Те, кто сражается на войне, — самые замечательные люди, и чем ближе к передовой, тем более замечательных людей там встретишь; зато те, кто затевает, разжигает и ведет войну, — свиньи, думающие только об экономической конкуренции и о том, что на этом можно нажиться. Я считаю, что всех, кто наживается на войне и кто способствует ее разжиганию, следует расстрелять в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых они посылают сражаться.
— Эрнест Миллер Хемингуэй. Американский писатель, военный корреспондент, лауреат Нобелевской премии по литературе 1954 года.
~
Это был конец декабря пятнадцатого года двадцатого века. Это было уникальное время, потому что обычно в такое время проводятся праздники в честь наступления следующего года, но из-за гражданской войны все это могли себе позволить только мирные жители в бомбоубежище, а солдаты — нет. Но, несмотря на это, люди продолжали радоваться жизни и молиться о победе в войне. Глинда и другие представители высших слоев общества Конфедерации Оз организовали новогодний благотворительный бал, на котором собрали деньги для поддержки армии страны Кводлингов и Гилликинов, а также гражданского населения. Повсюду звучали музыка и любовь, казалось, что войны нет. — Глинда, как дела у нашего Гастона? — с любопытством спросил Фиеро, когда они оба танцевали вместе. — Наш Гастон сегодня уже перестал капризничать, но видно, что ему там тесно и он хочет увидеть этот мир на свободе. — уверенно сказала Глинда. У нее уже был виден живот. — Скажи ему, чтобы он не был таким любопытным, иначе он родился под огнем. — настойчиво сказал Фиеро. — Я говорила ему об этом не раз и не два, но он меня не слушает. — сказала Глинда немного сердито и начала тихонько вскрикивать от боли. — Глинда, что с тобой? — встревоженно спросил Фиеро. — Ничего, он просто толкнул еще раз. — спокойно ответила Глинда. Фиеро опустился на колени и начал разговаривать с животом Глинды. — Гастон, если ты не будешь вести себя должным образом, то получишь долгую и болезненную порку. Глинда возмутилась и ударила его кулаком по голове, и он отскочил от нее. После этого она начала поглаживать свой живот и начала говорить: — Тише, маленький Гастон, я твоя мать, и я не позволю тебе пострадать. — Тебе обязательно бить меня так сильно? — спросил Фиеро, поднимая руку к своей макушке и поглаживая ее. — Обязательно, потому что иначе ты не поймешь, что такие шутки глупы. — Ты мог бы сказать мне, а не бить сразу. — Фиеро нахмурился. — Я могла бы, но у меня свои методы твоего воспитания, и если ты не хочешь, чтобы я дулась на тебя до конца месяца, тогда сходи и принеси мне сока. — потребовала от него Глинда. — А где же волшебное слово? — спросил Фиеро, слегка позлорадствовав над ней. — О, да, где же мои манеры? Спасибо, что напомнил. — сказала она и перешла на более вежливый тон. — Пожалуйста, мой дорогой и любимый Фиеро, принеси мне сока. — Сейчас будет, моя фея-воительница. — сказал Фиеро и пошел за соком. Глинда улыбнулась и посмотрела вслед уходящему Фиеро. Катерина подошла к ней и начала злорадствовать по поводу ее: — А, кто-то еще любит говорить тебе, что без Николая она никто и не найдет другого парня. — Ладно, ладно, я признаю, что погорячилась и преувеличила катастрофу. — безмятежно ответила Глинда. — Кстати, Николай совсем не расстроился тогда, что вы больше не пара. — в разговор вмешался Андроник. — Что ж, земля ему пухом, а я, как Глинда, буду наслаждаться жизнью. — Да, ты ничуть не изменилась. — уверенно сказала Катерина. — Ты ошибаешься, Катерина, я сильно изменилась за время войны. До войны вечеринку такого масштаба устраивали бы из-за всякой ерунды, например, из-за того, что я купила новое платье, но сейчас я собираюсь помочь военным и гражданским лицам моей страны. — М-да, за что эту войну можно облагородить, так это за то, что она заставила нас всех ценить жизнь. — уверенно сказала Катерина. — Фиеро, кажется, ничего не изменилось. — неуверенно произнес Андроник, потому что сам его не знал. — Ты ошибаешься, он стал серьезнее, но никогда не терял чувства юмора и дара смешить людей. — Глинда с любовью сказала, она наблюдала, как Фиеро жонглирует стеклянными бокалами, чтобы доставить удовольствие мальчику. Их беседа могла продолжаться еще долго, пока к ним не подошел канцлер Конфедерации Оз Дэвид Патрик Доэрти. Увидев его, они слегка удивились, потому что он был одет в женское платье, но все трое подавили смех и поклонились ему в знак уважения. — О, дорогие сеньорита Глинда и сеньорита Катерина, не могли бы вы обе пойти со мной? — сказал Дэвид, подражая женскому голосу, и прикрыл лицо веером. — Да, мадам. — неуверенно ответила Глинда. Она не знала, как к нему обращаться. Они оба последовали за ним в императорскую резиденцию, где проводился прием. Они ушли, не задавая вопросов, пока он не провел их в тронный зал, после чего закрыл дверь. — Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда! — внезапно попросил он их обоих. — Что, ты имеешь в виду, убраться отсюда? — непонимающе спросила Глинда. — Я хочу покинуть страну Оз раз и навсегда, поэтому вы оба нужны мне. — объяснил он им, подходя. — Но для того, чтобы покинуть Конфедерацию Оз, война должна закончиться. — нерешительно сказала Катерина. — А какое отношение к этому имеет эта война и мое желание вернуться домой? — Видишь ли, наши страны были созданы давным-давно для защиты от людей и их ненависти к волшебникам, поэтому единственный проход из нашего мира в мир людей — это только один проход в виде неба. — сказала ему Катерина. — Катерина, тебе не нужно объяснять мне, что я и так в курсе ситуации. Мне нужно, чтобы вы оба отправили меня и моего сына в США. — настойчиво сказал Дэвид Патрик Доэрти. — Мы можем создать ветер специально для этого, чтобы вы не попали в беду, но для этого вам нужно дождаться, по крайней мере, когда самолеты перестанут летать в небе. — Глинда, а есть ли у меня какой-нибудь другой способ вернуться домой без всего этой ерунды? — спросил ее Дэвид, по его голосу было ясно, что он недоволен ответом Катерины. — К сожалению, другого способа вернуться в твой мир нет. — спокойно сказала она. «Черт возьми, зачем вы мне нужны оба, если вы не можете сделать то, о чем я вас прошу?» — Дэвид Патрик Доэрти выругался про себя, но все же сказал им. — А возможно ли создать новый способ попасть в другую вселенную? — Мне жаль это говорить, но нет. — сочувственно сказала Катерина. — Черт. — Дэвид Патрик Доэрти тихо выругался. — Скорее, его не существует, потому что до нас никто не пытался его создать. — поправила ее Катерина. — Вы двое можете это создать? — с любопытством спросил Дэвид. — Мы не знаем, сможем ли мы это создать, но мы попробуем. — нерешительно сказала Глинда. — Хорошо, сделайте это, и я выпишу вам около двадцати миллионов на поддержку ваших армий. — уверенно заявил Дэвид Патрик Доэрти. — По двадцать миллионов на каждую армию? — спросила Глинда, намекая, что если она не поступит так, как хочет, то откажет ему. — Да, по двадцать миллионов на каждую армию. — уверенно заверил ее Дэвид Патрик Доэрти. — Что ж, мы создадим для тебя новый проход в твой мир. — спокойно сказала Катерина. Они оба покинули тронный зал. — Интересно, как мы создадим для него этот проход? — непонимающе спросила себя Глинда. — Не знаю, но лично я готова на все, лишь бы больше не встречаться с ним в этом плане. — уверенно заявила Катерина. Они обе рассмеялись. — Как ты думаешь, зачем ему это нужно? — с интересом спросила Глинда. — Я не знаю и знать не хочу. — ответила ей Катерина, и они обе ушли. Пока они возвращались на новогоднюю вечеринку, Дэвид Патрик Доэрти начал снимать с себя женскую одежду и аксессуары, однако остановился, чтобы посмотреть на себя в отражении стеклянной посуды. Он выглядел как мужчина с сексуальными отклонениями, но ему это даже нравилось. Неожиданно для самого себя он начал танцевать и петь песню гавайскую военную песню.Есть такая солнечная, забавная мелодия
Ее придумал один туземец из Вайкики
Он собирал толпу у моря
И они исполняли его веселую гавайскую песенку
Вскоре ее начали подпевать и другие маленькие туземцы
И девушки хула хула начала волнующий ее
Как тропический шторм, что так оно и нажмите
Смешной маленький гей-Гавайская песня
Способ Ай тах туалан меня плохо дрался человеку
Хотя это началось на остров Гавайи пути
Это так же популярно в Теннесси или Айове
Если вы забредете в какое-нибудь кабаре
Вы услышите эту веселую гавайскую песнь.
Он пел, пытаясь понравиться певицам в США и Европе, таким как Элиза Фридерика Хенслер и Йоханна Яхман-Вагнер, и танцевал так, словно пытался возбудить мужчин. После того, как он закончил танцевать и петь, все начали аплодировать десяткам военных, которые прошли через трудности во время войн с индейцами. — Ого, я и не знал, что ты так хорошо танцуешь и поешь. — сказал Вилли, впечатленный, но с маской сарказма. — Чего тебе, Вилли? — с интересом спросил Дэвид Патрик Доэрти. — Я просто пришел спросить тебя, скоро ли мы возвращаемся в США, но без Мигеля? Дэвид Патрик Доэрти подошел к нему и ударил по лицу. Он ударил его так сильно, что тот упал на пол. — Не смей нести чушь! Мы никуда не улетим без Мигеля. — Тогда почему ты попросил создать новый проход в ваш мир? — Это необходимо, иначе мы отсюда не выберемся. — Чует мое сердце, что это какой-то твой хитроумный план. — уверенно сказал Вилли. — Может быть, ты поделишься им сейчас, чтобы я не ожидал неожиданных последствий. — Скажем так, у меня невероятная уверенность в том, что я скоро его найду, но вопрос о том, когда это произойдет, меня угнетает. — Потому что ты его видел. — спокойно ответил Дэвид Патрик Доэрти и ушел в свою комнату. — Что все это значит? — спрашивал себя Вилли в полном одиночестве.~
Нессораза сидела у камина и совсем не заметила, как заснула, а проснулась только от знакомого голоса и прикосновения к ее плечам. Она открыла глаза и увидела перед собой Николая, во что явно не могла поверить и начала тереть глаза. — Николай, это ты? — спросила она, протерев глаза. — Да, я Николай Микалина Ратау-Кодеда четвертый, ваш единственный и неповторимый Николай. — уверенно сказал он ей. — Как ты здесь оказался? — непонимающе спросила Нессораза и напомнила себе и ему. — Ты мертв. — Да, я умер, но не в твоих воспоминаниях, я всегда буду здесь (он коснулся ее лба и сердца). Лучше расскажи мне, как поживает наше богоизбранное дитя? — Наш малыш хорошо себя чувствует, но часто из-за него я ничего не могу есть. — Не поддавайтесь его желаниям, он или она должны знать, что ты — власть, и он — тот, кто должен подчиняться этой власти. — Я знаю, Николай, но для меня это чрезвычайно сложно, потому что, по сути, я ничем не руководила. — немного грустно сказала Нессораза и опустила голову. — Я даже не понимаю, почему ты выбрал меня правителем Манчкинленда. — Ты лжешь! Я собственными глазами видел, как ты руководила своими слугами, когда готовил зелья. — Руководить слугами во время зельеварения — это не то же самое, что руководить страной, которая ведет национально-освободительную войну против угнетателей. — Она сердито фыркнула на него. — Я не согласен, разница только в масштабе, а все остальное второстепенно. — уверенно заявил он. — И что же ты мне предлагаешь? Руководить страной как в своих лабораториях? — Мисс Нессораза, не хочу вас отвлекать, но с кем вы разговариваете? — спросил слуга с чайным подносом. — Мне нравится твой метод руководства, но в нем слишком много демократии, вам нужна жесткость, и теперь я хочу увидеть это в отношении этого слуги. — настойчиво сказал Николай. — Но он не сделал ничего, чтобы заслужить жестокость по отношению к себе. — попыталась возразить ему Нессораза. — Ты так думаешь? — спросил он ее с высокомерием в голосе. — Ну, тогда я не приду к тебе. — Нет, не уходи, пожалуйста, останься! — воскликнула Нессораза и схватила его за руку. — Тогда веди себя так, как я тебе сказал. — прорычал он. Она повернулась к слуге с чайным подносом и заметила, что он дрожит как осиновый лист. — Тебе холодно? — Нет, мадам, не холодно. — Тогда почему ты трясешься от страха, как кусок дерьма, который не может вылезти из задницы? — Вау, вау, Нессораза, успокойся. — удивленно попросил ее Николай. — Я спокойна как танк, мне не нужны твои советы. — гордо заявила Нессораза и повернулась к слуге. — Ты меня боишься? — Нет, я тебя не боюсь. — Тогда почему ты дрожишь? — Я. — начал говорить слуга, но она перебила его. — Я не хочу ничего знать или слышать, подойди ко мне и дай мне выпить чаю, а ты будешь держать кружку, и если чай прольется, то тебе отрубят голову. Слуга не стал с ней спорить и послушно выполнил ее приказ. Когда она допила чай, разговаривая с кем-то невидимым, слуга начал благодарить Бога за то, что он помог ему. — Я не пролил чай. — радостно сказал он. — Уходи, пока я не придумала, за что тебе могут отрубить голову. — приказала Нессораза, махнув рукой в сторону двери. — Да, госпожа Ратау-Кодеда. — тихо сказал слуга и вышел.~
Ночью, когда все спали, только два существа не могли сомкнуть глаз, ни ночью, ни утром. Это были Железный Дровосек и Пугало, которые сидели в мастерской кузницы, где никогда не было людей, но были все, кто хаотично уничтожал людей, живущих здесь в качестве кузниц. — Очевидно, это дом манчкинских гилликов или других этнических меньшинств, которым пришлось спасаться бегством. — уверенно сказал Пугало, подходя к двери, возле которой сидел его друг. — Как ты это понял? — с любопытством спросил Железный Дровосек. — Здесь другие символы, чем в замке, и есть книги на другом языке, чем тот, который можно прочитать в газетах, и там написано, что Андроник прошел по одному из гуманитарных коридоров с национальными меньшинствами. — ответил ему Пугало и сел рядом с ним. — Откуда мы с тобой это знаем, вернее, мы это помним, но не можем вспомнить, что было до этого? — спросил Железный Дровосек и указал на их тела. — Я не знаю, почему это так, но осмелюсь сказать, что мы вспомнить что-то, когда увидим это, а когда не увидим, то не сможем ничего вспомнить. — Как ты думаешь, если я встречу эту девушку, я ее вспомню? — Конечно, ты вспомнит ее, мой друг, но вопрос в том, вспомнит ли она тебя. — А она запомнит меня, ведь я теперь сделан из меди. — спросил он и посмотрел на свои руки. — Дровосек, ты мне друг? — внезапно спросил Пугало. — Ну, да, и что с того? — Так что, как твой друг, я прошу тебя не забивать себе голову всякой ерундой, иначе ты будешь плакать, как младенец, и заржавеешь так, что тебе не поможет не одно масло. — настойчиво сказал он. — Тогда что мне делать? — Сидеть и наслаждайся лучшим моментом в своей новой жизни, когда тебя не будут пытать и ты никого не убьешь. — Ну, мне это даже нравится. — сказал Дровосек с легкой улыбкой. Они оба смотрели на Луну, которая была прекрасна и таинственна, привлекала таких людей, как поэты, композиторы и другие представители культуры. Но они не создавали стихи, музыку или что-то еще, а просто сидели и наслаждались этим моментом.~
Девочка в капюшоне ехала верхом на деревянной лошадке, а рядом с ней шагало Тыквоголовое пугало. Они оба шли по улицам Изумрудного города, которые были запружены людьми. — Джек, как ты думаешь, мы достаточно хорошо замаскировались, чтобы полиция нас не нашла? — с любопытством спросила девушка. В течение последних шести месяцев они оба подвергались преследованиям со стороны полиции за побег из лагерей беженцев, а также за кражи в особо крупных размерах, а также за другие преступления против частной и общественной собственности. В конечном счете, это плохо, но что они могли поделать? Если быть более точным, Озма не хотел умирать с голоду в самом процветающем городе Конфедерации Оз. Кроме того, его хотели отправить в психиатрическую клинику для несовершеннолетних из-за его рассказов о том, что он принцесса Озма. Но, к славе великого и могучего Оза, Топ быстро начал превращаться из мальчика в девочку. Теперь у него была круглая задница, грушевидное телосложение и более женственные черты лица, чем раньше, хотя он по-прежнему выглядел как мальчик. — Я даже не знаю, что сказать, мама, ты отлично замаскировалась, но ты даже не дала мне плащя. — грустно сказал Джек. — Во-первых, не называй меня мамой, а во-вторых, я замаскировала тебя, как могла. — сердито ответила ему Озма. — Ты только что покрасил меня в зеленый цвет, ты ничего не сделал, чтобы замаскировать меня! — Ну, тогда кричи на весь Изумрудный город, чтобы все узнали, какая я плохая. — насмешливо сказала она. — Ты что, думаешь, я такой тупой? — возмущенно спросил Джек. — Я не буду этого делать! — Молодец, Джек, а теперь заткнись, иначе копы все услышат! — приказала она ему. В этот момент они проходили мимо полиции и старались не привлекать к себе внимания, но все было напрасно. — Эй, куколка, где ты нашла такой интересный транспорт? — спросил молодой полицейский с некоторой долей харассмента в голосе. — Не знаю, откуда я это взяла. — деликатно ответила она. — Мы познакомились три недели назад, когда ты… — начал говорить деревянный конь, но Озма перебила его. — Ох, как быстро летит время, я даже не заметила, что прошло столько времени. — Леди, куда ты направляешься? — спросил второй полицейский, который проработал в полиции дольше первого. — Я отправлюсь в императорскую резиденцию, чтобы поговорить с высшими слоями Конфедерации. — уверенно заявила она. — О чем говорить? — с любопытством спросил один из полицейских. — Конечно, о работе. О чем еще можно поговорить с бедной нищенкой, у которой через год родится ребенок? — Что ж, в таком случае вам лучше поехать по этой дороге — она короче. — посоветовал ей полицейский. Озма Оз поверила его словам, хотя раньше всячески избегала и даже ненавидела полицию, и пошла по этому пути. На входе она представилась нищенкой, которая просит ночлег, и ее впустили внутрь. Оказавшись внутри, она повела себя нагло и надменно, выйдя в центр заднего двора, где все танцевали, но из-за нее они остановились, и она объявила следующую: — Дорогие гости, я приветствую вашу принцессу Озму, наследницу трона Конфедерации. — Кто? — спросили все в один голос. — Как выскочка, возомнившая себя наследницей престола. — презрительно сказал Андроник, взглянув на нее. — Слава императору Малитору, на этот раз это девочка, а не мальчик, который думает, что он девочка. — сказала Глинда. Она давно знала о Топе, но всегда считала его сумасшедшим. — Милотор — один из моих предков! — гордо сказал Андроник. — Как забавно, что у первого императора Конфедерации Оз, ее создателя и человека, который пошел против Конфедерации под предлогом национального угнетения, одна кровь. — злорадно сказал Фиеро. — Вы сами виноваты во многом. — прошептал Андроник. — Даже не начинай этот разговор, сука. — сказала Катерина, сдерживая гнев. — Вам всем, наверное, интересно, почему ваша наследница без праздничного костюма? — спросила Озма у всех присутствующих. — Мы даже не думаем об этом. — равнодушно ответила одна из женщин. — Что ж, одна мудрая женщина правильно сказала, что внешность — это не главное, но главное, что я буду дополнять, — это то, что есть внутри тебя, а во мне — кровь императорской семьи. — Как ты можешь это доказать? — с любопытством спросила Глинда. — Проще пареной репы. — уверенно заявила Озма. Озма показала всем открытку с именем Топ Сэйб, которую раздавали беженцам в Изумрудном городе. Все внимательно рассмотрели и прочитали, что это значит. — И что это значит? — непонимающе спросила Глинда. — Это обычная карточка для беженцев, которые потеряли свои документы, ты, очевидно, украла ее у кого-то. — сказал Фиеро, стараясь говорить мягко. — Неужели вы все ничего не понимаете? — с легким унынием спросила Озма у всех гостей. — На этой карточке я все тот мальчик, но я уже снова стала девочкой! — Какие есть доказательства, что ты — это он? — с интересом спросила Глинда. — Доказательства? ‐ снова спросила она. — Ну, дело в том, что со мной его приспешники — Тыквоголовый Джек, и он может подтвердить мои слова. — Да, я могу это сделать! — уверенно сказал он. — О великий Оз, мы, очевидно, имеем дело с целой бандой, которая утверждает, что они наследницы трона и работают сообща. — насмешливо сказал Фиеро. — Я не преступница, я похищенная принцесса Озма! — гордо заявила она. — Ну, тогда я огнедышащий дракон, а мой муж — принц на белом коне. — насмешливо сказала ей Глинда. — Смейся сколько хочешь, но я все еще принцесса, и я вам это докажу! — решительно крикнула Озма. — Что ж, спасибо, что рассмешила нас всех, а теперь, пожалуйста, уходи. — настойчиво сказала Глинда, указывая на выход. — Я никуда не уйду, это мой дворец! — Ну да, да, это очень смешно, но шутка уже избитая и не смешная. — Глинда сказала это с легкой усталостью от этой шутки. — Я принцесса, и ты должна меня слушаться! — Сначала докажи, что ты принцесса Озма, чтобы мы все тебе поверили! — крикнула женщина из толпы, и все ее поддержали. Озма посмотрела на все это и поняла, что ей здесь не рады и никто ей не поверит. Она начала покидать территорию императорской резиденции и бродить по улицам Изумрудного города. — Мам, не расстраивайся, рано или поздно, но они признают тебя своей принцессой. — Джек принялся успокаивать ее. — Джек, пожалуйста, не будь идиотом! Как я могу доказать им, что я принцесса? — Я не знаю. — Тыквоголовый Джек спокойно ответил после минутного молчания. — Я тоже не знаю! — сказала Озма. Они прошлись по тысячам домов, магазинов и ресторанов Изумрудного города. Они шли, высоко подняв головы, во всей своей красоте, чтобы не возникло соблазна что-нибудь украсть~
Крики Михаэлы Фемеле-Кин были слышны по всему лесу, и никому не давали спокойно спать. Джон, Эльфаба и Урфин окружили ее со всех сторон. — Что с ней не так? — в панике спросил Джон. — Болезнь, очевидно, обострилась, я сейчас схожу за лекарством. — сказала Эльфаба и выбежала из комнаты. Эльфаба побежала на кухню и открыла полку, где стояла баночка с таблетками от неизвестной болезни Майкла. Взяв баночку с таблетками, она могла бы сразу же побежать в комнату, где была ее мама, но за банкой она увидела очень интересный предмет, это была вторая баночка с ягодами, похожими на виноград цвета ягод Шмальци — Диолоп. У этих ягод не было вкуса, но они могли на короткий промежуток времени удовлетворить определенные желания, связанные с организмом человека, которого они употребляли в пищу.Эта ягодка очень заинтересовала Эльфабу, потому что она не слышала криков Джона Джюса. — Эльфаба, иди сюда! — Сейчас. — сказала она, подбегая к комнате, где была ее мать. — Почему ты так долго? — возмущенно спросил Джон, доставая одну из таблеток из баночки. — Я просто задумалась, когда увидела банку с ягодами диолопа. — спокойно сказала Эльфаба. — Ягоды диолопа? — спросил Джон, поперхнувшись. — Да, ягоды диолопи, я не знаю, почему мне кажется, что они как-то связаны с болезнью моей мамы. — уверенно сказала Эльфаба и сунула одну таблетку матери в рот. — Ответь мне, что все это значит? Михаэла перестала кричать, как дикое животное, и наконец затихла. Но от вопроса Эльфабы ее лицо стало таким кислым, как будто она съела целый лимон. — Мама, пожалуйста, ответь мне! — попросила Эльфаба. — Хорошо, я признаю, что не была больна, я симулировала болезнь с помощью этих ягод. — неохотно ответила она, дрожа. — Но зачем ты это сделала? — Я не хотела, чтобы ты больше оставалась со мной, но когда я нашла эти ягоды, я решила их использовать. — по тону Михаэлы было слышно, как ей стыдно за то, что она изменяет своей дочери. — Вы двое тоже все знали? — в ужасе спросила Эльфаба, указывая на них двоих. — Я узнал обо всем только в августе. — признался ее Джон. — Я всегда это знал, когда она впервые решила участвовать в этом дерьме. — безмятежно ответил Урфин. — Я ухожу. — уверенно сказала Эльфаба самой себе и направилась к выходу. — Эльфи, подожди, не оставляй меня, пожалуйста! — закричала Михаэла, вскакивая с кровати. — Прости, но я не разговариваю с такими лгуньями, как ты, мама! — гордо сказала Эльфаба. — Эльфаба, прости меня за мою ложь, но я не хотела, чтобы ты погибла на войне! — начала оправдываться она перед ней. — Хм, раньше, сучка, ты не проявляла ко мне таких материнских чувств. — с презрением сказала Эльфаба. — Почему ты решила вспомнить сейчас, что я твоя дочь? — Эльфаба, пожалуйста… — начала Михаэла, но та перебила ее. — Я не хочу ничего слышать! — Эльфаба закричала, как дикий зверь. Эльфаба, не колеблясь, схватила свою сумку с вещами и метлу, после чего выпрыгнула из окна и начала летать на метле. Вся семья подбежала к окну, а некоторые, такие как Михаэла и Виотта, выбежали из дома, наблюдая, как она улетает. — Подумать только, она лгала мне целых шесть месяцев! — сердито сказала себе Эльфаба. — Да, жизнь несправедлива. — сочувственно сказал Фотий. — Согласна. — сердито фыркнула Эльфаба. Эльфаба так увлеклась забрасыванием грязью своей матери, а также Джона Джюса и Урфина Джюса, что не заметила, как они стреляли в нее из катапульт сетями. Она могла сжечь их в любой момент с помощью божественной силы Фотия, но она была обезличена и ничего не могла сделать, поэтому упала на землю, после чего люди, которые это сделали, избили ее до потери сознания и унесли в неизвестном направлении.