I.
Джисон ждал ровно двадцать четыре часа, прежде чем снова поднять эту тему. — Так вот, твой парень… — он начал во время обеда, окуная картошку фри в кетчуп, а затем кладя её в рот. Чонин промычал. — Как долго вы уже встречаетесь? — Эм, — Чонин прекратил жевать и начал думать. Глаза были устремлены вверх, пальцы двигались, пока он считал. После он кивнул самому себе, — Четыре года. Джисон присвистнул, а глаза широко раскрылись: — С твоих восемнадцати лет? — Ага. — Боже, — Джисон откинулся на спинку стула, мотая головой, не веря. Единственные пары, которые начали встречаться в старшей школе и до сих пор вместе, обычно были только в манхвах, которые он читал, — Если бы ваши отношения были ребёнком, это уже был бы полноценный малыш. Чонин рассмеялся, кусочек салата вылетел из его губ. Джисон фыркнул. — А, — он положил свой бургер и взял салфетку, первым толкнув Джисона в ногу под столом, — Да, получается так. Джисон стащил кусочек помидорки, который Чонин вытащил из своего бургера ранее, и положил к себе: — Кто сделал первый шаг? — Он, — лицо Чонина озарилось, когда он улыбнулся, глаза и губы смягчились, превращаясь в идеальное описание влюблённости. — Я думал, что он не мой уровень, поэтому я никогда не осмеливался говорить с ним. А потом он сам позвал меня погулять, и мой мир перевернулся. Джисон почувствовал, как и на его губах начала расползаться улыбка. История только начала разворачиваться, но, Боже, настолько очевидно, что Чонин влюблён по уши. «Повезло ему», — подумал Джисон. Он заслуживал, чтобы его милое лицо чмокали. Он бы делал это сам, ведь когда они дружили всего несколько месяцев, он пытался несколько раз, и, как и все остальные люди, был отправлен во френдзону, из которой и не вышел. Ничего такого не было, но Джисон всё равно посылал телепатические извинения, надеясь, что парень Чонина их услышит. Ну, Хан не знал о его существовании. — Он, ха-ха, он был такой красный, всё время заикался, — Чонин продолжил. Сейчас он как раз и был тем, кто покраснел: нежно-розовый на его щеках, уши, покрытые горяще-красным румянцем. — Я не мог поверить, что заставил его нервничать, — он показал на себя, — Я. — Да, именно ты! — Джисон сказал и потянулся через весь стол, чтобы приобнять его за плечи, немного потрясти и погладить — утешения для настоящих мужиков. — Ты сексуальный, очень сексуальный парень! Чонин закатил глаза, но сжал руку Джисона в знак благодарности, прежде чем тот отстранился. — Не тогда, когда мне было восемнадцать. У меня всё ещё были брекеты и та уродская стрижка, которую я отказывался менять, — он вздрогнул — его призрак в подростковом возрасте посылает холодок по спине. — Но я ему нравился. Реально, очень-очень нравился, и он злился, когда я говорил, что не понимаю почему. Джисон ещё раз укусил бургер, и, не прожевав его, сказал свою философию с майонезом на губах: — Сердце не знает причин. — Да. Он сказал, что не нужно ничего понимать, что он просто любит, и мне нужно позволить этому быть, вместо того, чтобы отстраняться, — Чонин взял слишком много картошек фри за раз. Некоторое время они просто жевали свои большие порции в тишине, раздражая друг друга, пинаясь ногами под столом. Эх, прям как братья. — Для меня это имело смысл. С того момента мы крепко держимся вместе. — Милота, — Джисон сказал воркующим голосом, — Значит, он твой навсегда? Чонин открыл рот, чтобы ответить, но уведомление телефона отвлекло его. Можете осудить Джисона за его любопытство, но экран был прямо там, и когда Чонин начал читать, что там, он, не задумываясь, читал вместе с ним. hynjinnnn в эфире! Он узнал юзернейм — та модель Версаче, которую он постоянно репостил. Но Джисон ожидал, что Чонин просто смахнёт уведомление, воспользуется шансом поболтать про своего мужчину и заставить Джисона плакать от милоты. Эх, любить и быть любимым в ответ! Плак-плак. Вместо этого Чонин стёр со своего лица следы жирной еды, как будто это личный видеозвонок, а не одностороннее общение знаменитости с тысячей других сумасшедших фанатов. Чонин нажал на экран с ухмылкой, положил локоть на стол, а голову — на ладонь. Правая рука всё ещё держала бургер, который он откусывал в перерывах между хихиканьем. Джисон смотрел на него с отвисшей челюстью. Глупое лицо Чонина, когда он говорил про своего парня, и глупое лицо, когда он слушал рассказы Хван Хёнджина — невозможно сложная игра в поиске отличий. Он оглянулся вокруг в попытках найти какую-то помощь. Это нормально? Это же ненормально, да? Влюблённость в знаменитость не должна быть такой изнурительной, не так ли?II.
— Это твой парень? — Чимин спросил, ноготь на мизинце показывал на экран телефона Чонина. Джисон из любопытства тоже посмотрел, фотография Хван Хёнджина поприветствовала его с улыбкой. — Да, — Чонин ухмыльнулся, — он довольно милый, не так ли? Они хихикали. Джисон вернулся к их совместному проекту, начал печатать начало их заключительного абзаца. Чимин, наверное, тоже фанат, как он подумал. Он быстро принял это за локальную шутку. В интернете все встречаются со своими селебрити-крашами. Ничего нового.III.
Шопинг с Чонином переносил Джисона в то время, когда он ходил хвостиком за своей мамой по магазинам и мечтал пойти домой, как будто они ходили за покупками годами. Иногда, чтобы компенсировать его усталость после тяжёлого дня, она покупала ему какую-то вкусняшку, и он ехал домой, сидя на заднем сидении и размахивая ногами. Сейчас ему двадцать три, он несёт два пакета в одной руке, которая уже вот-вот готова отвалиться. Но он, из последних сил напрягая мышцы, потянулся к рожку мороженого, который протягивал ему Чонин. Ням. Некоторые вещи никогда не меняются. — Итак, твой парень, — он сказал, желая получить больше деталей. Он не заводил эту тему так часто, как ему бы хотелось, потому что снова слои, время, личное пространство Чонина. Но время от времени он позволял себе делать лёгкие шажки. — Почему я его не видел? Ты боишься, что тебя увидят со мной? — Ага, — Чонин быстро кивнул, указывая на него своей пластиковой ложкой. — именно так. Джисон ударил его в плечо: — Грубо! — Ай, да шучу я! — смех Чонина смешался со стоном от боли и шипением. Джисон украл у него кусочек мороженого, как его последний удар. Сумасшедший мятно-шоколадный апологет. — Он занят работой — много путешествует. — Оу, — Джисон удивлённо моргнул. Отношения на расстоянии? Он не думал, что всё настолько серьёзно, никто не продержится так долго без истинной привязанности, это, своего рода, последнее испытание. — Должно быть, это тяжело, — он посочувствовал. — Да, не буду врать, — Чонин хихикнул, но без нотки веселья в его голосе. Он со вздохом черпнул ещё ложечку мороженого: это самый грустный звук, который он мог издать в присутствии Джисона. — Я пытаюсь ему не говорить об этом, понимаешь? Я чувствую, что давлю на него этим, чтобы он вернулся пораньше, сократил своё расписание. — Что? — Джисон нахмурился, помахав головой. Для него, как и для любого здравомыслящего человека, это было просто бессмыслицей. Чонин пожал плечами так, будто он уже так много думал об этой теме, что ему уже всё равно. Но, когда он опустил плечи, появилось ощущение, что на них повис груз: — Я не хочу быть эгоистом. — Чувак, — Джисон остановился на пол-пути, дёрнув Чонина за футболку, чтобы тот тоже остановился, а этот идиот ещё и выглядел растерянным. Джисон усмехнулся: — Это ненормально. Ты его парень, конечно ты будешь по нему всё время скучать. — Если я буду говорить ему об этом всё время, то он купит билет на ближайший рейс, — отмахнулся Чонин. — А это плохо, потому что…? — Джисон хотел, чтобы тот продолжил, поэтому делал круговые движения запястьями, намекая ему на это. — Это не плохо! Конечно нет, я просто… Хочу, чтобы он наслаждался своим путешествием на полную, без беспокойства обо мне, — его голос становился всё тише и тише с каждым словом. Возможно, он впервые заговорил об этом вслух с кем-то, кроме его мозга, который и мешал ему: — Он заслуживает быть там, где сейчас, делать то, что любит. Он сильно ради этого трудился. Я не хочу вставать у него на пути. Джисон моргнул: — Он любит и тебя. — Оу. Лицо Чонина поменялось, глаза слегка расширились, а его нижняя губа надулась. Он по-настоящему выглядел просвещённым после взгляда на ситуацию с другой стороны. Простые четыре слова от Джисона как будто бы поменяли всю его жизнь. Идиот. Они пара, которая точно привязана друг к другу. Они могут выживать на одних телефонных звонках и сообщениях до того момента, пока не встретятся — конечно, это любовь. Джисон ударил его по шее: — Ты тупой? — Ай! Я просто никогда не думал об этом вот так. Джисон снова его ударил: — Ты тупой. — Прекрати, — Чонин взял его за талию, слегка подтаявшие шарики мороженого опасно покачивались от внезапной тряски, — А то я засуну этот рожок тебе в жопу. — А! Помогите! — Джисон кричал без стыда. — Охрана! Чонин начал паниковать и оглядываться, не спешил ли какой-нибудь охранник подойти к ним и спросить: «Всё ли хорошо, джентльмены?» Джисон воспользовался возможностью сбежать, кроссовки скрипели о полированную плитку, смех вылетал из его горла, смешно было от быстрых шагов Чонина и мата на весь этаж сзади него. Когда он уже выдохся, Джисон разрешил ему себя поймать, руки схватили его за шею, взяв в замок на пять секунд. На шестую Хан вырвался: — Бро, скажи своему парню, что ты скучаешь. — Не говори мне, что делать, — сказал Чонин, но просто чтобы подколоть. Затем, после мимолётного осуждающего взгляда и ещё одной ложки мороженого: — Скажу. Джисон закатил глаза с улыбкой: — А чем он вообще занимается? — Он… О! — Чонин показал вперёд, губы вытянулись в улыбку. Джисону не хватило времени понять, что такого он там увидел. Прежде, чем тот успел спросить, его схватили за локоть. — Прямо вон там! «Осенне-зимняя коллекция» — гласила надпись. Пафосные куртки на блестящих манекенах, ещё более пафосные ботинки, несколько сумочек и солнцезащитных очков на отдельных подвесных полочках. Джисон не достаточно разбирался в моде, чтобы у него было хоть какое-то мнение насчёт этого. Он только думал, что в цифрах на этикетках уж слишком много ноликов для его бюджета. И он уверен, что и для бюджета Чонина тоже, но он, кажется, крайне увлечён рассматриванием вещей на витрине. В конце концов, Джисон устал от непонимания. — А на что конкретно мы смотрим? — он спросил. Чонин ударил Джисона по затылку, который дёрнулся слишком поздно, потому не смог избежать сладкой отместки: — Тут Хёнджин на баннере. — Что? — Джисон посмотрел повыше. — Оу. Сзади искусно аранжированной витрины, одежды и аксессуаров скрывался образ Хвана, стоящего под искусственным снегопадом, демонстрируя зимнее пальто, цвет которого вдохновлён осенними листьями, а в руках сумка с логотипом престижного бренда — Версаче. Чонин достал телефон и сделал несколько фотографий, затем заставив Джисона сфотографировать его рядом с постером. Он сделал сердечко из рук и улыбнулся. Клик. — Я отправляю ему сообщение каждый раз, когда прохожу мимо таких постеров, — Чонин признался, уши покрылись краской. Он приблизил одну из фотографий так, чтобы лицо Хёнджина было на весь экран, смеясь из-за этого. — Мне кажется, что моя галерея на восемьдесят процентов состоит из его фотографий и на двадцать процентов из фотографий презентаций с пар. Эх, бедный парень. Джисон представил, как выглядит их переписка с моделью: длиннющая цепочка отправленных сообщений без единого ответа, глупая надежда — или упрямая настойчивость, а может быть и то, и другое вместе — подпитывало его фанатскую жилку. Печатал такие фразы как «я горжусь тобой!», «у тебя так хорошо получается!», пока Хван попивал шампанское на яхте с Дуо Липой, а затем загорал на отдалённых приватных пляжах. Чонин же про это знал. Он же просто симулировал свою неосведомлённость? — Ха-ха, — сказал Джисон, чтобы Чонин не подумал, что он считал, что что-то не так. Он уже давно нашёл правильный термин: парасоциальные отношения. Это психологический феномен, подкреплённый наукой: настоящая песчаная буря. Плыть по волнам иллюзии приятно, пока она длится, но когда реальность, наконец, рушится… Он вздрогнул при одной мысли об этом. Не очень приятно. Это палка о двух концах. Ему оставалось надеяться, что, на самом деле, Чонин намного более аккуратен.IV.
Джисон не забывал свою голову только потому что так сложилось, что она всегда прикреплена к телу. Он слишком много раз возвращается, потому что забывает вещи. В особенности ключи от общежития, как прямо сейчас. Он забежал обратно в библиотеку и поднял их со стола, за которым сидел около десяти минут назад, но, так же спешно пытаясь уйти, споткнулся о ножку стола и упал, издав самый громкий звук, известный человечеству. После всего этого Джисон вышел, голова поникла, пока дюжина раздражённых глаз прожигали его спину, пока он не исчез за дверью. Второй раз идя домой, он только и думал, что о сне. Пары прошли утомительно: самому поучиться не получилось, и он потерял ещё кусочек достоинства перед людьми из университета. Он будет храпеть в кроватке, пока солнце или нужда сходить в туалет не разбудит его, а там как повезёт. С таким планом в голове Джисон засунул ключ в замочную скважину, подтолкнул дверь плечом, и она открылась. Он зашёл с глубоким вздохом. Слишком потерянный в облаках усталости, он пропустил слабые звуки, которые Чонин издавал в другом конце комнаты — тихие стоны и вздохи, от которых бы Джисон убежал, если бы услышал их на пару секунд раньше. Увы, он уже попался, и единственная логичная вещь, которая ему осталась — закричать изо всех сил от вида розового стоящего члена его друга. Чонин накинул одеяло на его колени, а своё возбуждение прикрыл подушкой, руки вытянуты, как будто бы Джисон — испуганное дикое животное: — Ш-ш-ш, хватит! Хватит! — Ты серьёзно? — Джисон захлопнул дверь и тут же швырнул свою сумку в сторону Чонина, ударяя его ею. — Вообще не стыдно?! Чонин ударил его пару раз в ответ, прежде чем остановился, понимая, что заслужил первые несколько ударов от Джисона: — Ты сказал, что будешь позже! — Ну, у меня заболела голова, — он забрал свою сумку и положил её в сторону своей кровати, подальше от противных рук Чонина — Боже, ещё и мокрых. — Ты бы знал, если бы читал мои ебанные сообщения. — Я был немного занят, — сказал Чонин, смотря вниз, а затем в сторону, где его телефон лежит экраном вверх на матрасе. Он разговаривал по телефону. Звонок всё ещё шёл, — Как ты мог заметить. Джисон моргнул. Один раз, второй, провёл руками по лицу, не веря своим глазам: — Ты издеваешься. — Поверь, мне бы хотелось, — Чонин сказал. Он взял телефон, поднёс микрофон ближе ко рту, пальцами провёл по своим растрёпанным волосам. — Слышал всё это, малыш? Хочешь поздороваться? Пауза, небольшой шелест. Затем недовольный голос: — Я ненавижу тебя, Йенни. Очень-очень сильно. — В этом мы похожи, — Джисон согласился. Это не то, как он представлял свою первую встречу с загадочным парнем Чонина. Вообще нет. Он представлял это в более стандартной обстановке, например, на заднем дворе территории кампуса, или да, их комната, но только не пропитанная запахом дрочки. Но зато теперь у него есть классный анекдот — Джисон может припомнить это где-нибудь на их свадьбе. Я первый раз встретил парня Чонина, пока у них был секс по телефону в нашей общей комнате. Толпе бы понравилось. Чонин сжал свои губы в линию и закрыл глаза, тяжело вздохнув: — Прямо сейчас мне хочется умереть, если вам станет от этого легче. Джисон кивнул: — Да, стало. — Да, немного. Брови Чонина поднялись. Они уже объединялись против него, а они даже не видели друг друга лицом к лицу. Однако, учитывая их неординарную ситуацию, он этому даже рад. — Бля, окей, мне жаль! — Я повешу трубку сейчас, — сказал его парень, извинения проигнорированы. Чонин нахмурился, и его черты лица превратились в лицо щенка, промокшего под дождём. Джисону даже его не жалко, не после того, как попал в такую ситуацию без предупреждения. — Приятно познакомиться, Джисон. Это такое стыдное первое впечатление, боже мой. — Да нет, всё в порядке, — Джисон по-доброму убедил. Он пожал плечами. — Я не видел твой член. — Извини и за моего парня тоже, — он добавил, секунду спустя. — В ближайшем будущем он ничего не получит. Плохой, плохой Чонин. Представь, что я обливаю его водой. Джисон хихикнул — парень Чонина смешной. Он ему уже нравится. — Недрочабрь. — Да! Чонин поспешно нажал на экран, чтобы выключить динамик, и поднёс телефон к уху: — Малыш, подожди. Мы можем… Я не… — он остановился и поднял взгляд на Джисона, рукой прикрыв микрофон. — Можешь дать мне минутку? Пожалуйста. Джисон скрестил руки на груди, одна бровь поднялась: — Ты думаешь, у тебя есть сейчас авторитет меня выгонять? — Одну минутку, — он взмолился, указывая на своё уязвимое положение. — Я слишком голый, чтобы куда-то идти. Джисон закатил глаза. «И чья это ошибка?» — он подумал, но решил быть добрым. Чонин всё равно за это заплатит, одним способом или другим — может, в эту минутку он и подумает, какие наказания можно придумать. В голове его дьявол-версия потирала свои маленькие дьявольские ручки, как мстительная муха. Возможности безграничны. — Хорошо, — он сказал, маршируя на выход с телефоном в руке, — будешь должен. Прямо перед тем, как дверь за ним захлопнулась, Чонин крикнул: — Спасибо тебе, хён! Извини! Как мило, вот его сразу называют хёном. Джисон уже его простил, но он дал ему думать, что нет, в качестве веселья для самого себя. К тому времени, как Чонин разрешил ему зайти обратно, он уже решил два сложных судоку. Он думал о том, чтобы начать третье, но как только он увидел кровать, все мышцы сдались. Какой позор: Бог даёт самые острые умы своим самым сонным солдатам. — Тебе удалось смягчить свой приговор? — Джисон дразнил. Он снял кроссовки и прыгнул лицом в матрас, затем провёл рукой по одеялу с радостным вздохом. — Я скучал по тебе, малышка. Чонин фыркнул. Он взбил подушку и поправил простыни: — Да. Типо того. — Держись, — Джисон поднял трясущийся кулак в знак поддержки, но через мгновение поменял его на средний палец, — И в следующий раз предупреждай. — Мне очень-очень жаль, — Чонин сказал, залезая в кровать. Румянец стыда мило расположился на его щеках, — я немного… Увлёкся. Джисон щелкнул языком и лёгким движением руки отмахнулся от его слов: — Я уже не злюсь. Чонин послал ему маленькую радостную улыбку и достал телефон, наверное, чтобы написать своему бедному парню примирительное «спокойной ночи.» Несмотря на то, что Джисон уже почти спал, он заметил, как на стене у Чонина подсвечиваются фотографии, которые тот наклеил туда. Единственное лицо среди этих мини-постеров с его любимыми аниме и рисунками его племянницы с надписями «люблю тибя дядя Чионин» — это Хван Хёнджин. Фотографии с подиумов, вырезки из журналов, даже повседневные фотки, которые он наверняка взял из инстаграма, где он либо смеётся, либо строит смешные рожицы кому-то за камерой — там могла бы быть сама Донателла, кто его знает. Или одна из его лучших подруг, Дуа Липа, сфоткала, после того как они сошли с яхты. Джисон начал «считать овец» на постере и внимательно рассматривал их сквозь крошечную щель, которую позволяли ему опущенные веки. Раз Хван Хёнджин, два Хван Хёнджин, три Хван Хёнджин… Он зевнул. Эффективно. — А тебе не странно, что он за тобой наблюдает? — Хм? — Чонин промычал, всё ещё печатая что-то в телефоне. У него слегка изогнуты губы, что, вероятно, означало, что в конечном итоге его никто и не будет наказывать отсутствием секса по телефону. Хитрый ублюдок. — Кто? — Святилище Хвана на твоей стене, — Джисон уточнил, поднимая палец, еле как показывая хоть в какую-то сторону, тем более уж в правильное направление. — Типо, когда ты дрочишь. Он как будто бы смотрит за тобой. — Погоди, что? — Чонин фыркнул так, как будто бы это самый тупой вопрос, который ему кто-либо задавал, и смешно на него посмотрел, взгляд полон непонимания и веселья. — Нет, это не странно. В этом и смысл. — Хах?! Чонин повернулся на бок и ещё раз хихикнул, как будто бы Джисон просто шутил. Резко Джисон проснулся. Это… Неправильно. На очень многих уровнях. Чонин… Представляет его, когда делает это со своим парнем? О боже. Это должно как-то считаться за измену. Эмоциональную. Или он думает о нём, только когда он в соло? Но Джисон очень расстроен. Так нельзя. Не зря поговаривают, что все мужики — мудаки. Джисону нужно ему об этом сказать.V.
Это сложнее, чем кажется. Джисон практиковал свою речь целую неделю, добавлял драматичные «как ты мог» и «я не так тебя воспитывал», чтобы донести свою точку зрения. Но каждый раз, когда он пытался завести разговор, появлялись различные помехи. Чаще всего это глаза Чонина, как у оленёнка, и его очень убеждающее в невинности лицо, или несвоевременный звонок от того, чью честь пытался спасти Джисон. В основном из-за глаз. Милые люди могут достать свои щиты, просто пару раз поморгав глазками, и тогда ты обречен ещё до начала — все они преступники, думает Джисон. Один раз он нашёл его вот так: Ян растянулся на животе под деревом, отложив сумку в сторону и разбросав вокруг все свои принадлежности, махая ногами и постукивая ручкой по листу бумаги, лежащему перед ним. Джисон подошёл к нему и спросил: — Что ты делаешь? Чонин ответил: — Пишу. — Ах, прекрати делать домашку, — Джисон хныкнул, кладя свою сумку на траву и присаживаясь рядом с ним. — Мне становится стыдно за мою прокрастинацию, которой я всегда спокойно занимаюсь. Чонин закатил глаза: — Не для школы. Письмо. Бровь дёрнулась, интерес на пике. Джисон наклонился к Чонину в попытке прочитать пару строчек или хотя бы уловить парочку ключевых слов. Не пропуская ни секунды, его друг перевернул страницу и попытался закрыть тетрадь своим телом, плечи сгорблены, руки защитно обвиты вокруг неё. Джисон сразу понял, в чём дело. Чонин, кажется, настолько сильно любит, что пишет любовные письма, и обвинять его в том, что у него есть чувства к кому-то помимо его парня, звучит смехотворно, даже если десять секунд назад Джисон был полон уверенности в этом. Каждый раз это вызывало у него приступы тошноты. — О-о-о, — Джисон ухмыльнулся, тыкал локтём ему по рёбрам снова и снова, чтобы подразнить, — ты настоящий романтик, хах. — Заткнись, — Чонин сказал, но на самом деле не имел это в виду. Он попытался оттолкнуть Джисона от себя, как нормальный человек, но, когда нежность не сработала, ему осталось только одно — ударить его в ногу карандашом. Джисон визгнул. — Джинни любит старомодные слащавые жесты. По типу позвать его на свидание кататься на белых лошадях. Но я не могу этого сделать. Поэтому, — он показал на хаос из канцелярии, которой он создал, — Письмо. Джинни. Мозг Джисона зарегистрировал это как первый раз, когда Чонин упоминал своего парня, используя прозвище, да и в целом имя. Обычно, когда он ловил Чонина с телефоном между ухом и плечом, всё, что Джисон слышал — «малыш то», «малыш сё», как будто он звал своего парня милыми прозвищами чаще, чем использовал его настоящее имя. Большой прорыв. Теперь нужно понять, для какого имени сокращение Джинни. — Посмотри на себя, Ромео, — он сказал, опираясь на руки. Джинни… Джинни. Хм. А может, имя с этого не начинается, а заканчивается. … Джин… Джин, — Это мило. — Я ужасен в словах, правда. Я знаю, что я хочу сказать, но когда я начинаю это писать, оно звучит не так, — Чонин закрыл лицо руками, глубоко выдыхая, проводя пальцами по волосам. Он скомкал страницу в тугой шарик и кинул её через плечо, где лежали остальные неполучившиеся варианты. Раз, два, три, четыре. — Это мой пятый черновик. Я не знаю, сколько ещё деревьев мне придётся убить. — Я могу помочь, — Джисон сказал. Чонин послал ему скептичный взгляд через плечо, который Джисон взял на свой личный счёт. Он ударил своего друга коленом по жопе, лицо по-обиженному нахмурено. — Хей! Я вообще-то песни пишу. Поэзия у меня в крови. Чонин прикусил свою верхнюю губу, думая. В конце концов, он решил, что это его единственная возможность: — Хорошо, только тебе нельзя надо мной ржать, когда я стану слишком сентиментальным. — Ой, да ладно, — Джисон сложил ладони вместе и поставил их под подбородок, выпячивая губы. — Ну хотя бы один раз можно? — Эх, ладно, — Чонин написал что-то в углу страницы, затем вырвал и отдал Джисону. «Ха-ха» купон. — Используй его с умом. Когда они закончили с основными моментами, Чонин признался, что хочет закончить письмо с «хлеб-бай». Джисон невинно спросил, зачем, и когда Чонин постеснялся ответить, он понял, что самое время использовать его купон. Оказывается, его парень тоже зовёт его до тошноты милыми прозвищами. В глазах Джинни, Чонин — малыш-хлебушек, булочка слишком мягкая, поэтому он не может перестать его гладить и жмякать, когда его лицо в его руках. Джисон начал неконтролируемо смеяться. — Тут написано ха-ха! Просто ха-ха! — Чонин напомнил ему, пока Джисон хватался за свой живот, покатываясь со смеху. — Хватит ржать! Обратно в общежитие он вернулся со слезами от смеха на глазах. Чонин отмахивался от него всё время, пока выбирал сменную одежду, он взял полотенце и пошёл в ванную, чтобы быстро принять душ. Джисон попытался успокоиться прежде, чем тот выйдет, сдерживая последние смешки глубокими вздохами. Он даже не мог отойти от стола Чонина, на котором он лежал. Боже. С этого момента нужно будет называть его человек-багет, или мистер Буханка Хлеба. Он посмотрел на конверт ещё раз, подготавливая себя к последнему смешку, но вдруг всё веселье пропало. Двое писем готовы к отправке, и то, которое наверху, подписано ни к кому иному, как к Хван Хёнджину. Джисон удивлённо вздохнул. Чонин просто экономил время, отправляя письмо фаната и любовное за один раз или…? Нет, он не мог себя обманывать — оба любовные письма. Его живот скрутило. Клик. Дверь ванной открылась, и сначала выглянул средний палец Чонина, прежде чем он сам. Джисон закатил глаза и отмахнулся. — Ты в безопасности, — он сказал, — мне уже не смешно. Чонин всё ещё с осторожностью ступал, щуря глаза на нём: — Я теперь никогда не буду в безопасности, когда ты это знаешь. — Ага. Эм, — Джисон снова показал на письма, мизинец задел письмо Хвану. Он сообщник измены Чонина? Какое из писем он помогал писать? О. Боже. Мой. — Ты отправляешь два? — А? О, да. Одно для моей бабушки, — Чонин обул кроссовки и поковылял к столу. Он взял конверты одной рукой, а другой рукой завязывал шнурки на своей обуви. — Она еле как может использовать телефон, и она продолжает спрашивать мою маму обо мне, поэтому я написал кое-что для неё. Я самый яркий в классе, я хорошо ем, но скучаю по её еде. Хах. Ну понимаешь, вот такие вот вещи. Хорошая ложь — кому в голову придёт заподозрить что-то в истории про заботящегося внука? Только бессердечным людям, к которым Джисон не относится. Его ответом послужила натянутая улыбка и тихое «пока», когда Чонин сказал, что скоро придёт, и ушёл. Когда дверь закрылась, Джисон искал лицо Хёнджина на плакатах на стене друга. Модель, должно быть, получает признания в любви ежедневно, письма заполняют его почтовый ящик, пока тот не начнёт скрипеть. Но Хван ничего не может сделать с тем, что его красота становится камнем в ботинке для других людей. Он с этим родился, и Джисон честно надеялся, что из-за таких вещей он не перестаёт гордиться своими достижениями. Так просто работает жизнь. Это не его вина, что Чонин — обычный студент — настолько увлечён им. Парню-лепёшке нужно винить только себя. Но Джисон больше не мог оставаться в стороне. Отчаянные времена требуют отчаянных мер. Ему придётся вмешаться. Ради Джинни. Бедного, ничего не знающего Джинни.+
Стуки в дверь не являлись чем-то необычным. Обычно это соседи, которые приходили спросить, не видели ли они их потерянную вещь, или просили рулон туалетной бумаги, ручку, зажигалку для косяка, который уже был у них во рту. Джисон и Чонин редко отказывали в помощи, потому что они такие добрые и щедрые (и соседи обычно тут же закуривают, а потом позволяют им сделать несколько затяжек в знак благодарности). Но Джисон только собирался сделать то, что так давно планировал. Он усадил Чонина на кровать и произнёс те обречённые слова «нам нужно поговорить». Чонин выглядел испуганно, когда соглашался, глаза были круглыми и широко открытыми. Джисон глубоко вздохнул, напомнив себе, что эти блестящие глазки принадлежали парню, который врёт, как дышит, и заставил себя пройти через это. Нужно делать правильные вещи. Кто бы ни был по ту сторону двери, им нужно чуть-чуть поднабраться терпения. Джисон встал с выдохом, показал пальцем на Чонина и кинул ему строгий взгляд: — Оставайся здесь. Чонин поднял руки, будто бы палец Джисона — это заряженный пистолет: — Куда я вообще могу уйти? — Ванная, — Джисон угрожающе помахал кулаком в воздухе. — Держи в себе, я не знаю. Чонин закатил глаза и откинулся на матрас: — Просто иди. Ты встречаешь много различных людей в колледже: популярных и представителей странных субкультур. Джисон знаком с парочкой готов, наркоманов, фурри, оффников, плоскоземельщиков. Это целый новый мир, новая сторона социализации, и он уже думал, что никто его не удивит. Не после двух долгих суматошных лет. А затем, в рандомный четверг, агент ФБР с суровым лицом спрашивает, где его сосед по комнате. Это, он может признать, застало его врасплох. — Ян Чонин дома? Чёрный костюм и галстук, солнечные очки сидели на идеальном носе. В ухе у него наушник, прям как в фильмах, по которым наверняка сообщается вся информация о жизни Джисона. Фамилия: Хан. Двадцать три года. Думает, что мужчины в официальной одежде выглядят очень сексуально. Надеется, что вы не видите, как он покраснел. — Кто спрашивает? У него проблемы с государством? Что он сделал? — Джисон сыпал от волнения все эти вопросы, все они были из-за нервов, по его шее уже пошёл пот. Он понял, какую ошибку сделал, когда было уже поздно. Блять. — Погодите… Неважно, что там, я был с ним, когда это случилось. Он не виновен. Радиопомехи. Бип-буп. Что, должно быть, слышит мужчина в чёрном через наушник: он врёт. Сильно. О боже. Джисон только что приговорил своего друга на пожизненно. — Это будет решено в суде. Неизвестная пара рук схватила агента за плечи и попыталась убрать его с дороги. Мужчина еле как сдвинулся. — Минхо, — сказал второй голос, очевидно раздраженный, — я сказал тебе оставаться в машине. Минхо тыкнул в свой наушник и протянул руку в сторону, смотря налево и направо: — Мне нужно было убедиться, что вокруг безопасно. Раздраженное ворчание, ещё один бесполезный толчок. Наконец, лицо незнакомца выглянуло из-за плеча Минхо, и они смогли встретиться с ним взглядом. — Ты можешь сделать это, не ставя меня в неловкое положение перед лучшим другом Чонина? Джисон хлопнул себя ладонью по лбу, затем приложил туда же её тыльную сторону, чтобы проверить температуру. Как будто бы мысль, что Чонин — разыскиваемый преступник недостаточно шокирующая. Что здесь делает Хван Хёнджин? В его идеальной, безупречной плоти, боже, блять. Он, должно быть, попал в галлюцинацию, трясётся в своей кровати в лихорадке, потому что это единственное объяснение, которое он может придумать, не включающее в себя то, что модель подала на него в суд за сталкера, который прямо сейчас сидит в квартире. Джисон точно знал, какое из них он предпочел бы, чтобы не было правдой. Погодите. Как мило. Чонин говорил другим людям, что он его лучший друг? Джисон не смог сдержать тёплое чувство прямо в центре его груди. Ян знал, как заставить чувствовать себя особенным. Жаль, что в следующий раз они увидятся только когда тот уже будет за решёткой. Но у них было что-то хорошее. Хёнджин встал впереди Минхо из ФБР и не глядя ударил локтем, пытаясь заставить его отойти. Минхо дернул его пару раз за хвостик, прежде чем наконец исполнить его желание, и Джисон разрывался между замешательством и страхом, сердце билось о грудную клетку. Будь бы он хомячком, он бы уже умер от такого стресса. Но сравнения остаются сравнениями. — Привет, Джисон! — Хван сладко щебетал, улыбаясь во все тридцать два зуба. Он протянул руку к руке Джисона и пожал её, в то же время поднял шею, чтобы посмотреть в их грязную комнату. — Хорошо наконец-то встретиться с тобой вживую! Джисон моргнул: — Наконец-то? Нога Хёнджина уже за порогом, он слишком нетерпеливый, чтобы продолжать этот типичный обмен любезностями: — А не там ли случайно мой парень? Джисон подавился своим же вздохом, и его глаза очень сильно расширились, мозг гремел у него в черепе, пытаясь расставить всю доступную информацию по местам. Что, когда, как — горит неоново-красный сигнал непонимания. — Парень? — Чонини! — Хёнджин распевал, проскальзывая мимо застывшей фигуры Джисона своей головокружительной походкой. — Это грубо — игнорировать своих гостей! Резкая суета вернула Джисона в реальность, поэтому он повернулся, но тут же наткнулся на груду книг и принадлежностей, которые Чонин сбросил на пол, торопясь встать с кровати. Хёнджин хихикнул над стремительной сменой эмоций на лице Чонина за считанные секунды: шок, смятение, настоящая радость. И Джисон, теперь совершенно уверен, что он не бредил. Ведь он не мог объяснить слезы в глазах своего друга простым воображением. Резко он вспомнил. Когда Джисон спросил про работу его парня, Чонин отвёл его в магазин Версаче и показал на экран. Он занят из-за работы, много путешествует. Джисон ударил себя по лицу, удар эхом раздался по всему коридору. Конечно. Оглядываясь назад, всё становится совершенно очевидным. Хёнджин мог быть известной моделью сейчас, но он был (и до сих пор остаётся) сладкой влюбленностью Чонина со старшей школы. Когда он прыгнул ему в руки, мышцы Чонина сразу же всё вспомнили. Он с лёгкостью словил его, сначала за талию, а потом за бёдра, где он крепче сжимал его, чтобы усадить более удобно. Чонин слегка наклонил голову, позволяя своему взгляду блуждать по каждой скульптурной линии и изгибу лица Хёнджина. Он впитывал его в себя. Смаковал его до последней капли. — Что ты здесь делаешь? — он сказал, голос чуть выше шёпота, как будто бы он ещё не мог поверить в то, что тот по-настоящему здесь. — Ты сказал мне, что у тебя назначилось мероприятие в самую последнюю минуту. — Маленькая ложь. Я купил билет на самолёт в самую последнюю минуту, — Хёнджин улыбнулся, потирая большим пальцем щёку Чонина, а другая рука проводила по коротким волосам на его затылке. — Но поцелуи сейчас, вопросы потом, пожалуйста? Чонина не нужно спрашивать дважды. Он наклонился вперёд, прижимая их губы друг к другу, и заметно таял от такого идеального соприкосновения. Хёнджин обхватил ладонями его лицо, удерживая его так близко, что он мог нырнуть обратно после каждого мимолетного вздоха, из-за которых им приходилось отстранятся. В конце концов, когда они устали, Чонин поставил его обратно на землю, но держал его железной хваткой, пальцы блуждали по его спине, вспоминая знакомые маршруты. Хёнджин обнял сильнее, они прервали поцелуй, и потёрлись носами в самом нежном жесте, известном человеку. Чонин не сдержался и поцеловал его розовые губы ещё раз, откладывая все разговоры на ещё одну страстную секунду. С Хёнджином, разделяющим тепло, которое распространялось из груди по всем уголкам тела, разве важна причина его приезда? — Я получил твоё письмо, — Хёнджин всё ещё объяснял, пальцами он нажимал на мышцы Чонина, пытаясь убрать всё оставшееся напряжение. Я здесь. Мы здесь, вместе. Отпусти, — И я плакал. Типо, много, спроси Минхо. Минхо дотронулся до плеча своего пиджака и указал на него. — Испортил два таких своими соплями, — он подтвердил. Джисону хотелось отправиться в прошлое и хорошенько так зарядить прошлому себе. Это прямо у тебя под носом! Джинни, Хёнджин. Тот второй конверт. Никогда не подозревайте в чём-то таком Чонина, он реально просто хороший внук, понятно? — И я очень скучал по тебе, — Хёнджин трогал Чонина за щёки, сначала за левую, потом за правую. Красные пятна на его коже отдавали оттенками спелых яблок, сладких и манящих, — До ужаса, Йенни. — Я тоже, — Чонин улыбнулся, глаза и губы смягчились, и во взгляде появилась такая нежность, что это граничило с обожанием. — Каждый день, малыш. Поверь мне. — Я верю. Поэтому я поговорил кое с кем, подёргал пару ниточек, — Хёнджин дёрнул за шнурок худи Чонина, язык показался между зубов, такой очаровательно дерзкий и самодовольный, что у него идеальная обстановка для самого дурацкого каламбура. — И у меня получилось взять небольшой отпуск. Для нас. Каким-то образом, именно этот дурацкий жест побудил в Чонине желание убрать всю комнату и заняться с ним сексом на этой скрипучей, незаправленной кровати. Попробовать всю сладость из первоисточника. Не их взаимный обмен слюнями, не то, как он схватил его за задницу, когда держал его на руках — это удивляло. Он знал, что после такой мучительной разлуки эти приливы нежной, честной любви сводили его с ума. — Реально? — Чонин ухмыльнулся, руки сползали по бокам Хёнджина и опустились опасно низко, большие пальцы держались за ремень его джинс. — Только мы? — Да. На целых три недели, — Хёнджин отстранил руки от шеи младшего только для того, чтобы опустить их на его плечи, пробежаться пальцами по его натренированной груди. Двое играют в эту игру. — Я на время уволю Минхо, чтобы он не решил стать Джеймс Бондом пока мы будем развлекаться. — Ты пропадёшь без меня, Хван, но будь уверен, что я не собираюсь портить твою романтическую поездку, — Минхо вставил, снимая солнечные очки и кладя их во внутренний карман пиджака, чтобы все увидели, как он закатывает глаза. — Как только высажу тебя, обо мне ни слуху ни духу, пока ты не позвонишь. — Спасибо, — сказал Хёнджин, посылая быструю улыбку в его в сторону прежде, чем его глаза снова остановились на лице Чонина, будто их только туда и тянуло, — Ты самый лучший охранник, который у меня когда-либо был. Минхо пожал плечами, но на его губах появилась довольная ухмылка: — Я знаю. Парочка немедленно перестала слушать всё и всех вокруг себя, погружаясь в планы, куда им съездить и какой подарок купить племяннице Чонина, когда они заедут к семье. Разговор тёк, но их тела до сих пор спутаны, они только сильнее приближались к друг другу с каждой секундой. Они — комбинация без швов; шли друг другу навстречу, дарили поцелуи, мило переплетали пальцы в любовных прикосновениях. Ну, одну вещь Джисон точно понял правильно: у Чонина и Хёнджина как раз такая любовь, про которую он читал. Он думал, что такое остаётся только в книгах. Противно милые. Красиво. Он не сдержал вздох, который вырвался у него из груди. Глаза закрыты, ему как будто снова четырнадцать, и он задувает свечки на день рождения. Эй, вселенная. Подари мне самого лучшего мужчину, который у тебя только есть. — А что ты будешь делать? Джисон повернулся к Минхо, реснички дёрнулись при испуганном моргании. Он тыкнул в себя пальцем: — Я? Бровь Минхо приподнялась, образуя просто идеальную дугу. Он слишком идеален; до такого, что Джисон снова подумал, не спит ли он. — Кто же ещё? — Да ничего особенного, — Джисон сказал, скрещивая руки на груди. Минхо разговаривал своим мягким голосом, смотрел строгим взглядом, который никуда не отводил от Джисона. Не честно, что просто его лицо доводило до такого состояния, оно само по себе смертоносное оружие. — Есть какие-то планы на ближайшие три недели? — Я не знаю, — Джисон раскачивался взад-вперед, постукивая пальцами по ребрам. — Наверное лягу поспать. Я еле как сдал все экзамены. Минхо коротко и с придыханием хихикнул: — Будешь спать три недели? — Посплю несколько раз, — Джисон исправился, краснея. — Может посмотрю что-то новенькое. Фильм или что-то в этом роде. — Ну, — Минхо засунул руки в передний карман своих брюк, внимание фокусируется на его очень красивых венах на руках, — у меня дома кинг-сайз кровать. Сердце Джисона пропустило несколько ударов, затем, компенсируя это, начало биться с двойной силой. Ему не привыкать, что с ним флиртуют, но никогда не делают это так прямо, буквально говоря, какая же у него дома удобная кровать, и что они могут её разделить. Он, конечно, в шоке, но Джисон придерживался одного простого правила: дарёному коню в зубы не смотрят. Если сексуальный, вероятно, накаченный охранник, Минхо, хочет его, зачем просить вселенную искать ему ещё кого-то? Джисон улыбнулся. Он может ещё поднажать. — А что насчёт подписки на Crunchyroll? Минхо ухмыльнулся: — Тебе повезло. «Ох, это уж точно, — Джисон подумал, — наверное, я потратил всю свою жизненную удачу на этот момент.»++
Последующие года оказались ещё более удачливыми, потому что теперь он в липко-сладкой любви к мужчине своих самых сентиментальных и влажных фантазий. Джисон до сих пор благодарит вселенную, что услышала его. Даже не пришлось загадывать желание при виде падающей звезды, всё и так получилось. Может, эта звёздочка пролетела в глазах Минхо, ведь у него там целое звёздное небо. Минхо поцеловал его в губы и отправил на сцену, поддерживающе ударив его по заднице: — Давай, чаги. Джисон потянулся к микрофону, небольшая толпа захлопала на фоне, он улыбнулся и подождал, пока звук прекратился, прежде чем начать: — Я впервые встретил парня Хёнджина, когда спалил его с Чонином за сексом по телефону в нашей комнате. Толпа разразилась смехом, как и ожидалось. Чонин от стыда откинул голову назад, и Хёнджин спрятал своё лицо в его руках, их уши покраснели с интенсивностью и скоростью. — Нужно признать, что, на самом деле, я понятия не имел, кем он был, — Джисон продолжил, — Потому что очень долгое время я думал, что Чонин просто сумасшедший фанат, питавший сумасшедшую зависимость к популярной модели Хван Хёнджину, и грязный, мерзкий, эмоциональный изменщик своему настоящему парню. Он вспомнил ту ночь, когда они пили у Минхо, когда он мельком увидел, как Чонин прижимался к шее Хёнджина, немного подвыпив, и слова вылетели из его губ сами собой. «Я не могу поверить, что когда-то думал, что он изменяет тебе». Последствия были хаотичными, Хёнджин сидел напряжённо с бледным, как у призрака, лицом, в то время как паника и замешательство крупными мазками раскрасили черты лица Чонина. Джисону пришлось раскрыть то ужасное недопонимание и то, как он пытался спасти их отношения от того, что сам же и придумал. Он бы хотел унести эту тайну с собой в могилу, но это было сделано ради более важной цели. Даже если сейчас все посмеялись ему в лицо, когда он закончил рассказывать. — Я узнал, что они — один человек, только три месяца спустя, когда телохранитель Хёнджина объявил свой приход стуком в дверь, и мне пришлось смотреть, как они целуются в засос. Когда Чонин попросил его быть шафером, Джисон заключил его в объятия так крепко, что у него вырвался писк, хотя это всегда категорически отрицалось. Джисон точно знал, что слышал. Но это был не глубокий, мужской рык, скорее чирик маленькой птички. Чонин запретил добавлять ему это в речь, но у Джисона есть ещё куча унизительных анекдотов, которые он бы мог рассказать. Никто не выходит из колледжа без грешка за душой. Джисон перешёл к следующей теме: — Но с тех пор, как я стал свидетелем их любви, я им точно доверяю! Больше смеха. Минхо напомнил ему дышать из-за стола, хотя сам со смеха держался за грудь. Джисон обожает его с силой тысячи солнц. Однажды они будут за алтарём, и Чонину выпадет шанс опозорить их. — Они были вписаны в этот мир одинаковыми чернилами, которые всегда встретятся на следующей странице, и вместе они выводили буквы того слова, которое так хорошо их характеризует, — «судьба», — Джисон посмотрел на своих друзей и увидел их стеклянные глаза, из которых так и норовили политься слёзы. У него у самого был ком в горле, но он сглотнул его и продолжил. — Сегодня началась новая глава в истории их любви, и я уверен, что мы никогда не увидим её конец. Чонин шмыгнул, губы сжались, сдерживая громкие звуки, все эти сдавленные рыдания, рвущиеся из его груди. Хёнджин вытер слёзы с его лица любящими большими пальцами, его собственные щеки блестели от влажных следов счастья. — То, что у вас есть, ребята, — это один шанс на миллион, и любой, кто проведёт с вашими задницами больше пяти секунд, скажет вам то же самое, — смех сквозь слёзы, и Чонин показал ему средний палец. Джисон ласково улыбнулся. — Вы навсегда. За ваши сплетённые души. Он поднял бокал. Все последовали за ним. — Я люблю вас обоих.