Burn my soul

Юноша крепко затягивает ремни служебной формы, вычурно подчёркивающий статус, но абсолютно не пригодной для поимки преступников, к которой, в прочем, младшего сына одной из важных семей города, не пропустили бы в любом случае. — Аояги-сан, Ваша машина готова. *** Очередной рабочий день в пекле закатного солнца и скучных дел. Тойя стоит в пробке, постукивая грубым материалом перчатки по рулю — его мысли его единственный спутник и единственный свободный клочок личности, пусть иногда он не уверен даже в этом. Пыль оседает на черный капот. Сейчас плюс тридцать градусов. За чертой города ещё хуже, о чём он знает лишь из рассказов тех, кому он с огромным удовольствием свернул бы шею, но вынужден лишь устраивать проверки, периодически обновляя фальшивые отчёты. «Подчини то, с чем ты не можешь бороться, и позволь организму человечества обеспечивать себя самостоятельно». — Чёрт. Сигнал машины позади выдергивает его из ночных кошмаров любого праведника, прямо к реальности. Впрочем, разница едва ли заметна. Дверь хлопает, песок оседает на черной ткани плаща, ловкие руки подхватывают пачку документов. «Питомник №××» *** Его как всегда встречает собачий лай и дым дешёвых сигарет, преследующий старого владельца, при виде которого Тойя невольно прикрывает нос рукой. — О! Аояги-сан, вы как по расписанию! — Мужчина выходит из-за прилавка, натягивая улыбку. — Я предпочёл бы сразу перейти к делу. Свет лампочек мигает, нервируя. Под чужим завистливым взглядом высокий юноша проходит к рядам старых клеток — «чёртов папочка обеспечил безопасной работой сына с сердобольной душой». Пыль проникает сквозь приоткрытые окна, рассеиваясь в солнечном свете. Невозможно душно, он способен думать лишь о том, что ещё месяц, и у здания истечет срок эксплуатации и он сможет обеспечить этим животным лучшую жизнь, даже если это оставит его без средств. Псы виляют хвостами при виде доброй души, так, по крайней мере, говорит его друг, и Тойя позволяет себе улыбнуться. До тех пор, пока не переводит взгляд к самому низу. — Это… — Он замирает, уставившись на клетку. — Что это… Глаза на секунду теряют фокус, мгновенно пресекая немую растерянность во взгляде, что, к ужасу Тойи, заметил приближающийся мужчина. Нельзя показывать слабость. Иначе тебя съедят. — Ааа… Хотел сказать вам, да вы «сразу перешли к делу», — Он тянет, будто уверен, что Аояги ничего не сможет сделать с тем… Что в клетке был человек. — Знаете, он очень насолил одному важному джентльмену. — Владелец ковыряет в зубах, продолжая: — Вы можете, конечно, сообщить об этом, но едва ли Он будет доволен. Грязное тело в рваной одежде, едва различимое в углу клетки, не шевелится под яркими лучами, проходящими через кривые прутья, мазки крови на разогретых солнцем кандалах, обхватывающих ноги, сливаются с ржавчиной, и Тойя не уверен… что сможет сказать сейчас хоть что-нибудь. Он готов убить. — Вот его, к примеру, заперли тут, хотя он до смерти боится собак, ха! С вами Он, конечно, ничего не сделает, но вот с ни-и-им за то, что доставил Ему неприятностей… Понимаете, о чём я? Тойя делает глубокий вдох, песок скребёт его горло вместе с вонью этого места, он знает, что должен уйти. — Аояги-сан? «Всё воздаётся». Даже если это не так — это единственное, что заставляет праведного верить в то, что его лицо избито не напрасно. — Сколько? — Первое, что срывается с катушки его безумных мыслей. То, в чем он уверен с детства — твари готовы продать родную мать — свидетелем чего ему, к слову, ему пришлось побывать. — Ха! Понравился? — Визгливый смех режет уши сильнее лая, но Тойя лишь стаскивает зубы. — Знаете, кабель красивый и… — Как его зовут? — Тойя шипит, с гневом смотря на владельца, немо приказывая ему заткнуть свою пасть, и тот умолкает. Он чует чужой предел. Сальные пальцы проводят по маркировке на старой клетке, оставшейся от старой собаки. — Акито-ину, — читает мужчина, похлопывая по карманам в поисках ключей, и открывает клетку. — Хэй! Вставай! Тойя не хотел смотреть в глаза этому человеку. Он не знал, что должен ему сказать и как оправдаться за то, в чём нет его вины. Но, словно читая чужой страх, незнакомец резко оглядывается через плечо, яростно уставившись прямо на Тойю снизу вверх сквозь пряди рыжих волос — свет раскрашивает радужку парня в ярко-оранжевый, и он тут же щурится, скалясь сквозь намордник, от болезненного удушья. Владелец дёргает за поводок, парень кашляет, падая к вычищенным туфлям Аояги. Пальцы в перчатках хватают мужчину за руку, в попытке перехватить поводок. — Не-а, ещё не Ваше. Тойя должен держать лицо. Чем больше человеку нужен товар, тем большую цену на него поставят. — Я заплачу столько, сколько написано на клетке. Вы знаете политику. — Ну что Вы, — мужчина посматривает на парня внизу, — Мне придется искать оправдание за его побег… или смерть. В любом случае, Вы должны покрыть эти издержки. — Я знаю, сколько стоят услуги. — Тойя кидает бумажник в клетку. — И если нарушения будут замечены вновь, то Вы ответите за это. И юноша хватает поводок, уступая место владельцу, жадно смотрящему на кошелек. — Ты можешь идти? — Пальцы аккуратно касаются чужого плеча — дрожь и тяжелое дыхание — это единственный ответ, который он получает, и Тойя помогает затёкшему телу опереться на него. — И знаете, — Аояги оборачивается. Сильный пинок прямо в ягодицы, и владелец врезается в решетку — второй удар и клетка захлопывается. — Я вернусь на следующей неделе, чтобы закрыть Вас. *** — В больнице будет слишком много вопросов, поэтому пока я отвезу тебя к себе. — Аояги осторожно укладывает незнакомца на заднее сидение, хлопая дверью, и садится за руль. — Если тебе станет хуже, сооб… — Юноша замирает — кадык упирается прямо в поводок, натянутый поперёк его шеи. Это было довольно предсказуемо. — Отдай мне оружие и проваливай из машины. — Рыжий парень шипит, едва выговаривая слова. — Ты не можешь дать мне отпор. — Тойя наклоняется вперёд, чувствуя как чужие руки отпускают поводок. — И убил бы раньше, если бы мог. Он оборачивается, протягивая руку вперёд, от чего резко парень отшатывается. — Дай сниму намордник. — Не трогай. — Тяжелая одышка пугает, как и нервная дрожь незнакомца — в такую жару его трясет будто на морозе. Аояги тянется к скрытому бардачку. — Тогда сам срежь. Парень расстеряно смотрит на протянутый нож. — Ты совсем идиот?.. — Незнакомец хмурится, выхватывая рукоятку, но ничего не происходит… Юноша заводит машину, оставляя вопрос без ответа. Трасса полупуста, от солнца остались лишь неприятные воспоминания, и он едет домой под тихий лязг цепей, с которыми Акито так усердно пытается разобраться. — Аояги Тойя. — А? — Меня зовут Аояги Тойя.