ID работы: 14594447

Да здравствует свобода в Стране Оз, Часть 3. Слезы, страх и ужас гражданской войны в Конфедерации Оз.

Смешанная
NC-21
В процессе
3
Размер:
планируется Макси, написано 275 страниц, 26 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
3 Нравится 8 Отзывы 1 В сборник Скачать

Прости меня, Бренда.

Настройки текста
Это было в конце апреля и чуть-чуть в начале мая, между ночью с тридцатого апреля и первым мая. Дэвид Доэрти, как всегда, спал в своей постели, но что-то его беспокоило, и это заставило его лечь. Оказалось, что на этот раз у него было внезапное мочеиспускание, потому что ему пришлось попросить свое грязное постельное белье и самому принять душ. — М-да, я только привык к нормальному сну, так как жизнь мне все испортила. — сердито сказал Дэвид Патрик Доэрти, снимая трусы. Дэвид Доэрти снял свою единственную одежду и сразу же вошел в душ и включил горячую воду. Все было мирно и спокойно, он что-то пил себе под нос, хотя и не знал, что это было, и мылся. Он был спокоен и уверен в себе, пока не почувствовал, как кто-то дотронулся рукой до его задницы, что заставило его вскрикнуть по-женски. — Кто здесь?! — Дэвид Доэрти начал осматривать свою ванную, держа в руке шланг для душа как оружие. — Предупреждаю, если ты еще раз так сделаешь, я оболью тебя кипятком и вызову дворцовую охрану. Но, как обычно бывает в таких ситуациях, никто не отреагировал, и Дэвид Доэрти, сославшись на галлюцинации, продолжил мыться с неприятным ощущением. Приняв душ, он надел халат и решил прогуляться по резиденции, пока не высохнут волосы. Он смотрел в окно, из которого, как и из других окон, открывался прекрасный вид. — Да, я должен поблагодарить Николая за то, что он выбрал меня, иначе я продолжал бы жить среди мусора. — подумал он в тот момент. — Ух ты, миссис. Америка, у тебя такая красивая задница, это даже заведно. — сквозь смех произнес знакомый женский голос. — Кто здесь? — спросил Дэвид Патрик Доэрти и обернулся. — Это Бренда Амадеус Ардинари, а не мисс Питер Фиорес, и она хочет поехать в Аргентину с тобой и детьми. — произнес женский голос, словно произнося фразы из прошлого. — Бренда? — потрясенно переспросил Дэвид и обернулся туда, откуда доносился женский голос. Перед собой он увидел женщину, которая, словно призрак, явилась перед ним из далекого прошлого, когда он был еще молод и волею судьбы не попал в эту страну. У нее были волосы насыщенного каштанового цвета с рыжеватым оттенком, её рост чуть больше полутора метров, руки-лопатки, телосложения песочные часы, ноги в форме загибающейся ножки, лицо в форме сердечка, прямоугольный нос, скошенный подбородок, глаза светло-морковного цвета, разрез глаз округлый, миндалевидной формы и кожа белая, как коровье молоко, но с легким загаром и чертами тела, характерными для южноамериканских метисов. На ней были сапоги-ридинги цвета лайм крайола, юбка-солнце в двухцветную клетку королевский фиолетовый крайола и медвежье ухо, боди-рубашка цвета чайной розы с пуговицами, пуговица с черным вороньим ухом и фетровая шляпа цвета флага Аргентины.Это была Бренда Амадеус Ардинари, более известная как Бренда Фиорес или мадам Аргентины. — Это ты, Бренда? Но как это возможно? — дрожащим голосом спросил Дэвид Патрик Доэрти, указывая на нее указательным пальцем правой руки. — Есть миллионы женщин с известным брендом, но я уникальна. — гордо сказала она. — Бренда, как ты здесь оказалась? — непонимающе спросил Дэвид и начал заикаться. — Ты мертва. — Как ты можешь понять по моему акценту, я из Латинской Америки, а именно из Аргентины, и моими предками были испанцы, португальцы, греки, сербы, болгары и мапуче, если вы не знаете это коренное население Аргентины, и мой отец — один из них. — ответила Бренда. — Бренда, это не ответ на вопрос, как ты сюда попала. — раздраженно фыркнул Дэвид. — Папа, с тобой все в порядке? — испуганно спросил Вилли, но отец его не слышал и не видел. Вместо этого он говорил и видел какую-то Бренду. — Женщина не должна отвечать так, чтобы мужчине нравился этот ответ, а этот Питер явно хочет превратить меня в свою марионетку. — с ненавистью сказала Бренда. — Я абсолютно согласен с тобой, этот полукровка по имени Питер Фиорес недостоин тебя и своего австрийского императора, который является его отцом, и своего итальянского народа, который для него как мать. — Дэвид Доэрти сказал быстро и нерешительно. — Питер Фиорес? — удивленно спросил Вилли и вспомнил, что отец говорил ему о нем в основном негативные вещи. — Не говори так! — запротестовала Бренда, почти крича. — Никто не имеет права говорить, кто заслуживает, а кто не заслуживает той крови, которая течет в его жилах. — Я не спорю, но он мудак. — сказал он с некоторым чувством вины. Вилли Доэрти посмотрел на своего отца и подумал: «Интересно, с кем это он так увлеченно разговаривает?». Он решил не вмешиваться и продолжил наблюдать за этим цирковым представлением одного актера. — Единственный, кто не заслуживает того, чтобы в его жилах текла чья-то кровь, — это мой сын Мигель, в жилах которого течет грязная кровь больцанеца. — сказала Бренда и заплакала. — Бренда, не говори так, твой сын такой же прекрасный, как и любой другой ребенок, независимо от того, чья кровь течет в его жилах. — Но я даже не могу называть его Мигелем на людях, только на итальянский манер Микеле, на немецкий — Михаэль, а по-английски зовут Майкл, и все из-за идиотского желания моего мужа отправить моего мальчика учиться в Европу, чтобы никто не понял, что он из одной из стран метиской америки, которым, кстати, мы присылаем лучшие стейки и кофе. В этот момент Дэвид Патрик Доэрти понял, что она говорит не то, что думает, а произносит именно те фразы, которые произносила при жизни, когда они встретились. Конечно, он понимал, что это знак или галлюцинация, но он хотел сказать ей об этом. — Бренда, я хочу поделиться с тобой секретом о моей семье и происхождении. — неуверенно произнес он. — Давай, расскажи мне, и я открою тебе свой секрет, от которого у тебя взорвется мозг. — весело сказала Бренда. Дэвид Патрик Доэрти хорошо помнил те дни, когда она говорила это, в частности, она сказала это перед тем, как рассказать о своей второй беременности, и он рассказал ей о том, как он выжил, выполняя один из трюков. Это было добрые времена, но, к сожалению, вернуть те времена невозможно. — Бренда, я прошу тебя никому об этом не рассказывать. — настойчиво попросил Дэвид. — Не волнуйся, Дэвид, твой секрет умрет вместе со мной, как и секрет создания греческого огня. — заверила его Бренда с той же белоснежной улыбкой. — Это хорошо. — смиренно, без улыбки, произнес Дэвид Доэрти. — Ладно, начинай говорить, потому что я уже хочу рассказать тебе о своем секрете. Бренда настойчиво уговаривала его. — Как вы знаете, мои родители родом из города Эннис, это графство Клэр, где мой отец работал рыбаком, пока не подрался с полицией из-за ареста своего друга, поэтому они с моей матерью Дервлу вместе с двумя дочерьми Шифрой и Деллмой уехали в Америку, а именно в Бостон. Дэвид Доэрти начал говорить. Казалось, он говорил совершенно обычные вещи, но почему его голос звучал так, словно ему было больно вспоминать об этом. Но почему? — Что? — непонимающе спросил Вилли. — Он только сейчас собирается рассказать о своих корнях. — Мы приехали в США незадолго до окончания гражданской войны, мои родители выбрали Бостон не просто так, а потому, что там много ирландцев, и мой отец мог заниматься своим старым делом — рыбной ловлей, а также потому, что мои родители могли каждое утро и вечер смотреть в окно на Атлантический океан. надеюсь, что Ирландия будет свободна от англичан, как и от американцев. Да, мои предки были настоящими патриотами своей страны, несмотря на то, что их разделял целый Атлантический океан, но они привили нам любовь к Ирландии, отчасти ненависть к англичанам и знание ирландского языка и культуры. — сказал Дэвид Патрик Доэрти и резко замолчал, как будто о чем-то задумался. — Папа! — позвал его отец. — Почему ты замолчал? — Что ж, это очень интересная история, а теперь послушай меня. — настойчиво сказала Бренда. — Нет, Бренда, я еще не все сказал. — возмущенно сказал Дэвид Патрик Доэрти. — У нас с тобой будет реб… — радостно сказала Бренда Амадеус Ардинари, но Дэвид перебил ее, и она замолчала. — Я родился шестого июля тысяча восемьсот шестьдесят седьмого года и стал первым американцем и бостонцем в своей семье, поэтому очень гордился этим. Я всегда говорил, что я американец или бостонец ирландского происхождения, хотя изначально я говорил, что у меня шотландско-ирландское происхождение, но я всегда не игнорировал свои шотландские корни по отцовской линии, потому что я ассоциировал их с тяжелой работой, которую он выполнял и заставлял меня и моих младших братьев Пий, Даррен и Барри. Как старший сын, на первый взгляд, я должен быть примером для подражания для наших братьев, но я никогда таким не был. Знаешь почему? — У меня есть дяди и тети! — Вилли был удивлен, потому что твердо верил, что его отец был единственным ребенком в семье. — А, я думал, мой отец — ирландцем. Тогда Вилли Доэрти предпочел промолчать и послушать, что скажет его отец, потому что ему самому было интересно, что еще тот ему скажет. Он стал ждать, что эта загадочная Бренда, которая, очевидно, была его матерью, что-нибудь ответит ему. — Потому что ты особенный. — с улыбкой сказала Бренда. — Я был единственным, кто выделялся своей андрогинной внешностью и характером. У меня всегда было отвращение к тяжелому труду, что вызывало у меня отвращение к некоторым национальностям из-за их ассоциаций с тяжелым трудом, что вызывало у меня шотланофобом из-за моей ненависти к тяжелой работе моего отца, и я всегда завидовал женщинам, потому что их не заставляли просыпаться. еще слишком рано ловить рыбу, нет, для меня они были белыми ангелами-хранителями, которые поддерживали чистоту и порядок в доме, вот почему я захотела стать женщиной, причем по совершенно глупой причине. Рассказать тебе? — А как ты стал госпожой Америкой? — с любопытством спросила Бренда. — Это произошло при странных обстоятельствах, я сказал отцу, что больше не буду работать в рыболовле, и попросил его разрешить мне устроиться в один из бостонских малых театров в качестве сотрудника. — спокойно сказал Дэвид Патрик Доэрти. — И что же в этом такого странного? — спросила она, перебив его. — Если хочешь знать мое мнение, я бывала в таких странных обстоятельствах, когда прятаться в другом месте во время взрыва и использовать манекен в коробке считалось бы обычным делом. — Бренда, не перебивай меня, когда я говорю. — настойчиво сказал Дэвид Патрик Доэрти. — Gran pueblo de Argentina, hablas como ese aguafiestas de Bolzano. — раздраженно сказала Бренда Ардинари. Перевод с испанского:

О великий народ Аргентины, ты говоришь как тот брюзга из Больцано.

— Что ж, я искренне прошу прощения за то, что мое поведение напомнило вам о поведении Питера Фиореса. — Дэвид Патрик Доэрти извинился перед ней, по его голосу было ясно, что он чувствует себя виноватым. — Даже не смей вести себя так, как он, иначе ты опустишься в моих глазах до уровня чернокожих рабов. — Бренда Амадеус Ардинари сердито пригрозила ему. — Хорошо, теперь я могу продолжить свой рассказ? — с интересом спросил Дэвид Патрик Доэрти. Бренда Амадеус Ардинари оглядела его снизу вверх непроницаемым взглядом и сварливо ответила. — Да, продолжай, и я, вероятно, прощу тебя за то, что ты уделил внимание другой женщине, а не мне. — Ну, с ним всегда так. — спокойно сказал Вилли. — Бренда, я надеюсь, ты понимаешь, что все равно останешься для меня единственной женщиной, которую я буду любить до конца своих дней? — с любопытством спросил Дэвид Патрик Доэрти. — А я до конца своих дней. — гордо заявила Бренда Амадеус Ардинари. — Ну, как я уже говорил, мой отец согласился, чтобы я там работал, но произошел неприятный инцидент. Дэвид Доэрти глубоко вздохнул, потому что ему не очень нравилось вспоминать об этом. — В общем, если вкратце, я нашел комнату с женскими платьями, и как мужчина, который всегда восхищался женщинами, я решил, сам не знаю почему, надеть одно из платьев и в этот момент получил невероятное удовольствие… — рассказал Дэвид и начал подражать звуки возбуждения. — Ну, в этом нет ничего нового, я уже знал, что ты фетишист-трансвестит, я уже знал это. — уверенно сказал Вилли и понизил голос до шепота. — Слава Богу, мы с Мигелем не страдаем от этого, как ты.

Фетишистский трансвестизм (от фетиш + трансвестизм) — вид сексуального поведения, при котором половое возбуждение или удовлетворение достигается (или усиливается) при переодевании в одежду, характерную для противоположного пола.

Является разновидностью сексуального фетишизма, трансвестизма. Как правило, при фетишистском трансвестизме человек прилагает усилия, чтобы сделать свою внешность похожей на внешность представителя противоположного пола. Для этого используется полный набор предметов одежды, а также парик, косметика, женские украшения.

— Дэвид, меня не интересуют твои сексуальные предпочтения, меня интересуешь только ты и эта ночь. — решительно заявила Бренда. — В общем, я подхожу к сути, один из владельцев вошел в комнату и то ли из-за желания наказать меня, то ли из-за своих сексуальных наклонностей начал ко мне приставать, из-за чего я так сильно ударила его по носу, что у него пошла кровь, из-за этого случая я села целую неделю я не выходил из дома, пока однажды он не пришел ко мне и не пригласил стать актером, и моей первой ролью была роль злой мачехи с большим юмором, которая так понравилась зрителям, что я начал там выступать, пока ко мне не пришел Питер Фиорес, который пригласил меня. чтобы стать членом его театральной труппы, где я встретил тебя. — Питер Фиорес — такой же гений театрального мира, как Исаак Ньютон в классической математике. — решительно заявила Бренда Амадеус Ардинари. — С этим не поспоришь. — с улыбкой сказал Дэвид Патрик Доэрти. — Какой ужас! — в ужасе воскликнул Вилли. Он никогда не любил своего отца, но даже он понимал, что это крайне неприемлемо. — Он приехал в Аргентину на сороковую годовщину Дня независимости, где принял участие в местной театральной постановке, и хотя он не был испанцем, он успешно сыграл Фердинанда VII в роли главного злодея, после чего к нему пришел успех, и он решил организовать свою театральную труппу из местных жителей и европейских эмигрантов, среди которых это была загадочная бедная девушка из Буэнос-Айреса, это, конечно, была я, и я стала его спутницей жизни, а он стал моим спутником жизни, пока не появилась ты. — сначала Бренда Амадеус Ардинари говорила гордо и уверенно, словно пытаясь отстоять его честь, а потом пронзительно, словно с ненавистью. — Да, я согласен, но я бы предпочел, чтобы ты описала момент нашей встречи более романтично. — Ты ворвался в мою жизнь, как енот, который жаждет еды не меньше, чем любви. — с усмешкой сказала Бренда Амадеус Ардинари. — Как тебе мой стишок? — Ну, вообще-то, я не хотел есть, я просто увлекся твоим разговором самой с собой. — спокойно объяснил Дэвид Доэрти. — Я думал, ты встретил маму, когда она плакала в одиночестве. — сказал Вилли и подумал про себя: «Интересно, о чем еще ты мне врешь?». — Тогда я очень разозлился на Питера Фиореса, потому что, когда у нас двоих родился сын, он запретил ему публично называть Мигеля в присутствии важных гостей, а также появляться передо мной, потому что он не хотел, чтобы они знали, что полукровка просто представляет, как он показывает мальчика гостям в присутствии важных гостей. из всех, а рядом с ним стоит еще одна женщина, которая играет роль его матери и жены, я была так зла на него, что не разговаривала с ним целый месяц, и именно поэтому, когда мы впервые встретились, я набросилась на тебя. — сначала Бренда говорила так, словно весь гнев и ненависть выплескивались наружу, а потом стала добрее. — Is e amadan a th ' ann an Peter nach eil airidh air leabaidh a roinn leat. — ненавистью сказал Дэвид Патрик Доэрти. Перевод с шотландский:

Питер — дурак, который не заслуживает того, чтобы делить с тобой постель.

— Что это за язык, которого я не понимаю? — удивленно спросила Бренда. — Ты, кажется, знаешь только английский и ирландский, верно? — Мой отец шотландец, но я не особенно горжусь этим, потому что у меня всегда были с ним напряженные отношения до самой смерти, но я немного знаю шотландский с ольстерским диалектом, однако я больше говорил по-английски и по-ирландски, так что я знаю больше этих языков, чем этот, хотя мой мы с сыном за двадцать девять лет выучили еще около пяти языков (показал пять пальцев на правой руке), хотя в большей степени пользуемся одним ‐ озланским языком. — Ты можешь перевести то, что только что сказал? — с любопытством спросила Бренда Амадеус Ардинари. Дэвид Патрик Доэрти хорошо помнил тот день, когда она это сказала, потому что именно тогда она предложила ему сбежать в Аргентину, на что он ответил отказом, но сейчас, как и тогда, он решил ответить ей этим. — Я слышал эти слова от эмигрантов, которые не знают, откуда они взялись, но я всегда относился к этим словам как к ругательствам, потому что они звучат глупо, а что они на самом деле означают, я понятия не имею. — Интересно, о чем он говорит? — поинтересовался Вилли. — Дэвид, у меня есть мечта показать моему сыну и будущему отпрыску весь мир во всех его красках. — сказала Бренда, слегка всплакнув. — Было бы здорово, если бы мы могли совмещать работу и личную жизнь во время путешествий. — уверенно заявил Дэвид Патрик Доэрти. — Дэвид, скажи мне, ты бы любил моего сына Мигеля, несмотря на то, что он от Питера Фиореса? — с интересом спросила Бренда Амадеус Ардинари. — Я бы вырастил его как собственного сына. — с гордостью ответил Дэвид Патрик Доэрти. — Учитывая, как ты воспитываешь своего сына, я бы посочувствовал тому, кого ты решил воспитывать так же, как и меня. — спокойно сказал Вилли Доэрти. — Дэвид, почему ты не хочешь ехать в Аргентину? Дэвид ничего не ответил, потому что не хотел снова отвечать на этот вопрос, потому что понимал, что если бы он сказал «Да», то, очевидно, она была бы жива. Бренда повторила этот вопрос еще три раза, и все три раза он молчал как рыба в воде. — Дэвид, почему ты меня игнорируешь? — возмущенно спросила Бренда. — Это Питер научил тебя так обращаться с девушками? Я сразу говорю, не бери с него пример, иначе я тебя брошу. — Бренда, я люблю тебя и… Дэвид Доэрти начал говорить, но Бренда перебила его. — Так почему же ты не хочешь поехать в Аргентину? Ты там популярен, и я помогу тебе выучить испанский, и ты сможешь выступать на сцене. — настаивала Бренда, желая, чтобы он согласился с ней. — Бренда, я… — нерешительно начал Дэвид Патрик Доэрти. — Неужели консерваторы покусали тебя за жопу, и теперь ты считаешь, что жена не должна быть на шестнадцать лет старше своего мужа, как я, потому что она будет его матерью, которой будет позволено спать с ним в одной постели? — гневно спросила Бренда Амадеус Ардинари, переходя на крик. — Бренда, заткнись, я не хочу никуда уезжать, США — мой дом, который я не хочу покидать. — Эти слова служат оправданием для людей, у которых нет денег, чтобы путешествовать по миру, но у нас они есть. — уверенно заявила Бренда. — Бренда, я не хочу никуда уезжать, у меня здесь есть все, что мне нужно: слава, деньги и все такое прочее. — решительно заявил Дэвид Патрик Доэрти. — Но ты же сам сказал, что, в отличие от всех остальных, не испытываешь патриотических чувств ни к одной стране мира, даже не принимая во внимание, что ты германофил. — напомнила ему Бренда Амадеус Ардинари.

Германофил, тевтонофил или тевтофил — это человек, который любит немецкую культуру, немецкий народ и Германию в целом или который проявляет немецкий патриотизм, несмотря на то, что не является ни этническим немцем, ни гражданином Германии. Любовь к немецкому образу жизни, называемая «германофилией» или «тевтонофилией», противоположна германофобии.

— Бренда, трудно испытывать патриотические чувства, когда в твоей стране над тобой много лет издевались из-за твоей внешности, а в Бостоне ты живешь в крайней бедности. — сердито сказал Дэвид Патрик Доэрти. — Знаешь, я тоже не очень-то тосковала по Аргентине, но потом поняла, насколько прекрасна моя страна. — патриотично сказала Бренда. — Бренда, пойми, я не хочу начинать все сначала в новой стране. — печально сказал Дэвид Доэрти. — Но по какой-то причине ты решил начать все сначала в Конфедерации, а не в Аргентине. Если бы ты решил поехать в Аргентину, то ничего бы не случилось. — его сын Вилли сердито фыркнул. — Ты не любишь меня так, как Питер Фиорес. — сказала Бренда и заплакала. — Что это за чушь? — возмущенно спросил Дэвид Патрик Доэрти. — Конечно, я люблю тебя всем сердцем. — Тогда давай отправимся из Сент-Луиса в Новый Орлеан, а оттуда сядем на корабль до Аргентины. — сказала Бренда, как будто все ее рыдания были притворными. — Повторяю, пошел ты, пойми, сколько раз я оставался здесь и встречал здесь свою смерть, потому что, какие бы чувства ни вызывали у меня Соединенные Штаты, я понимаю, что другой страны, где я мог бы жить так, как сейчас, нет и не будет. — Бренда, что ты здесь делаешь? — добродушно спросил знакомый мужской голос. — Питер! — в страхе произнесла Бренда Амадеус Ардинари. Питер Фиорес был двухметрового роста, лысый, что делало его голову похожей на куриное яйцо, с глазами светло-морковного цвета и резкими очертаниями лица. Он стоял у двери, которая была ему хорошо знакома, потому что это была дверь из его фургона, где он спал. — Дэвид, что моя жена делает у тебя? — с любопытством спросил Питер Фиорес. Дэвид Патрик Доэрти прекрасно помнил, чем закончился прошлый раз, и, конечно, хотел, чтобы это повторилось, хотя и понимал, что это всего лишь призраки прошлого и его галлюцинации. Он схватил вазу и швырнул ее в Питера Фиореса, потому что тот упал, а тот подбежал и закрыл дверь, сказав: — Не приходи к нам больше, лысая крыса! — Папа, ты с ума сошел! — в ужасе воскликнул Вилли, а затем перешел на более спокойный тон. — Зачем ты швыряешь вазу? — Я победил Питера Фиореса, теперь мы оба в безопасности. — радостно сказал Дэвид Патрик Доэрти. — Дэвид, ты такой сексуальный, когда счастлив. — сказала Бренда, начала расстегивать пуговицы и показала ему свою грудь. — Я думаю, ты этого заслуживаешь. — Бренда, зачем ты разделась? — заикаясь, спросил Дэвид Патрик Доэрти. — Я думаю, ты заслуживаешь этой ночи со мной после того, как спас меня, когда я упала с лестницы. — уверенно сказала Бренда и начала трогать свою грудь. — Бренда, твои груди такие же аппетитные, как булочки с корицей. — сказал Дэвид сквозь слюну, которая начала у него скапливаться. — Попробуйте, и ты поймёшь, что вкуснее, булочки или мои две красавицы. — злорадно сказала Бренда, пытаясь его спровоцировать. Дэвид Патрик Доэрти подошел к Бренде Амадей Ардинари и опустился перед ней на колени. Он смотрел на них невидящими глазами, они были прекрасны, как любая женщина, ставшая матерью, потому что, если принюхаться, он мог почувствовать запах грудного молока. — Папа, что ты делаешь? — в панике спросил Вилли. — Перестань нюхать мои соски. Вилли, припертый к стенке, не знал, что с ним делать. Сбежать было невозможно, оставалось только молиться, чтобы отец не наделал глупостей. — Моя мама тоже кормила меня грудью, можно мне повторить? — настойчиво спросил Дэвид Патрик Доэрти. — Конечно, можешь, потому что зачем я тогда сняла рубашку? — спросила она с усмешкой. Дэвид Патрик Доэрти наклонился к груди бренда и начал ласкать ее, как маленький котенок, который пьет мамино молоко. Это могло бы быть мило, если бы не было сделано взрослым мужчиной, вот почему Вилли Доэрти пришлось помалкивать, чтобы не случилось ничего плохого, а сам он сделал глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. Воображаемая Бренда Амадеус Ардинари в это время хихикала как дурочка. — Дэвид, продолжай и ни перед чем не останавливайся. — умоляла она, взволнованно улыбаясь. Дэвид продолжил это делать и в то же время расстегнул юбку бренда, чтобы сделать с ней то, чего он, к сожалению, не сделал. Он начал опускаться еще ниже и сказал ей: — Бренда, я давно хотел сделать это для тебя. — сонно произнес Дэвид Патрик Доэрти. Вилли Дэвид Доэрти, не колеблясь, действовал жестко и быстро. Он ударил своего отца по голове и начал убегать от него. — Бренда, куда ты убегаешь? Вернись, тебе понравится! — крикнул он ей вслед. — Если ты хочешь забрать цилиндр, то сначала догони меня. — Бренда показала ему цилиндр. — Ух ты, моя сладкая конфетка, ты точно будешь моей. — Дэвид Патрик Доэрти завыл, как волк. — Отъебись от меня, грязный извращенец! — кричал Вилли Доэрти. Дэвид Патрик Доэрти, казалось, не слышал его или не хотел слышать, он видел только Бренду, которая хотела поиграть и заняться с ним сексом. Он быстро бежал, поэтому схватил свою жену и прижал ее к полу. — Теперь ты принадлежишь только мне и никому другому. — уверенно сказал Дэвид Патрик Доэрти. — Ты заслужил эту награду! — сказала Бренда, ехидно улыбаясь ему и надевая цилиндр ему на голову. — Помогите мне! Стражники, бегите сюда и остановите его, пока он не осуществил свои планы! — закричал Вилли во весь голос. Но никто не пришел ему на помощь. Дэвид Патрик Доэрти начал заниматься глубоким минетом, пеггингом, трайбадизмом и фистингом в связи с Брендой. На самом деле он проделывал все эти сексуальные утехи со своим сыном, который пытался сопротивляться, пока не сломался из-за того, что отец очень сильно избил его, поэтому он решил вытерпеть все это, чтобы не получить еще один удар ногой по голове со стороны отца, своей рукой или когда он прыгнул на нее. При всем своем отвращении Дэвид Патрик Доэрти говорил о том, как он хочет вернуть своего сына Вилли и найти свою дочь, чтобы убить ее и вместе с двумя сыновьями покинуть эту страну и вернуться в свой мир с десятками тысяч тонн драгоценностей и редких или находящихся под угрозой исчезновения животных и растений, которые, по его словам, должны составить он так же богат, как Джон Дэвисон Рокфеллер-старший. После того как Дэвид Патрик Доэрти воплотил в жизнь все свои сексуальные фантазии о воображаемом бренде Amadeus Ardinari, он заснул, прижимая ее к себе, сжимая одной рукой ее грудь, а другой — влагалище. Вилли Дэвид Доэрти, когда убедился, что его отец крепко спит, как медведь во время зимней спячки, убрал от него руки и выбрался из-под его тела, подарив ему вазу с цветком вместо влагалища и занавеску вместо груди. Он посмотрел на своего отца и сказал себе: — Ты ничего не стоишь, и мне стыдно убивать даже из страха, что я могу прикоснуться к тебе добровольно, ты проиграешь битву и с тобой будет покончено. Моя сестра, которую ты презираешь за то, что она напоминает тебе о грехах прошлого, добьется своего неважно, когда — до или после своей смерти, но ты ничего не добьешься и будешь страдать. Вилли направился в свою комнату, куда хотел зайти после того, как приготовит себе небольшой перекус. Подойдя к двери, он остановился и посмотрел на своего отца, который все еще лежал на полу, как пьяное ничтожество. — Спасибо, что разглядел во мне маму и рассказала мне все. Теперь, когда я встречусь с Эльфабой, а я обязательно с ней встречусь, я расскажу ей о тебе, я на сто процентов уверен, что ей будет интересно это услышать. Вилли Доэрти открыл дверь своей комнаты и вошел в нее, затем закрыл за собой. На следующий день Дэвид Патрик Доэрти проснулся на полу в коридоре с очень сильной головной болью. Он пытался рассказать кому-нибудь о своем удивительном приключении, которое произошло с ним ночью, но никто не хотел его слушать, а его сын Вилли, когда он попытался с ним о чем-то поговорить, ушел от него и весь день старался избегать его, и вел себя так до конца этого месяца и, очевидно, это продлится еще долго.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.