гадина

— я не могу работать, когда ты так на меня смотришь. чонгук устало вздыхает и наконец переводит взгляд на тэхёна, который всё это время, что чонгук вырисовывает ему замысловатые узоры на лице, продолжает пялиться на него. взгляд раскосых глаз мешает очень сильно, по ощущениям прожигает дыру вселенского масштаба, и всё, чего хочет чонгук, это выполнить свою работу в лучшем виде и выдохнуть со спокойной душой, а получается только желать скрыться где-нибудь в тёмном углу или сжаться до атомов, лишь бы подальше, потому что это тот самый взгляд. взгляд нашедшего добычу хищника, который заставляет руки вместе с коленками непроизвольно подрагивать, а рот наполняться вязкой слюной. чонгук громко сглатывает, вытирая потную ладонь, которой держит кисточку, о штанину, и старается игнорировать предательскую дрожь во всём теле. тэхён, заметив это, хмыкает. — я не могу не смотреть на тебя, прелесть, ты же знаешь, — заворожённо шепчет он, выдыхая горячий воздух в губы напротив. чонгук снова приступает к работе, — тебе пиздец как идут эти джинсы, — не врёт, джинсы чонгуку и правда очень подходят и обтягивают, где надо, — великолепно демонстрируют формы, — всё тот же взгляд падает вниз, скользит по бёдрам и поднимается обратно. и ведь знает, зараза, какое влияние оказывает. чонгук понимает, чего тот добивается, и изо всех сил пытается не терять самоконтроль, но, чёрт возьми, собственное тело реагирует слишком остро, и держать себя в штанах руках рядом с тэхёном пиздец как сложно. но чонгук всё равно стойко держится. до тех пор, пока длинные узловатые пальцы скользящим движением не пробегаются по его ширинке, слегка надавливая. чонгук резко дёргается, из-за чего случайно пачкает чёрной краской висок тэхёна, и громко выдыхает, роняя кисточку на пол. блять. всё происходит как-то слишком быстро: чонгук сам охотно подаётся вперёд, отвечая на поцелуй, когда тэхён хватает его за запястья и притягивает к себе, залезает на его бёдра и прогибается в пояснице, почувствовав холодные ладони под тканью рубашки. тот сжимает его талию, проводит кончиками пальцев по выпирающим рёбрам, мажет по впалому животу и соскальзывает к округлым ягодицам, с наслаждением сжимая половинки и заставляя чонгука захныкать в свои губы. и вот чонгук уже ёрзает на коленях тэхёна, с его же руками на собственной упругой заднице и настойчивым ласкающим языком в своём податливом рту, что прямо сейчас продолжает грубо толкаться между приоткрытых губ и выбивать глухие стоны. мокро, резко и одуряюще приятно. прямо как чонгук любит. оба любят. — чаще носи эти джинсы, — на секунду оторвавшись от сладких губ и проведя по ним языком, шепчет тэхён, — мне нравится, как они натягиваются, когда ты возбуждён. тэхён плотоядно улыбается, потому что лицо напротив мгновенно заливается ярким румянцем, а из груди чонгука доносится невнятный хрип, что потом превращается в несдержанное хныканье. чонгук обвивает руками плечи и шею тэхёна и кусает его губы (чтобы не говорил всякое и заткнулся, смущает), стискивает сильнее бёдрами его бока и нетерпеливо начинает тереться о чужое выпирающее сквозь плотную ткань брюк возбуждение. он просит и тихо скулит, требовательно вжимаясь ягодицами, а тэхёну от всех этих действий, кажется, крышу сносит далеко и надолго. он с голодной ухмылкой сильнее сжимает пальцами чужую талию и сам помогает тому проезжаться задницей по своему паху. тэхён отвечает тем же, впиваясь кусачим поцелуем, прихватывает зубами по очереди губы чонгука и сразу же зализывает, проталкивает язык между и сплетается с чужим. — тэ… тэхён, стой… — чонгук затуманенной головой понимает, что они оба поступают слишком рискованно, вот так открыто чуть ли не трахаясь в ебучей гримёрке, дверь в которую даже не закрыта на замок, и их могут застукать в любой момент, и пытается вырваться из плена чужих губ, но его снова и снова утягивают обратно, — мы не можем… нас могут увидеть… — похуй. пускай смотрят, — с этими словами все назойливые мысли выбивает из ускользающего сознания, потому тэхён внезапно делает первый толчок своими бёдрами, заставляя чонгука подавится громким всхлипом и приятно задрожать. внутренности опаляет приятным жаром, а прерывистое дыхание сбивается окончательно. и правда похуй. чонгук приглушённо мычит в требовательный поцелуй, отстраняется с громким чмоком и тянущейся ниточкой между их губ, сразу же облизывая свои, слегка припухшие и блестящие и в давящем внутри нетерпении толкается бёдрами вперёд. его ладонь плавно скользит по тяжело вздымающейся крепкой груди тэхёна, касается очертаний пресса сквозь чёрную майку и опускается на его пах, чуть сжимая пальцами. чонгук слышит пускающий по спине мурашки глубокий стон над ухом и подцепляет пальцами непослушную застёжку молнии, собираясь расстегнуть замок, только тэхён не даёт ему этого сделать, неожиданно перехватывает его руку и меняет их местами, со скрипом усаживая податливого и непонимающего чонгука на стул. — что ты… — чонгук дышит часто и поверхностно и смотрит поплывшим взглядом, как тэхён медленно опускается на пол между его подрагивающих в судорогах бёдер. он оставляет несколько нежных поцелуев на его коленке и не спеша поднимается губами по внутренней стороне бедра выше, одновременно с этим скользит ладонями по ногам и перехватывает их под коленями, сразу же сильнее разводя в стороны, — дела… а-а-ах… — дыхание снова сбивается, чонгук запрокидывает голову назад и надрывно стонет: тэхён кусает его прямо сквозь ткань штанов, несильно, чтобы ненароком не причинить боль, но достаточно для того, чтобы пустить по телу приятный импульс. когда резинка собственных штанов перестаёт давить на твёрдый член, чонгук облегчённо выдыхает и откидывается на спинку стула, прикрывая затянутые пеленой возбуждения глаза. рваный скулёж разносится по гримёрке в тот момент, когда тэхён, оттянув резинку белья чонгука, касается горячими губами скользкой розовой головки и несколько раз лижет влажным языком, вынуждая чонгука зажмурить потяжелевшие веки и стиснуть в дрожащих пальцах собственную рубашку до характерного треска. от подобных откровенных касаний в паху ещё больше распаляется приятная тяжесть, а тягучее наслаждение разливается по телу сладкой негой, особенно сильно концентрируясь внизу живота. тэхён обводит по кругу самый кончик головки, ласкает расширенную уретру, из которой на язык обильно вытекают прозрачные капли, смешиваясь с вязкой слюной. он жадно наблюдает за чужим лицом, сведёнными в наслаждении бровям и губами, которые чонгук неконтролируемо кусает, и, услышав после очередного короткого мазка тёплым языком глухой стон, принимается ритмично посасывать напряжённую головку. от подобной стимуляции чонгука подбрасывает и гнёт дугой. он звонко стонет, впивается одной рукой в плечо тэхёна, а другую поднимает, прикусывая ребро ладони до красных следов от зубов, чтобы снова не захныкать в голос, что получается из ряда вон плохо, особенно когда тэхён берёт полностью, проталкивая истекающий член глубже в жаркую и узкую глотку. рука тэхёна скользит по дрожащему в спазмах животу чонгука, царапает короткими ногтями под пупком и лезет под одежду, поочерёдно трёт чувствительные соски, пока сам тэхён ускоряет движения головы, заставляя чонгука монотонно постанывать и слюнявить свою ладонь. чонгук чувствует, как тугой узел постепенно скручивается внутри живота, и вплетает пальцы в волосы тэхёна, сжимая у корней тёмные пряди и вжимая его лицо в собственный пах. ему хватает всего несколько движений по члену, прежде чем бёдра сковывает болезненной судорогой, и чонгук, громко выстанывая и выгибая поясницу, закатывает глаза, обильно кончая и ощущая, как узел внутри разрывается, и по телу медленно разливается наслаждение и тепло вместе с сильной усталостью. он не видит, на несколько минут выпадая из реальности, как тэхён довольно облизывает перепачканные белёсыми вязкими каплями губы. когда чонгук приходит в себя и разлепляет веки, тэхён уже стоит перед ним на ногах и вытирает подбородок влажными салфетками. он переводит поплывший взгляд на чужую красноречиво выпирающую ширинку и сглатывает вязкую слюну, скопившуюся только от одной мысли о том, как же сильно, до зудящего внутри желания хочется опуститься перед тэхёном на колени и расправиться с его возбуждением. но чонгук успевает только натянуть штаны, как в гримёрку с громким хлопком двери врывается менеджер, отчего он резко соскакивает со стула и едва не поскальзывается на всё ещё лежащей под ногами несчастной кисточке. тэхён только усмехается и отворачивается к зеркалу сзади, облокачиваясь руками о стол. мужчина, проходя внутрь, обводит их каким-то странным взглядом и ставить на стол небольшой пакет. — я купил булочки, чтобы перекусить, но у меня остались лишние. ты же любишь с шоколадом, тэхён, перекуси перед съёмками. — я уже перекусил, спасибо, дохён, — тэхён, встретившись через зеркало с взглядом чонгука, дёргает бровями и облизывает палец, принимаясь стирать со своего виска след от подводки, — но ты можешь предложить чонгуку. он наверняка сегодня ещё ничего не ел. жгучий стыд со скоростью света затапливает чонгука с ног до головы, он краснеет, чувствуя, как уши и щёки начинает жутко припекать. ким тэхён самая настоящая, натуральная гадина.