***
К югу от 2-й колонии раскинулись поросшие колючими кустарниками и карликовыми соснами равнины. На берегу Окичоби во внешней зоне стоял двухэтажный дом, отданный на попечение смотрителя, принадлежавшего к побочной ветви семьи Вхаратов. Отсюда взору открывались полуголые равнины, и казалось, что небо встречается с землёй. Анлуан любил это место. Две кобылы переминались под тенью раскидистого дуба, покусывая новые удила. Одна из ветвей дуба сломалась, и её обломок обезображенной культёй торчал над крышей. С северо-востока по небу ползло чёрное покрывало, застилая горизонт и превращая равнину в полотно безрадостного художника. Берег всё ещё освещало яркое солнце, являя контраст, который можно было увидеть удушливым августовским днём в преддверии дождя. Потяжелевший воздух и безветрие возвещали о приближении бури, заставляя лошадей нервно поглядывать на чёрный горизонт. — Она будет совсем скоро, — смотритель, появившийся на веранде, сложил руки на груди и поглядел на возящихся с сёдлами юнцов. — Лошади понесут — костей не соберёте. Джоши затянул подпругу и поглядел вдаль. На мгновенье его брови съехались. — Анлуан! — воскликнул он, вскакивая в седло. — Князь, — смотритель пригрозил Джоши кнутом. — Князь Анлуан, — рассмеялся тот. — Заканчивай копошиться, а то нас и правда смоет на радость старику. Фамильярность Джоши перерастала в настоящую наглость, стоило им оказаться вне поля зрения Айги Вхарат. Он обращался к Анлуану так, будто и сам был князем, и справиться с ним было невозможно. — Я привык, и тебе пора, — Анлуан подмигнул смотрителю, забирая у него кнут и возвращаясь к лошадям. Его гнедая с чёрной гривой топталась на месте, тревожно поглядывая на хозяина. — Не бойся, — он погладил кобылицу по блестящей шее. — Я верну тебя в убежище раньше, чем первые капли дождя достигнут земли. Отсалютовав смотрителю, Анлуан пустился в галоп, а следом за ним и Джоши, подгоняя лошадь и улюлюкая. Они неслись по равнине навстречу чёрному горизонту. Тень гневливого неба поглотила их фигуры, дышать становилось всё трудней и лошадям, и их седокам. Остановившись, они оглянулись в сторону озера, рассмотрев двухэтажный деревянный дом, одиноко примостившийся на берегу. Ещё более одинокими на фоне смыкающейся пасти неба и земли выглядели они сами. — Как давит, — пожаловался Анлуан. Где-то на горизонте блеснула молния, и послышались отдалённые раскаты грома. Подул лёгкий ветерок и Джоши потянул носом, расплываясь в улыбке. — Скоро. Уверен, что не хочешь подмочить одежду? — Не хочу пугать лошадей. Ветер ласкал их разгорячённые тела. Ледяной дождь казался заманчивой перспективой, но смотритель был прав: лошади молодые, пугливые, чего доброго свернут им шеи. Пока Анлуан любовался горизонтом, Джоши разглядывал его. Грудь Анлуана часто вздымалась, он никак не мог надышаться разряженным воздухом, серые глаза блестели, а на губах играла полуулыбка. Анлуана не беспокоило панибратство Джоши, которое, в сущности, не имело для него никакого значения. Лишь вдали от улья аристократии, которым являлась 2-я колония, они могли наслаждаться свободой и молодостью, обволакивающей их восторженные души. Взгляд Анлуана непроизвольно стрельнул в сторону колонии. Он был рад бегству из дома. Анлуан рос, чувствуя на себе насмешливые взгляды других аристократов, страдая от клейма «опального князя» и невозможности жить той жизнью, которой жаждало его сердце. Суровая мать не только не была утешением, но ещё и добавляла проблем. — Не хочу возвращаться, — сказал Анлуан. — Но что поделаешь? Не могу же я сбежать, — он рассмеялся, но наткнувшись на серьёзный взгляд Джоши, вскинул брови. — Почему не можешь? — спросил Джоши. Налетевший порыв ветра принёс с собой запах дождя. Колонию уже накрыл тропический циклон, поэтому дорога назад была заказана по меньшей мере на сутки. С губ Анлуана сорвался вздох облегчения, и он пустил лошадь в галоп. Последовав за ним, Джоши представлял, что убегает от всего, что ему ненавистно, прощаясь со 2-й колонией. Его мечта уйти к людям не слабела, подпитываемая страхом, природа которого была Анлуану неизвестна. Нет, он не расскажет ему, кто он такой и что с ним случилось. Пусть лучше Анлуан считает его странным. Но как же соблазнительна была идея сбежать вместе! Отхлыстав лошадь по бокам, Джоши обогнал Анлуана, добравшись до конюшни первым. Спешившись, он дождался его, и они завели лошадей в стойла. Джоши принялся рассёдлывать взмыленных животных, а Анлуан занялся задаванием окон и световых люков. К тому времени, когда они вышли из конюшни, ветер терзал ветви дуба, и неподатливое дерево скрипело и трещало. — Я рассчитываю встретить под ним старость, — усмехнулся Анлуан. — Ты рассчитываешь дожить до старости? — округлил глаза Джоши. — Самонадеянный индюк! Небо пронзила вспышка, за которой последовал оглушительный раскат грома. Они сцепились в шутливом поединке, не обращая внимания на усиливающийся ветер и тучи над головами. Похолодало, и воздух наполнился крупицами влаги. Оставив прежнее занятие, они побросали свои туники и ринулись в воду. Волны катили прочь от берега, и удержаться на ногах было непросто. Выйдя на берег, они не нашли своей одежды, её разбросало порывами ветра. Дождь, наконец-таки, хлынул. Вначале упало несколько крупных капель, а потом с неба с низвергалась сплошна стена. Подпрыгивая и прикрывая руками оголённые торсы, они забежали под навес. Озеро покрылось белой дымкой. Разглядеть что-либо за пределами пяти метров стало невозможно. Анлуан слушал какофонию непогоды, глядя на вспененную воду. Его возбуждение ощущалось почти физически. Ни вспышки молний, ни душераздирающие раскаты грома его не пугали, а лишь разжигали огонь в сердце. В это время Джоши разглядывал его. Вздумай Анлуан повернуться, он был бы поражён тем, с каким жадным выражением Джоши пожирал его глазами.***
Со становлением Джоши его стройное тело и живость характера стали привлекать девичьи взоры. Однако единственный, чьего внимания Джоши жаждал, смотрел на него с улыбкой, не таящей в себе ничего, кроме дружеского расположения. Анлуан был привязан к нему, как может быть привязан старший товарищ к младшему, друг к другу. Не этого желало сердце Джоши, но в ту пору в Анлуане расцветала влюблённость в Лалит. Она была ослепительно красива и не давала ему скучать. Анлуан не замечал ядовитых взглядов, которыми перебрасывались Лалит и Джоши. Джоши не знал, как долго ему удастся скрывать свои чувства от Анлуана, и злой рок, нависший над ним, тяготил молодого яхшаса. Он проклинал себя, зная, что должен уйти и избавиться от этого наваждения раз и навсегда. А потом он подвергся травле аристократов и в полной мере познал, какими жестокими могут быть отпрыски богатых семейств. Они не могли простить недавнему заморышу такой разительной перемены внешности, его наглости околачиваться рядом с князем и внимания женщин. Джоши скрутили, отвезли на границу колонии, где избили до полусмерти. Особенно хорошо Джоши запомнил Гоупту Базата, руководящего слаженной работой своих дружков. Его отношения с Анлуаном становились всё более напряжёнными и должно быть, он хотел таким образом запугать князя. На рассвете Джоши подобрал патруль, обходящий Линию смерти, но рассказывать Анлуану, чьих это рук дело, он отказывался. Анлуан пришёл в ярость. У него было слишком много недоброжелателей, чтобы без труда определить зачинщика. Он ощутил себя беспомощным, не зная, как подняться над презрением, бросаемым ему в лицо более знатными семьями. Его пугала мысль, что если оставить всё как есть, на месте Джоши может оказаться он сам. Он отыскал виновника прежде, чем Джоши окончательно поправился. Что он сделал, Джоши так и не узнал, потому что ни Анлуан, ни Зен, на пару с которым они свершили правосудие, ни даже Гоупта не вспоминали о произошедшем, словно сама мысль об этом могла причинить всем троим непоправимый вред. С тех пор Гоупта делал вид, будто Джоши не существует, а слух, что покушаться на собственность Анлуана себе дороже оградил его от дальнейшего рукоприкладства.***
Во время очередной прогулки во внешнюю зону, они предоставили лошадям выбирать темп. Оба любили верховую езду, особенно, когда погода стояла удушливая, так что передвигать ноги самостоятельно не было никакого желания. Анлуан выглядел взволнованным, и Джоши не удивился, когда тот заговорил о медиумах. Они занимали его уже некоторое время. — Я знаю, что и ты и я можем быть убиты, даже не приблизившись к ним, но я всё время об этом думаю. Понимаю, звучит странно, но я хочу попробовать прикоснуться к этой тайне. — Ты не боишься их? — спросил Джоши, внутренне подобравшись. — Конечно, боюсь. Любой, кто может залезть к тебе в голову, должен вызывать страх. Заметив, что Джоши погрустнел, Анлуан улыбнулся, думая подбодрить его. — Но ведь у нас тоже есть свои медиумы. Правда джэбатов бояться не приходится, но… что с тобой? — он остановил лошадь. Джоши вцепился в поводья так, что костяшки его пальцев побелели. — А ты, оказывается, избирателен в своих привязанностях. — О чём ты? — Медиумы тоже люди. Ты же вроде не против людей? — Это не одно и то же. Медиумы могут заставить тебя возненавидеть то, что тебе дорого. Сила управлять чужим разумом досталась им по ошибке. Это всего лишь ошибка эволюции. Не говоря ни слова, Джоши пустил коня в галоп. Он не знал, что ударило по нему больнее: внезапное откровение Анлуана или осознание собственного заблуждения. Неужели он надеялся, что Анлуан, выросший на той же лжи, что и остальные, будет особенным? «Хочу прикоснуться к этой тайне?» Как лицемерно! Джоши должен забыть его, ведь Анлуан такой же, как и все. Он никогда не примет медиумов, а вместе с ними — Джоши. Потому что он трус. Анлуан догнал его уже у самого дома, спешившись и набросившись на Джоши. — Что вообще творится в твоей голове? Я понимаю, тебе от жизни досталось, и особо не любопытствую. Это при том, что я понятия не имею кто ты такой! Можешь ты хоть раз нормально объясниться? Из окна за ними наблюдал смотритель. Ему уже доводилось быть свидетелем подобных ссор, но он ещё ни разу не видел Анлуана таким разъярённым. Тот буквально стащил Джоши с коня, повалив на землю и придавив коленом. — Я знаю, что ты беглец из 1-й колонии. Что они с тобой сделали и почему ты так ненавидишь кахибов мне безразлично. Но мне надоели твои вспышки! Если есть, что сказать, говори! В одно мгновенье всё переменилось, и вот уже не Джоши, а Анлуан валялся в пыли. — Безразлично, значит? — прорычал Джоши. — Да ты понятия не имеешь, через что я прошёл, ничего не знаешь о мире, в котором живёшь, и при этом смеешь меня поучать? Выругавшись на грубом, незнакомом Анлуану языке, Джоши отпустил его. Ярость, клокотавшая в его сердце, перемежалась с отчаянием, и сейчас Джоши как никогда ощущал себя одиноким никому не нужным бродягой. Он знал, что в тысячу раз сильнее Анлуана, и изо всех сил противился соблазну проучить его при помощи столь ненавистной ему силы, обнаружив правду о том, что джэбатов всё-таки стоит бояться. — Ты не видишь даже того, что лежит у тебя под носом, но мнишь себя тем ещё умником, — сказал Джоши упрямо. — Думаешь, сможешь прожить жизнь, как сейчас — лелея мечты о славном будущем и надеясь не попасться на крючок богатеньким выродкам? Ха-ха, как бы не так! Они уже сейчас ненавидят тебя, а что будет дальше? Анлуан побледнел, находясь в шаге от того, чтобы ввязаться в нешуточную драку. Но Джоши не унимался и продолжал глумиться: — Так уж и быть, я покажу тебе кое-что из того, что тебе определённо следует знать, — он помог Анлуану подняться, но не успел тот опомниться, как Джоши бесцеремонно и грубо поцеловал его в губы. Анлуан опешил, позволив ему оставить на своей губе ссадину, а на руке — синяк. Но едва его замешательство развеялось, Анлуан вырвался и с силой оттолкнул Джоши. Его глаза полыхнули яростным огнём, и за свой поступок Джоши был немедленно поощрён ударом в живот. Он упал, корчась от боли и стеная. — Вставай, шутник, — бросил Анлуан. — Не вижу очевидного? Да будь ты проклят! Всё я вижу! — Ну, тогда ты просто мастер притворства, — простонал Джоши. Отдышавшись, он поднялся и поглядел на раскрасневшегося Анлуана. Повисло молчание, взорвавшееся перебранкой, в которой оба принялись изливать накопившиеся обиды и предъявлять взаимные обвинения. Внезапно парадная дверь отворилась, и на веранде показался смотритель с ведром воды. Недолго думая, он выплеснул её на спорщиков, отчего те вздыбились, окатив его проклятиями. — Вам обоим следует остыть. — Значит, ты видел? — сцедил Анлуан, убирая с глаз обвисшие пряди. — Если тебя это успокоит, скажу, что не видел, — осклабился смотритель, — но справедливости ради замечу, что этот щенок кое-чего стоит, — добавил он, покосившись на Джоши. — С тебя давно следовало сбить спесь. На этом их ссора закончилась. Анлуан ушёл к озеру, а Джоши уселся в плетёное кресло на веранде, подперев кулаком подбородок и наблюдая за ним. Возвращаясь в дом, Анлуан прошёл мимо, не поглядев в его сторону.***
Вернувшись в колонию, они не заговаривали о произошедшем. Анлуан был молчалив, подозревая, что своим поступком разбередил мечты Джоши о побеге к людям. Положение, которое общество отводило ему при Анлуане, вырисовывалось не самым радужным. Он был обязан Анлуану жизнью, но становиться его тенью не хотел. К тому же, Джоши понимал, что рано или поздно Шай-Котар найдёт его, а потому оставаться в колонии небезопасно. Однажды ночью Анлуан спустился в восточное крыло первого этажа, заглянув в комнату Джоши. Он не удивился, застав его бодрствующим, но вещевая сумка, приставленная к стене, и дорожный костюм Джоши взволновали его не на шутку. Заметив Анлуана, Джоши вздрогнул. Меньше всего ему хотелось прощаться, и это было последнее, что отразилось на его лице, прежде чем Джоши нацепил маску самообладания, ставшую впоследствии его кривым зеркалом. — Куда-то собрался? — К людям. Анлуан иронично приподнял бровь, перегородив собой дверь. — В тебе больше двух метров роста, одним своим подзатыльником ты можешь устроить человеку сотрясение мозга. Как же ты собрался жить среди людей? — Как-нибудь проживу. Я совсем не такой, как ты думаешь. — Это из-за твоего прошлого? — не унимался Анлуан. — Брось, от кого бы ты ни бежал, они не найдут тебя здесь, ты же не какая-нибудь знаменитость… — Нет, — перебил его Джоши. — Я не подхожу этому месту. Стало очевидно, что сейчас он поднимет свой мешок и уйдёт. Анлуан был в полной растерянности. Какие бы тайны ни берёг Джоши, чтобы ни произошло между ними на озере, Анлуан не считал, что это могло послужить причиной для бегства. К тому же, было ли куда бежать? Он замешкался, пытаясь придумать способ удержать Джоши, но у него не выходило подобрать подходящих слов. Казалось, что Джоши совершает ужасное предательство. Разве они не были добрыми друзьями? Или всё это Анлуану только почудилось? — Не утруждайся. Мне известно, о чём ты думаешь, — сказал Джоши, и глаза Анлуана подозрительно сощурились. —Ты можешь перестать говорить загадками? Я не позволю сделать вид, будто ничего не было. В конце концов… — … ты обязан мне жизнью, и бросить меня не имеешь права, — закончил за него Джоши, наблюдая, как с лица Анлуана сходит краска. — Говорю же, я не такой, как ты. Правильнее было бы назвать меня яхшасом. — Яхшасом? Их давно уже нет, — глупо возразил Анлуан. — Они выродились. — Это ложь. — Они выродились, — повторился Анлуан, как будто не слышал, что сказал Джоши. — А джэбаты полоумные идиоты. — Джэбаты, но не яхшасы. К тому же, разве я похож на идиота? — Вот я и говорю, — рука Анлуана нащупала дверную ручку, — ты такой же нормальный, как и я. — Нормальный? — Джоши передёрнуло. — Я могу проникнуть в твой разум и сделать с тобой что угодно. Я обязан тебе жизнью, поэтому никогда не использовал силу против тебя. Но если ты немедленно не уберёшься с дороги, я сделаю это прямо сейчас! Анлуан вздрогнул, но с места не сдвинулся. Видя, что произведённый эффект недостаточно силён, Джоши продолжил наступление: — Нас убеждают, что у атлантов нет способностей вроде чтения мыслей и тому подобного, но это ложь. Яхшасы и медиумы — одно и то же, а мы, как стадо баранов, верим легенде, которую придумала для нас горстка никчёмных трусов. Легенде настолько древней, что не осталось тех, кто задавался бы вопросом, как всё обстоит на самом деле. Религия, история, всё, что тебе известно об этом мире — наглая ложь! — он стал походить на того, кого годами держали с кляпом во рту и, наконец, дали выговориться. Слова лились нескончаемым потоком, и Анлуану казалось, что его сметёт волной негодования, исходящей от этого знакомого и в то же время чужого атланта, которого ему следовало бояться. Всегда следовало, но узнал он об этом только сейчас. Джоши использует силу против Анлуана? Так зачем Анлуан стоит, вцепившись в ручку? Жалеет монстра, подобного медиумам, которые, будучи в меньшинстве, сумели расправиться с доброй долей человечества и перевернуть ход пятнадцатилетней войны? — Неужели ты не видишь, что джэбаты в сулах — всего лишь жалкое подобие жизни? — Джоши схватил Анлуана за плечи. — Мы, служители Сереброликого Айина, изничтожены. Но мы сами виноваты, что позволили себя обмануть. Если бы яхшасы были такими же яростными, как медиумы, мои собратья не гнили бы сейчас в сырых подземках, собирая воедино остатки своего искалеченного разума! — Погоди! Да замолчи же ты! — Анлуан разжал удерживающие его руки. — Как ты можешь быть одним из них? Ты совсем не похож на джэбата! И тут Джоши расхохотался, грозясь разбудить тех обитателей особняка, которые ещё не поднялись от его криков. — Потому что я не джэбат, — сказал он, сцеживая слова сквозь зубы. — Они не успели сделать меня таким. Я сбежал. Происходящее стало походить на сюрреалистический цирк. Анлуан развёл руками, силясь возразить, но в голове было пусто, словно в ней проделали дырку, через которую вытекло всё содержимое. Джоши — джэбат? С какой стороны ни посмотри, не похож. Но кто же тогда? Он прочёл мысли Анлуана. Или угадал? Проклятье! Неужели настоящий яхшас? Но яхшасы ведь давно исчезли! — Яхшасов не существует, это известный факт, — отрезал Анлуан. «Да неужели? — прозвучал голос в его голове. — Значит, всё это тебе только мерещится, или же ты просто сошёл с ума». Анлуан вздрогнул и хотел попятиться, но было некуда, и его рука снова нащупала дверную ручку. Джоши приблизился, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, и Анлуан понял, что до сегодняшнего дня ничего о нём не знал. — Не понимаю, — пробормотал Анлуан. — Так ты никогда не был нормальным? Ты лгал мне? — Нет, я не лгал. Джоши поглядел на него в упор. В его взгляде была искренность, которую Анлуан высоко ценил. Ни один атлант, даже его собственный отец, не смотрел на него столь чистым и ясным взором, заставляя успокаиваться и черпать в этом взгляде силы. — Это были кахибы, да? — спросил Анлуан, не отводя глаз. — Что они с тобой сделали? Хмурая тень пробежала по лицу Джоши. — Если бы не ты, быть мне одним из узников сулы. В его голосе прозвучала такая тоска, что Анлуан, не имевший ни малейшего представления о том, что значит быть узником сулы, явственно ощутил безысходность, кроющуюся за пустыми глазами джэбатов, за их несчастными лицами и короткими жизнями. Лишь вообразив Джоши сидящим в сырой и холодной келье, вспомнив, каким жалким и болезненным он был в их первую встречу, Анлуан почувствовал подкатывающий к горлу ком. На Анлуана внезапно навалилась усталость. Он понял, что совсем не знал Джоши, такого дорогого его сердцу. Кто он на самом деле? Почему скрывался все эти годы? Очевидно потому, что боялся. Анлуан подошёл к нему, положив руку на плечо, и посмотрел совсем другими глазами. — Ты такой уже давно, но вреда мне не причинил. Мне неприятно, что ты можешь узнать то, о чём я думаю, но это началось не сегодня. Я должен понять, что мне делать дальше, — он посмотрел на Джоши и добавил. — Даже зная всё это, я не хочу, чтобы ты уходил, но ты заслуживаешь откровенности. Я не уверен, что смогу жить под таким давлением. Лицо Джоши исказилось гримасой боли. Он долго молчал. Но когда Джоши взял вещевой мешок и начал выкладывать свои пожитки, Анлуан почувствовал, будто лопнула верёвка, удерживающая на его шее камень.***
Проснувшись, Анлуан резко сел на кровати. Комнату заволокло опиумным дымом, его запах въелся в волосы и кожу Анлуана. Осыпав себя проклятиями, он встал, покачиваясь, как после болезни, и открыл окно. Будь Джоши рядом, непременно упрекнул бы его. Быть может, даже отругал. Но Джоши рядом не было. Испытывая жгучее презрение к себе, Анлуан сел на кровать и обхватил голову руками. Он снова поступил как отец. Как слабохарактерный, недостойный носить имя Вхаратов отщепенец рода. Вместо того чтобы принять удар судьбы, он предпочёл забыться. Но на сей раз грёзы не принесли ему желанного облегчения. Анлуан провёл пальцами по губам. На них всё ещё теплился вкус поцелуя Джоши. Грубого, призванного скорее показать силу, нежели раскрыть чувства. Злого, отданного в пылу гнева и не вызывающего ничего, кроме жалости. Но это был всё же поцелуй. Не упрёк и не удар, которым наградил его Анлуан. Он никогда не вспоминал об этом, принимая холодную отрешённость Джоши как должное. Но теперь, спустя одиннадцать лет, Анлуан остался один на один со своими мыслями. Ему не нужно было скрываться, поскольку никто не мог его уличить. Но даже теперь он не хотел об этом думать. Чувства Джоши — это чувства Джоши. Анлуан был всего лишь их заложником. В последние месяцы он ощущал на себе долгие взгляды и видел, что дистанция между ними стала сокращаться. Маска преданности пошла трещинами, настоящий Джоши поднял голову и с безразличием к чувствам Анлуана стал требовать свободы. Но Анлуан не хотел замечать. Ведь тогда пришлось бы ответить на вопрос, почему он не отпустил Джоши? Почему не дал ему уйти, хотя знал, что вдали от колоний он будет в безопасности? Анлуан отпустил бы товарища, отпустил бы даже друга, но едва его мысли касались Джоши, в уравнение вступало необъяснимое тревожное чувство, усложняя его. В глубине души Анлуан знал это чувство, и потому делал вид, будто его не существует. Бежать было проще, даже если бежать приходилось от самого себя. Зная, что рано или поздно силы закончатся, и придётся взглянуть в лицо правде. Он хотел отсрочить этот момент, наивно полагая, что сможет играть с судьбой в салки до самого конца.