Ты моя.

Когда я выхожу из комнаты, которую у меня язык не поворачивается назвать своей, Пчёлкин разговаривает по телефону. Внимательно слушая собеседника, он окидывает меня безразличным взглядом и отворачивается к окну. Странным образом меня задевает это подчёркнутое равнодушие, но я всё-таки рада, что не приходится с ним разговаривать. Запас нейтральных тем о погоде и пробках на дороге я исчерпала во время завтрака, который он вынудил меня съесть в кофейне недалеко от ЗАГСа. Пока я завязываю шнурки на кроссовках, Пчёлкин сухо прощается с невидимым собеседником и обращает всё своё внимание на меня. — Во сколько ты освободишься? – сверля меня взглядом, спрашивает он. Я пожимаю плечами. — Около трёх. — Ничего не планируй на вечер. И сейчас возьми такси. В три я сам заберу тебя с занятий. В ответ на ультимативную форму его заявления мне хочется взбунтоваться, но любопытство пересиливает. — Зачем? — Мне нужно присутствовать на одном неформальном мероприятии, – говорит он будто нехотя. – Ты пойдёшь со мной. — Я не хочу. — Это не обсуждается, – вкрадчивая мягкость его голоса не обманывает меня – я чувствую, что за ней скрывается металл. – Ты – моя жена, и я не собираюсь делать из этого секрета. — Я на настоящая жена, – упрямо выпятив подбородок, я закидываю на плечи лямки рюкзака. — Никто не знает об особых условиях нашего брака, Маш. Я бы предпочёл, чтобы так оставалось и впредь. — Я никудышная лгунья. — Вот и потренируешь свои навыки, – отрезает он, опаляя меня голубым пламенем своих глаз. — А если у меня планы? — Мы заключили сделку, – это звучит как предостережение. – Неужели я должен постоянно напоминать тебе её условия? В его глазах – непреклонность и нежелание идти на компромисс. Не желая вслух признавать своё поражение, я всё же нахожу единственный шанс пойти наперекор Пчёлкину: — На занятия я поеду на своей машине. До завтра оставлю её на парковке возле университета. — Я заберу тебя в три. ……………. Я освобождаюсь в половине третьего. В рюкзаке оживает телефон. С нервным волнением думаю, что это наверняка Пчёлкин, которому не терпится выдать мне очередное указание, но к моему удивлению, на экране высвечивается номер Кости. — Привет, – говорю я бодро, утопая в водовороте радостных эмоций. — Привет. Я тут неожиданно возле твоего универа оказался, – басит он. – Сможем увидеться? Или ты сегодня не учишься? Я судорожно вздыхаю. Где-то в животе образуется приятное волнение и быстро распространяется по всему телу. Почему бы и нет? У меня есть минимум двадцать минут до того, как приедет Пчёлкин, – это время я с радостью проведу с этим человеком. Тем более я так давно его не видела. — Где именно тебя искать? – спрашиваю я. — Я возле арки. — Буду через три минуты, – обещаю я и сбрасываю звонок. Взбиваю волосы и расстёгиваю верхнюю пуговицу на рубашке. Закончив прихорашиваться, мчу к выходу из университета. Голову в сетчатой кепке я замечаю сразу, как только подхожу к входной арке. Вблизи он кажется ещё привлекательнее. Костя добрый и заботливый, и рядом с ним мне всегда спокойно. — Маша, – заметив меня, он раскрывает объятия, и я без раздумий бросаюсь в них. – Рад тебя видеть. — Привет! Как ты? — Ты же меня знаешь, я на месте не сижу,– отшучивается он, а потом меняет тон на серьёзный: – Как ты, Маш? Маме не стало лучше? Я отрицательно качаю головой. Костя и его семья – одни из немногих, кто знает о том, что случилось с мамой, в подробностях. — Без изменений, – признаюсь я, смаргивая набегающие на глаза слёзы. Он ласково дотрагивается до моего подбородка. — Снова слёзы? – в его голосе – нежность и сочувствие, от которых мне становится ещё тяжелее. — У меня выдалась непростая неделя. Если бы ты только знал насколько, думаю я тоскливо. — Ты же знаешь, что в жизни всегда есть место чуду, – он кладёт руки мне на плечи. Я слабо улыбаюсь. — А ты ещё красивее стало за то время, что мы не виделись, – вдруг замечает Костя, внимательно разглядывая моё лицо. – Давно я тебя не снимал. Костя – фотограф. Мои лучшие портреты – его авторства, и он действительно очень давно не фотографировал меня. — Если у тебя есть время – я всегда готова, – кокетливо склоняю голову и дарю ему улыбку. — Времени в обрез, как всегда, – говорит он со вздохом. – Я в понедельник улетаю в Лондон. Как насчёт воскресенья? Можно у меня. — Я думаю, смогу, – осторожно говорю я. – Дай мне время до вечера. Я позвоню тебе. — Малышка стала занятой? – цокает языком Костя. — У меня могут быть планы, – уклончиво отвечаю я. – Я уточню. В этот момент какое-то шестое чувство заставляет меня насторожиться. Ощущая непривычное покалывание в затылке, я резко оборачиваюсь, только чтобы встретиться с тяжёлым взглядом голубых глаз Пчёлкина. Успеваю заметить на его лице тень каких-то эмоций, прежде чем оно становится непроницаемым, как и всегда. Сердце уходит в пятки. Я не сделала ничего плохого, но всё же ощущаю непонятное волнение. Как давно он здесь стоит? Как много увидел? Слышал ли, о чём мы говорили с Костей? Пока эти вопросы бомбардируют мой мозг, Витя сокращает расстояние между нами. Оказавшись рядом, он кладёт руку мне на поясницу, как бы помечая свою собственность. Отмечаю, как удивлённо поднимаются брови Кости, когда он замечает этот хозяйский жест, и готова сгореть со стыда. — Познакомь нас, – несмотря на вежливую форму, слова Вити звучат как требование. — Костя, мой друг, – произношу я срывающимся голосом. – Кость, это Витя, мой…– я замолкаю, не в состоянии подобрать определение. Может быть, сказать «приятель»? — Её муж, – бесцеремонно заканчивает за меня Пчёлкин, усиливая давление на поясницу. – Маш, мы опаздываем. — Ты вышла замуж? – спрашивает он ошарашенно. – За него? — Да. За меня, – Пчёлкин вновь грубо перехватывает инициативу, не позволяя мне раскрыть рта. – Поэтому с любыми съёмками придётся повременить. Полагаю, недостатка в моделях у тебя не возникнет. Успеваю бросить Косте извиняющийся взгляд, прежде чем Витя хватает меня за локоть и тащит за собой.