Питомец

У него болело все. Каждая мышца, каждый гребаный сустав в этом потрепанном теле. Эта кровать - самое мягкое место, которое он ощутил спустя очень долгое время. И сейчас, лежа на боку, в непривычной тишине и прижимая к себе крохотное тельце, Рик впервые понял, насколько ему хреново. При чем не сколько в плане физическом, сколько в моральном. Уши то и дело вставали торчком на каждый, даже самый слабый звук, раздающийся в округе, хвост нервно подергивался под одеялом, глаза напряженно всматривались в темноту, словно в любую секунду оттуда может высунуться очередная угроза. Старая подружка Паранойя, что сопровождала его последние десять лет, не спешила прощаться. Если бы не она, Рик-кот бы подох уже давным давно. В Галактической тюрьме созвездия Цербера, где ему посчастливилось проебать десяток своих лет, ни с кем не церемонятся. Местному начальству плевать, чем занимаются зеки. Основное правило - не пытаться сбежать и не устраивать проблем начальству. В остальном же, полная свобода. Деритесь, ебитесь, мочите друг друга сколько влезет. О погибших никто не будет помнить. Никто не пошлет вести их семьям. Ибо всем насрать. На то она и тюрьма для конченых ублюдков. Вся зона данного заведения была распределена на несколько отсеков. От самых верхних, которые занимали, так называемые Элита, что обладали большими привилегиями на комфорт, до самого днища, где числились главные отбросы Вселенной, на которых можно было буквально справлять нужду. Средние отсеки занимали более менее ровные парни, горой держащие свою территорию, не позволяя никому из чужаков посягнуть на нее. И Рику Санчезу повезло оказаться именно в таком. Каким образом? Он просто одолел местного авторитета в Бойцовой яме, где проходило, своего рода, распределение, которое устраивали раз в неделю. Там, менее удачливые заключенные могли попытать счастья пробиться на верхушку в более улучшенные условия. И Рик мог бы спокойно пройти вплоть до Элитных верхов, однако, лишний гемор ему был не нужен. Поэтому, отправив труп своего неудачливого соперника в открывшуюся яму для сброса отходов, он занял его место, устраиваясь по всем правилам тюрячки. То бишь беря себе все самое лучшее, что мог предложить его статус. Но за большим положением стоят и определенные обязанности. Приходилось держать в узде своих бешеных псов, что именовались теперь его бандой и удерживать свое положение, каждый день доказывая, что он достоин его. Рик дрался. Много дрался. Он не помнит ни одного дня с той самой минуты, как его закинули в эту дыру, чтобы на него кто-то не нападал. На его удачу, помимо врагов, он обзавелся и парой союзников. Холодным и рассудительным террористом, уничтожившим половину Федерации в его измерении, Птичьей Личностью и наглухо отбитым смертником Сквончи. Который совершал диверсии по приколу, доказывая каждый раз, что у кошки далеко не девять жизней. Конечно, это если верить его байкам, которые он травил, пока они курили в ночной тишине, пользуясь небольшим перерывом во всем творившемся пиздеце, что их окружал каждую ебаную секунду. Рик-кот плохо помнит свой побег. В голове всплывало только то, как он со своими подельниками набубенился в такую сракотень, что перестал что-либо соображать от слова совсем. Вот они бухают вместе, вот он бежит по ярусам, прыгая через препятствия со всей своей кошачьей ловкостью. Вот пара мертвых охранников в главной рубке с изодранными глотками от его когтей. Потом он что-то химичил на приборной панели, а дальше только яркий свет и громкие крики со всех сторон, тонущие в его собственном безумном смехе. Когда он открыл глаза, обнаружил себя лежащим в грязной луже в какой-то подворотне. Над головой было ясное небо, а легкие вдыхали чистый уличный воздух. Ну, насколько позволяли стоящие рядом мусорные баки... Рик не мог поверить, что буквально пару минут назад он был заключенным, отбывающим свой пожизненный срок. И вот он снова на свободе. Он снова видит Солнце. Хоть и не совсем настоящее. Кое-как поднявшись на ноги, ученый выглянул из-за угла подворотни, в которой очнулся, лицезрея перед собой толпу снующих туда сюда копий самого себя с какими-то пиздюками, неустанно, что-то вещающих своими писклявыми голосками. Кажется, он много пропустил. Позже, он узнал, что эти пиздюки именуются Морти, являясь внуками Риков и лучшим живым щитом, скрывающим гениальные мозговые волны своих дедушек. Благодаря им, Риков было практически невозможно обнаружить. Взяв себе на заметку выяснить есть ли у него такой, Санчез принялся зализывать свои раны. Он мог бы пойти в местный административный пункт, попросить портальную пушку и свалить куда подальше. Мог бы гопнуть кого-нибудь из местных и на полученные деньги снять какое-нибудь жилье. Вот только его натура, закаленная годами в Галактической тюрьме не спешила покидать привычное для него состояние. Выживать в любых условиях. Возможно поэтому, он продолжал скитаться по помойкам, питаться тем, что придется, драться с бездомными Риками за территорию, отжимая у них наработанное непосильным трудом добро. И смотреть на звездное небо вечерами, сидя на крышке мусорного бака или около горящей бочки. Его не волновало, что он живет впроголодь, не волновало, что от отсутствия гигиены у него начали заводиться блохи, что выглядел он, как ободранный, одичавший кошак. Нет. Для него было важно, что он наконец-то свободен. Все остальное, дело наживное. Сколько он так прожил, Рик не считал. Пока в один из вечеров, обустроившись в очередном темном переулке у мусорных баков он не приметил маленькую фигуру в знакомой желтой футболке, что так и мельтешили перед глазами днем. Сперва ученый не понял, что отличало этого Морти, по неосторожности зашедшего в его обитель поздним вечером. Потом, до него дошло. Девчонка. Насколько он знал, каноничный пол всех Морти - мужской. Даже у тех, кто был иного вида. Внутренний зверь, дремавший в груди Санчеза заинтересованно навострил уши, поиграв мышцами в предвкушении. Его острый нюх уловил тонкий шлейф запаха, исходивший от этой малявки, что замерла напуганной мышкой, сжимая пакет с мусором в руке, как спасательный круг. Запах порошка, шампуня для волос, немного остаточный запах духов с карамелью... И ее естественный запах. Мягкий, нежный. Как едва налившийся бутон, что еще не распустился, но уже источающий свой непередаваемый аромат. Впервые за довольно продолжительное время Рик ощутил, как по его телу пробежали мурашки, когти едва не заскребли по бетонному покрытию, во рту ощутимо прибавилось слюны, а сердце едва не проломило грудную клетку. Но несмотря на это, внешне он оставался невозмутимо спокойным, сохраняя угрожающее выражение лица. Разумеется, он напугал ее. Ему даже стало смешно. Неужели эта малышка думает, что если бы он захотел, он не догнал бы ее? А он хотел. Очень хотел. Но пересилил себя, заставляя остаться на месте и утихомиривая взбунтовавшегося зверя. Так быстро дела не делаются. Стоило сперва прощупать почву. И Рик-кот быстро провел кончиком языка по губам. Наконец-то у него появилась цель, что заставит его начать двигаться с мертвой точки. Кто бы мог подумать, что все решится настолько просто. Всего навсего стоило пойти проливному дождю, а Санчезу оказаться под нужным окном. Словно, сама судьба заставила его укрываться от противно-льющей со всех щелей воды на пожарной лестнице. И вот она. Маленькая мышка, что не смогла закрыть глаза на бездомного бродягу, сидящего под обильными потоками воды. Кажется у Морти, ввиду отсутсвия мозгов, атрофирован еще и инстинкт самосохранения. Раз эта дурочка позволила ему ступить на свою территорию. А все, что приходится по душе самому Рику, автоматически становится его собственностью. И ведь она даже не сопротивлялась. Санчез невольно ощутил чувство досады и ломки от нехватки драйва, привыкнув добиваться желаемого сбивая в кровь кулаки. Она даже позволила уложить себя в постель. И сейчас, попутно борясь с внутренней паранойей и ломотой в мышцах, Рик мог глубоко вдохнуть ее запах. Единственное напоминание, что сейчас он в безопасности. Дурманящий разум, похлеще кокаина и заставляющий внутренности скручиваться в тугой узел, оседая приятной истомой внизу живота. Под кожей рук чувствовалось ее тепло. Как же долго Санчез не испытывал тесного физического контакта. Его дикое, неукротимое, истосковавшееся по ласке и теплу эго сейчас билось в немом экстазе от одной только близости с чужим телом. Не то, чтобы все десять лет заключения Рик жил без секса. Отнюдь. Он был очень даже не прочь нагнуть пару тройку зеков, когда либидо требовало свое. Но одно дело быстрый трах, пока наступило затишье, вжимая чужую голову в стену или старый матрас. Другое, едва не гореть заживо, переживая болезненное возбуждение, заставляющее сжимать зубы до треска эмали. Но, все равно, дышать. Дышать этим соблазнительным ароматом, едва не скуля от безысходности. Знала бы эта соплячка, в какой сейчас власти она держит одичавшего, с трудом сохраняющего крупицы здравого смысла, безжалостного убийцу, которого по собственной глупости впустила в свой дом. Рик с трудом сглотнул, выдохнув через рот. Одна рука соскользнула с тонкой талии Морти, зайдя ей за спину и опустилась на собственную промежность, накрывая полутвердый член ладонью. Как бы сильно Санчезу не хотелось сейчас сорвать с девчонки ее бельишко и наброситься со всей своей звериной страстью, человеческая половина понимала, что если он хочет остаться здесь, нужно расположить пиздючку к себе, показать, что он не опасен. А уж потом, когда они окажутся уже на его территории. О, Рик возьмет свое. И эта малышка сама будет его умолять. Насколько он выяснил, Морти очень легко привязываются. Даже, если их дед будет откровенно издеваться над ними. Маленькие, наивные, тупые пиздюки. С такими мыслями ученый упустил момент, когда уже в открытую надрачивал налившийся кровью стояк, жарко дыша в плечо Морти, которая, на удивление, крепко спала, несмотря на то, что какое-то время назад тряслась в его руках, как испуганная синичка. Не удержавшись, Рик слегка сдвинул край ворота ее футболки, прижимаясь к открытому участку тела в мокром поцелуе и пробуя кончиком языка ее кожу на вкус. Все. Приплыли. Ему окончательно снесло башню. Ладонь крепче сдавила скользящий в ней член, двигаясь активнее и размазывая по головке капли преякулята. Рик, подобно пиявке присосался к нежной, бледной коже губами, как умирающий от жажды путник, нашедший заветный оазис, но не напирал, сдерживая себя из последних сил. Только невесомо лизал, целовал, пачкая слюнями и давя в горле непрошеный стон. Вторая рука, что находилась под телом девочки, сомкнулась на границе талии и тазовой косточки, мягко поглаживая, сквозь ткань. Рик был готов выть от безысходности. Но держался. Держался, как мог, до боли сжимая каменный член и подводя себя к желанной разрядке. Зарывшись в густые каштановые волосы и глубоко втянув воздух ноздрями, Санчез почувствовал, как его накрывает волной оргазма. Член в руке запульсировал, кончая в подрагивающую ладонь. Тело прошило судорогой, заставляя трястить в накатывающих волнах наслаждения. И наконец, заветное опустошение. Принесшее с собой долгожданный покой. Рик закрыл глаза, откинувшись на подушку и выжидая, когда перед глазами перестанут плясать искры. Боль отступила, позволив телу немного расслабиться. А паранойя покинула разум, возвращая контроль над ситуацией. Облизнув несколько раз губы, он вытер перепачканную руку о простыни позади себя и вернул ее на прежнее место. То бишь на теплое тельце, что по прежнему было прижато к его торсу. Губы дрогнули в довольной улыбке. Почему-то, после оргазма на него накатила минутная слабость и сквозь щитовую броню цинизма и мудачества пробились маленькие всполохи того, что Рик-кот пытался задавить в себе уже очень давно. Санчез склонил голову, с безмолвной благодарностью касаясь губами макушки спящей Морти и позволив себе еще немного нежности, потерся о нее носом. - М-моя детка, - прошептал он в каштановые кудри и его наконец-то сморил сон, в котором впервые за десятки лет не было преследующих его кошмаров.