***
Хёнджин поправляется быстро, через пять дней он уже показывается в компании, но зато заболевает Джисон — похоже, этим же вирусом. Но хотя бы не падает в обмороки. После отпуска все выглядят намного лучше, кроме Минхо и все ещё не до конца поправившегося Хёнджина. Минхо больше не может быть с ним холодным, сторониться и отвергать. Ему невольно хочется заботиться о Хёнджине, чтобы тот не натворил глупостей. Или чтобы загладить свою вину, которая давит на него тяжёлым грузом. Хёнджин прижимается к его плечу плечом, когда Минхо садится рядом на диван в студии. Он сам обнимает его за плечи и притягивает к себе — в этом ничего такого нет, но напряжение между ними становится каким-то странным. Чан бросает на них мимолётный взгляд и отворачивается, Минхо краем глаза успевает это заметить. Он не может спросить, какого чёрта Чан ему не отвечал, не перезвонил и даже не удостоил сообщением, когда был так нужен. Потому что не может ничего требовать от Чана, потому что он не в том положении. Когда сам его от себя оттолкнул. Хёнджин же податливо кладёт голову Минхо на плечо — его лицо становится задумчивым и грустным. Минхо проводит рукой по его мягким тёмным волосам и целует в макушку — он сам не понимает, зачем это делает, да ещё при всех. Просто поддается первому отчаянному порыву — успокоить и приласкать. Словно Хёнджин маленький брошенный котёнок, которому жизненно необходима человеческая теплота и забота. Они остаются в танцевальном зале вдвоем, когда все расходятся. Хёнджин валяется на полу — он всё ещё немного ослаблен, видимо, тренировка отнимает у него слишком много сил. Минхо усаживается рядом, Хёнджин внимательно следит за ним. — Прости меня, Хёнджинни, — искренне говорит Минхо, глупо пытаясь облегчить груз на своем сердце. — За что? За то, что не любишь меня? — Хёнджин пытается усмехнуться. — За то, что сделал тебе больно, — говорит Минхо. Он не может сказать Хёнджину, что любит его, даже если чувствует к нему что-то подобное. Таких слов он никому никогда не говорил и вряд ли решится сказать. В конце концов даже эти слова могут сделать больно. Это же не тупая мелодрама, где после признания всё плохое остаётся позади, а впереди только романтические свидания и жаркий секс на берегу океана. — И ты меня прости, — говорит Хёнджин. — Чан был прав, когда сказал, что моя любовь не может сделать тебя счастливым… Но я почему-то не хотел этого понимать. Минхо должен возразить, сказать, что это не так. Что проблема явно не в Хёнджине, а в самом Минхо, который не может сделать счастливым никого. Не может дать взамен той любви и поддержки, которой достойны они оба — и Чан, и Хёнджин. Но Минхо молчит, лишь теребит край футболки, даже не в силах взглянуть на Хёнджина. — Давай сходим на свидание, хён? — вдруг предлагает Хёнджин. — Пусть это будет первое и последнее наше свидание. Минхо не может ему отказать, глядя в его прекрасное лицо — он лишь кивает. Первое и последнее.***
В ресторане, куда отводит его Хёнджин, интимная и изысканная атмосфера — Минхо обычно такое не очень нравится. Но главное, что нравится Хёнджину. Пальцы невольно барабанят по столу, Минхо выпивает уже четвёртый бокал вина и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки. Он просто хочет избавиться от того напряжения, что сейчас повисло между ними. Как будто это и правда не свидание, а расставание. Последнее. На первое точно не похоже. Обычно болтливый Хёнджин всё больше молчит, задумчиво пялясь в окно. — Дурацкая идея была с этим свиданием, прости, — говорит он наконец. — Я попросил Чана приехать, поговори с ним. Это не может так больше продолжаться… Минхо тяжело вздыхает и выпивает оставшееся в бокале вино. — Что именно? — спрашивает он. — То, что между тобой, мной и Чаном. Это напряжение, сил нет его выносить, если честно. Может, правда, вы могли бы с ним… — Хёнджин не продолжает, словно боится произнести «встречаться». Минхо ничего не отвечает. Он встаёт и уходит оплачивать счёт, надеясь, что Чан не приедет. Хотя обманывать себя глупо — надеется он совсем на обратное. Но Чан не вернётся, и Минхо пора с этим смириться. Желание усидеть на двух стульях всегда кончается плачевно, хоть он сам и сопротивляется этому желанию. Но выбрать кого-то одного он тоже не в силах, потому что это значило бы, навсегда отказаться от другого. Возможно, могло бы пройти время, и всё вернулось бы на круги своя — их дружба с Чаном и Хёнджином. Даже если и не та близость, то хорошие отношения. Этого было бы достаточно. Минхо старается себя убедить в этом, толком и не понимая, сможет ли он сам вернуться к тому, что было. Или они останутся лишь коллегами. Когда они подходят к лифту, Хёнджин достаёт из кармана карту от номера и протягивает Минхо. — Что это? — глупо спрашивает он. — Хотел провести с тобой ночь напоследок, не зря же я выбрал ресторан в отеле, — усмехается Хёнджин. — Может, тебе сегодня ещё пригодится, но если нет — сдай на ресепшен. В этот момент створки лифта разъезжаются и оттуда выходит Чан и пожилая парочка. — Видишь, он пришёл, — говорит Хёнджин и делает шаг к лифту, но Чан прихватывает его за руку и возвращает обратно. — Давайте поговорим… Втроём, — просит Чан. Как всё приходит к тому, что они оказываются в том самом номере, который снял Хёнджин, Минхо не до конца понимает. Но ему приходится смириться с этим фактом, потому что доводы Чана поговорить без лишних глаз и ушей кажутся ему логичными. Напряжение в комнате просто невыносимое, того и гляди в разреженном воздухе заискрит. Минхо присаживается на край кровати. Хёнджин садится рядом, а Чан располагается напротив, подпирая комод. Вся эта ситуация кажется сюром или сценой из дешёвого артхауса, где у продюсера хватило бабок только на то, чтобы снять номер, а актеры играют на чистом энтузиазме. Минхо усмехается, Хёнджин рядом растерянно пялится то на него, то на Чана. Чан смотрит в окно и ждёт, видимо, знака свыше — может, хочет увидеть там самолёт, который снесёт нахер этот отель и спасёт их от этой неловкости. Минхо, конечно, хотел жить долго и счастливо, но сейчас уже согласен и на самолёт. — Ну, так что? — прерывает молчание Минхо. Это уже становится невыносимым. — Давайте просто переспим, — предлагает Чан. Минхо часто моргает и даже перестает дышать. Они, конечно, об этом говорили, но неужели Чан сейчас серьёзно? Минхо переводит взгляд на Хёнджина и видит, как его щёки заливаются краской — о чём он только думает. — Может, это и не лучшая идея, но я не против, — вдруг выдаёт Хёнджин. — Прекрасно, вот и трахайтесь вдвоём, а я пойду, — Минхо начинает закипать и встаёт. Но Чан делает шаг, преграждая ему путь к двери. — У тебя такие твёрдые принципы или ты и правда этого не хочешь? — прямо спрашивает он. Минхо на секунду теряется. Это будет наглым враньём сказать, что он об этом не думал, что ему не хочется заняться сексом с ними двумя. — Это всё испортит, — говорит Минхо, приводя последний аргумент. Единственный. — Куда уже хуже, — усмехается Чан в ответ и подходит ближе, словно хищник, учуявший слабость жертвы. Минхо не жертва, но сейчас он чувствует болезненное волнение и сглатывает. Он ощущает, как Хёнджин прижимается к нему сзади и кладёт руку на живот. Он не успевает ничего толком осознать и сделать, как Чан наклоняется и целует его в губы — глубоко и чувственно, медленно вращая языком словно в каком-то блядском танце. Минхо зарывается пальцами в его кудри на затылке. Влажные губы Хёнджина тем времени покрывают его шею, руки оглаживают грудь и живот через тонкую ткань рубашки. Минхо мычит в поцелуй, когда ощущает болезненный и вместе с тем ужасно возбуждающий укус в шею около воротника. Чан отстраняется и тут же целуется с Хёнджином через плечо Минхо. Тот, зажатый между телами, весь горит и заводится от их поцелуя. — Блядь, — выдыхает Минхо, когда Хёнджин трётся о его зад своим уже твёрдым членом. Чан разворачивает Минхо к себе спиной и неспеша расстёгивает рубашку, в то время как уже Хёнджин его целует. Это их первый поцелуй, проносится в голове у Минхо. Поцелуи Хёнджина горячие и страстные, он без промедления врывается в его рот языком, жадно вылизывает, мокро скользит по губам и прикусывает нижнюю. Его руки останавливаются на бёдрах Минхо и притягивают к себе, так что Минхо может ощущать его стояк своим животом. — Хён, ты такой красивый, — в запале шепчет Хёнджин и прижимается губами к его шее, в то время как Чан уже снимает рубашку Минхо. Он теряет контроль над происходящим — такое с ним впервые. Сейчас он чувствует, как его сносит волной из слишком разных даже контрастных ощущений. Горячие и сухие ладони Чана глядят его живот, скользят по рёбрам вверх и задевают соски. Минхо запрокидывает голову и глухо стонет. Хёнджин целует его шею, а Чан прикусывает кожу на плече. — С ума сойти, какой ты сегодня податливый и мягкий, — шепчет Чан и проходится влажным языком по щеке. — Как будто я могу вам сопротивляться, — парирует Минхо без всякого раздражения. — Мне нравится, — говорит Чан, пока его руки справляются с ремнём и ширинкой. — Это заводит ещё сильнее обычного. — Хён, господи, ты охуенный. Хочу тебя трахнуть, быть в тебе, можно? — голос Хёнджина звучит умоляюще и совершенно безумно. Как будто Минхо сейчас может кому-то из них что-то запретить или не согласиться. Особенно когда его с двух сторон зажимают возбужденные тела, а у самого стоит. Они быстро избавляют друг друга от одежды, прерываясь на ласки и поцелуи, которых хочется просто невыносимо: до дрожи и подгибающихся пальцев на ногах. Минхо даже не стыдно, как будто весь стыд и сомнения он оставил в том реальном мире за пределами этого номера. А здесь он может позволить себе отдаться своим самым смелым и извращённым желаниям и фантазиям. Которые даже не надо озвучивать, потому что и Чан, и Хёнджин будто бы знают чего и как он хочет, знают даже лучше самого Минхо. Уже голыми они втроём валятся на кровать, которая громко скрипит, так и норовя сломаться от тяжести трёх тел. — Будет трудно объяснить, почему сломалась кровать, — усмехается Чан, нависая сверху. — Ты просто заплатишь им за молчание, — шепчет Хёнджин, притираясь сбоку — Минхо гладит его по щеке и проводит большим пальцем по пухлым зацелованным губам — какой же он красивый. — Ты смотришь слишком много фильмов, Хёнджинни, — по-доброму усмехается Минхо. Тот скользит языком по его большому пальцу, а потом обхватывает его ртом. — И слишком много порно, — смеётся Чан. Он укладывается между ног Минхо и заставляет раздвинуть бёдра и согнуть ноги в коленях. Хёнджин тут же подсовывает подушку под поясницу, чтобы Чану было удобнее. Минхо не сразу понимает, что тот собирается делать, потому что его отвлекает Хёнджин своими поцелуями и сбивчивым бормотанием. Когда Минхо ощущает влажное касание языка Чана своей промежности, его всего подбрасывает. — Чан, что ты… — начинает он, но не может продолжить, потому что его рот затыкает Хёнджин своими губами. Чан между тем мажет поцелуями по внутренней стороне бёдер, заставляя Минхо выгибаться и стонать, когда Хёнджин отрывается и даёт ему сделать вдох. Пока Чан вылизывает его вход, яйца и член, Хёнджин выцеловывает грудь, играет с сосками и гладит везде, где можно дотянуться. Минхо теряется в этих ощущениях, совершенно разрывая связь с реальностью. Их ласки заставляют его плавиться и метаться на простынях. Когда Чан вводит в него палец, Минхо снова вздрагивает. Хёнджин гладит его живот невесомыми успокаивающими движениями, старательно обходят прижавшийся истекающий смазкой член. — Ты такой красивый, хён, — произносит он медленно, закусывая губы и проходясь бесстыдным взглядом по его телу. — Настолько красивый и сексуальный… — Что невозможно не выебать, — усмехается Чан, привлекая внимание Минхо — его лицо раскраснелось, он облизывает губы, трахая Минхо пальцами и другой рукой сжимает свой член. Его взгляд настолько обжигающий, что становится не по себе. — Что? Ты сам в этом виноват… — Давай быстрее, — шепчет Минхо вскидывая бёдра. Сил нет на эти разговоры. Чан послушно добавляет второй палец и трахает его так глубоко и резко, что Минхо всего подбрасывает от жгучего удовольствия. Чан усмехается, и Хёнджин рядом притирается к его щеке своей. — Уже так не терпится, чтобы тебя наконец разложили? — говорит Чан даже без улыбки. — Ты об этом фантазировал, как мы тебя трахаем вдвоём по очереди? Чан снова задевает простату, в этот раз явно стараясь намеренно, и Минхо давится стоном. — Моей фантазии на такое не хватило бы, — с трудом произносит он — его дыхание сбитое и прерывистое, все тело горит, а яйца вот-вот взорвутся от напряжения. Он хочет коснуться своего члена, но Хёнджин пресекает это движение и обхватывает его руки своими. — Нет-нет-нет, хён, не так быстро, — тянет Хёнджин, хотя себя он до этого наглаживал вовсю. — Я это запомню, Хёнджинни, — угрожающе произносит Минхо, но Хёнджин не выглядит напуганным и даже не пытается притворяться. Чан ускоряет темп, добавляет третий палец и сознание Минхо окончательно уплывает — перед глазами мутнеет, он заходится частыми и такими оглушительным стонами, что даже не верит, что они принадлежат ему. — Хватит, блядь, Чан… — умоляет он, не узнавая свой голос. — Вау, не могу поверить, что ты можешь быть таким, Минхо-я, — шепчет Чан, переставая наконец терзать его задницу своими блядскими пальцами. Он наклоняется к его лицу и излишне нежно касается его губ своими — поцелуй такой мягкий, что Минхо готов захныкать от нахлынувших чувств. — Хёнджинни, ты первый, — говорит Чан, глядя в лицо Минхо, а потом заваливается на бок. Минхо переводит взгляд на Хёнджина, который льёт смазку на собственный немаленький член, распределяет её по стволу и приставляет его ко входу Минхо. — Блядь, — вырывается у Минхо, когда Хенджин толкается резко и глубоко. Он в испуге замирает. — Хён, прости, — шепчет он, наклоняется и коротко целует в губы. — Хёнджинни, ты такой несдержанный, — укоряет Чан и гладит Минхо по щеке, целует в плечо. Хёнджин стоически замирает, давая Минхо привыкнуть к ощущениям и через несколько секунд начинает плавно двигаться. — Как же хорошо, хён. Ты такой узкий и горячий, — бессвязно шепчет он, прикрыв глаза и удерживая Минхо за бёдра. Минхо следит за его движениями, за тем, как тяжело вздымается его грудная клетка, как красиво очерчены напряжённые мышцы плеч и рук. От очередного толчка Минхо выгибает жгучим удовольствием, Хёнджин ускоряет темп, срываясь в резкие и хаотичные движения — Минхо понимает, что всё это время он сдерживался из последних сил. Становится невыносимо жарко и душно, Минхо отчаянно стонет, когда Хёнджин проезжается членом по простате — невыносимо хочется кончить. В это время Чан обхватывает его руку своей ладонью, переплетая пальцы и осторожно целует в изгиб шеи. Минхо сходит с ума от этого контраста грубых несдержанных толчков Хёнджина и нежности Чана. — Можно я кончу в тебя, хён, пожалуйста? — умоляюще просит Хёнджин хриплым голосом. Минхо находит в себе силы лишь кивнуть в ответ. Хёнджин издает гортанный стон, и Минхо ощущает, как внутри его наполняет горячая сперма. Чан подползает к Хёнджину и целует его так глубоко и чувственно, что Минхо почти невыносимо на это смотреть, но он не может отвести взгляд. Наконец Чан устраивается между ног Минхо. — Господи, ты такой затраханный, — сдавленно шепчет он и толкается сразу грубо и глубоко. Минхо всего подбрасывает на постели — сколько он ещё сможет это выдержать. — Влажный, горячий, почти умоляющий… Чан вбивается быстро, шепчет всякие пошлости, но Минхо почти не слышит, в ушах стучит собственный пульс. Ему кажется, что он вот-вот потеряет сознание от всех этих ощущений в теле. Оргазм накрывает таким сумасшедшим наслаждением, что перед глазами и правда темнеет на несколько мгновений. Когда Минхо приходит в себя, Хёнджин целует его, а Чан все ещё не вытаскивает член, кусает губы и выглядит совершенно ошалевшим. — Продолжай, — разрешает Минхо. Это немного неприятно, но Чан старается быть нежнее — его толчки становятся размеренными. Хёнджин размазывает сперму по животу Минхо и тянет испачканные пальцы в рот. Минхо закатывает глаза — извращенец. А потом подносит пальцы ко рту Минхо и тот обхватывает фаланги губами, прилежно посасывая, при этом не отрывая взгляда от Чана. Тот рычит и срывается в оргазм. На этот раз у Минхо ничего не спрашивают, а просто кончают в него. — Вы конченные извращенцы, — тяжело вздыхает Минхо, когда они оба заваливаются сверху. Он сталкивает их с себя, но Чан всё равно льнёт к руке. — Жарко же, ну! — Я знаю, тебе нравится, — довольно тянет он, потираясь носом о его плечо. Минхо ничего не может возразить — это бесполезно. — Теперь мне надо в душ, иначе эта херня застынет и моя задница слипнется нахер, — тянет Минхо, пытаясь подняться. Хотя совсем не хочется. — Я спросил разрешения, а вот Чанни-хён нет, — замечает Хенджин и, дотянувшись рукой до Чана, бьёт его кулаком в плечо. — Плохой Чан-хён! Чан жалобно стонет, пытаясь увернуться от его ударов. Минхо прекращает эту бессмысленную возню одним своим взглядом, и всё-таки поднимается, чтобы пойти в душ. Но ноги предательски подрагивают. Хёнджин ржёт, а Чан порывается отнести его в душ на руках — Минхо не знает, кого из них он ненавидит больше.***
Тот раз был не единственный — Минхо уже тогда понял, что они обязательно повторят. Благодаря сексу они даже стали чаще проводить время вместе, что до ужаса напоминало свидания. Чанбин смотрел на их неожиданно укрепившуюся дружбу с нескрываемым подозрением и качал головой. Минхо в такие моменты просто бесстыдно поднимал брови и одаривал его тем самым унижающим взглядом, от которого так писались его фанатки. Но Чанбину он явно был не по душе. — Хёнджинни, ты не ревнуешь к Чану? — всё-таки решается спросить Минхо, когда они сидят в гостиной и смотрят тупой ужастик. Хёнджин поднимает голову с его плеча и вглядывается в лицо с каким-то явным непониманием. — Нет, давно нет, иначе бы не спал с вами, — спокойно произносит он, прижимаясь к Минхо ещё теснее. — Он любит тебя и это делает его привлекательнее. Может быть, он даже мне нравится… Да и трахается он классно. — Лучше меня? — картинно удивляется Минхо. Тут в дверях появляются Чан с Джисоном, и разговор приходится свернуть. Чан садится рядом с Минхо и обнимает его за плечи. Джисон падает около ног Хёнджина. — Хён, мне даже обидно, что ты проводишь времени с этими двумя больше, чем со мной! — возмущается Джисон. — Радуйся, что я не занимаюсь с тобой тем же, чем с ними, — бурчит себе под нос Минхо, но Чан его слышит и заходится диким хохотом.