Папочка

Вадим — невероятный, Вова понял это с первой встречи. Это слово первым всплывало в голове прежде, чем там появлялась куча других мыслей. Сначала увидеть блеск в добрых глазах, утонуть в скромной улыбке, которую Вадим не прятал. Весь он был про заботу, обязательно подавал руку, приветствуя, и прежде чем разворачивался диалог на любую маломальски важную тему, Вова заключал — он невероятный. Каждый чертов раз. Вадим был хорош во всем: внешность, характер, манеры, мимика, поступки. Он без перегибов и заносчивых заскоков пробрался в голову Вовы. Зараза такая не доебёшься же, подкупал по всем фронтам осмотрительного Суворова. И сблизиться до чертиков хотелось, и кололось там, где сидел разум. Почему? У Вовы ребенок, адекватный бывший, который являлся неотъемлемой частью их жизни, пока не полученное образование и, тяжелый выдох, Вова считал эти основания достаточными, чтобы записать себя во второй сорт, поэтому держал Вадима на расстоянии вытянутой руки. Вова не мог быть другим. Ему необходимо держать руку на пульсе и выстраивать определенную дистанцию. У него растет сын. Малой еще в том возрасте, где не может связать и двух слов, он громко стучит ложкой до чего дотянется, раскидывает еду по всей кухне, много кряхтит на своем малышковом языке, гадит в памперс и, если Вову с отцом ребенка забавляют такие вещи, то человека со стороны вполне могут оттолкнуть. Вова же как мечтал: отучиться, встретить своего мужчину, узаконить отношения, и годик на второй брака завести маленького. А вышло, как вышло. Учеба пока в процессе, любимый ребенок есть и никакого своего мужика. Ребенок не проблема, он — неотъемлемая часть жизни Вовы. А Вова не распиздяй, который станет гулять направо-налево в поисках нового отца своему ребенку или ёбыря на одну ночь, поэтому, да, для него важен каждый человек, впускаемый в жизнь. — Ну ты как? — Жить буду. Порядок. Вадим затесался в узкий круг нежданно-негаданно, переехал в их город по работе (он архитектор), нашел зал Зимы, наткнулся там на Вову, и вот как-то так завязалось их общение. В прошлый раз Вадиму, который дружил с реакцией, прилетело, потому что он отвлекся на Вову. Суворов чувствовал вину за собой. Вахит держал крупную сеть автомастерских, был у него еще небольшой зал для своих, где ребята мяли друг другу кости на матах, били грушу и общались в перерывах. Большой муравейник для их большой семьи. Вадим, который искал новых друзей возвращался в спортзал еще и для встреч с Вовой. Любая возможность перекинуться с ним парой слов окрыляла, как сопливого пацана. — Не болит? — Суворов ласково пригладил скулу Желтого, не в силах убрать руку. Вадим отрицательно качнул головой и прикрыл глаза. Краем глаза Вова заметил маячившего в фойе Вахита. Тот следил за ними под прикрытием поливки фикуса и лыбился, в конце концов подняв большой палец вверх. Одобрял значит. Суворов прыснул и отвернулся от друга. Еще со школы Вова вел крепкую дружбу с четой Зималетдиновых. Да, со времен динозавров, когда два этих придурка только пиздились словесно, жутко ревновали друг друга, устраивали разборки и сосались по углам, а потом снова ругались. Сейчас Зима батя большого семейства, Валера (для всех) ждет второго. Здесь Вахита ждал большой сюрприз. Турбо вынашивал двойню и не знал, как сказать об этом мужу. Нет, Зима и пятерых от Валеры примет, но Валеру напрягала загруженность мужа работой (мысли о: мы не справимся, и все такое) и его большое желание иметь именно сына. Первой у них родилась дочка. Люся-Леся росла полной копией отца. Зима сходил с ума от характера своей малявки, она же могла часами играть в одного и не пикнуть. По всем фронтам напоминая меланхоличную натуру бати. Валера был на узи, где пол так и не выявили. Близнецы крепко спали, скрывая ту часть органов, по которым можно дать четкий ответ. Турбо паниковал, скорее всего, у них будут еще две дочери, у которых по естественным причинам нет того самого причендала. Зима ждал сына, Валера тянул с признанием, так и жили. Вадим закинул сумку на плечо. — Домой? Вова неясно поджал губы. Нет, сначала его заберет бывший, передаст ребенка, и уже дальше они отправятся домой. Суворов не хотел грузить Вадима этой информацией, потому что дальше придется пояснить за отношения с Кащеем. — Типо. Вова шустро сбежал вниз по ступенькам и обернулся, не в силах избежать долгого взгляда Вадима. — А вечером что делаешь? Отмываю маленькую задницу сына от какашек и пою сто песен, способных убаюкать непоседу, у которого уже резались зубы. — Фильм посмотрю, приготовлю ужин? — на ходу придумал Вова. Все это он собрался сделать после ухода Лёвы на ночной сон. — Составить компанию? Могу привести продукты, сделаем ужин вместе? Ты как смотришь на пасту? Блять, да аппетит Вовы уничтожит спагетти за обе щеки. И перспектива провести вечер с мужиком, к которому тянуло была заманчивой! — Я подумаю и напишу, ладно? Теплая улыбка коснулась лица Вадима. Он крепче держал открытую дверь, не решаясь уйти. Вова же постоянно давал понять, что им не по пути. Гасился, не говоря в лоб, что Вадим ему не понравился. В чем проблема сказать об этом прямо? На парковку влетело убийственное черное Шевроле Камаро, мужик с водительского строго уставился на пятачок, где стоял Вадим, на которого то и дело оборачивался Вова. — Мне пора, — попрощался Суворов, убегая к машине. А вот и причина. Он занят. Вадим опустил голову, думая, как такое может быть: кольца на безымянном пальце Вовы не было, а вел он себя приветливо и вместе с тем мучительно недоступно. * — День плохой? Не отдохнул что ли? — поинтересовался Кащей, выруливая с парковки зала Зимы. Он вроде как дал Вове достаточно времени прийти в себя и порелаксировать без их маленькой причины не спать ночами. Вова прикрыл глаза, уже проверив, как там малыш на заднем. Разговор с Вадимом вышел натянутый, а тут еще Кащей. Не мог еще пафоснее подъехать, чтобы отпугнуть единственного понравившегося Вове мужика? Нет, причина недовольства, почти неудовлетворенности Суворова крылась в его дебильном ступоре и внутренних предрассудках, а вовсе не в Кащее. — Это кто? — Вадим, — тихо ответил Вова, надавив на глаза. Вадим уже скрылся за дверьми зала. Как же все по-дурацки вышло. — Он вроде как заинтересовался мной, но я… — Морозишься, как обычно, — ухмыльнулся Кащей. — Не до твоих шуток сейчас, — запыхтел Вова. Он же не просто так выставлял стены. — Не хочу, чтобы Лёва привык к нему или я. Кащей задумался, маневренно работая левой рукой на руле, правой же успокаивающе погладил Вову по плечу. Со стороны они напоминали сладенькую семейную парочку, и на деле тоже было так. За одним исключением: они были больше друзья, чем мужья. И крепкая дружба не мешала обсуждать между собой партии Вовы. Не то, чтобы к нему выстроилась очередь. До Вадима рядом с Суворовым по большей части ошивались уродские отбросы. Кащею понадобилось пару раз со всей строгостью заявить: он имеет право сказать свое «нет», если рядом с Вовой и сыном окажется какой-нибудь недостойный баран. Суворов не был против. Пока грубая натура Кащея только помогала отвадить козлов, не повредив никому. А сломанные носы — это так, урок на будущее не напрягать вниманием совсем еще пацана с ребенком, за которых есть кому постоять. — Попробуй. Вдруг все получится, и он не сбежит, — Кащей убирал руку и размял шею до хруста. — А, если сбежит, я буду только рад. Вова нахмурился. Кащей — отец ребенка, он имел право выбирать, кто будет находиться рядом с сыном. Но они с Вовой не были в браке, не жили вместе и вообще вроде как старались не перегибать в выстраивании дипломатии. Суворов очень не хотел, чтобы неуёмное Кащея спугнуло Вадима. — И что, не будешь против? — Если пойму, что моему сыну что-то угрожает — убью, в остальном решай сам, Вов. Мы договорились не лезть в жизнь друг друга. Вова кивнул. Слова Кащея немного успокоили. Угрожающе и даже грубо, но другого не было. — Может заберу малого на ночь? — Нет, я соскучился, — Вова отстегнул свой ремень безопасности, когда они подъехали к дому, по пути заглянув в аптеку. — Педиатр обещала зайти завтра, хочу ей десна Лёвы показать. Кащей, брызнув на руки антисептик, оттянул нижнюю губу сына. Зубки стабильно резались и мучали их троих. — Напишешь, что она скажет. Температуры вроде нет. — Да он хнычет постоянно и грызет все, что под руку попадет. Маленькая акула, блин. Кащей подмигнул Лёве и без слов отстегнул тяжелую переноску, доставил их к квартире и поцеловал Вову в щеку. — На связи, да? — Кащей указал на сына пальцем. — А ты не балуй, папа и так на нервах. Вова кивнул, прислоняясь к двери. Ему во многом повезло иметь такого бывшего. Вместо несуразных разборок за право, с кем будет жить Лёва, угроз в случае чего лишить Вову отцовства, Кащей делал все, чтобы окутать их с ребенком заботой. Он не мешал, а делал их жизнь комфортной. Когда-то тысячу лет назад между ними не случилось даже романа. Они дружили много и долго. Переспали где-то на пятый год дружбы, попробовали второй, другой, и так по накатанной, не переходя в стадию отношений. За пределами постели у них была своя жизнь. И ребенок ничего не поменял. Кащей убедительно сказал на нервоз и панику Вовы: обеспечу, буду рядом, давай рожать? Вова получил свою выгоду: льготы, как отцу одиночке, снисходительность на заочке, социальные выплаты и прочие плюшки. И в общем родительство было не в тягость. Пока Вова не родил, он и сам не думал, как ему это нужно. На алименты не подавал, Кащей покрывал расходы сына, хотя пока маленький нуждался в вагоне памперсов, забрать его на вечер или выходной, вовремя покормить, уложить спать и поагукать. — Ну, что Лёв, папка хорошо себя вел? Малой только раскрыл глаза и покряхтел. Уже в свой неполный год он вил из бати веревки, а Кащею только дай волю потусоваться с сыном. Все были довольны. Приятное чувство покоя и надежности окутывало Вову, хотя частичка пустоты все же проседала. У Лёвы были достойный отец и любящий папа, которые учились ими быть, то и дело срываясь в увещевания, как это ты, хорошенький пупсичек, выбрал именно нас? А как мужчина Вова чувствовал себя неполноценным. Когда гормоны пришли в норму, ему элементарно хотелось закинуть ногу на своего законного мужика, поумирать от его рук везде по телу, потрахаться не на раз, а, чтобы это было надолго, обязательно с эмоциональной связью. И, конечно, поговорить, как с партнером и другом. С Кащеем они пытались вырулить на другой уровень, говорили даже на предмет узаконенных отношений. Это не привело ни к чему. Они нравились друг другу, но не любили. На этом далеко не уедешь, в конце концов только бы испортили отношения. Они взрослели и делали все, чтобы теперь не их хотелки и эксперименты в семью строили жизни. Был Лёва — их сын, который здесь и сейчас, и никуда не исчезнет. Маленький ребенок учил двух взрослых людей искать компромисс и договариваться. Вова помыл ребенка, сделал ему массаж, сварганил ужин на скорую руку и завалился на диван перед телевизором. Пиздец. Вечер пятницы, он жевал стручковую фасоль и листал дурацкие каналы, как пенсионер. Лёва болтал ножками в боди, пытаясь дотянуться до грызунка, которым Вова с матерой ловкостью дразнил его. — Давай-давай, ручками тоже тянись. Краем глаза Суворов ловил сменяющиеся картинки по тв, свободной от игрушки рукой закидывал в топку ростки, возвышаясь над ребенком. — Папа говорил, ты уже отбираешь его сигареты, поэтому не жульничайте, молодой человек, — нарочито строго попросил Вова, и, не выдержав того, как серьезно в ответ на услышанное посмотрел Лёва, играючи уткнулся тому в пузатый животик. — Ах, ты маленький проказник, — удивился Вова, стоило сыну украсть с вилки стручковую фасоль. — Сына, вот это твое, — в ладонь малого вложили грызунок, — а это папино, — отвоёванная фасоль отправилась в рот Суворова. Вова еще немного поигрался с сыном, проверил ленту и непрочитанные сообщения, где Валера ныл за токсикоз и признался в диком желании откусить Вахиту голову. Тот слишком жизнерадостно лыбылся и раздражал. Разве можно было осуждать Зиму и не понять каприз Валеры? По квартире прошел приглушенный треск дверного звонка. За окном давно была темень, неоновые цифры часов показывали одиннадцатый час вечера. — Кого там еще принесло? Вова успел переложить уснувшего сына в детскую и поплелся в растянутой домашней футболке прибить ночного гостя. Кащей себе такого не позволял, после пары подзатыльников зарубил себе на носу предупреждать о приезде за полчаса, а с Валерой Вова только что переписывался. Друг отправил мужа на поиски «сам не знаю, что хочу» и ждал возвращения. Если Зима приперся жаловаться на Турбо, Вова за себя не отвечает. — Вау, — на выдохе вырвалось у Суворова. — Ты здесь откуда? Вадим растянул губы в улыбке и приподнял бумажный пакет из ближайшего круглосуточного супермаркета. — Решил подумать за тебя и свалиться, как снег на голову. — Это точно, — почесав затылок, ответил Вова, впуская его внутрь. Вадим не двинулся дальше коридора, заметив, как нехотя Вова переминает ноги в махровых носках. Ему пиздец шло быть домашним, взволнованным и чуть помятым. — Я не вовремя, понимаю, извини. Просто хотел увидеть тебя, и не придумал повода лучше, — Вадим поднял свой телефон, — ты так и не позвонил. Суворов так замотался. Под конец дня он буквально чувствовал, как отнимаются ноги. А тут еще зубы Лёвы не дадут выспаться. Где-то через час сын разбудит Вову, и они будут валяться до рассвета, пока маленького не убаюкают массирующие поглаживания. В общем не до ужинов. — Повод хороший, — тут же запротестовал Вова, то и дело оборачиваясь за спину. — Но сейчас не лучшее время, я, — Суворов сглотнул, — типо не один. Вадим отставил пакет в сторону. Нужно было еще раз подумать и передумать, а не тащить свой зад посреди ночи в гости. Желтый чувствовал себя полным кретином. Дураком был и посчитал, что между ними с Вовой проскочила та самая искра. — Как же глупо вышло, — скомканно улыбнулся Вадим. — Тогда ухожу, еще раз извини, Вов. Я принял наши неоднозначные разговоры за нечто другое. — Вадим, — позвал Вова, перекрыв ему выход из квартиры рукой. — У меня нет мужа и даже парня, но я правда не один. Пожалуйста, пойми меня правильно. Давай поговорим в другой раз? Нет мужа и парня — хорошо, но был еще любовник, сосед да кто угодно. Вадим не маленький и понимал такие вещи. — Ладно, — согласился он и скрылся на лестничной клетке. — Черт, — выругался Вова. Вадим больше не подойдет к нему. Отлично, блин. «Пойми меня правильно»? Не иначе, как «Иди на хер» это не звучало, даже, если голос Суворова был извинительным. — Дурак, — прошептал Вова в пустоту. * Валера блаженно втянул носом прекрасный аромат терпкого винчика, прикрывая глаза и следом остервенело убрал бокал подальше от себя. Злобно уставился на Вову исподлобья и выдал: — Не-на-ви-жу. Суворов хмыкнул в свой единственный бокал и сделал ленивый глоток. Он пил дорогое безалкогольное пойло, скрашивая вечер посиделкой с лучшим другом, где велись задушевные сплетни по мужикам. Видимость, что это их обычный вечер на двоих сохранялась, как ни крути. Если закрыть глаза, вместо компота можно представить вино, которое пока было под запретом. — Легко идет, — сыронизировал Вова. — Да иди ты, — отмахнулся Валера. Зима постарался и откопал им вино для мамочек, и вот сидели сейчас обе из них: одна вполне себе наслаждалась напитком, вторая шипела, что эта бутафория плевок ему в лицо. Турбо сам не знал, чего хотел. Уплетал за обе щеки мидии в прикуску с сырой морковью, прости господи, и в ус не дул, параллельно разоряясь на комментарии, где судя по всему Вахиту было не жить. — Не пойму, чего ты развел драму на ровном месте. Вадим вроде норм мужик, бери да еби, какие могут быть еще вопросы? — Легко сказать. Ты же сейчас описал свою жизнь с Вахитом, который со школы слюни на тебя пускал и ждал зеленого света, пока ты над ним тупо издевался. А Вадим — взрослый мужчина, ему как минимум хочется видеть в качестве пары мальчика-зайчика без еще одного такого же. Не дожевав, Валера склонился вперед и уточнил: — А тебе прям обязательно строить с ним семью? Можно же просто, — Турбо поиграл бровями, — чики-брики, пальчик выкинь. Честно слово, Валера со своими метафорами загонит Вову в гроб! Конечно, обязательно семью! У Суворова в этом вопросе были самые серьезные намерения. Не хочет он больше, как с Кащеем: приехал, помог, уехал. — Валер, потрахаться я и с Кащеем могу, если захочу, но не хочу, — устало признался Вова. — К тому же у него, кажется, появился кто-то. Мы не обсуждали это, но он явно что-то скрывает. Валера поперхнулся и отпил вина: — Я убью Зиму за этот кислый компот, — разозлился он и замахал руками, возвращаясь к теме. — Давай про Кащея: ты сам-то хочешь быть с ним? Если что я и мой живот в твоем распоряжении. На раз-два вернем мужика в семью. Оба переглянулись и натурально заржали, не боясь разбудить малого. Сегодня Лёва был у отца. Турбо был той еще подколодной змеей, если хотел. Как-то Кащей выбесил Вову (причина крылась в немного поехавшей крыше Суворова только-только после родов). Он решил, что его никто не любит, и Кащей, который обязан постоянно быть рядом и помогать с малым попался под горячую руку. В общем, они с Валерой не придумали ничего лучше, как отыскать на то время пассию Кащея, Турбо разыграл такую сцену с воплями «Да как ты смеешь уводить отца моего ребенка из семьи!». Пацана и след простыл, Вова с Валерой так хохотали, пока Турбо стало не до смехуёчков. Он узнал о беременности. А Вове прилетело словесных от Кащея, мол нехер лезть в его дела сердечные. Со временем Вову попустило, Кащей стал белым и пушистым, реально погружаясь в отцовство. А на свиданки их батёк ходил умеренно. Так-то, на неспешных движениях, и подцепил того, кого прятал, как иглу, блин. Вова жопой чуял, скоро у папки могут появиться новые детишки. Пускай. За одним исключением: не забить на Лёву. — Кащей не мой мужчина, не тянет, понимаешь? — понизив голос сказал Вова и заблестал глазами, стоило подумать про другого. — А к Вадиму еще как тянет. — Вов, короче, хватит наматывать сопли на кулак. Бери мужика в оборот, пока тебя не обскакали. — Мне страшно, — признался он. — Боюсь, Вадим не примет моего сына или я не понравлюсь ему, как уже попользованный кем-то. — Эй, а ну-ка стояночка, — Турбо добавил строгости в голос, как обычно поучал свою дочь, когда та начинала устраивать капризы и требовала конфеты вместо супа. — Наличие ребенка еще не приговор — это раз. Второе — не говори такие ужасные вещи про использованного, и третье — если Вадим ищет девственницу, пусть валит нахер в лес под растущую луну, там как раз каждую третью пятницу их жертвоприношение. Может и найдет себе кого. — Боюсь даже спрашивать, откуда ты в курсах за эти сатанинские культы, — Вова подпер подбородок ладонью. В этом был весь Валера, сама непосредственность, мать его. Суворов вздохнул. — Ты прав в общем-то, просто хочется все сделать правильно. — Слушай своё сердце. А я, прости, ссать сбегаю. Вернусь, закажем пиццу? Есть жутко хочется. — Ты же только стрескал целую тарелку. Турбо погладил себя по животу и по-деловому изрек. — Я кормлю двух своих детей, имею, блять, право на чертову пиццу. Вова вскинул руки. Окей, да хоть десять. — Как у вас с Зимой, кстати? — аккуратно поинтересовался он, не желая давить на больную мозоль. Турбо пожал плечами. Скучать не приходилось. — Ходит довольным щенком, разговаривает с ним, — Валера задрал легкую ткань рубашки, показывая небольшую округлость. Живот уже оформлялся в плодовитый. — И думает, что будет папкой пацана. — Ну, Валер, вдруг там реально мальчики? — Вова поймал руку друга и сжал ее. — Верю, что Вахит и тем, и тем будет рад. — Да куда он денется, — бесята в глазах Валеры обещали расправу в случае неповиновения. — Только услышу невольный дых в сторону моих детей, разорю на алименты и оставлю с голой задницей. — Так серьезно? Вова не верил, что эту крепкую ячейку может разрушить не тот гендер. А еще Суворов не переставал восхищаться Турбо. Он же реально не боялся в случае чего уйти от мужа с тремя детьми. Сам поднимет малых, еще и Вахиту нос утрет. Валера был примером не отчаиваться и надеяться только на себя. — Да пиздеж это, куда я без своего дурака? Просто волнуюсь очень. Вахит так сына хочет и говорит о нем постоянно, я просто не могу расстроить его. К тому же Зима пока что не в курсе о двойне. — Валера взволнованно потеребил пуговицу рубашки, — А если там девочки? — В любом случае, вы всегда можете пойти за четверым. — Ага, бегу и спотыкаюсь. Я чуть с ума не сошел, когда узнал, что нас будет уже пять, и пора бы ускориться с покупкой дома (боже, там же ремонт, старшей через пару лет в школу, малявок в сад…), — Валера как представил свою беготню, прикидывал, как бы ему не разорваться. — Шестого, извините, это тело не потянет. Я не резиновый, — усмехнулся он. Вова рассмеялся. Турбо был в отличной форме. Ему повезло с метаболизмом и прочими вещами, которые позволили ему даже на девятом месяце первой беременности выглядеть, как с обложки журнала. Он и чувствовал себя отлично, поэтому за сутки до родов катал шары в боулинге и бегал, как сайгак, откуда они, только доиграв, отправились встречать свою крещенную Лейсан. — Не вешай нос, лучше повесь ноги на плечи Вадима, угомонись и получай удовольствие. Отвечаю, тебе нужен член, — Турбо игриво щелкнул Вову по носу и, виляя бедрами, сбежал поссать. * Вадим до последнего не мог поверить своим глазам. У них с Вовой свидание. Он пришел невозможно красивый, нежный, обласканный какими-то сверхсилами, что делали его движения, поворот головы, взмах ресниц завораживающими. Вообще-то Вова всегда был таким и запал в душу при первой встрече, когда чуть не снес Вадима с ног. Верещал что-то в трубку про молоко и в сердцах проклинал чей-то член, который сначала засунут, а потом вовремя не вытащат. Вова не походил ни на кого. Он особенный в простоте и загадочности. Он красиво смеялся, запрокинув голову, ярко улыбался и облизывал нижнюю губу, будто нервничал. У Вадима от увиденного слетали все предохранители. Одними глазами Вова говорил больше, чем словами. А ими он будто не умел и больше слушал самого Вадима. Суворов не выпускал телефон из вида пока они ели, отказался от напитков покрепче и тянул воду. Целоваться они начали неловко и будто бы случайно. Руки так и рвались притянуть ближе, одежда срывалась быстрее горячего выдоха в раскрытый рот. Вадим уложил Вову на мягкий матрас и удобно устроился между разведенных ног. Суворов часто дышал и сорвался на неприличный гортанный, когда на клитор надавили пальцы. Он уже забыл, каково это не самому ласкать себя. Вадим водил носом по щекам Вовы, мелко целовал, двигая фалангами по формирующимся упругим половым губам. У основания члена Вадима подтекало, он собрал смазку, перемешав ее с соками Вовы. Тот замычал в поцелуй, несильно ткнув Желтого пяткой по заднице. Не то, чтобы он умолял Вадима опуститься ниже, но заплакать от тягучего давления хотел. Между ног Вовы знатно намокло, Вадим усмехнулся, сглатывая терпкую слюну и развел чужие бедра, пристраиваясь между ними удобнее. — Такой мокрый, — подразнил Вадим, на пробу касаясь мягких стенок языком. — И на вкус вкусный, — поддел его Желтый, слизывая с пальцев собранную смазку, мешая ее со своей слюной. Пиздец. — Заткнись, — попросил Суворов, накрыв лицо ладонями. И вздохнул от облегчения, пропустив руку в волосы Желтого, когда тот занялся делом. Отлизывал Вадим с аппетитом. Водил языком между стенок, собирал губами густые подтеки, целовал по внутренней стороне бедра. Вова тихо стонал, подкидывая таз выше. Язык игриво натирал особенное местечко воспаленной пизды под одобрение Вовы. Мозолистые пальцы раздвигали губы в стороны, создавая невозможное давление везде. И давление это по нервным окончаниям искало выход в грудном выдохе, переходящим в долгий стон. Вова возился на простынях, давил пяткой в крепкое плечо Вадима, раскрывая себя шире. Напряженные складки изнывали под губами Желтого. Он жадно вбирал каждую, играясь ими, тер пальцами ниже, проникая в разглаженный, пульсирующий вход. И сам отпустил себя, додавая горлом хрипотцу, какую не каждый пацан позволит себе. — Хорошая девочка, — не своим голосом прошептал Вадим, выводя круглые движения, стоило Вове по красоте добавить херовы, совсем нескромные, движения бедрами навстречу, въезжая в лицо Желтого. Поступательные движения языка сменяли друг друга, терзая Суворова, который блуждал где-то на грани. Он просил больше и больше, куксился, когда Вадим ускорялся, нализывая разбухший клитор и отстранялся, выдыхая туда горячим воздухом. — Блять, — сорвался Вова, жалобно, сжимая волосы Вадима, чтобы он вернулся доработать языком. — Ну, пожалуйста. Желтый, сжимая нежную кожу, закинул обе дрожащие ноги Вовы на свои плечи и продолжал, не жалея свою напряженную уздечку. Член Вадима требовал необходимую тесноту, в которую хотелось долбить до зуда. Вова задрожал всем телом, зачастив на бесстыдных стонах, чувствуя вот-вот то самое. И захныкал, когда по набухшему местечку зашел четкий ритм влажного языка, подгоняя его кончить. Вова сошел на мелкие, болючие с нежным судороги. Вадим целовал вниз по бедрам, разделяя эти чувства. Засадить Вове хотел до боли в яйцах. Когда Суворов немного полежал, чувствуя, как пересохло в горле, то притянул Вадима к груди, требовательно обхватил колом стоящий член, который не умещался в ладонь и заправил в себя до основания. * Суворов качал люльку ногой, читая книгу. Погода была отличная, солнце лупило, как летом, хотя на календаре был только апрель. Он так и не решился позвонить Вадиму. Да, трус. Да, испугался в последний момент и скинул звонок. Да, такой он: вместо нормальных слов, где прозвучал бы вопрос, а как Вадим отнесется к уже имеющемуся ребенку, Вова, как страус — засунул голову в песок. Предпочел перспективе завязать отношения другие, стабильные — с сыном. Встретится еще кто-нибудь. Когда-нибудь. Наверное. Кислые мысли Вова тоже завернул и проводил время с ребенком. Три дня он не спал, то и дело прокручивая в голове, как же хорошо было с Вадимом. Все эти воспоминания сжимались внизу живота диким комом нервов и желания попробовать еще. Суворов чувствовал себя ужасно, потому что дрочил, вспоминая пальцы, язык, член Вадима. Всего его внутри и снаружи. Дела были плохи, если он кончал, представляя в себе Вадима, а потом сворачивался в клубок и ненавидел себя. Кретин, по-другому не скажешь! Кащей всю неделю отлёживался дома с ангиной. — А я тебе говорил одеть свитер. Не-ет, мы же модными хотим быть. Доходился нараспашку, молодец, ничего не скажешь. — Во-ва, ты наругать меня позвонил или чего серьезного хотел сказать? — Поругать, конечно, что за вопросы? — Вов? — Черт с тобой, ладно, — пальцы постучали по обложке, — хотел справиться о здоровье. Как ты вообще? Лекарства какие нужны? — Вова улыбнулся сыну, который только-только пробуждался. Скоро Лёва развопится за еду и раскричится еще громче от грязного подгузника. Веселую прогулку пора было сворачивать. — Не, нормас, все есть. Мне привезли. — И кто же, позволь спросить. — Все тебе скажи. — Я имею право знать, — надавил Вова. Нет, а мало ли кто окучивал их папочку? А Кащей, он такой, приближался к тридцатке и совсем форму терял: не быдлил, не собачился с каждым, кто не так посмотрит. Того и гляди совсем примерным станет, который в упор злого умысла не видит. — Скажи хотя бы, что ты ему доверяешь, а не думаешь, что доверяешь. — Нормальный он, — сдался Кащей, — и я тебя умоляю, в этот раз не нужно подсылать Валеру, — Вова с такой своей формой заботы вообще не радовал, а наоборот — заставил Кащея шифроваться, как пацана. — Он у меня скромный, а вы две злыдни в раз запугаете пацана. Вова усмехнулся, Кащей еще ни о ком не говорил так сладенько, будто оберегал. — Не переживай, Вов. Он знает про вас с Лёвой. Я как и прежде ваш по выходным и в любой день, если захочешь пойти на свидание или просто отдохнуть. Суворов грозно потопал ногой. Уважение к первому не мужу, но родителю первого ребенка это хорошо. Главное, чтобы со временем никаких выкрутасов не случилось. Малыш подрастет, и можно будет задуматься о няне. Если уж оба родителя параллельно с его развитием разбирались с личной жизнью. Лёва захныкал, почувствовав, как теряет зрительный контакт с папой. — Чего он там? — Кащей больно сглотнул и приподнялся, услышав малого. — Домой сейчас пойдем, ему есть пора. — Ты как один переноску поднимешь? Тяжелая же. Оставь внизу, никто не украдет. Пацанам маякну, заедут и донесут. Вова закатил глаза. — В услугах твоих пацанов не нуждаемся, сам тоже не вздумай заявляться. Ребенка или меня заразишь. Отлежись лучше… , — Вова запнулся, потому что встретился глазами с Вадимом, который смотрел на него, спрятав руки в карманы кожаной куртки. — Позже договорим, выздоравливай. — Лёву за меня поцелуй, — попросил Кащей, думая, что все же позвонит вечером поболтать с маленьким по видеосвязи. Вова быстро убрал челку назад и поднял переноску от мягкой кровли площадки. Вадим пошел ему навстречу, щурясь на солнце. — Не ожидал тебя увидеть. Привет. Вадим коснулся скулы Суворова, оставляя след от легкого поцелуя. Отстраняться Желтый даже не подумал, оставаясь меньше, чем в метре. — Ты ко мне? В присутствии Вадима Вова начинал выдавать самые тупые вопросы. Конечно, к нему. — Помогу? Вадим хотел было забрать люльку из чужих рук да только Вова переложил ее в другую и пошел мелким шагом к дому. Вокруг бегали дети, мамаши тянули чай с разбавленным коньяком из спортивных бутылей и сплетничали, разъедая мужика рядом с Вовой глазами. О, да, обычно же они гуляли здесь с Кащеем. Суворов уже представил эти сплетни за себя гулёну. — Каким ветром? — Вов, тебе не кажется, пришло время серьезно поговорить? Одновременно спросили они и переглянулись. Вообще-то оба только и делали, что смотрели в глаза друг друга. — Серьезный разговор? На предмет? — Думаю, итак понятно. Мы провели вместе ночь, а под утро ты уехал так быстро. Я ничего не понимаю. Вова нервно выдохнул. Дела, по которым он смотался на утро, сейчас лежали в переноске и, скуксив нос, наблюдали за незнакомым дядей. Ну, весь в папку! Даже мимика его. А еще потому что Вадим был первым мужчиной после Кащея, с кем Вова дошел до того, чтобы остаться перед ним без трусов. И на утро. И даже помечтал (сотню раз вообще-то) провести не одну такую ночь и утро рядом вместе. — Прости, если обидел. Я правда не мог остаться. — Все нормально, но можно было перезвонить или взять трубку. Я звонил примерно все три дня, которые мы не виделись. Вова напряг плечи, ухватившись обеими руками за ручку люльки. Маленький кабачок откармливался в немаленького кабана. Такими темпами Вова в ближайшем будущем сорвет себе спину или заработает хренову грыжу. — А это у нас кто? — не выдержав, спросил Вадим, понижая голос до микро-мини-детского. Было забавно, как взрослый мужик, пытается говорить с малипусиком на его языке. Вадим то и дело смотрел на ребенка и даже хотел протянуть ему руку, чтобы тот ухватился за палец. Маленькие обычно так делали, и подобные вещи больше чем умиляли. — Лёва. — Хорошее имя. Вадим понятливо кивнул, придерживая дверь перед Суворовым, когда тот открыл домофон с ключа. Некий страх плясал в его глазах. — Подрабатываешь няней значит, — еще раз кивнул Вадим, присев у люльки. Вова обмолвился, что еще учится, поэтому не имеет постоянное место работы. — Не надо, — тут же воспротивился Суворов. Сейчас Вадим разрешит облизать сыну руку, тот же обязательно обслюнявит ее, а дальше Вова будет лечить Лёву от какой-нибудь кошечки или загремит с ним в инфекционку. Нам такое не нужно. — Руки грязные, — скомкано уточнил Суворов. Вадим все понял и передал ребенку погремушку, которой тут же получил в лоб. — С манерами у нас пока не очень, — усмехнулся Вова. — И ими он в батю, да? — укоризненно уставился на сына Суворов. Вова еще помялся в дверях, не решаясь пригласить Вадима, вспомнил его слова про няню, и решил больше не тянуть, кота за яйца. Какая к черту няня? Нет, сыночек был Вовин. Этого он точно не стеснялся. — Он — мой. Вадим посмотрел на Вову снизу вверх. — Твой? — чуть заторможенно уточнил он. — Сын? — Да, у меня есть ребенок — Лёва. Я не работаю няней, а гуляю с сыном. Извини, что не сказал сразу. Боялся, что тебе все это не нужно. Понимаю, как нынешние мужики относятся к парням с прицепом, — Вова облизал губы. — У него есть отец, но мы не вместе. А я хочу отношений, и хочу, чтобы меня приняли в них с ребенком, потому что я без Лёвы никуда. А тут ты, и я, короче, просто не знал, захочешь ли ты ввязываться в такое, — Вова заводился на глазах, выдавая все страхи, — а оно и понятно — не нужно. Вадим, ты очень понравился мне, но больше я тебя не побеспокою. Достраивай дом или что ты там спроектировал и уезжай, — Суворов выдохнул, когда в легких закончился воздух. — Вот. — Подожди, — Вадим вынул из кармана сигареты и тут же убрал их обратно. Все-таки рядом был ребенок. — То есть ты свободен? — Да, с пометкой на родительские обязанности. Вадим выдохнул и неслышно рассмеялся, показывая ямочки на щеках. — Я-то думал, у тебя есть мужик, которому ты изменил и теперь грызешь себя муками совести, потому что от него уходить не хочешь, — Вадим расчертил воздух между ними, показывая, что его надумки сейчас неважны. — Вов, я уже в том возрасте, когда готов и к детям, и даже допускаю такую вероятность встретить человека с ребенком. Это ок. — Да? У Вовы в раз десятитонная гора сошла с плеч. — Да. Желтый пропустил внутрь бабулю, что глянула на них с подозрением и прощебатала в стиле «Какая хорошая девочка здесь лежит», обращаясь к Лёве. На нем был лиловый комбез, а светлые вьющиеся волосы вполне зашли за девчачьи. Сынок взял от обоих родителей по-немногу: ни разу не прямые волосы Кащея, а русый оттенок Вовин. — Я переехал сюда с концами. И собираюсь спроектировать не один дом, поэтому о перспективе не встречаться можешь забыть, — Вадим прислонился к проему, переводя влюбленные глаза от Суворова к шуму шарика в грызунке его сына. — Ты любишь его, это даже без ребенка было видно, — не смог промолчать Вадим. Вова широко улыбнулся и, смущаясь своему порыву, опустил глаза. Ручка тяжело тянула вниз. — Сходишь со мной на свидание? На еще одно. Можно в городе, и с сыном. Я открыт для предложений. — Не могу, — ответил Вова. — Кащей болеет, но как только он поднимется на ноги, я весь твой. — А Кащей это? — Отец Лёвы. Ты видел нас тогда на парковке. Обычно он сидит с сыном, пока я по делам. Вадим кивнул. Ту злую морду он не мог забыть, даже, если бы захотел. Вова сделал шаг в подъезд, не решаясь уйти просто так. Вадим больше не решался навязаться в гости. — Но ты можешь зайти вечером, когда Лёва уснет. Сможем поговорить спокойно. — Сегодня я не занят, — также широко улыбнулся Вадим, у которого уже щеки болели. На душе наконец было легко. — Напиши, как будешь готов, я буду ждать. — Хорошо. * Вова быстро бежал вверх по ступенькам. Сегодня он свободен как минимум часа на три, и все это время хотелось провести с Вадимом. Предупредить его не вышло, телефон как назло сдох, а увидеть Вадима хотелось очень сильно, чтобы забить на этикет и маякнуть о своем приезде. Зарядный шнур болтался в руках от волнения. Так было каждый раз все эти два месяца. Вадим никуда не исчез, уже познакомился с Лёвой, и они вроде как нашли общий язык, чем подкупал Вову. Желтый не плевался от ребенка и тянулся к нему. Дверь открыли быстро. Вова обмер, часто дыша от беготни по огромным лестничным пролетам, забив на лифт. Перед ним стояла до пизды красивая девушка с вьющимися от плойки волосами, голубыми глазами и ногами длиньше всего роста Вовы. Вот тебе и заявился без звонка. — Здрасте, — единственное, что выдал он и сделал шаг назад, когда девушка сделала такой же назад в квартиру, убирая руку от двери, чтобы впустить внутрь. Вова наскоро проверил цифру на двери. Квартира Вадима, он не обознался и не перепутал этажи. — Так, пока ты не успел ничего придумать, говорю сразу: я любимая и единственная сестра, других у этого засранца нет. Могу показать его уродские детские фото или позвонить нашим мамам. А лучше его, она-то уж точно давно мечтает с тобой познакомиться, — девушка подалась вперед, сговорщицки понизив голос, — в последнее время Вадим лыбится и не хочет говорить, с кем встречается. Считает, что мы слишком бешеные и бестактные для тебя, — фыркнула она и злобненько ухмыльнулась, потирая ручки, когда в очередной раз осмотрела Вову с ног до головы. — Как же удачно я зашла. Проходи, он в душе, сейчас выйдет. Девушка отошла к закрытой двери ванной и забила в нее кулаками. — Живо выходи и объяснись! — Наташ, иди в сраку, я моюсь! Сестра Вадима неловко посмотрела на Вову, который все-таки зашел в квартиру. — Вот же малявка, никаких манер. Кто из нас еще бешеный? Вова прыснул в кулак. Значит Наташа была старше и журила своего своего братика, который в его присутствии такими словечками, как «срака» не аппелировал. Так-так, интересно. — Чай будешь? — Можно. Наташа поставила чайник, бросила в заварник листья мяты и придвинула к Вове миску с зефиром. — Наташа, кстати, — улыбнулась она. — Вова. — А ты в хорошей форме. Вадим говорил, но из головы совсем вылетело, сколько говоришь твоему сыну? Вадим что, обо всем поведал сеструхе? Вова к такому оказался несколько не готов. А еще улыбнуло от осознания: Вадим дал понять семье про Вову, а Наташе даже про сына. Судя по реакции, она не видела в этом ничего предосудительного. — Через неделю исполнится год. — Выглядишь вау, — улыбнулась Наташа и задрала голову, чтобы крикнуть Вадиму. — Я сколько могу развлекать твоего гостя? Мне на дежурство пора! — Где работаешь? — Вова сам прошел к плите и разлил им чай. В квартире Вадима он успел обвыкнуться и позволил себе хозяйничать. — Фельдшер на СМП. Забежала дурня этого проведать, а он в душе от меня спрятался. — Потому что ты зануда, — закончил за сестру Вадим, вышедший из душа. Его голова была полностью скрыта полотенцем. — О. Вова улыбнулся Вадиму. Тот подошел вплотную и поцеловал Суворова в макушку. — С легким. Наташа критично осмотрела обоих, скрестила руки на груди заныла, что тоже так хочешь. — Вы такие милые, меня прям затошнило. — Давай только не в моей хате, — попросил Вадим. Снимая полотенце, он несильно треснул им по ногам сестры. — Проваливай уже, работа ждет. — Ты ужасен. Вова шлепнул Вадима по прессу, чтобы вел себя не так грубо. — Вов, забегай в гости, нам обязательно нужно подружиться. Может найдем тебе воспитанного мужика, — засмеялась Наташа, исчезая за дверью под приглушенный смех парней. — И она еще врет, что любит меня, — нравоучительно закатил глаза Вадим. — Сатана в юбке. Вова подошел к Вадиму, обнимая его и поцеловал в ключицу. У Валеры с его сатанизмом и подколами появился достойный напарник. Они же обязательно споются и уже вдвоека будут изводить всех вокруг. Класс. — Когда у нас родится маленький, умоляю Господи, — Вадим задрал голову к потолку, — пусть он не получит ни грамма от характера Наташи, это все, о чем я прошу. Вова нашел глаза Вадима, долго всматриваясь в него. — Хочешь от меня ребенка? — несколько хрипло переспросил он. — Для начала хочу, чтобы мы стали семьей, потом ребенка, а лучше двоих и собаку еще можно. — Собаку?! — вскрикнул Вова. Всего на секунду он понял вопли-крики «ага, щас» Валеры, которые наотрез отказывался даже думать о пополнение после того, как родит близнецов. — Тебя только этот пункт удивил? — не скрывая хищную и довольную улыбку, спросил Вадим, крепче перехватив талию Вовы. — Разговор, конечно, пиздец серьезный, и мне нужно подумать, но, стоп, ты же не делаешь, мне предложение сейчас? Когда мы стоим в коридоре, а ты вообще в трико и, — Вова быстро оттянул резинку, убедившись, что под ней у Вадима ничего не было, кроме формирующегося стояка, — и без трусов. — Почему бы и нет? Вообще Вадим планировал это мероприятие в обстановке посерьезнее с кольцом и встать на одно колено. — Для начала думал, отвести день рождения Лёвы, а потом и за кольцом. Вова уткнулся в голую грудь Вадима. Думал он. Это очень даже неожиданно, приятно, и, кажется, Суворов не мог нормально дышать. — Тебе придется познакомиться с батей Лёвы, он тоже там будет. — Без проблем, к тому же мы уже, — ухмыльнулся Вадим. Кащей сам нашел его адрес, без кулаков, но строго заявил, что переебёт Вадима, если тот обидит его мальчиков. А потом они упились коньяка и братались до утра, переходя на обсуждения процента ипотеки, рост инфляции, где самая лучшая земля в городе и темы, в какое неспокойное время приходилось растить детей. Суворов закатил глаза. Это было вполне в стиле Кащея. — Надеюсь, он вел себя прилично и не наговорил ничего лишнего, — умоляюще вздохнул Вова. — Хотя он умеет быть бестактным. Вадим повел их в гостиную, обнимая Суворова со спины. Вова быстро поставил телефон на зарядку, чтобы не пропустить звонок от Кащея, если тот не справится с Лёвой. — Нормальный мужик и вас любит. — И тебя это не парит? — Как меня может парить любовь отца к сыну? Вова довольно прикусил нижнюю губу. Его крыло от того, что не только он видел, какой у Лёвы достойный отец. — Ты пиздец, знаешь об этом? Вова упал на Вадима сверху, пытаясь оплести его всеми конечностями. — Это ты мне так в любви признаешься? Вместо ответа Вадима утопили в долгом поцелуе. Руки Желтого свободно съехали с талии Вовы вниз, попутно подцепив стильные летние шорты. — Ты без трусов? — Я на пару часов, не хотел терять время, — улыбаясь, Вова всосал нижнюю губу Вадима и замычал, стоило ему собрать смазку пальцами. — Снимай свои трико быстро, теряем время. Налитый член показался наружу, когда Вадим быстро выпрыгнул из спортивок и выдал гортанный. Головка прошла по набухшей пизде Вовы, мешая влагу между ними. Суворов повилял бедрами, пристраиваясь удобнее и заработал ими вперед-назад. Подтекало у него знатно, до дрожи в коленях. — Ты тоже пиздец, — выдохнул Вадим на трении, до боли сжимая задницу Суворова. Вова с хитрым блеском качал бедрами и взвыл, когда Вадим накрыл его пальцами. Они смазанные так нужно давили на клитор. Другая ладонь Вадима надавила на поясницу Вовы, чтобы он почти лег на грудь Желтого, создавая для обоих необходимый комфорт в подготовке. Губы Вадима горячо водили у самого уха Вовы, пока тот умирал от чертова давления на набухший кармашек, потому что Вадим ускорялся. Занеся руку за спину, Вова нежно провел большим пальцев по основанию головки. Желтый перехватил его руку и толчком посадил на себя. — Я тебя похоже не отпущу, — пообещал он, двигаясь внутри. Стенки растягивались от давления членом, жадный вдох Вовы проник куда-то в глотку Желтого. Между их телами не осталось ни миллиметра, между губами и толики воздуха, мешая встречное невозможным поцелуем. Это ли не счастье: в каждом толчке, смазанном поцелуе, заигрывающими бреднями, где вперемешку грязные слова, которые не сказать друг другу в здравом уме, просьбами остаться внутри еще немного и том самом, когда глаза в глаза? И нет, это не конец, потому что Турбо как всегда нашел время для звонка. — Да? — нервно выдохнул Вова, выгибаясь на ленивом движении бедер. — Да, трахаюсь, и что? Говори, пожалуйста, быстрее. Вадим поглаживал бока Суворова, оставаясь внутри. Такие вот остановочки были как минимум вредны для здоровья, тем более, когда изнывающий член стоял колом, а яйца налились до основания. Желтый упрямо подался тазом вверх, вместе с тем круговыми движениями пальцев продолжая играть с пульсацией между ног Вовы. Тот прикусил ладонь, зажмурился, сильно сжимая бедра и толкнулся навстречу. — Оба мальчика! — закричал он от ахуя и невозможно утопающей пытке, устроенной Вадимом. — Умоляю, скажи, что это не Зима орет про свою ахуенную сперму? Валер, да не голосите вдвоем, плохо слышно. Вадим усмехнулся и забрал телефон из рук Вовы. — Валерий, поздравляю вас со скорым пополнением. Один момент: Вова кончит, и перезвонит, — Вадим кивнул, соглашаясь с чем-то. — Обязательно, да, мы приедем вместе. — Что он сказал? — улыбнулся Вова и лег на грудь Вадима. Крепкие руки прошлись по обнаженной спине Суворова, несильно шлепнув по заднице. — Ржет и благословляет тебя. — Придурок. Надеюсь, Зима заделает ему еще и четвертого, — похихикал Вова. — И я тебе. — Что? — Что?