Недосягаемая

Женя пробыла в больнице еще около полутора недель. Забирали ее оттуда Даня и Этери, помогая доковылять до машины, а после усесться в ту. Даня, отвезя их, куда-то быстро смылся, будто желая оставить их наедине, за что Тутберидзе была и благодарна другу, и проклинала того одновременно. Оставшись с девушкой наедине, блондинка не знала куда себя деть. Не знала, что говорить и что делать. — Э…может ты хочешь есть? Я тут утром приготовила жаркое…– нервным голосом произнесла женщина, поднимая взгляд на брюнетку перед собой. — Да я не голодная, в больнице поела, — отмахнулась Женька, удобнее усаживаясь на стуле. — Всё в порядке? Я не хочу быть обузой. Может меня в реабилитационный центр устроишь, чтобы я тебе тут не мешалась со своей дебильной частичной неподвижностью? — скривилась Медведева, ведь врач именно так и сказал. У Жени частичная неподвижность. Лучше на первых этапах передвигаться в коляске, но Женя сразу же отказалась, завопив на всю больницу, что в это чудовище не сядет ни за какие деньги. И лучше сдохнуть, чем передвигаться на драндулете. — Ты не обуза, Жень. — тяжело вздыхает Этери, пряча дрожащие руки в карманы брюк и отводя от девушки взгляд в окно. — Врач сказал, что дома тебе будет лучше чем в каком-то непонятном центре. Но если тебе некомфортно находиться со мной в одном помещении я могу стараться реже появляться у тебя на глазах. — Тутберидзе взяла в руки первое, что попалось под руку, начиная нервно крутить этот предмет, дабы снять таким образом напряженность, что витала в воздухе и просачивалась сквозь кожу. — Да почему же, наоборот, — Медведева поджала губы, поднимая виноватый взгляд на блондинку, — мне очень комфортно, просто я… Я чувствую себя неловко. Свалилась тут тебе, как снег на голову. Сначала с этой опекой, теперь вот вообще инвалид-колясочник, пусть и временный. Подойди? — вздохнула девушка, — поможешь подняться наверх? Я хочу лечь. Спина сейчас отвалится к хренам собачьим. Кудрявая тут же подходит к девушке, помогая той аккуратно подняться и так же осторожно почти протаскивает ее весь путь до ее спальни. Осторожно уложив Медведеву на кровать и накрыв ей ноги пледом, блондинка отходит от той на несколько шагов. — Тебе еще что-то нужно? Не стесняйся, проси, я сделаю. — Почему ты постоянно убегаешь от меня? Как-то сторонишься… Что я не так сделала, Этери? — сглотнула слюну Медведева и привстала, в попытке взять руку Тутберидзе в свою, но жгучая боль в спине пронзила аж до слез, и девушка застонала, падая навзничь, — прости меня за эти выебоны все, я, наверное, обижаю тебя. Но… Я так не думаю, правда. Правда не думаю. Только не бегай от меня, я прошу. У меня же никого в жизни не осталось кроме тебя и Дани, да и тот съёбывается постоянно. Скажи что не так, и я постараюсь исправиться. Только не молчи и не убегай..., — взмолилась девушка, выпуская на волю слезу из глаза. — Эй, эй. — Этери было невыносимо смотреть на слезы девушки, поэтому она села на кровать, взяв руку той в свою. — Это не ты что-то делаешь не так, это я постоянно все порчу. Не умею язык за зубами держать и ты постоянно страдаешь от этого. — блондинка и сама была готова заплакать прям тут, но кто-то из них должен был быть сильным. — Я просто не хочу делать тебе больно, понимаешь? Я и так уже столько раз тебя обижала…больше не хочу. — Не обижай, — Женя поджала губы, притягивая Этери к себе и крепко обнимая одной рукой, ведь вторая была практически неподвижна. — Просто будь рядом, пожалуйста. Но если что-то не так, обещай говорить. — Я буду рядом, не переживай. — шепчет женщина, осторожно обнимая девушку в ответ, другой рукой упираясь в кровать, чтобы не упасть. — Давай отдыхай, Жень, тебе нужно набираться сил. Я буду в соседней комнате. Если что — кричи, зови, стучи в стену, я буду тут как тут, ладно? — она целует подопечную в макушку, осторожно выпутываясь из объятий. — Мне нужно немного поработать, правда, я буду рядом если понадоблюсь. — Хорошо, работай, — вздохнула девушка и отпустила блондинку, ложась на кровать и прикрывая глаза. Жить в таких условиях она точно не хотела. Медведева никогда не любила зависеть от кого-то, и с этим нужно было что-то сделать. Но что ты можешь сделать, если находишься, грубо говоря, прикованным к койке? Что может сделать человек, который не может встать без помощи? Кому она сдалась со своими проблемами? Хотелось снова нажраться в хлам, хотелось забыться. Порыскав в тумбочке, которую Этери благоразумно развернула так, чтобы Женя смогла дотянуться, брюнетка достает самокрутку с травой. Может быть это поможет ей расслабиться и отпустить себя. Отпустить мысли об Этери и о ситуации, хотя бы на время. Этери, сидя в своем кабинете, что располагался рядом с комнатой младшей, внезапно уловила аромат чего-то неприятного. Нахмурившись, она принюхалась и поняла, что запах исходит из комнаты Медведевой. Поднявшись из-за стола, женщина покинула кабинет, заходя в соседнее помещение и замечая девушку с самокруткой в руках. — С твоими лекарствами нельзя это смешивать, Жень. — спокойно произнесла Тутберидзе, облокачиваясь на косяк двери. — Это может усугубить твое состояние, ты же этого не хочешь? — Хочу, — Медведева делает тяжку и закрывает глаза, блаженно выдыхая дым в потолок, — открой окно, пожалуйста, чтобы тоже не улететь. Мне не встать просто, — Женя вновь затягивается, уже глядя на Этери с пеленой на глазах и ощущая, как тело медленно расслабляется, а сознание мутнеет. Тутберидзе молча подходит к девушке, мягко забирая из ее рук самокрутку, после чего подходит к окну и выбрасывает ту туда. — Не надо, Жень, пожалуйста. — блондинка садится перед девушкой на кровать, изучая ее взглядом. — Что тебя тревожит? Давай поговорим, это будет лучше, чем твоя травля собственного организма — Да не могу я так жить, понимаешь? Это не жизнь. Я не хочу, что бы ты крутилась возле меня, ущемляя себя в чем-то. Не хочу, что бы бегала закрывала и открывала окно. Не хочу, что бы водила, блять, в туалет и помогала мыться. Это в больнице мне помогали медсестры, но ты — не они. Я не хочу этого всего, Этери. Я жить не хочу, понимаешь?! — Женя сглотнула слюну, закрывая глаза, — я уже устала. Вся моя жизнь — сплошное какое-то испытание. Да, я виновата в том, что у меня есть вредные привычки. Но я не виновата в том, что я невоспитанная шмара! Блондинка резко поддается вперед, затыкая этот словесный понос девушки рукой. — Жень. Я скажу это один раз и надеюсь, что до тебя сразу дойдет. — Этери убирает руку ото рта брюнетки, нежно проводя рукой по щеке той и не сводя взгляда с ее глаз. — Ты не невоспитанная шмара, Жень. Ты не виновата в том, что твоя жизнь сложилась так, как сложилась. И если уж кого и винить в твоем состоянии на данный момент, так это меня, слышишь? Тутберидзе прикрывает глаза, опуская голову, после чего продолжает свой монолог. — Ты хорошая, ты правда хорошая. Просто попала под влияние не тех людей, понимаешь? И ты жила так годами, поэтому нет ничего странного в том, что ты не можешь по щелчку пальцев измениться. Это нормально и я это принимаю, слышишь? — кудрявая вновь смотрит в глаза брюнетки, не убирая руку с щеки той. — Прости меня, Жень. Если бы я тогда не сорвалась на тебя, ничего бы этого не было. Я очень перед тобой виновата. Прости. — Ты не виновата. Рано или поздно это бы произошло. Скорее всего, еще раньше. До знакомства с тобой, — вздохнула девушка и взяла руку Этери своей, крепко сжимая, — не вини себя в этом. Отдай меня куда-нибудь, пожалуйста. Я восстановлюсь и вернусь. Постараюсь вернуться. Я не могу усложнять тебе жизнь. Ты не достойна этого. Женщина тяжело вздыхает, переплетая их пальцы. — Никуда я тебя не отдам. Я много чего недостойна в своей жизни, но ты и все, что связано с тобой, не входите в этот список, понятно? Она подносит руку младшей в губам, невесом целуя костяшки на той, после чего улыбается. — Давай мы больше не будем поднимать эту тему, ладно? Мне не сложно вот так заботиться о тебе, правда. Тем более это лишняя возможность побыть с тобой подольше, что помогает нам наладить отношения. Так что давай просто жить как живем, хорошо? От легкого прикосновения губ Этери к коже девушки, в животе тут же вспорхнули бабочки и дыхание прервалось, будто вставили какую-то перегородку. И как только Тутберидзе могла иметь такое влияние на тело и мозг девушки — оставалось загадкой для самой Жени. Единственный ответ, который она находила: «я просто в неё влюблена». Смирясь в очередной раз с этой мыслью, Женя позволяет себе слегка улыбнуться и кивнуть, — ладно, иди работай. Потом, если захочешь, приходи ко мне, может быть… составишь компанию в лежании на кровати, а то одной лежать совсем скучно. — Подожди секунду. — Тутберидзе поднимается с кровати, после чего покидает комнату и через минуту возвращается с ноутбуком. — Чего лежишь? Двигайся. — усмехается женщина, а затем устраивается рядом с брюнеткой, укладывая ноутбук на колени. — Работать я могу и отсюда, зато буду рядом и тебе не будет скучно. Сразу говорю отвлекать ты меня не будешь, можешь спокойно задавать вопросы или просто болтать со мной, мне это совершенно мешать не будет. — Хорошо, — согласилась девушка, стараясь чуть подвинуться, а после взяла Этери за руку, сплетая пальцы, и прикрыла глаза. Под монотонное щёлканье клавиш клавиатуры Медведева провалилась в сон, продолжая держать Этери за руку и не желая куда-либо отпускать ту.

***

Медведева приоткрывает глаза где-то через час дрема, и крепче сжимает руку блондинки, которая, как оказалось, до сих пор лежала рядом. Но уже без ноутбука. — Ты здесь..., — прошептала девушка, слабо улыбаясь, и уткнулась носом в шею блондинки, вдыхая аромат её кожи. — От тебя так вкусно пахнет, словно чем-то родным, — бормочет Медведева, перемещая свою руку на предплечье Этери, и аккуратно сжимает. Всё кажется каким-то сном, в котором до сих пор находится брюнетка. И этот сон — было самое приятное, что когда-либо случалось с Женей. Медведева аккуратно касается своими губами чужой кожи, оставляя невесомые поцелуи. — Я тебя так люблю… безумно просто люблю, — шепчет девушка между поцелуями и отстраняется. Взглянув в глаза блондинки Медведева понимает, что это был вовсе не сон. Этери, что лежит рядом и сейчас ошарашенно смотрит на девушку — ни что иное, как суровая реальность. — Ой… Я думала, что сплю, — попыталась оправдаться Медведева, пока ей не вставили пиздюлей. Этери примерно через полчаса откладывает ноутбук, потому что глаза начали нещадно болеть. Устроившись поудобнее, она приобнимает брюнетку и просто молча лежит, рассматривая стену перед собой. Когда девушка начала все эти телодвижения, Тутберидзе кажется забыла как дышать. Дыхание и поцелуи Жени обжигали кожу, заставляя сердце биться быстрее, а щеки полыхать. Когда же до Медведевой дошло, что это как бы не сон, она заметила блондинку в состоянии "нихуя себе струя". — Э…Ничего страшного, всякое может присниться. — слегка заторможенно произносит кудрявая, не зная как себя вести в данный момент. С одной стороны хотелось, чтобы это продолжилось, а с другой понимала, что это не совсем правильно и будто бы все слишком быстро. — Что тебе снилось такого..? — осторожно решила спросить женщина, опуская взгляд на их все еще переплетенные пальцы. — А… ну.., — замямлила Женя, теряясь и не находя слов, — ты снилась. Прикольно, правда? Я бы сейчас встала и ушла на кухню, чтобы избежать этого разговора, но, боюсь, у меня это не получится, — слегка улыбнулась девушка и убрала свою руку, — это, извини. Я не то, что бы не хотела, правильнее будет сказать, что мой сон оказался реальностью. В общем, да. Давай не будем об этом, ладно? Я постараюсь так больше не делать, — Женя отвела взгляд от Этери, сгорая со стыда. Господи, если Тутберидзе поймет, что Медведева к ней питает чувства, она же её, действительно, может назвать сумасшедшей и отправить не в реабилитационный центр, а в психушку, назвав её искренние чувства болезнью, от которой нужно лечиться. — Прекрати извиняться за это. Все нормально. Я же не ругаю тебя в конце концов. — Этери улыбается, щелкая девушку по носу. — Я ничего не имею против…э…такой твоей тактильности скажем так. Просто было неожиданно, вот и все. — женщина сцепила руки в замок, глупо улыбаясь. В голове почему-то стали мелькать совершенно не те мысли, заставляя щеки вспыхнуть с новой силой. — Короче все нормально. Я не злюсь, правда. Просто удивлена такой твоей…э…любвеобильности, мисс «не трогайте мое личное пространство». — Больше пальцем тебя не трону, — фыркнула Медведева, надуваясь, словно воздушный шар, который вот-вот лопнет. Но все обещания не трогать пальцем закончились ровно в тот момент, когда Женя поняла, что ей нужно в туалет. Долго терпеть не получилось, да и смысла в этом не было совершенно никакого. — Мне нужно в уборную, сможешь помочь дойти? — Женя поджала губы, — просто дойти. Дальше я сама, — искренне веря в свои силы, убедила Медведева, и начала потихоньку подниматься с кровати. — Конечно помогу, давай. Этери тут же поднялась с кровати, обходя ее и вставая напротив девушки, ухватывая ту за руки, помогая подняться. Однако она не учла, что равновесие девушка все еще держала плохо и могла в любой момент просто его потерять и начать падать. Так и получилось, Женя начала падать назад себя, неустойчиво держась на ногах, но Этери её вовремя прижала к себе, не давая Медведевой упасть на и так травмированную спину. У Жени вновь перехватило дыхание, когда блондинка прижала ту к себе. Девушка медленно поднимает голову наверх, глядя в глаза Тутберидзе, и каждой клеточкой тела ощущает женщину. Тепло её тела, сильные руки, грудь. Слышит её запах, который заменяет кислород. Женя на секунду перевела взгляд с глаз напротив на губы, но этой секунды было достаточно, чтобы мозг полностью отключился. Медведева кладет руку на бок Этери, аккуратно сжимая его, и целует женщину в губы. Робко, неуверенно, но нежно и аккуратно. Это её первый настоящий поцелуй. Первый порыв юношеских чувств и эмоций, который уже невозможно было держать в себе. Этери даже не успела понять как все это произошло. Но ощущение губ Жени на своих она, кажется, запомнит надолго. Внутри взорвался, по ощущениям, целый вулкан чувств. Живот свело сразу же, а сердце было готово разорвать грудную клетку, вырываясь наружу. Кудрявая положила одну руку на щеку младшей, второй продолжая придерживать ту за талию, и полностью отдалась поцелую. Она не знала, что с ней было и почему она так легко повелась на это, но это прекрасное ощущение порхающих бабочек в животе блондинка не чувствовала уже слишком давно, чтобы отказываться. Они целовались так, будто не могли насытиться друг другом, будто все оковы были сняты, давая волю всей любви, что теплилась внутри. Чувство свободы окрыляло, развязывало руки, разрешая делать все, что хочется в данный момент. И они этим, конечно же, пользовались.