этот факт со словами Димы, Олег пришёл к выводу, что это действительно так, потому что до Архангельска путь как минимум занимал около семнадцати часов. Но прошло уже и семнадцать часов, и двадцать, и сутки, а от Димы ни слуху ни духу не было. Нервы были на пределе, Олег набирал его номер каждые пятнадцать минут и изъяснялся самой отборной нецензурщиной, всё тот же автоматический голос неоднократно в трубке слыша. На испытания, конечно, в разные места ездили, связь пропадала иногда, но такое вообще впервые было. Саша всё убедить пытался, что всё в порядке, и Дима, когда сможет, обязательно позвонит, расскажет, что случилось, но Олег в это уже верить перестал, чувствовал, что что-то не так. Всё это время даже сны ему снились странные. Один и тот же сюжет был, только детали разнились — и в каждом из этих снов Олег Диму за руки из болота вытягивал и всё никак сделать этого не мог, и глаза Матвеева, карие, блестящие, как вишенки, с испуганным разочарованием на него смотрели. Ещё река снилась, синяя, вздутая от холода, как утопленник, жуткая, и из неё как будто чьи-то руки тянулись, норовя ухватить. И стопка объявлений почему-то в этих снах фигурировала, где говорилось о людях пропавших. Дряхлый принтер жужжал монотонно, выдавая лист за листом — и на каждом всё новые лица были. И вот теперь, когда это сообщение проклятое пришло, Олег места себе не мог найти. Так и знал он, так и чувствовал, что происходит вообще что-то нехорошее, что добра это всё не предвещало, и грызло его ощущение почему-то, что, случись что-то с Димой, в том его вина будет — не уберёг будто бы, отпустил одного на испытание к чёрту на кулички. Больше всего хотелось ему совершенно невозможного, глупого даже — время назад отмотать, Диму в квартире своей запереть, прижать к себе и не отпускать никуда, ни в какую деревню Топи Архангельской области, ни на какое испытание. Олег даже представлял, как Дима злился бы, наверное, хаял его почём свет стоит, но зато рядом сейчас был бы, не заставлял волноваться. Это ощущение снова нахлынуло волной, но, к счастью, вовремя удалось в руки себя взять. Олег выдохнул глубоко, на Сашу внимательно посмотрел — тот ждал терпеливо, что младший брат скажет, хотя по глазам видно было, что он уже его решение узнал, понял и принял. — Ты со мной? — Олег только это и спросил, хотя ответ тоже предугадать мог — ни за что бы его Саша не бросил. — С тобой, конечно, — тот, естественно, все ожидания подтвердил. — У меня даже предложение есть. — Какое, Саш? — Мы можем провести ритуал для поиска. Ты же понимаешь, Архангельская область большая. Просто так мы его никаким образом не найдём. Сначала сделаем обряд, а потом уже решим, каким образом будем добираться. — Это слишком долго, — Олег сразу воспротивился. — Я сейчас позвоню кому-нибудь, всё разузнаю и билеты куплю сразу же. — Давай сейчас не будем принимать поспешных решений, Олеж, — Саша в ситуации голосом разума был, хотел бы брата своего угомонить, однако Олег уже список контактов листал. Палец совершенно непроизвольно дрогнул, и Олег снова случайно Матвееву набрал, удивляясь сразу же, что в трубке длинные гудки идут вместо прежних коротких. Ещё сильнее шокирован он был, когда трубку вдруг взяли, крепче корпус телефона в руке сжал. Слышен был лишь тихий шум, потрескивание, и Олег, за последнюю надежду хватаясь, заорал: — Ты где? Просто скажи мне! Где ты? Какая рядом станция! Слышишь, Дим? Где ты? И сквозь помехи донёсся до него наконец тихий и сдавленный голос Димы: — Мудьюга… — Я приеду к тебе! — снова пытаясь перекричать шум, Олег думал, что так недолго и связки сорвать. — Приеду, Дима, слышишь? С первым же поездом приеду! Только жди меня, пожалуйста… Но звонок сбросился резко, и снова пошли в трубке короткие гудки. — Да твою ж-то мать! — Олег всё-таки телефон бросил, не в стену, правда, а на диван. — Саш, а что за Мудьюга такая неведомая, не знаешь? — Погоди, сейчас посмотрим. Пока Саша всевозможную информацию об этом названии разыскивал, Олег уже билеты на поезд Москва — Архангельск начинал искать. Он хоть на спальный вагон разориться был готов, лишь бы до Димы добраться, убедиться, что он жив и цел, по крайней мере. Ожидание его нервировало, и хотелось хоть чем-то заняться. — Действительно Архангельская область, — наконец вынес вердикт Саша. — Исторические там места, как пишут. Похлеще Соловков будет. — А с самой станцией что? — Олег во все глаза на брата смотрел, выжидая, что ещё он расскажет. — А что с ней? В тридцать девятом там посёлок появился, через два года — сама станция. Заключённые из Сороколага железнодорожную ветку прокладывали, Сорокская — Обозерская, тут вон пишут, что она в войне огромное значение сыграла. Раньше эта Мудьюга вообще конечной на Кировской железной дороге была, — Саша после этой исторической справки помолчал немного, завершил наконец: — Короче, что я тебе скажу, Олеж… Покупай билеты. Доедем до Мудьюги, а там уже решим. — Ты точно со мной? — Олег просто так, на всякий случай решил уточнить. — Точно, — Саша улыбнулся уголком губ. — Я тебе ещё вот что хочу предложить. Давай-ка ребят наших позовём. Костю там, Надю, Вику… Всем предложим. Кто захочет, тот присоединится. — Зачем? — ничего ровным счётом не понимая, Олег на брата уставился. — Куда нам такую орду? — Если Дима написал про пиздец, имея под боком Марьяну и Влада, — заметил Саша, — значит, там реально пиздец. Из этого что следует? Что и мы вдвоём вряд ли погоду там сделаем. Я это чувствую, Олеж. — Про них вообще речи не идёт, — Олег категоричен был в этом вопросе донельзя, чему причину сам до конца не понимал. — Мы с тобой сами справимся. Да и Дима и компания, в конце концов, не дети малые. Зачем нам это? Меньше народу — больше кислороду. — Олеж, — Саша посмотрел на брата понимающе, но с укором лёгким, — я знаю, что ты сам своего котика спасти хочешь, но ты головой-то думай. — Да какого котика, — буркнул Олег, стушевался даже, потому что сам не раз в мыслях Диму котиком своим называл. — Я вообще ничего такого в виду не имею. Просто за друга беспокоюсь, вот и всё. — Вот мне не заливай, — Саша отмахнулся только. — И не отнекивайся, помощь для нас лишней не будет. — Саш, вот зачем опять всех будоражить? — Олег вздохнул, чувствуя всё-таки, что Саша разумные вещи говорит, и отказываться не стоит. — Ну вот правда, как будто сами не справимся. — Но ведь ты не знаешь того, что знаю я, — и уже после этой Сашиной фразы сказать было нечего, так что Олег наконец покорно капитулировал.       Отказавшихся не было, хотя Олег даже мотивы этой авантюры описал достаточно сумбурно, не вдаваясь особо в детали и подробности, и особенно постарался опустить то, что непосредственно его и Димы касалось. Сомнения лишь по поводу Гецати были — тот написал лишь одно слово «Посмотрим», дополнил ещё, что с билетами, если что, сам разберётся. Олег рад был, конечно, что у него, оказывается, не соперники, а товарищи, в любой миг на помощь прийти готовые и при этом на подъём лёгкие, но мандраж немного бил, когда они с Сашей на вокзале стояли наперевес с распечатанными билетами и ждали, когда остальные подтянутся. По поводу встречи всё чётко определено было: Ярославский вокзал, поезд Москва — Архангельск, отправление в 22:30, вагон девятнадцатый, места с девятого по шестнадцатое — одно купе для женщин предназначалось, во втором же, по идее, должны были Олег с Сашей разместиться и Костя в том случае, если он собрался всё-таки ехать. В Архангельск мало кто, очевидно, собирался, Олег на следующий день спокойно билеты приобрёл, так что к ним в купе вряд ли кого другого подселили бы. За полчаса до отправки почти все собрались уже, разве что Гецати видно не было. Первой Лина пришла, стояла, в безразмерную розовую куртку кутаясь, и глаза её голубые, заинтересованные, блестящие, как у маленькой птички, каждую деталь ловили. Короткие чёрные косы из-под шапочки забавно торчали, и впечатление было, как будто она совсем ещё девчонка, школьница, выпускница от силы. Она даже у напряжённого Олега улыбку вызывала, причём всем — и видом очаровательно юным, и заинтересованностью, и расспросами своими о том, что же случилось. Вика и Надежда Эдуардовна вместе приехали, как обычно, все в тёмном, резко контрастирующие с Линой внешне. У них настроение весьма хорошее было, и женщины будто бы поездку эту как приключение весёлое воспринимали, шанс отдохнуть от серых московских будней. Они всё пытались обоим Шепсам, совершенно в этот момент серьёзным, настроение поднять, развеселить хоть чем-нибудь, причём отступать явно не собирались. Минут пятнадцать на улице простояли — ждали Гецати. Провидец, однако, вероятно, не спешил совсем, а может, и вовсе ехать не собирался, поэтому Саша предложил: — Давайте уже в купе, а? У нас дамы на улице морозятся, а такого вообще-то быть не должно. Пока у нас билеты проверят, пока то да сё… А Костя мальчик большой, без нас справится. — И то правда, — Надежда Эдуардовна за всех ответила. — Костя вообще ничего не обещал, как обычно. — Да плевать ему на нас всех, — поддакнула Вика. — Пойдёмте уже, реально не май на улице. Разложив вещи по купе, все пятеро в одном собрались, в том, где прекрасные дамы должны были располагаться, вокруг столика уселись. — Ну так, может, хоть сейчас объясните, зачем мы собрались? — Надежда Эдуардовна без негатива этот вопрос задала, интереса ради. — А то Олежка ничего толком и не объяснил. Может, я вообще зря осиновый кол брала. — А вот и не зря, — Саша из внутреннего кармана плаща извлёк кол осиновый, товарищам продемонстрировал. — Смотрите, я тоже кол взял. Специально для того, чтобы с вами помериться, Надежда Эдуардовна. Я прям поспорить готов, что у меня больше. — А я не один кол взяла, — она удар немедленно отразила, усмехнулась чуть. — Мне все доставать? — Опять эти колья, — Лина слегка рассердилась даже. — Вот честное слово, как дети малые! Извините, конечно. Пусть вот лучше Олег расскажет, что да как. — Да рассказывать особо нечего, — вздохнул Олег, на пальцы свои уставился. — В общем, с тех пор, как наша тройка на это испытание отправилась, со мной непонятные вещи стали происходить. Дичь там всякая снилась, тревога постоянная, всё такое. Димка обещал о новостях докладывать, что да как, обещал позвонить, как доедет, а потом вообще со связи пропал. Короче, я узнавать начал, что к чему, куда они вообще поехали, всё такое. Башаров про монастырь затирал, Вера — про деревню, но я ни того, ни другого на карте не нашёл вообще. Не то что в Архангельской области — вообще нигде не нашёл, прикиньте? А потом вечером сообщение от Димы пришло занятное. Типа, «Олег, приезжай в Топи, в монастырь Спас-Прогнание, тут какой-то пиздец творится». А ни того, ни другого на картах нет нихера, конечно. В общем, я ему позвонить попытался, вот и повезло — успел он про станцию Мудьюга сказать. Мы с Сашкой сразу копать начали, чё за Мудьюга такая, вот в итоге нашли и вас позвали — ситуация там, скорее всего, не та, когда уместна поговорочка про народ и кислород. — У меня предчувствие, что что-то запутанное будет, — Вика сразу же мнением поделилась. — Реальный пиздец, короче. — Можно и без такого обойтись, — Лина вздохнула тяжело. — Не на испытании же. — Как раз, как мне кажется, на испытании, — оспорила Вика. — И испытание это гораздо важнее тех, что обычно нам даются. Это, знаете, как будто проверка такая, насколько мы способны своим ближним помочь, отмести всякое соперничество, тёрки личные и действительно, без всяких камер и соревнований, посмотреть друг на друга как на товарищей, которым поддержка нужна, а не каких-то там злостных конкурентов. Я чувствую уже, что этот опыт нам раскрыться, что ли, поможет, принять себя, увидеть то, что до этого не видели, не в других людях, а в себе самом. — Я с тобой полностью согласен, — Олег и не мог её не поддержать, учитывая, что сам только что о чём-то схожем подумал. Ему и так уже одна правда раскрылась — переживает он, оказывается, за Диму, волнуется, потерять его боится. Для него раньше единственным таким близким человеком разве что Саша был, а теперь вот ещё один, Дима Матвеев, бесёнок его маленький, на этом свете единственный такой, смог будто бы корку ледяную на сердце пробить, растопить, внутрь проникнуть, в самое сердце. — А ведь ты, наверное, и правда права, — Лина тоже спорить и настаивать не стала. — Мне твои слова очень понравились. Даже тепло на душе стало как-то, что мы вот тут все рядом, нас одно общее дело объединяет. Так всегда приятно чувствовать, что ты не один… Спасибо большое, Вик. — Всегда пожалуйста, — Вика даже смутилась слегка. — Но нам всем стоит Сашу с Олегом благодарить. Это ведь они нас всех собрали, как-никак. Олег уже стыдиться начал, что звать никого не хотел, но не успел даже особо эмоциям поддаться. Дверь в купе раскрылась внезапно, и в проёме проводница показалась. Рядом с ней мужчина стоял, харизматичный, высокий, темноволосый, подтянутый, внешности восточной. Все присутствующие в нём, конечно, сразу Костю узнали. — Поглядите, — проводница его чуть вперёд подтолкнула. — Вы же москвичи, которые в монастырь едут? Вот, пришёл ещё один. Говорит, с вами. — С нами, конечно, — Олег улыбку вежливую натянул, хотя интонации проводницы ему не нравились уже. — С нами! — передразнила проводница. — А билет-то у него есть? — Билет? — Саша, растерянность брата заметив, сразу же сориентировался, подыгрывать начал. — Конечно, есть! Есть… Билет Центробанка достоинством пять тысяч рублей. Да? — и на брата младшего посмотрел. — Конечно, — Олег с места поднялся, вышел к проводнице в тамбур, спросил сходу, из кармана бумажник с купюрами извлекая и пятитысячную отсчитывая — как знал, что наличка пригодится. — Как вас зовут? — Аида Валентиновна, — проводница ошеломлена была очевидно. — Я Олег, очень приятно, — он голову склонил вежливо, купюру ей протянул. — Мы, русские люди, друг другу помогать должны. — А у нас тут борьба с терроризмом на транспорте, — Аида Валентиновна эта будто даже виноватой себя почувствовала. — А у вас мужчина фактурный, с носиком. — Вы, Аида Валентиновна, мне кофейку с утра принесите, — попросил Олег. — Если вас не затруднит, конечно. О национальности Гецати ему совсем разговаривать не хотелось — у самого ведь корни восточные имелись. — Не затруднит, — пообещала проводница. — Принесу обязательно. А вы, если не сложно, автограф мне оставьте. Вы же экстрасенс сильнейший? Олег вместо автографа оставил ей завалявшуюся в кармане куртки красивую пуговицу и думал, возвращаясь в купе, с горькой усмешкой, что в скором времени эта пуговица наверняка где-нибудь на «Авито» засветится, оценённая тысяч так в семьдесят и гордо подписанная «Пуговица Олега Шепса».       Поезд тронулся, все были в сборе, и в купе царило самое настоящее оживление. Когда Олег вошёл, Саша веселился вовсю, шутил про взятки. — Ну и как не любить эту страну? — разглагольствовал. — Всё, что угодно, можно порешать. — За деньги — это не любовь, — задумчиво Надежда Эдуардовна сказала. — Это проституция. — Так пусть никакая проституция нашему путешествию не препятствует, — Саша всё ещё разрядить обстановку старался. — Только способствует! — Ну что, у кого провиант с собой? — Вика всех взглядом окинула, на полке подвинулась, Олегу место уступая. — Яйца там, картошечка, курочка… — Только вискарик, — Олег усмехнулся грустно, жалостливый взгляд Лины на себе поймал. — Будете? — Никогда в тебе, Олежка, не сомневалась, — прокомментировала Надежда Эдуардовна, глядя довольно, как Олег с полки чёрный пакет, заранее сюда принесённый, снимает и достаёт оттуда бутылку. — Хорошо подготовился. Разливал по благоразумно захваченным из дома стаканам Саша, раздавал сразу же каждому попутчику. Лина единственная вежливо от виски отказалась: — Я такое редко пью. Отдохну сейчас лучше, — и на верхнюю полку полезла, легла, накрывшись розовой своей дутой курточкой. — Ну ладно, — Саша её выбор безоговорочно принял, в свой стакан перелил, — придётся мне за тебя отдуваться. — За что пьём? — деловито спросил Гецати, символически руку поднимая. — Давайте за успех нашего чудесного испытания, — предложила Вика, что все единогласно одобрили. Звякнули от удара друг об друга бокалы. Все, наверное, о своём в этот момент думали — кто об атмосфере железной дороге, романтизмом особым обладающей, кто о славе своей невероятной и о силе, кто о товариществе, которое, по словам Вики, испытание должно было выдержать, а Олег только о Диме думал. Перед глазами образ так и стоял — кожа нежная и бледная, чёрные волосы, в которых пальцами запутаться хотелось, глаза большие, тёмные и жгучие, на горящие угольки похожие, тонкие запястья, покрытые узорами, одному лишь Матвееву понятными. Олег даже как будто запах духов его чувствовал, пальцы нежные, в собственной ладони крепко сжатые, и понимать начинал всё больше, на что ради него готов, ради котика своего, бесёнка ненаглядного. Дима вроде и старше был, и мудрее во многом, и местами даже по характеру сильнее, только вот он странное чувство вызывал — его защищать хотелось, одного его, и хоть бы даже жизнь за него вдруг пришлось отдать, Олег без раздумий бы на это пошёл. — Погодите, — ещё себе виски подливая, чужим хрипловатым голосом он сказал. — Давайте я тост скажу. Выпьем за то, чтобы у них в Топях всё хорошо было.       Потом уже, когда виски допит был, Олег к себе отправился, желая подумать немного и отоспаться получше, Надежда Эдуардовна и Саша в тамбуре покурить решили на сон грядущий да осиновые колья обсудить, а Костя с Викой одни в купе остались, если дремлющую на верхней полке Лину не считать. Молчали оба, не зная даже, о чём им речь завести друг с другом. — Виктория, ты одета сегодня особенно красиво, — сказал вдруг Гецати. — Тебе брючные костюмы очень идут. Фигуру подчёркивают. — Я без одежды ещё лучше выгляжу, — Вика с усмешкой ответила, но уверенность в её тоне всё равно сквозила. — Да я и не сомневаюсь, — Костя сделал вид, будто намёка полушутливого не заметил. — Тебе есть чем похвастаться. — Знаю, конечно, — в её голосе улыбка чувствовалась, хотя вид и оставался довольно строгим, — но вот от тебя совершенно не ожидала услышать. — Почему это? — он даже удивился слегка. — Я на тебя часто смотрю. На красивых женщин иногда поглядеть приятно. Подумать о них, домыслить что-то. — А чего это ты на меня засматриваешься? — Вика подняла на него взгляд, внимательно в глаза заглянула, будто надеясь в душу залезть. — В твои годы у всех обычно уже жёны, дети… Особенно у таких красавчиков. — Моё сердце свободно, — Гецати совершенно ровным тоном отозвался. — Я мечтаю любить. — Прям мечтаешь? — Вика прищурилась иронически. — Мечтаю, — Костя совершенно серьёзно ответил. — Только вот знаешь, есть одна проблема. В Москве, мне кажется, я никогда себе женщину не найду. Там все одинаковые, что ли, какие-то, как на подбор. В них чистоты нет, свежести, что ли, какой-то. Слишком рано они жизнь познают во всех прелестях. — Щас до монастыря доедем, там поспрашиваешь, — чуть обиженно фыркнула Вика, к окну отвернулась. Гецати осторожно к ней поближе придвинулся, положил руку на плечо, провёл ненавязчиво. Лина на верхней полке повернулась на другой бок, мечтая забыть о диалоге, доносившемся снизу, думая, вернётся ли Надежда Эдуардовна или всю ночь будет квасить со старшим Шепсом и удастся ли ей сегодня нормально поспать.