(курсив — Загадочник, обычный текст — Эд)
Вне пространства и времени, нулевая точка координат — Эдвард Нигма.
Эдвард проснулся, лёжа в полной и бесконечной темноте. То, что принято называть полом, ничем не отличалось от плоскости импровизированного потолка или стен. Нигма ярким зелёным пятном выделялся в полнейшей, кромешной тьме без какого-либо намёка на свет. Слегка приподнявшегося на локтях Эда окликнул слишком реалистично звучащий Загадочник, сидящий чуть поодаль и уже находящийся в сознании, если это, вообще, можно так назвать. — Доброе утро, Эд, — с этими словами вторая личность Нигмы хватает его за локоть, и странную тишину здешнего причудливого пространства нарушает вскрик первой личности: — Какого чёрта?! — Если бы я сам не проснулся раньше и не убедился в физическом существовании и себя, и тебя, отреагировал бы также… Послышались чьи-то медленные хлопки, звучащие будто отовсюду, и, словно материализуясь из темноты, к ним вышел Освальд. Только вот он не хромал, что не ушло от внимания близнецов, а взгляд его был пустым и холодным, безжизненным. Но голос… Голос, определённо, принадлежал Пингвину: — Наконец-то все в сознании, заблудились? — Освальд! — окликнули его Эд и Риддлер почти синхронно. Хотя внешне Кобблпот улыбается, его улыбка для присутствующих выглядела натянутой и словно нереалистичной. — Как вам будет угодно. Ну, так что? Обе личности Нигмы смотрят на Освальда с подозрением. Оба размышляют о том, является ли Пингвин настоящим, или же подобный образ — лишь галлюцинация, подброшенная погибающим сознанием. И именно поэтому Эд порывается к нему, чтобы убедиться или опровергнуть свои размышления о стоящем перед ним человеке. Но Загадочник вновь хватает его за руку, останавливая. — Я бы ему не доверял. Он явно опасен. Чувства те же, что и на мероприятии. Это он наблюдал за нами, — проговорила вторая личность, а после добавила чуть тише: — Чем бы он ни был… Улыбка стоящего напротив становится только шире, казалось, абсолютно все мышцы лица Кобблпота напряжены при таком странном, вычурно лживом выражении. Но глаза… Будучи всё столь же холодными, они приобрели ещё более ожесточённые черты. Всё лицо существа будто стало хищнее. Теперь ни у одной из личностей бывшего злодея Готэма не оставалось сомнений — с Этим лучше не ссориться. — Ты ведь не Освальд, — проговорил Эд с наполовину утверждающей, наполовину вопросительной интонацией. — Тогда зачем притворяешься? Улыбка неизвестного стала чуть мягче и приобрела снисходительные оттенки. — Я лишь выбрал наиболее яркий и привычный для вас двоих образ. Возможно, так я вам понравлюсь больше, — едва договорив, существо начало менять облик прямо на их глазах. Тело стало вытягиваться, приобретать характерные женские черты, утончилось. Вывернутая нога Освальда плавно вернулась в изначальное положение. И выглядело подобное столь легко, будто прежде перелом лишь иммигрировали, а, как надоело, стопу вернули в прежнее положение. Волосы на голове начали стремительно отрастать, черты лица Кобблпота сгладились и приобрели нечто схожее с мисс Крингл. От Пингвина у существа остались его пронзительные глаза, смоляные волосы в причудливой укладке и модный костюм. Всё время этой отталкивающей трансформации Эдвард и Загадочник пристально наблюдали за изменениями того, кого они по ошибке приняли за Освальда. По завершению акта перевоплощения оба почти одновременно пришли к выводу, что приставшее перед ними им не нравится и даже не просто не нравится — внешний облик незнакомца, или уже незнакомки, стал отвращать. Вызывая странное ощущение головокружения и тошноты, будто Нигма вновь мешал галлюциногенные таблетки со старым алкоголем из особняка Ван Даль. Оно накатывало волнами и избавиться от него было невозможно. — Что ж, мальчики, хватит с вас шоу. Я проводник, в более классическом представлении — посланник смерти. Вы ОБА и Ваш дружок Пингвин изрядно потрепали мне нервы со своими воскрешениями, всегда на грани и никогда мертвы. Славно, что это наконец-то случилось и мы можем пообщаться лично. У вас уже появились вопросы? — голос существа был каким-то искусственным, с отсутствующей интонацией, и даже если фраза, по логике, подразумевала какие-то эмоции, в говоре «посланника» подобного не чувствовалось. Ответом на вопрос стало коллективное молчание. Надо же… Они мертвы. Просто так, в миг закончилась вся их жизнь и весь их путь, всё стало максимально неважным и несущественным перед предстоящей неизвестностью. — Ну, конечно, Ваш же интеллект не птичий… — ремарка, отсылающая к Освальду, проехалась по больному месту сразу двух личностей Нигмы. Интересно, как там сейчас Кобблпот, говорит ли он также с искажённой копией их двоих или его проводник оказался менее болтливым, и он сейчас в ещё более неопределённом месте? Все эти мысли о Пингвине, несмотря на скорость, с которой промелькнули в общем разуме Нигмы, были крайне важными. Кстати о разуме, они оба всё ещё имели возможность общаться без слов и слышать мысли друг друга при желании, и это был… Крайне неоднозначный опыт. — Так, о чём я? Ах, да. Если бы вновь умер только один из вас, второй бы тут же достал из-под земли ваш местный рояль в кустах — мистера Стренджа, (как же хорошо, что он не мой клиент) и вся моя бумажная волокита с начальством началась бы вновь. — Значит… — Освальд тоже мёртв? — закончил вопрос за Эда Загадочник. Существо рассмеялось им в лицо. И ничего более жуткого Нигма не слышал за всю свою достаточно долгую жизнь. Это едва ли можно назвать пародией на смех, больше какое-то безэмоциональное гарканье. — Ха хА ха ХА, конечно, он мёртв, иначе я не был бы так рад, даже на пару минут раньше Вас, между прочим! — казалось, нечто по-настоящему… Радовалось? — Если мы мертвы, то зачем ты говоришь с нами и тратишь своё время на нас? — спросил Эд. — Ох, Эдди… Ты, действительно, такой милый, как о тебе говорят. Не сочтите за грубость, но вы прилично насолили лично мне и моему начальству. Поэтому я не планирую оставлять вас в покое ближайший, хмммм… Век, может, два, — будто рассуждало вслух существо. — То есть мы уже отняли у тебя слишком много времени, а теперь ты хочешь потратить на нас ещё больше? У тебя не слишком хорошо с выстраиванием логических цепочек, — вмешался в разговор начинающий заводиться Загадочник. — Эд… — существо глубоко вздохнуло. — Сочувствую, разделить всю жизнь с бестактным зелёным придатком в голове... (КАК-КАК ОНО МЕНЯ НАЗВАЛО?!) — после этих слов существо наконец-то отвернулось от озадаченного Эдварда к взбешённому, но внешне отстранённому и холодному Риддлеру. — Времени у меня с избытком, это, в целом, понятие безмерно растяжимое. Что Вам сотня лет — для меня секунда, глупый ты человек в зелёном, — существо подошло ко второй личности Нигмы предельно близко, проговаривая эти слова. — Я просто не люблю возиться с бумагами! И всё. Нечто улыбнулось в лицо опешившему и даже слегка испуганному Загадочнику и отошло подальше. — Так вот, какие у меня на вас планы, господа. Помните один из худших моментов в вашей жизни? Что сразу приходит на ум? Конечно! Пирс. — Внутренности Эдварда похолодели. — Ооооооо, правильно поняли. Тот самый день убийства вашего дружка и последующего сбрасывания тела в реку. Очень хочу, чтобы Вы повторили его на бис. До бесконечности. Пока лично мне не надоест наблюдать за вашими страданиями. Ум Риддлера, работающий, казалось бы, на пределе, в столь стрессовой ситуации, продолжал выдавать ему хоть какие-то варианты. Отбрасывая половину из них, он проговорил: — Какой нам смысл подчиняться тебе? Мы мертвы, хуже уже некуда. А убийство Освальда не входит в список наших хобби. — КАК ЖЕ ТЫ МЕНЯ ЗАДОЛБАЛ! Поучился бы у Эда манерам и умению молчать в нужных ситуациях. Но раз уж ты так хочешь, чтобы я вас шантажировал, без проблем, я начну… — существо, судя по словам, было разозлено и озлоблено, но тон голоса всё ещё не передавал никаких чувств. — Тебе нечем нас шантажировать. Пингвин уже мёртв, других людей за которых нам стоило бы переживать в живых не осталось, так что, спасибо, но мы с Эдом откажемся… — Мартин. Тот самый мальчик, которого вы спасли около одиннадцати лет назад. — Дорог Освальду, не нам. — Но дорог Кобблпоту, а Вам дорог Кобблпот. Как думаете, он обрадуется, если узнает, что его молчаливую теперь не крошку лишил жизни раньше времени сам жнец смерти, из-за ВАШЕГО и только вашего упрямства? — Я думаю Освальду уже всё равно… — Знаете же, что лукавите, я умею чувствовать ложь. Посланника смерти не обмануть, так что хватит этой клоунады. Ваш ответ? (ОТКУДА ОНО УЗНАЛ О МАРТИНЕ?! — Это не важно, у нас нет выбора… — НО УБИВАТЬ ОСВАЛЬДА? ОПЯТЬ?! НЕ РАЗ, НЕ ДВА, ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ?! — Видимо, мы это заслужили. Но… Это ведь будет не наш Освальд, с которым мы давно всё это прошли, должно же быть полегче…?) — Хватит перешептываться, девочки, больше двух говорят вслух. И побыстрее, пожалуйста. — Можно один вопрос? — внезапно спрашивает Эд. — Конечно, милый, тебе можно почти всё. — На этих словах Загадочник скривился. — Что за странное предчувствие было в день нашей смерти? Рядом с тобой мы чувствуем что-то похожее, но в более спокойном формате. — Надо же… Да, вы чувствовали приближение смерти, — на этих словах существо хмыкнуло. — Забавно, что это нисколько вам не помогло, я почему-то думал, если люди будут знать о своей смерти заранее, то смогут её предотвратить. Видимо, я вас, людей, переоценивал. Ну, так что? Умирает Мартин, или вы соглашаетесь? Эдвард и Риддлер обречённо переглядываются, синхронно говоря: — Мы согласны.Вне пространства и времени, нулевая точка координат — Освальд Кобблпот.
Перед Кобблпотом стояла Айви Пеппер во втором своём обличие, именно в том, в котором была, когда спасла его от смерти на берегу реки. Было более чем очевидно, что это не она, но её вид вызывал приятные ассоциации у Освальда. Хоть и не слишком долго, но они были друзьями с этой странной девочкой. Существо выдавали безжизненные глаза, небольшая дёрганность в движениях и отсутствие каких-либо эмоций в голосе. — Мне очень жаль, мистер Пингвин, что всё вышло именно так. Как посланник смерти, наблюдающий за вашей жизнью, я знаю сколько невзгод выпало на вашу участь. Вы определённо точно не были образцом добродетели, но это едва ли меня волнует. — … — Почему вы молчите? — Судя по всему, я уже мёртв, не вижу смысла растрачивать слова на заполнение эфира… Что дальше? — Ох, была бы моя воля, я бы отправила вас прямиком в небытие, но мой босс… Он очень недолюбливает вас с Загадочником… — Нигма тоже здесь?! — дёрнулся Освальд в каком-то неопределённом направлении, оглядываясь по сторонам и пытаясь уловить хоть что-то в этой бескрайней пустоте. — И нет и да, мистер Кобблпот, но, к сожалению, не в моих полномочиях устраивать вам последнюю встречу. Так вот, мой босс… Не очень любит людей, играющих со смертью, поэтому он запретил отправлять вас на покой в ближайший… Век? Возможно, два. — Замечательно. И что, мне теперь пожизненно в пустоте сидеть?! — вспылил и без того не особо уравновешенный Освальд. — Если бы это было так, мне бы не было вас так жаль мистер… — Что ты хочешь этим сказать? — Вы зациклитесь в своём худшем воспоминании на это время, и это… — Пирс и Нигма, выстреливший в меня… Да, я понял суть наказания… Наверное, я даже это заслужил, — последние слова Пингвин проговорил почти шёпотом. — Это… Вы не понимаете, так обычно с душами не поступают, это очень жестоко, но… — Извини, мне плевать на твою жалость. Едва ли она хоть что-то изменит или хоть как-то мне поможет. Забавно, что даже после смерти я буду раз за разом умирать от рук любимого человека… — Я… Я не хочу вас сильно обнадёживать, но, возможно, кое-какая надежда позволит вам… Чуть легче перенести это всё. Освальд молча и как-то очень устало смотрел на копию Пеппер перед ним. Просто ЧТО может помочь перенести ему всё это и, собственно, зачем? Он знает каким человеком был, что совершал и понести наказание за это посмертно было почти благородно и оправданно в его личном понимании. — Это немного сложно объяснить, но то, во что вы будете погружены, не является проекцией, это параллельные миры, сходные с вашим, но зачастую имеющие незначительные отличия, а иногда и не имеющие их вовсе. Так вот, мне известно, что… Это воспоминание худшее не только у вас, но и у Эдварда Нигмы. После её слов Пингвин неверяще и как-то обречённо хмыкает. Страдать ему предстояло не одному, а в компании. Пусть и не имея возможности связаться с ними ему было спокойнее от какого-то до боли странного чувства единения с Нигмой. Они уже очень давно не были близки или откровенны друг с другом, но их последняя сцена при жизни будто расставила точки над «И». Вновь сблизила их. Чтобы потом разделить навечно, поместив в личный персонализированный Ад. В то, что у Загадочника сцена на пирсе также была худшим воспоминанием особо не верилось. Точнее верилось, но очень слабо. Возможно, играла его природная неуверенность в своей привлекательности хоть для кого-то, либо нечто более сложное, а именно доверительное недоверие к обоим личностям Эдварда Нигмы. И именно поэтому он задаёт следующий этот вопрос. Почему-то ему хотелось получить дополнительное подтверждение словам жнеца... Будто это всё ещё имело хоть какой-то смысл в его положении. Что ж, видимо, привычка. — Вы, наверное, шутите? Смерть предавшего его друга хуже смерти любой из их бесчисленных «любовь всей жизни»?! — Да, мистер Кобблпот, именно так. И, чисто в теории, при перетасовке миров и измерений, однажды, вероятно за век лишь раз, вы сможете пересечься с Нигмой из вашего мира, который погиб в тот вечер с вами. — И как мне это поможет? Он ведь… Должен будет убить меня? Это ваш план окончательно меня добить что ли?! — Нет-нет-нет, точно нет, точнее, да. По сути, он должен, но если он этого не сделает, если он не убьёт вас, и вы пробудете в одном измерении чуть дольше всей вашей… Сцены на пирсе, то вы, словно два сверхмощных магнита, притянетесь друг к другу и разделить вас по разным мирам будет несколько проблематично. — Звучит как-то слишком просто. — Но, если он убьёт вас, ваша с ним связь одного пространства будет нарушена, и, даже если вы когда-нибудь встретитесь, вы уже не сможете зацепиться друг за друга. — Замечательно, а что после? — Начальство будет жутко недовольно, однако… Им придётся что-то выдумывать, по крайней мере, эта пытка закончится, и вы вновь сможете быть с душой, точнее душами, которые вы так любите. И если что, я вам этого не говорила, мне, на самом деле, нельзя так делать, но… — Спасибо. — На этих словах существо неловко и неуклюже улыбнулось, но улыбка, несмотря на общую безэмоциональность всего прочего, казалась печальной. — Удачи вам, мистер Пингвин. Мне очень жаль, что на вашу долю выпала подобная участь.
Двенадцать лет до смерти Эдварда Нигмы, поздняя осень, пирс Готэма.
Нигма вновь оказался здесь. Перед ним стоял трясущийся Освальд, в точности такой же, каким он его помнил. Загадочник, ещё не имеющий такой власти в теле Нигмы, как в будущем, не мог вмешиваться или говорить самостоятельно: всё, на что он был способен, — общаться с Эдвардом в их голове и наблюдать за происходящим. Это мрачное серое освящение, духота перед дождём, который очень скоро должен будет начаться. Атмосфера была безумно тяжёлой, всё казалось таким реальным, таким… Сложно одёргивать себя, убеждая, что всё не по-настоящему, что это просто глупый повтор их жизни в общем разуме. Кобблпот стоящий перед ними, на самом деле не умрёт, нет, они не убьют его, он просто… Исчезнет, перестанет существовать после переключения на новый повтор. Он не будет мучиться, не будет страдать, по крайней мере Загадочник пытался убедить в этом Эда и самого себя заодно. — Эд… Я люблю тебя. Уж теперь то ты веришь мне. Так что послушай, когда я говорю, что этот поступок тебя изменит… — эти слова Освальда, такие важные, такие значимые после того дня ещё очень долго прокручивались в голове Нигмы. Как и весь последующий разговор. Им не нужны были перезапуски, чтобы помнить его дословно, ведь даже спустя десятки лет они не забыли ни слова из того, что сказал им тогда Кобблпот. Именно поэтому Эдвард практически на автомате говорит всё слово в слово, как в тот роковой день. — Я убивал прежде, Освальд… — несмотря на то, что произнесённые слова были точной копией оригинального разговора, они содержали в себе намного больше, чем давнюю слепую ярость и ненависть. Эта фраза была произнесена слишком апатично, но взгляд Эдварда… Транслировал намного больше, чем он в прошлом мог себе позволить рядом с его кумиром, самим Пингвином. Этот самый далеко не маленький человек обратил на невзрачных их своё внимание и даже вытащил из психушки, чтобы поставить рядом. Сделать своей правой рукой, доверив всего себя. Сливающегося тогда с толпой человека в сером, да, они были просто серой массой, но Освальд… Он сделал их чем-то намного большим. Это восхищение, обожание и любовь к Кобблпоту не могли не транслироваться через лицо Нигмы. И одно маленькое изменение, как взгляд Эдварда при этих словах, порушил картину прошлого, которую эти двое запомнили на всю свою жизнь. Пингвин смотрел на них удивлённо и неверяще, он даже стал меньше трястись от охватившего его шока. От такого открытого проявления любви через взгляд, который буквально пожирал и поглощал его. Эдвард, которого знал он, никогда не смотрел на него ТАКИМ взглядом. — Эд, ты… Ты в порядке? — Боже, этот связанный по рукам Оз со слезами на глазах вновь волнуется о них… О тех, кто направляет на него пушку в этот момент, о тех, кто должен будет его убить. Это ужасно, это ломает, это разрушает и это… Это лишь первый такой на их пути. Насколько же было бы проще, если бы Освальд ненавидел их после всего, что они с ним сделали, но этот безграничной силы человек стоит сейчас напротив, смотря на них всё ещё безумно любящими и обеспокоенными глазами. — Мы… Это не должно тебя волновать, — на этих словах из глаз Нигмы непроизвольно полились слёзы. Опешивший Пингвин, наплевав на пистолет, потянулся к ним своими связанными руками. Какой же он сильный… Как в таком маленьком, хрупком на первый взгляд человеке может быть сокрыта такая сила, Нигма не понимал. Слёзы продолжали бежать по их щекам, а подошедший уже совсем близко Освальд, протянул свои ладони к его лицу, неуверенно и очень аккуратно пытаясь стереть ему слёзы, однако этот, казалось бы, простой и достаточно невинный жест, лишь вызвал новую порцию уже откровенных рыданий. Эдвард притянул к себе эту версию Пингвина из прошлого, очень крепко обнимая и продолжая рыдать. — «Мы» — это ты про свою вторую личность, о которой когда-то мне рассказывал, да Эд? — тихим, успокаивающим голосом спросил Кобблпот. — Да… Да, эта личность просила называть его Загадочником и… Впрочем, это уже абсолютно не важно, — начал говорить, периодически сбиваясь на всхлипы Нигма, полусрывающимся голосом. Освальд в их объятиях хмыкнул. — Звучит немного забавно и вычурно, но в вашем, я же могу говорить о вас в множественном числе? — почувствовав плечом кивок Пингвин продолжил. — Звучит очень в вашем стиле, мне нравится. (ЭД, ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО НАЧАЛ???!!! КАК… ПРОСТО, КАК НАМ ЕГО УБИТЬ, МЫ ВЕДЬ ДОЛЖНЫ. — Я знаю… Извини, моя вина, но он… — Я ПОНИМАЮ ПРОСТО… Я НЕ ЗНАЮ, ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ И КАК СКОРО НАМ НУЖНО ЕГО УБИТЬ, Я НЕ ХОЧУ ПОДВЕРГАТЬ ОПАСНОСТИ МАРТИНА. — И что ты предложишь? — МОЖЕТ, НАМ СТОИТ РАССКАЗАТЬ ЕМУ, КТО МЫ? ЭТОТ ЧЁРТОВ ПОСЛАННИК НИКАК НАС НЕ ОГРАНИЧИВАЛ В ВЫРАЖЕНИЯХ, ТАК ПОЧЕМУ БЫ И НЕ… — Отличная идея!) Нигма резко отстраняется от Кобблпота, отталкиваясь от него, опираясь ему на плечи, всё ещё держа в одной руке оружие. Но руки на его плечах он всё-таки решает оставить. — Оз… Освальд, я… Не тот Нигма которого ты знаешь, это ужасно сложно, но… В будущем ты станешь отцом и… — на этих словах глаза Пингвина максимально округлились, и смотрел он на них в молчаливом шоке. — Нет-нет, конечно, нет, не то о чём ты мог подумать, он приёмный и немой, но он очень классный парень, сын твой, в общем… Я из времени, когда… Точнее… Чёрт… В общем, мы твой Нигма через двенадцать лет, но я уже мёртв и это звучит так бредово, но… — Это многое объясняет, Эд, не торопитесь так, я внимательно вас слушаю, — король Готэма с мягкой улыбкой на лице прерывает малопонятный поток чужих мыслей. — Это, правда, так очевидно…? — Более чем, я на протяжении тех минут, что мы уже стоим на пирсе, думаю о том, в какой момент тебя подменили и кто ты на самом деле такой… Мой Эд никогда бы не посмотрел на меня так. Твой же взгляд меня обнадёживает, если через двенадцать лет вы будете смотреть на меня ТАК, то остальное уже и не важно, — заканчивает Кобблпот с уже влажными глазами: — Так зачем вы здесь? — Я… Это самый худший момент в нашей жизни и худший он именно потому, что я в прошлом, в котором сейчас вроде как и нахожусь, убил тебя, — Освальд опешил. — Думал, что убил, ты выживешь, но, я почти тебя убил и сейчас… Я должен сделать это вновь, иначе Мартина. Твоего приёмного сына убьют в моём мире. Да, нас шантажируют его смертью, потому что ты уже мёртв на тот момент, и больше нас шантажировать нечем. — Эд, я совру, если скажу, что всё понял, но… Знаете, это очень мило, думаю я из будущего, ваш Освальд он бы… Определённо оценил подобный жест. Поэтому незачем медлить, наверное… Как именно вы меня убьёте? — слова Пингвина поразили обе личности Нигмы до глубины их двойственной души, поэтому они далеко не сразу нашлись с ответом. — Как и прежде… Выстрелим в живот, но знаешь, наверное, я развяжу тебе руки, на всякий случай, так у тебя будет больше шансов выжить, хотя это не то чтобы важно, но мы бы, правда, хотели, чтобы ты выжил, — последние слова были скорее бормотанием, при котором Нигма убрал пистолет за пояс, достал нож и порезал верёвки на запястьях Освальда. А тот вопреки какому-либо здравому смыслу резко подтянулся к ним, обхватил их за щёки и поцеловал. Очень неумело, явно впервые, но… Вряд-ли они когда-нибудь забудут это странное чувство. Ведь этот Освальд — не их Освальд, но он всё ещё тот человек, которого они так любят, просто с очень далёкого прошлого. И чёрт, он так искренне прижимается к ним и подрагивает, что Эдвард не смог не ответить на его поцелуй, словно вкладывая в этот жест все переполняющие их чувства и извинения за то, что им предстоит сделать. Больно было думать о том, что через несколько минут человек перед ними будет в холодной готэмской реке с простреленным ими же телом, и эта очевидная истина вновь вызвала у Эдварда слёзы. Казалось, он никогда в жизни не плакал столько, сколько за этот первый перезапуск в бесконечной цепочке. Кобблпот почувствовав на пальцах влагу немного отстраняется, стирает солёную жидкость с их щёк и после кратко целует. — Это не стоит ваших слёз, Эд и Загадочник, я уверен, что ваш Освальд не хотел бы для вас подобных мучений, потому что даже я подобного не хочу. И я не держу на вас зла. Можете приступать, — с вновь влажными глазами Пингвин отходит к самому краю пирса и, стоя в максимально открытой позе, явно не стремясь защищаться или сбегать, улыбается. — Пожалуйста, поторопитесь, я ведь могу и передумать в конце концов. Нигма дрожащей рукой вынимает пистолет, направляя его в живот Освальда в точности, как и в тот день. — Прощай, Освальд… И спасибо за твои слова, — выстрел.Двенадцать лет до смерти Эдварда Нигмы, поздняя осень, пирс Готэма. Перезапуск № 184 (по личным подсчётам Загадочника).
Эдвард был готов сдаться ещё после 30-50 перезапуска: каждый раз убивать Освальда, который и не прочь быть убитым им, это… Убивает, прожигает внутренности и заставляет усомниться в том, зачем это всё, и так ли необходимо. Но, да, как бы нелогично и абсурдно не звучало, они продолжают убивать Пингвина ради его же наследия. Его приёмного сына, который остался после него. Чёрт, это ведь единственное живое напоминание о таком чудесном человеке как Освальд Кобблпот… Нигма даже немного завидует Пингвину в этом плане, ведь сам Загадочник Готэму в наследие оставил абсолютно ничего, помимо парочки терактов десятилетней давности… Обычный, по меркам самого Готэма, псих. В то время как Освальд — бывший и более чем успешный мэр, король преступного мира и отличный предприниматель. Даже спустя десяток лет люди помнили о нём и о том, что он сделал для города. Казалось он начал забывать своё прошлое, свою жизнь в целом. Лица когда-либо мелькавших в его истории стали размываться. Казалось все его воспоминания словно покрывались туманом. Зарывались под землю, уходили в небытие. Как долго он сможет сохранять остатки своего разума? Остатки своего собственного «Я»? Когда от него останется пустая оболочка выполняющая одни и те же действия раз за разом, как механизм. Функция. Программа. Это не было вопросом с предлогом «если», одно лишь холодное, пыщущие своей чрезмерной реалистичностью...Когда.
Двенадцать лет до смерти Эдварда Нигмы, поздняя осень, пирс Готэма. Перезапуск № 1000+.
Убийство Освальда и в первый раз не прошло для них бесследно, но сейчас… Происходящее стало личным круговоротом кошмара для них. Нигма на пару с Риддлером ещё на 248 перезапуске решили больше не говорить с Кобблпотом, ибо любой разговор отдаётся в них обоих невыносимой болью. Пару раз Эдвард повторял изначальную версию их диалога, меняя незначительные детали и смотря на реакцию Освальда… Но сейчас они с Загадочником работали по методу: Пингвин открывает рот, чтобы сказать то, что они уже много-много раз слышали, и они стреляют. Сожаление о прошлом уже давно отошло на дальний план. Сейчас они просто существовали. Чувства и эмоции казались Эдварду чем-то далёким и словно давно забытым. Он чувствовал лишь тупую боль в груди, словно у него отнимали нечто безгранично ценное, неизмеримо важное и дорогое. Но он даже не мог точно сказать какие фрагменты своего прошлого он терял, они просто растворялись. Путались. Размывались. Словно и не было никогда Эдварда Нигмы «до», не было Риддлера. Не существовало Готэма за их спиной. Всё потеряло свою значимость. Он был словно песчинкой в бесконечном круглвороте времени. Никакого значения. Никакого смысла в его существовании. Число перезапусков давно перевалило за тысячу, и Загадочник уже перестал их считать. Потому как бессмысленно в той же мере, что и всё вокруг. Загадочник, в целом, перестал подавать какие-либо признаки жизни в голове Нигмы. Это обижало, ведь тот оставил всю эту пренеприятнейшую действительность на него, уйдя в глубочайшие недры их сознания. Но спустя ещё перезапусков тридцать после окончательного ухода второй личности, которая перестала откликаться и хоть как-то выходить на связь, Эдвард успокоился и принял его решение. Будь у него выбор — поступил бы также. Впервые он жалел о том, что является основной личностью в их общем теле. Но сейчас нет больше Эда Нигмы или Загадочника, есть только звенящая пустота и тишина, прерываемая бесконечной чередой выстрелов в человека, чьё имя они уже давно не желают даже произносить. Одно оно несёт такое количество боли, что едва ли можно выдержать. Но они должны. Ради Кобблпота и ради Мартина. Очередной выстрел и вновь они на том же месте, тот же Пингвин открывает рот чтобы начать говорить, и они стреляют. Вновь. Вновь. И вновь.Двенадцать лет до смерти Эдварда Нигмы, поздняя осень, пирс Готэма. Перезапуск номер N.
Только перестал в их голове отдаваться минуту назад совершённый выстрел, как всё перезапустилось вновь. Серое окружение, духота, человек. Тишина… Такая странная и неожиданная тишина, ставшая для человека в зелёном глотком свежего воздуха. Мужчина перед ними всё не начинал говорить, что показалось бы им странным, если бы они были хоть сколько-то в себе. Сейчас же они наслаждались минутами тишины, которые наступили столь внезапно, что им показалось, что они вновь умерли или, в целом, никогда не встречали существо, косящее под когда-то очень дорогого для них человека, не проживали свою жизнь. Казалось, всё время существования они проживали в этой петле. Невыносимо жестокой петле без возможности выбраться или закончить свои мучения. А зачем они это делают..? Истина ускользала от них, они даже не помнят имени человека, стоящего перед ними, а он всё молчит. Почему он молчит? Да без разницы, пока не заговорит, они не убьют его. А откуда у них такое правило? От чего оно пошло, почему они больше не слушают то, что им говорят? Все мысли словно в тумане. Мозг, который уже очень давно перестал функционировать, мыслить, помаленьку запускался, но истина. Такая простая и должно быть очевидная всё ускользала от них. Начался дождь. Как давно они не ощущали его на себе? Очень давно, даже слишком. Эти лёгкие капли из пасмурного неба будто вдыхали в них жизнь, хотелось просто смотреть на небо в тишине, стоя рядом с дорогим им человеком. А почему он им дорог? Он ведь им дорог? Они отрываются от созерцания неба и переводят взгляд на человека, который также, как и они выглядит подозрительно отрешённым, он также как и они минуту назад смотрит мимо них. Но тот смотрит не на небо, а на город позади Эдварда. Он смотрит на этот город таким взглядом, будто он значит для него очень много, но почему? Это ведь просто город? А что за город? Где они находятся? Они не знали ответа и почему «они»? Почему он говорит так, будто он здесь не один, будто с ним в теле должен быть кто-то ещё? Этот странный факт ускользает из его разума, как только человек напротив переводит на него свой пронзительный взгляд. И Эд вздрагивает. Он безгранично дорог ему, один взгляд глаза в глаза поднимает в нём такой ворох бесконечных чувств, что это дезориентирует. Они знакомы? Ощущается, будто они знакомы вечность, но кто он? Почему вызывает такие чувства, почему смотрит так внимательно, изучающе, но ничего не говорит? Его имя… Имя… Имя! — Что я хочу, есть у бедного, нужно богатому, а если съесть это умрёшь…? — практически прошептал Эдвард, который не говорил столь давно, что произнесённые слова казались ему чужеродными, будто произнесёнными кем-то другим. Лицо человека напротив вытянулось, тот смотрел озадачено и будто неверяще, но наконец отвечает. — Ничего. — Кто я…? Эдвард… Н… Ни-Нэ… Нэштон! — на его лице проступила слабая неуверенная улыбка, он вспомнил своё имя и человек, стоящий напротив, точно его знает. Но почему-то смотрит очень озадачено, будто Эд ошибся и дал неправильный ответ, но почему…? Это ведь его фамилия. — Я многое успел повидать, но… Нэштон? С чего вдруг? — Это фамилия моего отца, он меня бил, и я его ненавижу, — глаза человека, стоящего напротив стали странно обеспокоенными и очень взволнованными, он что переживал за него? Почему? Кто они друг другу. Почему этот человек напоминает Нэштону пингвина? Странное сравнение, но оно кажется очень уместным и будто… Верным? — Вы никогда не говорили мне о своих родителях… Наверное, теперь я догадываюсь почему, — немного на выдохе выдал крайне обеспокоенный… Пингвин? — Мать бросила меня, когда мне было пять. Сбежала от отца, который бил и её, а ещё он много выпивал. Но я почему-то не злюсь на неё, но пока не понимаю почему. — Боже, Эд, мне так жаль… — Мы ведь знакомы? Вы ведь знаете, кто я и почему… Убиваю Вас раз за разом, Вы… — Освальд Кобблпот. Да, мы знакомы. — Освальд… У Вас такое красивое имя и почему-то мне кажется, что Вы очень похожи на пингвина, Вам кто-нибудь говорил об этом? — эти слова вызвали улыбку на лице Кобблпота. Он смотрел на Нигму с теплом и заботой. — Эта кличка преследовала меня на протяжении всей жизни, но только в тридцать лет я смог с этим смириться. Вам это может показаться забавным, но даже с кличкой «Пингвин» меня боялся весь город.— Эдвард хмыкнул, туман стал рассеиваться, и шестерёнки в голове вновь начали подавать признаки жизни. — И правда забавно, а почему вы иногда обращаетесь ко мне во множественном числе? Тут ведь только мы с вами и так было всегда. А город за мной это… Готэм полагаю. Я в нём вырос, в районе Нэрроуз, а вы откуда мистер… Пингвин? — Я тоже родился и провёл всю свою жизнь в Готэме, — Освальд аккуратно пропустил первый вопрос, побоявшись слишком сильно ошарашить и без того явно находящегося вне себя Нигму. Боже, что же такого он чувствовал, чтобы настолько отстраниться от реальности. — А… Почему в моей руке пистолет? И почему Ваши руки связаны. И подождите, я ведь уже убивал Вас и не раз. Почему Вы не мертвы? — на этих словах у Кобблпота вырывается нервный смешок. — Зачем же я Вас убивал? Вы вроде очень милы и не хотите мне зла… Зачем мне убивать Вас? Вы сделали что-то плохое? — Да… В далёком прошлом я убил одного очень дорогого для вас человека и после этого я горько пожалел об этом. — Какого? Не помню, чтобы хоть кто-то был мне дорог… Мисс Крингл? Да, она милая, наверное, она даже нравилась мне. Вы убили её? — Почти. Я убил девушку как две капли воды похожую на Кристин — Изабеллу. — Изабелла, винный магазин, я шёл к Вам мистер Кобблпот, Вы пригласили меня на ужин, мы были близки? Чёрт это звучит так глупо, я всегда говорю слишком много, когда нервничаю, но… Ваш вид, Ваш взгляд, вызывает во мне такой ворох чувств, кажется, Вы очень мне дороги. — Рад слышать, Эд. Вы тоже очень дороги мне. И ты и Загадочник. (ОСВАЛЬД?!!!?) На этих словах своего подсознания Эдвард заозирался по сторонам, пытаясь найти источник столь знакомого голоса. — Мистер Пингвин, Вы это слышали…? — проговорил обеспокоенный Эд, подойдя чуть ближе к Освальду и пытаясь говорить тише. (КОНЕЧНО, ОН НИЧЕГО НЕ СЛЫШАЛ, БОЛВАН, И ОПУСТИ УЖЕ ПУШКУ СПУГНЁШЬ, КТО ЗНАЕТ СКОЛЬКО ВСЕГО ОН ПЕРЕЖИЛ.) — Кто вы?! — обратился оглядывающийся по сторонам Нэштон. Освальд, протягивает руки к лицу Нигмы и обхватив его щёки, поворачивает к себе. — Слушай меня, не волнуйся, это… Загадочник, вторая твоя личность, его слышишь только ты и… — Вы такой красивый, мистер Кобблпот, — проговорил Эдвард, смотрящий на Пингвина в упор на теперь минимальном расстоянии. Король Готэма растерялся, покраснел и отпустил лицо Нигмы, немного отойдя. Внезапно в его памяти всплыло такое далёкое будто нереальное соприкосновение с губами напротив. Прямо перед их смертью. Стало как-то неловко, ведь это точно был его Нигма, пускай, немного не в себе. — Зови меня Освальдом, пожалуйста, а то это становится уж слишком неловко. — Освальд… Освальд… Мартин…? — Мартин?! При чём тут он? — Я, мы с… Загадочником защищаем его. Но от чего? — Боже, Эд, я не знаю, вспоминай прошу! — вновь подлетел к Нигме Освальд, схватив того за грудки, даже немного встряхнув. Осознание пришло внезапно и обрушилось на Эдварда градом, лавиной из воспоминаний и чувств, которые он блокировал, чтобы справиться, чтобы выдержать и не подвести Кобблпота, не дать умереть мальчику раньше положенного, и не сломаться самому. Видимо, всё произошедшее с Нигмой за минуту отчётливо транслировалось на его, точнее их лице, потому как Пингвин стал выглядеть ещё более обеспокоенно. А Эдвард, давно уже Эдвард Нигма, а не Нэштон, наконец-то посмотрел на Освальда с полным осознанием действительности. — Я не хотел говорить тебе о нашем отце, — первая осознанная фраза и сразу такая, Пингвин на это лишь рассмеялся, прижавшись к Нигме. Объятия едва могли бы получиться, ведь руки Кобблпота всё ещё были связаны. Эдвард убирает пистолет, достаёт нож и разрезает путы на его запястьях и тот чуть ли не набрасывается на них с объятиями. Только Риддлер остаётся по прежнему молчаливым. — Я… Мы тоже очень рады тебя видеть Освальд, но… Как это возможно? — Кобблпот горько засмеялся в шею Нигмы. Это был одновременно смех и нечто похожее на рыдания, и именно поэтому Эд прижал его ближе к себе, аккуратно поглаживая того по спине. Такой тёплый, такой искренний, их. Их Кобблпот, с их мира. Освальд немного отстранился. — Вы плачете, Нигма? Не думал, что когда-нибудь подобное увижу, — улыбнулся им Пингвин. Эдвард протянул руку к щеке и убедился в том, что да… Кобблпот ему не соврал. — Наслаждайся, пока можешь, Оз, в ближайший век ты их больше не увидишь, — он начал открыто и искренне улыбаться на этих словах. — Одиннадцать тысяч пятьсот двадцать первый перезапуск! Вероятно, я мог слегка сбиться еще пару тысяч раз назад, но разница должна быть незначительна, да и какая уже разница, одиннадцать с половиной тысяч повторов! — проговорил Кобблпот активно жестикулируя в процессе. — А я уже начал думать: то существо соврало, но, нет… Вот вы передо мной. Я… Я так счастлив вас видеть! Глаза Пингвина вновь были влажными, а Нигма оказался озадачен. — Ты знал, что мы… Пересечёмся? — Я знал, что мы можем пересечься, но не знал, когда именно. И это знание… Оно очень мне помогло, если бы не оно, думаю, я бы не справился. — Но… Мы ведь мертвы. — Конечно, но… Подождите, вы не знали, что мы можем встретиться? — Нет, наш с Загадочником проводник был не особо дружелюбным. — Вот ублюдок… Тогда неудивительно чего вы так закопались в своём сознании, мистер Нэштон. — Не зови нас так, Оз. Мы серьёзно, это не смешно и… Удручающе. — Подождите, а зачем вы убивали меня раз за разом? Этого момента я не понял совершенно. — Жнец, повстречавшийся нам, шантажировал нас убийством Мартина от его рук в нашей реальности. — Что…?! Я убью его! Как он посмел подвергнуть вас этому… — Оз, не думаю, что это хорошая идея… — Он поплатится, помяните моё слово! — Но Мартин же в порядке… Полагаю. — Меня не только Мартин волнует, Нигма! Он заставил вас проходить через Это вновь и вновь, состояние… В котором я вас встретил. Не возможно описать даже словом «ужасно»! — Кобблпот начал мерить пирс шагами, активно жестикулируя в процессе. — Освальд, мы в порядке, успокойся, пожалуйста, — в этот миг реальность будто пошла рябью и начала стремительно рассыпаться. Эдвард дёрнулся к озирающемуся Кобблпоту, ухватил его за руку и резко притянул к себе. Должно быть, ноге Пингвина было не слишком комфортно от всего этого действа, но потерпит. Всё вокруг крушилось и Нигма прошептал куда-то в затылок Освальду: — Мы тебя тоже любим, если ты вдруг ещё не догадался, Освальд. — Пингвин хмыкнул и прижался к ним теснее.