Заклятые враги

***

      Кларк наслаждался яичницей с беконом, наблюдая за Девидом с другого конца столовой. Телепат в этот момент пялился на тарелку блинчиков, политых маслом и сиропом, увенчанных невероятным количеством сахарной пудры и клубничкой в придачу. Поскольку уже несколько раз допросы Дэвида срывались из-за их патологической несовместимости, дознаватель оставил попытки что-то разузнать у мутанта и решил просто понаблюдать как тот держится, учитывая, насколько бурными были последние полторы недели с тех пор, как он вернулся. Не то чтобы он ненавидел или в чём-то подозревал Дэвида. Нет, но после того, как все зацепки завели команду в тупик, приведший по его неосмотрительности к гибели хороших, порядочных людей, Кларк не мог не потерять терпение по отношению к Дэвиду. Он справедливо опасался, что Дэвид намеренно саботирует их, и что у него, вероятно, было бы больше шансов найти Фарука, если бы Дэвида не было рядом. Его работа — почти интуитивно читать язык тела своих подопечных, ранее он бы сказал подопытных. С Дэвидом всегда всё сложно. Иногда Кларк подумывал, что всё в жизни было бы гораздо легче и проще, если бы он сразу распознал в психе мутанта и убил его. Но агент допустил оплошность всего на мгновение. В результате сам искалечен, и мир в опасности. Когда Кларк допрашивает, Дэвид постоянно что-то не договаривает, умеет хранить информацию настолько далеко в глубинах своего разума, что любые намеки на то, что он может знать или не знать, теряются. Кларк не может обвинять мутанта, учитывая его послужной список, но, тем не менее, на кону стоят жизни, а Дэвид никак не облегчает ему задачу. Да, всё-таки у Кларка есть причины ненавидеть этого мудака в дальнем углу буфета. Но надо признать, он раздражающе хорош. Дознавателю неприятно это признавать. И, черт возьми, всякий раз, когда у Дэвида хватает наглости открывать свой хорошенький ротик, без устали извергая из него всякую чепуху, иногда, блядь, всё, что Кларку хочется, это столкнуть его на колени, просто чтобы посмотреть для разнообразия, как тому понравится оказаться в чужой власти. И бесцеремонно запихнуть свой член в его широкое горло, зажав при этом ему нос… Но… нет, нельзя так думать. Кларк примерный семьянин и отец. Ему вообще не следует думать о Дэвиде, не говоря уже о сексуальных фантазиях с мутантом, делающем ему минет, когда у него есть любимый муж, с которым он неделями не общается. В последнее время отношения между супругами были довольно напряженными из-за работы, стресса и отсутствия доверия. Найди он оправдание своим фантазиям, всё равно нельзя не чувствовать отвращения к самому себе даже если он представил такое всего на короткое мгновение. У него есть Дэниел, а у Дэвида… у Дэвида есть любимая сестра, о которой он сейчас скорбит, и со стороны Кларка все это выглядит ужасно бесчувственно, и, черт возьми, неправильно. Сосредоточившись на завтраке, Кларк наконец подавил угрызения совести. Прошел всего лишь день с тех пор, как подруга Дэвида, Ленни, которую считали мертвой, неожиданно вернулась в страну живых в теле, которое явно не принадлежало ей, надеясь пробраться в штаб-квартиру Дивизиона 3 с единственной целью увидеть телепата. Ее прибытие, хотя и стратегически важное, явно не было организовано в результате какого-то запутанного заговора, организованного Дэвидом и Королем теней, находившимися в сговоре, как он думал раньше. Поскольку мутант был искренне шокирован увидев её. Либо Дэвид действительно великий актер, либо этот человек, несомненно, невиновен в отношении своей связи с Фаруком. Или, может быть, то и другое вместе. Кларк не удивился бы, если бы Дэвид стал играть на обе стороны, учитывая его нынешний статус звездного мальчика третьего дивизиона.        Понятно, что этот титул будет трудно сохранить если мутант совершит хотя бы одну грандиозную ошибку. Этим он нанесёт непоправимый ущерб сотрудничеству между Подразделением и Саммерлендом. Итак, если Дэвид получает информацию из более или менее, достоверного источника, то пусть так и будет. Кларк все равно сдаст его при первом же удобном случае. Он просто горит желанием его слить. И если Дэвид предаст их, то докажет, что дознаватель был прав насчет мутанта с самого начала.       Однако, неизвестно как при этом Дэвид отреагирует. Никто не может предугадать реакцию мутанта. Они поклялись защищать г-жу Халлер и ее мужа после исчезновения ее брата годом ранее. Предполагалось, что пара будет ограждена от действий обеих сторон, им будет позволено жить относительно нормальной жизнью с дополнительной охраной для обеспечения их безопасности. Но, их так и не смогли уберечь, и теперь… теперь не было ничего, чем он или Дивизион 3 могли бы компенсировать Дэвиду его ​​трагическую потерю. Протерев глаза, Кларк тяжело вздохнул. Взял чашку кофе, отпил ароматную жидкость, наслаждаясь её насыщенным горьким вкусом, прежде чем проглотить и позволить напитку обжечь горло в качестве покаяния. Но почувствовав взгляд мутанта, он отставил чашку на стол. Этот любопытный сукин сын подслушивает его мысли. Из всех людей в этой комнате Дэвид решил, что именно мысли Кларка он должен прочитать? И теперь они оба вынуждены против своей воли играть в гляделки. Почему ему не интересны мысли остальных присутствующих агентов, занимающихся своими делами, не подозревая о том, что только что произошло между их благополучно женатым начальником и местным мессией-мутантом? Желая сохранить остатки достоинства, Кларк поспешно допил свой кофе и поспешил покинуть буфет. «Вот же чёрт!» — с тревогой подумал про себя Кларк, пытаясь сохранить самообладание, но не в состоянии сдержать румянец смущения, который, без сомнения, начал растекаться по его щекам, — «Ужасно некрасиво получилось».       Одно дело время от времени рассуждать о своих коллегах в безопасности собственного разума. Но совсем другое, когда один из них «случайно» обладает способностью легко преодолеть этот, ох, столь священный барьер мысли. Кларк же не пытался связаться со всемогущим мутантом, чтобы намеренно признаться в своем довольно странном глубоко укоренившемся влечении к нему. А Дэвиду определенно не следовало мысленно шпионить. Но он теперь знает, что Кларк думает, и отношение к нему до настоящего момента теперь может внезапно предстать в совершенно ином, очень непрофессиональном свете, если Кларк впредь не будет осторожен.

***

      В тот день, когда в его жизни появился Дэвид Хэллер, Кларк стал одержим мутантом высшего уровня. Месть, безусловно, может свести человека с ума. Почти половина его тела покрыта ожогами третьей степени. Удивительно, что он не сломался и не стал суперзлодеем вроде Крюгера. Если честно, с того дня, как он начал работать в Подразделении, он наивно пообещал себе, что никогда не позволит себе попасть в какую-либо ситуацию на грани жизни и смерти. Ради своего сына, Бастера, чтобы тому никогда не приходилось иметь дело с эмоциональными потрясениями, с которыми он столкнулся в детстве, когда рос сиротой в больнице.       Очевидно, что в конце концов его планы с треском провалились. Он недооценил своего противника и последствия инцидента, безусловно, сказались на нем, поскольку он потратил драгоценное время, лежа в постели в мучительно обездвиженном состоянии в результате своей серьезной ошибки. Примерно шесть недель в больнице показавшиеся ему вечностью и последующее восстановление дома, могут изменить или сломать любого человека. Все, что ему теперь доверяли — это слушать тишину и ежедневно смотреть обновленные версии любимого «мыла» покойной матери. И Кларк позволил своему разуму дрейфовать, спасаясь от скуки и обыденности, которые преследовали его прикованного к постели. Все началось достаточно невинно. Проведя первые две недели выздоровления его любимый муж и сын долгое время ухаживали за ним днюя и ночуя у постели. В конце концов пришлось отправить Бастера в его престижную школу-интернат, и Дэниел, хотя и неохотно, вернулся к работе беря на себя больше заданий, чем мог выполнить. Кларк завидовал ему, но никогда не произносил этого вслух, о нет, он не мог этого сделать, обременять любовь всей своей жизни больше, чем уже натворил. Не теперь, когда услышал, как бедняга плакал каждую ночь, проведенную у его больничной кровати. Нет, теперь это было бы излишне жестоко, и Дэниел не заслуживал слышать подобное после всего, что пережил.        Кларк молча лежал в их с мужем постели и послушно держал рот на замке, вместо этого размышляя о своих прошлых ошибках, как сделал бы любой на его месте, и позволял своему гневу гноиться. Усваивая каждое выражение жалости, которое приходило ему на ум, как рационально мыслящему человеку, которым он был, терпеливо ожидал того дня, когда сможет отомстить Дэвиду за все горе, которое он причинил своей семье, а также бесчисленному множеству других семей тех, чьи тела пришлось похоронить. Но по мере того, как дни шли, и он мог передвигаться более свободно без чьей-либо помощи, ему постоянно всё напоминало о том, что он потерял оказавшись на волосок от смерти. Когда он сменил инвалидную коляску на ходунки, то впервые понял, что его тошнило всякий раз, когда он хотя бы мельком видел свое отражение в зеркале. Красную и опухшую плоть, которая навсегда испортила правую половину его лица. Он обнаружил, что задыхается от неприятия: — Это не я, — сокрушался он, до бесконечности всматриваясь в каждую свою ужасную черту, — Этого не может быть. И все же… Так и было. Кларк не был человеком тщеславным, когда дело касалось его внешности. Он принимал свою красоту как данность. Встретил Дэниела, и вместе они усыновили и вырастили своего мальчика, воспитав его в талантливого ученика средней школы, которым он являлся сейчас.       Но в течение этого короткого, но критического периода в его жизни, который вращался исключительно вокруг его выздоровления, Кларк вошел в цикл отрицания, который редко сопровождался принятием, поскольку он не привык к своей новой внешности и впервые в жизни осознал, что он серьезно воспринимал себя как нечто само собой разумеющееся. Теперь, когда его новая внешность сильно контрастировала со старой, его более чем переполняло чувство удушающей тревоги и отвращения каждый раз, когда он смотрел на свои обширные ожоги, настолько сильное, что всякий раз, когда он был в ванной перед зеркалом, что-то глубоко внутри Кларка щелкало, разжигая в нем неудержимую ярость. Кларк хватался за обе стороны раковины в ванной, подавляя невыразимую боль, поднимавшуюся в глубине души. Думая о том, каким хрупким он, должно быть, выглядит, каким слабым и немощным, будто готов разбиться в любой момент, как фарфоровая кукла. И в конечном итоге он разбивал зеркало со злостью, заставлявшей его осколки разлетаться с яростной силой по всему полу. Это стало своего рода хобби. Когда он точно знал, что в доме больше никого нет, он последовательно разбивал зеркало за зеркалом, снова и снова, а затем заменял их. Это было довольно легко сделать, учитывая, что Дэниел часто отсутствовал, и к тому времени, когда он полностью выздоровел, их ванная сменила в общей сложности четыре зеркала, а его муж ничего не понял. Надо ли говорить, что никто не смотрел на него так, как он думал. Хотя для некоторых он был своего рода героем и неудачником для других, этого нельзя было сказать, когда он решался выйти за пределы своего круга общения. Тогда, каждый раз, когда он старался либо посетить студенческие художественные выставки Бастера, либо просто купить продукты, у людей всегда была естественная склонность пристально на него смотреть. С жалостью, любопытством или с отвращением — это не имело значения. Все они одинаково осуждали его как за неприглядные ожоги, украшавшие его лицо, так и за хромоту, которая делала его походку неуклюжей. Зачем его вернули к жизни в тот роковой роковой день на территории комплекса, когда он лежал беззащитный, с кожей прилипшей к кафелю? Над правой половиной его губ и носа всё превратилось в поджаренное месиво, из-за чего было почти невозможно дышать, поскольку огонь и дым пронизывали весь хаос пространства. Вспоминать об этом было не особенно приятно. Но теперь, когда он оглядывался назад, мнение о нем, мнение тех самых людей, которых он стремился защитить, абсолютно ничего не значило для него. Для себя он был худшим из критиков, и ни один шутник не смог бы отобрать у него этот титул, как бы ни старался. Но дело в том, что, возможно, он бы не обращал внимания на свою внешность, если бы Дэниел хотя бы смотрел на него так же как и раньше, без сожаления. Хотя он с самого начала давал ему постоянные заверения как по поводу его внешности, так и по поводу его положения, они все еще нерешителен, не желает прикасаться к тем частям его тела, которые теперь покрыты ужасными шрамами. Это особенно заметно, когда они занимаются любовью в постели, в самые интимные моменты, когда Дэниел обычно протягивает руку, чтобы погладить его по щеке, но останавливается. Его муж, благослови его сердце, хорошо умел скрывать свое отвращение, но, зная Дэниела, как свои пять пальцев, Кларк не мог не заметить эти нечаянные жесты, и это его убивало. Дело не в том, что он поверхностный человек, Кларк никогда не считал Дэниела таковым, учитывая, что он, вероятно, был одним из самых непредубежденных и заботливых людей, которых он когда-либо встречал. Скорее, дело в шрамах и возможно, чувстве вины, которое разъедает бедного мужа всякий раз, когда тот смотрит на него, чувствуя ответственность за то, что вообще рекомендовал его старику Брубейкеру на эту работу. Но Кларк никогда не подаст вида, что ему горько, это и к лучшему. Всякий раз, оказавшись один в постели, под действием обезболивающих и с ног до головы намазанный дорогим кремом от ожогов, Кларк позволял своим мыслям отвлекаться на фантазии с актерами и знаменитостями, которые ему нравились. Но вскоре они превратились в нечто большее, когда его мысли начали блуждать все дальше и дальше, а его жажда бессмысленного удовольствия и мести смешалась, пока он не обнаружил, что думает о Дэвиде, человеке, который его погубил. Кларк уже думал о мутанте большую часть дня, представляя гипотетические сценарии, в которых он имел безграничную власть над ним. Но вторгаться в свои фантазии, пока он бесстыдно дрочил, было совсем другое, и он ненавидел себя за то, как много он думал о том, как хорошо выглядел телепат всё это время тому назад, привязанный к креслу и наполовину погруженный в воду. Волосы Дэвида тогда были мокрыми, из-за чего цвет его светлорусых прядей казался темнее, подчеркивая ледяную голубизну его глаз, ярко сияющую на контрасте с капающими каплями воды. стекающими по щекам. Нежный изгиб его губ, которые выглядели так, словно их кто-то нарисовал с особой тщательностью, выделяя теплым розовым цветом на бледной коже. И все, о чем Кларк мог думать, это все те вещи, которые он мог бы сделать, если бы у него была возможность остаться наедине с мутантом. Никаких камер, никаких охранников, только он, комната и его удручающе привлекательный объект, сидящий напротив него там, где они впервые встретились. Когда он впервые подумал о Дэвиде таким образом, он был твёрдо уверен, что это будет последний раз, беспечно думая, что покончит с собой, унеся в могилу ужасающие воспоминания о том позорном сеансе дрочки. Но особенность Дэвида заключалась в том, что он давал слишком много вариантов, чтобы не поддаться искушению продолжать мечтать о различных способах, которыми Кларк мог бы заполучить его. От траха обычной версии Дэвида, которая выглядела широко раскрытой и уязвимой сзади, когда он задыхался и стонал, царапая полированную красную поверхность стола для допросов тупыми ногтями и крича о сладком, сладком облегчении. До довольно уверенной и неудержимой версии Дэвида, когда мутант использовал ту огромную неиспользованную силу, которая долго была похоронена глубоко внутри, поскольку Кларк позволил своему воображению полностью разгуляться при всех возможностях, которые его разум был способен вызвать в воображении. Фетишизация мутантов и их способностей не была редкостью в его кругах, и все же он думал, что будет последним, кто когда-либо будет думать о них в таком свете. А может быть, возможно, именно Дэвид сделал его таким, и это было для него ещё большим поводом презирать этого парня. Со временем он перейдет от ходунков к трости, что позволит добраться до Дэвида, когда они столкнутся лицом к лицу с самим объектом постыдных фантазий. Приоритетом номер один с тех пор, как он очнулся от комы, было лично возглавить атаку на Саммерленд и задержать самого Дэвида. Но вместо того, чтобы позволить себе отвлечься на очевидное, как сделал бы подросток из-за глупой, маленькой, незначительной влюбленности, Кларк упорствовал, игнорируя подобные мысли, стоя на позиции врага. Это увлечение Дэвидом было всего лишь средством отвлечения, и не более того. Кроме того, у него была работа, и, поскольку Третий Дивизион и Дэниел наблюдали за происходящим в стороне, не было ничего в мире, что могло бы удержать его от выполнения его самой священной миссии — привлечения Дэвида к ответственности. Хотя его интерес к Дэвиду начался с простого профессионального любопытства, а затем перерос в сложную смесь обиды и запретного желания, в Кларке все еще была часть, которая искренне заботилась о благополучии молодого человека, и это проявилось, когда Сид рассказала, что у Дэвида в голове жила отдельная сущность, питавшаяся им, как паразит, последние тридцать лет. Это означало, что был еще один мутант, который был виноват во всей боли и страданиях Дэвида — нечто, что было по-настоящему злым и обладало силами, которые могли равняться или, возможно, даже превосходить силы Дэвида. И одно это представляло большую угрозу, чем сам мутант. Человек, который неустанно боролся за то, чтобы как можно лучше удержать это древнее чудовище в своей голове, используя те немногие силы, которые у него остались, ради общего блага. Но самое интересное, то, что он никогда не признает, что оказало на него влияние, пока он жив, было то, что Сид сказала рядом с ним в тот роковой день, когда она попыталась убедить его сразу перейти на другую сторону: — Может, я ошибаюсь, но мне кажется, Дэвид тебе нравится. Думаю, ты что-то к нему чувствуешь. Если бы она только знала, как глубоко зашло это «что-то». Именно этот разговор и последовавшие за ним события, когда группа отчаянно пыталась отделить двух всемогущих мутантов друг от друга, заставили его неохотно изменить свою точку зрения. По общему признанию, это было по-своему захватывающе, и впервые он увидел Дэвида, мало чем отличающимся от любого другого человека, но, тем не менее, человека, поскольку он больше не был в его глазах еще одной угрозой-мутантом. Одно только осознание того, что он наблюдал, как Дэвид и Сид, а также остальная часть группы оправлялись от последствий, что он на самом деле с нетерпением ждал союза, который, без сомнения, сформируется между Дивизионом и Саммерлендом, поскольку они будут работать рука об руку в поиск общего врага. Но затем Дэвид исчез, хотя его исчезновение не помешало слиянию двух групп. По мере того, как ближайшие дни превращались в недели, а недели превращались в месяцы, Кларк тесно сотрудничал с командой Саммерленда, взяв на себя ответственность следить за тем, чтобы все они перешли к нормальному взаимодействию. Познакомился с девушкой телепата, Сид, как он мог называть ее, когда их отношения изменились к лучшему. В общем, это был медленный процесс, но в конце концов он завоевал ее доверие, и она постепенно открылась ему, приходя всякий раз, когда ей нужно было поговорить с кем-то, кто не сразу развеял бы ее пылкую веру в то, что ее парень жив. Она категорически отказывалась верить, что Дэвид бросил ее, и что он когда-нибудь вернется. Но когда она время от времени теряла веру, что происходило, соответственно, ближе к концу каждого месяца, и это всегда побуждало Кларка заверять ее, что они делают все возможное, чтобы найти пропавшего мутанта, даже если у него были большие сомнения по этому поводу. В такие моменты резкость черт лица Сид смягчалась, выражение лица избавлялось от своей обычной холодной язвительности, а комната озарялась ее улыбкой. Затем она рассказывала какой-нибудь анекдот о хороших временах, которые она провела со своим парнем, или, не дай бог, если она была в особенно сентиментальном настроении, она совершенно отклонялась от темы и рассказывала об особенно счастливом воспоминании из своего детства. Незапятнанная использованием своей вездесущей мутации, которая казалась ей скорее проклятием, чем тем самым даром, о котором обычно бредила мисс Берд. Такой Сид была очень похожа на Дэвида, сама по себе хамелеон, и поэтому Кларк мог понять, почему они вообще были вместе. Именно из их разговоров он стал лучше понимать мутантов. Насколько они сложны, насколько настоящими людьми они могли бы стать, если бы у них была такая возможность, и его толерантность к ним в целом значительно возросла благодаря их ночным выпивкам после работы. Можно было бы сказать, что она полюбила его, что, скорее всего, объяснялось тем, насколько открытой она была в его компании, но он сомневается, что девушка когда-нибудь признается об этом вслух. И это правильно, потому что он тоже её очень полюбил. Однако в то же время, поскольку время продолжало течь с каждым днем, а его дружба с Сид расцветала, он думал, что эта странная одержимость Дэвидом скоро закончится, что в конце концов он бросит эту привычку и позволит ей угаснуть. Но примерно год спустя, Дэвид чудесным образом обнаруживается в случайном ночном клубе в окружении зараженных. Время каким-то образом изменило их всех, но Дэвид остался практически тем же. А теперь… сейчас он старается быть хотя бы немного более сговорчивым, когда дело касается Дэвида, чтобы понять его, как Сид. Но разница между ними в том, что у него был год, чтобы разрушить некоторые из множества барьеров, которые Сид воздвигла, чтобы защитить себя, в отличие от Дэвида, которого он по-настоящему имел удовольствие знать лично только пару дней. Таким образом, хотя Сид может видеть в нем союзника, Дэвид на самом деле может видеть в нем только того, кем он был и кем он является на данный момент. Но пока все шло хорошо, он контролировал себя. И, что наиболее важно, держал дистанцию, наблюдая за Дэвидом издалека, вместо того, чтобы напрямую спорить с ним по поводу текущего вопроса. Если бы только он не пошел дальше и все не испортил.

***

Успешно избегая Дэвида в течение оставшейся части дня, к своему большому облегчению, Кларк занимается составлением отчетов и запросов, а не допросами, которые, скорее всего, заставят его перемещаться из одной стороны здания в другую. То есть до тех пор, пока часы не пробьют ровно два часа ночи, и он не сможет отдохнуть из-за того, что произошло ранее, вынужденный отправиться в столовую в тщетной надежде взять там теплый стакан молока, чтобы успокоить нервы, но, о чудо, он обнаружил, что Дэвид все еще сидит в проклятом баре, как будто не уходил, и быстро справляется с куском вишневого пирога. Мутант громко вскрикивает, видя приближение агента, с шумом роняя вилку на тарелку и с нахальным хмурым видом скрещивая руки на груди. — Когда ты появляешься, я обедаю или ужинаю, — горько замечает Дэвид с угрюмой усмешкой. — Ты не можешь просто так отнять у меня ужин, это несправедливо, и ты это знаешь. Кларк замечает, насколько усталым выглядит мутант. И его раздражает, что это нисколько не отражается на привлекательности Дэвида, измотанного, нервного, ерзающего на месте, не подозревающего, что означает слово «сон». Это видно по его измученным глазам. И наверняка Дэвид дергает ногой под столом, если пригнуться и посмотреть. Нет смысла приукрашивать ситуацию, потому что, если бы Дэвид был на его месте, то относился ко всему иначе: либо разозлился, либо игнорировал. Но Кларк не Дэвид. Он невозмутим и тоже делает хорошую мину при плохой игре. — Во-первых, — отмечает Кларк, — уже за полночь, и это у тебя не ужин. А во-вторых, чем я тебе помешал? Дэвид щурится, прежде чем по-детски выдохнуть: — Побеспокоил меня. Отвернувшись Кларк осматривает блюда, плывущие по назначенному пути, рассеянно отмечая, что учреждение, вероятно, тратит много еды, денег и энергии из-за того, что не закрыло зону. Но всё же отвечает на довольно дерзкое заявление Дэвида, едва сдерживая злость. — Извини, но некоторые вынуждены работать и кормить свою семью, в отличие от живущих на халяву в обмен на совершенно бесполезную информацию. Дэвид усмехнулся, раздраженно трогая переносицу: «Ты допрашиваешь, это твоя работа, и я знаю, что не облегчаю задачу, но не мог бы ты хотя бы дать мне немного послабления? Я едва ли могу что-то сделать, когда кто-то дышит мне в затылок, и это сводит меня… — С ума? — язвительно продолжает Кларк, что заставляет Дэвида пристально посмотреть на него, на мгновение сжав руки в кулаки. И на секунду агент беспокоится, что, возможно, задел его за живое. Он осторожно покосился на вилку в руке мутанта, задаваясь вопросом, не собирается ли тот вонзить её ему в другую щеку. Вместо этого Дэвид самодовольно начинает ковыряться в остатках вишневой начинки пирога. «…Я пытаюсь, Кларк, правда, но ты всегда меня бесишь, и я просто пытаюсь понять, почему». Кларк глубоко выдыхает, слегка наклоняясь, чтобы встретиться с Дэвидом взглядами: «Может быть, если бы ты не исчез с лица земли, я был бы готов тебя выслушать, но тебя не было год. Дэвид, целый год, и мы, или, если быть более точным, я лично не могу доверять ни единому твоему слову». Дэвид смотрит на него, и Кларк понимает, что, возможно, совершил ужасную ошибку. Мутант одарил его своим фирменным невинным взглядом широко раскрытых глаз, который гарантированно заставит любого, кто посмотрит на него, мгновенно почувствовать себя виноватым. — Послушай, — утомленно вздыхает Кларк, проводя взволнованными пальцами по своим тёмным волосам, избегая прямого взгляда Дэвида, — я здесь не для того, чтобы ерничать с тобой… Я просто…. Я не мог уснуть, и надеялся, что смогу взять… — он останавливается на полуслове, замечая количество тарелок, аккуратно сложенных по обе стороны от Дэвида, — … Заесть стресс, как ты сейчас. Но будь уверен, я очень скоро уйду. Кларк направляется к стойке с напитками, наливает себе стакан молока из мини-холодильника, прежде чем поставить его в микроволновую печь. Он не помнит, чтобы прибор был таким шумным, но, опять же, когда он им пользуется, обычно тут полно народу, а сейчас в в столовой находятся только он и Дэвид. Кларк полагает, что ему не следует вообще удивляться, когда устройство продолжает гудеть, прежде чем полностью остановиться с довольно пронзительным звуковым сигналом. Повернувшись спиной, Кларк практически чувствует на себе взгляд Дэвида, просверливающий дыры в лопатках, и хорошо, что мутант не был наделен лазерным зрением, иначе у агента действительно были бы проблемы. Он пытается игнорировать это, насколько может, ненавидя то, каким ничтожеством заставляет его чувствовать себя Дэвид. Когда он оборачивается и приветствует телепата стаканом, желая молодому человеку спокойной ночи, прежде чем выйти из комнаты, чтобы найти убежище в своей кровати, в самый последний момент мутант внезапно окликнул его: — Эй, подожди! Кларк останавливается. — Да, Дэвид? — …Если хочешь, можешь присоединиться ко мне, — предлагает мутант: — Клянусь, я не укушу. Кларк хмурит брови, и вежливо улыбается мужчине, несмотря на то, что озадачен внезапной переменой в Дэвиде. — Но… — Пожалуйста, — серьезно перебивает его Дэвид, держа в руках случайную тарелку, даже не проверив ее содержимое, — Я поделюсь с тобой, … этим. Удивленный приступом рвения мутанта, Кларк размышляет, стоит ли ему уступить. Но видя, насколько тот дружелюбен, думает, что мутант, возможно, не так уж настроен против него, как он думал ранее, и решает, что отбросит осторожность и поднимет довольно неприятную тему, чтобы принеси бедному парню столь необходимые извинения. Возвращаясь к тому месту, где сидит Дэвид, Кларк садится на табуретку напротив него. Телепат разрезает кусок торта пополам, кладёт его на другую тарелку и передаёт Кларку его долю над парящей в воздухе стойкой. — Э… спасибо, — успевает сказать Кларк, приняв свою порцию пирога. Ему хотелось бы мороженое, но Дэвид мог увидеть это в негативном ключе после того, как их последний разговор не сложился, он был доволен тому. Он пробует кусочек, наслаждаясь терпкой смесью лимона и малины, обдумывая, что бы такого сказать. Но прежде чем он что-то успевает произнести, Дэвид довольно неожиданно опережает его. — Подожди минутку, — говорит ему телепат, извиняясь, лишь слегка наклонив голову. — Не возражаешь, если мы переместимся туда, где есть кресла? Спина болит. — …Нет, — медленно отвечает Кларк с довольно насмешливым взглядом, задаваясь вопросом, как, черт возьми, он вообще попал в такую сюрреалистическую ситуацию с мутантом, — Вовсе нет. — Хорошо, — говорит Дэвид, хлопая в ладоши с озорной усмешкой, — Теперь подними свою тарелку. — Что? — Держи свою тарелку. Все еще в замешательстве, Кларк делает, как ему говорят, и как только кусок торта оказывается в его руках, они внезапно оказываются «на их месте» друг напротив друга. Дэвид ухмыляется, слишком гордый своим маленьким трюком, но Кларк просто качает головой, бормоча: «Можно было бы и дойти». — Так веселее, — смеётся Дэвид, прижимаясь спиной к спинке кресла со вздохом облегчения. — Кроме того, мне могла бы пригодиться эта практика. — Кхм, — произносит Кларк, явно невесело, — Моя трость? — О верно! — Дэвид щелкает пальцами, очевидно намереваясь использовать телепортацию или, возможно, даже телекинез, чтобы забрать предмет под рукой, но когда этого не происходит, мутант фыркает и встает, чтобы забрать его сам. Поставив трость рядом с креслом Кларка, Дэвид возвратился на свою сторону стола и принялся за пирог, предлагая жестом Кларку продолжить разговор. — Итак, что ты хотел сказать? — … насчет этого утра, — начинает Кларк, мгновенно привлекая все внимание Дэвида, — Мне жаль, что тебе пришлось все это услышать. Я не думал, что ты на самом деле собираешься подслушивать мои мысли, но я полагаю, что нищие не могут выбирать, не так ли? Когда ответа мутанта не последовало, Кларк издает короткий смешок — … в любом случае, это было очень непрофессионально с моей стороны, и я обещаю, что это никогда больше не повторится. Щеки Дэвида слегка розовеют, когда Кларк отклоняется от темы, но, тем не менее, он неловко улыбается ему в ответ, к большому облегчению агента. — Не беспокойся, — застенчиво произносит Дэвид, тревожно потирая затылок, — На самом деле я должен извиняться! Я вообще не должен был подслушивать, но я слышал своё имя, и, ну, знаешь, я просто… я просто… думаю, я пытаюсь сказать, что я немного заржавел и мой контроль над телепатией все еще нуждается в некоторой доработке. Ошеломленный проявлением смирения Дэвида, Кларк не может не усмехнуться тому факту, что он действительно ладит с Дэвидом. «Это хорошо», — думает Кларк. Более чем хорошо. Возможно, в будущем этот человек будет более сговорчивым. Если дела будут продолжаться в том же духе, но ему не следует испытывать судьбу. — Ну, тогда все прощено, — усмехается Кларк, отправляя в рот еще один кусочек десерта, — Я просто очень рад, что мы наконец-то закроем эту тему. Дэвид кивает в знак согласия, и, не говоря ни слова, они продолжают есть в тишине. Но после короткого момента тихой солидарности, по какой-то причине выражение лица телепата меняется. Едва заметно. Но, зная Дэвида, Кларк сразу это замечает. Глаза мутанта прищурены, теряют ту мягкую нежность, которой они когда-то обладали. Дэвид внезапно стал вести себя с ним так мило и по-доброму. Кларк по глупости дал ему презумпцию невиновности, но теперь, теперь его поведение слишком подозрительно, на его взгляд, и он не знает, что и думать. Кларк собирался допить свой напиток, желая избежать всего, что готовит ему новый тревожный манёвр оппонента. Увы, этого недостаточно, поскольку Дэвид делает свой ход. Склонив голову набок, мутант скользит взглядом сквозь ресницы, поднимает брови и на мгновение задумчиво прикусывает губу. — Знаешь, я бы позволил тебе сделать это со мной, — тихо шепчет Дэвид, — если ты действительно этого хочешь. В том, как он это предлагает, нет особого мастерства, поскольку мутант говорит это настолько буднично, что Кларк сначала не совсем понимает суть того, что именно он имеет в виду, а затем с удивлением слегка возмущенный отвечает: — Что сделать? Дэвид смотрит на него так, как не смотрят дуг на друга мужчины в приятельских отношениях, поскольку он еще раз привлекает внимание к своему рту и дразняще проводит кончиком языка медленно по ореолу губ. Действие, на которое Кларк так отчаянно пытается не пялиться, но в конечном итоге терпит неудачу, поскольку его рот непроизвольно слегка приоткрывается сам по себе, а кожа пылает от внезапного проявления безрассудного флирта. Язык тела Дэвида ни в малейшей степени не утончен, и он это знает, поскольку слишком ясно выражает свои намерения, не сказав ни единого слова. Но этого все еще недостаточно, чтобы подготовить Кларка к тому, что произойдет дальше. Мутант наносит удар, используя свои способности телепатии, заставив агента подавиться молоком, когда повторяет то, о чём тот не так уж и конфиденциально размышлял утром. — Засунь свой член мне в горло, — тихий и соблазнительный шёпот Дэвида. Взволнованный и возбужденный словами мутанта Кларк бессистемно кашляет, лихорадочно вытирая рот тыльной стороной ладони, недоверчиво смотрит на Дэвида и отказывается: — Дэвид, это не смешно. — Я не пытаюсь быть смешным, — усмехается Дэвид, — Я хочу заключить сделку, между нами. Я позволю тебе сделать это со мной, но взамен ты должен дать мне выходной. Ты постоянно находишься у меня за спиной. Кларк выравнивается на своем кресле, адамово яблоко нервно подёргивается, когда он пытается сглотнуть. — Но это было сегодня, — раздраженно отвечает Кларк, — Ты буквально весь день был предоставлен самому себе, ты… Но прежде чем он успевает закончить предложение, Дэвид прерывает его, грозя пальцем перед его лицом, останавливая Кларка как вкопанного: — Не-а, я не знал, что ты сегодня струсишь, так что сегодня, очевидно, не в счет. Щеки Кларка в этот момент приобрели особый оттенок красного, поскольку он чувствует, как на висках выступают капли пота, в то время как его горло — практически такое же сухое, как пустыня. Но что беспокоит его больше всего, что причиняет ему наибольший дискомфорт, так это тот факт, что его штаны уже натянулись в одном месте, и вся кровь утекла в ту самую возможность, которую предоставил ему Дэвид. И вот он скрещивает ноги, как может, в тщетной надежде, что проблема исчезнет сама собой. Но от одного этого движения позвоночник пронзает боль. Кларку крайне важно отказаться от такого заманчивого предложения. Он должен. — Нет, не должен, — говорит Дэвид вслух, заставляя Кларка ахнуть, когда мутант с ухмылкой постукивает по собственному виску. — Я могу читать твои мысли, помнишь? Или ты уже забыл? — Дэвид, это на тебя не похоже, — пытается рассуждать Кларк, с тревогой дергая воротник своей рубашки. — Ты знаешь, что мы не можем этого сделать. У тебя есть Сид, а у меня… — Тебе не обязательно упоминать его имя. А что касается Сид, я делаю это для нее. В последнее время мы не особо сходимся во взглядах, и я просто хочу посвятить ей целый день. Кларк, немного более чем ошеломленный ситуацией, в которой он оказался, вздыхает с облегчением, вытирая линию пота, стекающую по щеке: — Если это все, что ты хотел, тогда надо было так и сказать! Тебе совершенно незачем предлагать мне нечто, я был бы рад дать тебе отдых. Сид замечательная. Пауза. Дэвид что-то обдумывает. Внезапно Кларк понимает, что что-то не так. В последнее время Дэвид и Сид достаточно хорошо ладят, оба ведут себя как молодожены в медовый месяц. Возможно, Дэвид еще не осознает, насколько Кларк близок с Сид, потому что всякий раз, когда ей предоставляется возможность, она рассказывает ему всё самое сокровенное, как лучшей подруге. Она ослеплена любовью, как и Дэвид, если уж на то пошло, и они оба подпитывали друг друга, по общему признанию, не самым здоровым образом. Но кто он такой, чтобы судить? Он, который не мог покинуть эту комнату, когда была возможность. Он, который лелеял надежду завязать роман с мутантом. Он, который мог и должен был это прекратить. И все же, он с ним сейчас. Хочет Кларк это признать или нет, но он не умеет говорить «нет», когда дело доходит до предложения Дэвида, который этим пользуется. Так что нет, речь не о том, что Дэвид хочет спасти отношения со своей девушкой. Нет, дело вовсе не в них. Каким-то образом всё связано с Эми, его сестрой. Но прежде чем Кларк успевает обдумать это, Дэвид, возобновляет игру с ним, отвлекая от сложения последних пазлов воедино, безжалостно продолжая флиртовать. — А что насчет тебя? — застенчиво спрашивает Дэвид, наклонив голову и широко раскрыв глаза, пытаясь сохранить свой усталый и невинный вид. — Что… насчет меня? Дэвид снова облизывает губы, кладет обе руки на стол и наклоняется очень близко. Дыхание почти касается уголка рта Кларка, когда он использует свою телепатию, чтобы передать тому еще одно сообщение. «Ты выглядишь так, будто тебе действительно нужен предлог, чтобы уйти прямо сейчас», — шепчет он тепло и интимно, медленно ведя рукой вверх по руке агента, прежде чем крепко положить ее ему на плечо. «Все могут видеть, насколько ты сдержан. Должно быть плохо быть таким душнилой. Я готов дать тебе именно то, что ты хочешь». У Кларка спирает дыхание. Сильно закусив губу, он едва сдерживается от искушения, поскольку чувствует, как его естество пульсирует и дергается в результате продолжающихся выходок Дэвида. Это выглядит унизительно и жалко, и он всё ещё не может уйти, человек, которым так легко овладевает собственный член. Мутант даже не прикоснулся к нему как следует, и все же Кларк уже боится, что может просто кончить прямо здесь и сейчас, если не будет осторожен. И может быть, может быть, это именно то, что ему нужно сделать. Это было бы чертовски неловко, и он уверен, что Дэвид никогда не позволит ему пережить это, но это было бы намного лучше, чем поддаваться альтернативе, потому что то, как Дэвид смотрит на него сейчас, опасно. Кларк больше не знает, что делать. Его решимость быстро рушится, а губы Дэвида так близко к его собственным, что он почти может ощутить их вкус. Но прежде чем он успевает хотя бы попытаться преодолеть пропасть между ними, поддаться своему разочаровывающему желанию другого человека и сдаться, Дэвид быстро отстраняется и занимает свое место, когда пара Вермилионов проходит мимо окон кафетерия, глядя на них со стороны. Их вмешательство, к счастью, позволяет Кларку отдышаться, и они оба сразу же обращают внимание на то, что ни один из них не в безопасности, когда дело касается глаз и ушей, обходящих всё здание. Это тревожный звонок, скрытое благословение, и он надеется, что это удержит Дэвида от дальнейшего рассмотрения этого вопроса. Но… это не так. — Эй, — Дэвид снова начинает с самодовольной ухмылкой, позволяя пальцам бесцельно бродить по мраморно-зеленой столешнице, — Ничего, что у тебя стояк, я не против. Вообще-то, я думаю, что это имеет большой смысл, учитывая все обстоятельства. Мутант снова приближается к нему, и удивительно, что Кларк не сбежал в тот момент, когда Дэвид был застигнут врасплох, но теперь они вернулись туда, откуда начали. И Дэвид знает, что завладел Кларком, нравится ему это или нет. — Но знаешь, что? — Что? — отвечает Кларк, задыхаясь, вслух, несмотря на то, что Дэвид мог бы легко поискать в своих мыслях слишком ободряющее эхо, говорящее ему продолжать этот неустанный акт прелюдии. Но логика и разум уже давно покинули голову, и все, что осталось от Кларка — это безнадежная оболочка человека, которым он когда-то был. Тогда Дэвид усмехается, и кажется, что это последний определяющий фактор, когда дело доходит до того, чем закончатся эти дебаты, и продолжает: «Мне сказали, что я особенно хорошо выгляжу на коленях». В мгновение ока Кларк может увидеть это ясно, как день. Мысленный образ, который Дэвид дал ему во всей красе, и, в конце концов, именно это и делает Кларка более восприимчивым к влиянию Дэвида. Или, может быть, он просто устал бороться, но в тот момент, когда Дэвид наклоняется и, наконец, мягко прижимается губами к его губам, Кларк соглашается на это и отвечает на поцелуй, слегка покалывая щетиной на щеке. Кларк машинально вытягивает руку, чтобы притянуть его еще ближе, только для того, чтобы затем понять, что он делает. Он быстро отдергивает руку и откидывается назад, вжавшись в спинку кресла, подальше от липкой сладости вишни и малины, которые теперь обитают на его грешном языке. — Что-то не так? — спрашивает Дэвид, такой же очаровательный, как всегда. Очевидно, он нашел его реакцию забавной, если то, как приподнялся уголок его рта, имеет какое-либо значение, но на этот раз Кларк не подыгрывает. Дэвид явно не в своем уме, да и он тоже, если уж на то пошло, но, учитывая ситуацию, Дэвиду гораздо хуже. И Кларку нужно быстро докопаться до сути, иначе они что-нибудь сделают, о чем они оба со временем пожалеют. Ища способы спастись от потенциального скандала, Кларк на мгновение думает, что ему следует симулировать интерес. Подыграть так, чтобы добраться до комнаты Птономия и попросить человека уложить Дэвида спать. Но… нет, какая от этого польза? Это только ухудшит отношения между ним и Дэвидом, а он этого не хочет. Ему не нужно это. Ему не нужно усугублять проблемы доверия Дэвида больше, чем это уже сделали Фарук и остальной мир. И поэтому Кларк в конечном итоге решает относиться к этому как к работе. Допрос бедняги ни к чему не приведет, но если бы он подзадорил мутанта добрыми словами и сочувствием, он, возможно, смог бы помочь Дэвиду найти другой способ достичь катарсиса, для этого не нужно залезать к нему в штаны.       Выпрямив ноги, агент ненадолго сжимает ручку своей трости, чтобы сосредоточиться, и делает глубокий вдох, игнорируя то, как самодовольно Дэвид смотрит на него, будто он только что победил продолжающуюся борьбу Кларка за то, чтобы остаться полностью и окончательно верным своему мужу, и пока не готов сдаваться. — Дэвид, — мягко начинает Кларк, свободно сжимая пальцы на поверхности стола, — Зачем это на самом деле? Мутант моргает, делая паузу, и необычный, почти знойный тон его голоса сменяется обычным невротическим, и это приносит приятное облегчение для ушей Кларка. — …Ч-что ты имеешь в виду? Очевидно, что это были не те слова, которых ожидал мутант. И услышав это заикание, Кларк уже может сказать, что приверженность Дэвида этому его поступку быстро трещит по швам, поскольку он слышит, как его голос непроизвольно падает и колеблется. Когда мутант, несмотря на все это, пытается одарить его ободряющей улыбкой, она выглядит напряженной. Маска стремительно сползает, и теперь все, что ему нужно сделать, это как можно плавней подтолкнуть Дэвида, пока его защита все еще ослаблена. — Дэвид, — продолжает Кларк, указывая на комнату в целом, — Почему ты это делаешь? Это на тебя не похоже. — С чего ты взял? — с горечью возражает Дэвид: — Ты даже не знаешь… Но прежде чем Дэвид успевает закончить предложение, Кларк перебивает, наклоняется и указывает пальцем прямо на него, заявляя с предельной уверенностью: — Я знаю, что ты любишь Сид. Эти слова немедленно заставляют Дэвида замолчать. Он привел его туда, куда он хочет, и хотя ему не доставляет удовольствия видеть, как Дэвида начинает заметно трясти, это признак того, что он на правильном пути, и поэтому продолжает двигаться вперед, говоря оживленно, чтобы как можно безболезненнее сорвать метафорическую повязку. — Возможно, я не знаю тебя так хорошо, как хотелось бы, и, возможно, никогда не узнаю, но одно я знаю наверняка, ты любишь СидниБаррет всем сердцем и никогда не причинишь ей вреда намеренно. Он на мгновение останавливается, делает еще один глубокий вдох, прежде чем продолжить и позволяет тону своего голоса стать мягче и сострадательнее, чем раньше: — Итак, я собираюсь спросить тебя еще раз, Дэвид. В чём дело? Как и предполагалось, Дэвид не соглашается, несколько раз открывая и закрывая рот. Пытаясь уйти от обсуждаемого вопроса, но не может придумать достаточно весомого довода. Через несколько секунд он понимает, что больше не может скрывать то, что чувствует глубоко внутри. Его лицо уныло, взгляд отчаяния потерял былую уверенность, ее заменил отрезвляющий факт потери. Кларк, по понятным причинам, дает ему необходимое время, чтобы ответить на вопрос и наблюдает, как телепат переводит свой блуждающий взор с него на ближайшую стену, тупо глядя в никуда, пытаясь говорить дрожащими губами. Ему требуется несколько мгновений, чтобы обрести достаточно самообладания, чтобы сформулировать необходимые слова. Но, когда Дэвиду наконец удается это сделать, они вырываются тихим шепотом. Мутант складывает руки и крепко прижимает их к вздымающейся груди, пытаясь успокоиться и получает немедленное облегчение от явной агонии, которую причиняет простой разговор о собственных мучениях. — …Я хочу, чтобы это исчезло. — Что, Дэвид? От чего ты хочешь уйти? — спрашивает Кларк, подбадривая его умиротворяющим взмахом руки. — Боль, — хрипит Дэвид, — Я хочу, чтобы она прошла. Проходит еще минута, прежде чем Дэвид набирается смелости снова заговорить. Но, когда он это делает, горькая, ироничная улыбка искривляет рот, когда он издает хриплый смешок. — …Знаешь, я… я все еще слышу ее крики, — со слабым вздохом признается мутант, — Эми. Мой мозг просто продолжает воспроизводить их на повторе, снова и снова, и они не… прекращаются. Я пытался отвлечься от этого, пробовал есть, пробовал спать, но, кажется, они не помогают, я даже не могу закрыть глаза, везде ее лицо. И я… я не могу ей помочь. Она ушла, и это все моя вина. — Дэвид, ты не виноват… — Но прежде чем Кларк успевает продолжить, Дэвид мгновенно поднимает руку и молча жестом предлагает ему замолчать. Ему и так трудно говорить, он практически на грани нового срыва, поэтому Кларк смягчается и ждет, пока Дэвид продолжит высказываться на своих условиях. Затем мутант глубоко и громко вздыхает, опирается локтями на стол и обеими руками взлохмачивает волосы на голове, приглаживая их к затылку. Он делает это из-за затаенной тоски и отчаяния, и еще через мгновение Дэвид пытается взять себя в руки, чтобы признаться в отрицании вековой тяги, которая недавно всплыла на поверхность и мучила его с той самой секунды, как он узнал о кончине сестры. — И… я… я не могу вернуться к наркотикам, — заикается Дэвид, его голос дрожит при одном упоминании этого смертоносного слова. — Я никогда не смогу вернуться к ним. Я был чист уже семь лет. Семь, подожди… нет, уже восемь, не так ли? — говорит он, смеясь над своим чувством потери во времени: — И Эми не хотела бы, чтобы я снова срывался из-за нее. Не после всего, через что мне пришлось пройти. Он поджимает губы и поворачивает голову, глядя на Кларка в поисках сочувствия, и в его взгляде тревожно оседает безошибочное чувство надежды. — Я хочу сказать… это, по сути, мое последнее средство. Мне просто нужно чем-то занять свои мысли. Неужели это так плохо? Кларк выдыхает, его беспокойство, в этот момент становится слишком заметным. Дэвид качает головой и закрывает лицо ладонями. Кларк старался вести себя нейтрально, делать это настолько профессионально, насколько мог, учитывая обстоятельства, но он не психотерапевт, и поскольку время сейчас граничит с тремя часами ночи, у него едва хватает сил контролировать выражение лица, не говоря уже о его собственных чувствах. Но, принимая во внимание то, что сказал Дэвид, Кларк может с уверенностью сказать, что этот человек действительно находится в затруднительном положении. Он в отчаянии, уязвим, практически умоляет его временно облегчить боль, которая, без сомнения, охватывает его, пока они говорят единственным доступным ему способом. Но то, о чем он просит, пересекает каждую строчку в книге, как в профессиональном, так и в личном плане, и как бы он ни хотел уступить, Кларк не может сказать Дэвиду «да». Просто не может. И поэтому он старается аккуратно перевести с себя стрелки, пока Дэвид беспокойно ерзает на своем месте, ожидая его ответа. — А что насчет Сид? — предлагает Кларк: — Я уверен, что она будет более чем готова помочь тебе с… — Нет! — восклицает Дэвид в ужасе, заставляя Кларка остановиться на полуслове, поскольку атмосфера в комнате знакомо накаляется. Хотя его уши запылали от внезапного выкрика Дэвида, Кларк находит в себе силы сдерживаться и позволяет опасному мутанту говорить, в надежде объясниться, поскольку он в конце концов решил договорить, на этот раз потише. — Извини, но нет, я… я не могу этого сделать. У меня сейчас слишком тяжелая голова, и, если бы я впустил ее… если бы с ней что-нибудь случилось, если бы она как-то поранилась, я бы никогда не простил себя. Это должен быть ты. Слеза скатывается по щеке Дэвида, и Кларк снова чувствует, что его решимость начинает ускользать от одного только ее вида. В конце концов, Дэвид действительно заботится о Сид, он искренне любит ее по-своему, и доверяет ему, раскрывая точную причину, по которой Сид вообще осталась такой верной и преданной этому человеку. Но нет, Кларк должен еще раз напомнить себе, что должен оставаться сильным и должен продолжать бороться с этим изо всех сил ради Дэниела и Сид, какие бы трюки Дэвид ни припрятал в рукаве. Но проблема теперь заключалась в том, что не было никаких уловок, и это был Дэвид, настолько реальный и доступный, насколько это возможно. И непреодолимое желание утешить его выходит на поверхность, независимо от того, как сильно Кларк пытается смягчить его в пользу собственного здравомыслия. — Извини, мне не следовало ничего говорить, но, если можно … — Продолжай. Допив молоко, Кларк вздыхает, прежде чем продолжить вопрос, который мучил его с тех пор, как Дэвид впервые пришел к нему: — Почему я? Ты милый. Очевидно, ты это знаешь. Ты мог бы получить кого угодно, все, что тебе нужно сделать, это попросить. Черт, я уверен, что многие в мгновение ока бросили бы все, чтобы быть с тобой. Итак… почему я? Дэвид замирает, виновато отводя взгляд, прежде чем вернуться к разговору с довольно неохотным признанием: — Я знал о твоих… чувствах ко мне. Кларк в замешательстве хмурится — Когда я завтракал…сегодня… — Нет, — мотает головой Дэвид, заставляя сердце Кларка сжиматься в груди, и он уже точно знает, что Дэвид собирается сказать, еще до того, как он это скажет. — Нет. Я знаю… еще со времен Саммерленда. В этот момент слова застревают в горле Кларка, и ему немедленно хочется убежать как можно дальше. — Как… Что ты имеешь в виду? — задыхается он. Дэвид кусает губу, на этот раз с тревогой, а не ради флирта, и Кларк сразу понимает, что мутанту трудно произносить слова, что делает ситуацию еще хуже. — …Я помогал тебе подняться после инцидента с Фаруком, — начинает Дэвид с довольно удрученным вздохом, — и я вроде как читал твои мысли. Я не хотел этого делать, клянусь! Но ты не совсем молчал обо мне тоже, и… Прости, Кларк, мне следовало сказать тебе раньше, но я… Кларк прерывает его, смущенный и пристыженный, чувствуя себя полным и абсолютным дураком, когда полностью выходит из своей роли дознавателя в приступе человеческих эмоций, которые он, к сожалению, не может держать под контролем: — И теперь ты это используешь это против меня?! — Что?! Нет, черт возьми! Нет, — отвечает Дэвид от разочарования, обиженный тем, что Кларк обвиняет его в таком поступке, — Мне просто… мне действительно нужно что-то почувствовать, что угодно, если это может отвлечь меня. Я сейчас нахожусь в плохом месте и не знаю, что может случиться, если я потеряю контроль, и я подумал, раз уж я тебе такой нравлюсь, я просто… я просто так подумал… Дэвид удерживает себя от продолжения и просто выдыхает, резко прекращая свою отчаянную словесную болтовню. — Знаешь что, не важно. Это была ошибка. Мне очень жаль, что я тебя побеспокоил. Дэвид готовится покинуть столовую, и, хотя это именно то, чего хотел Кларк с тех пор, как настроение Дэвида изменилось к худшему, он не сможет теперь этого допустить. Не сейчас. Уже нет. Дэвид, возможно, приходит в себя, но это происходит по совершенно неправильным причинам, и будь Кларк проклят, если он позволит телепату уйти, прежде чем сможет что-нибудь с этим сделать. — О, да ладно, Дэвид, — быстро говорит Кларк, протягивая руку к запястью мутанта. — Разве мы не можем просто поговорить об этом? — Уже поговорили… — огрызается Дэвид, его уши горят в смущении от предполагаемого отказа, и он вырывает руку из хватки Кларка, — Ты сказал нет, конец истории! Мы закончили. Кларк бормочет на это, тщетно пытаясь удержать Дэвида на месте, чтобы он мог объясниться. — Я не это говорил. Я ничего не говорил! — Ха, действия говорят громче, чем слова, — шипит Дэвид, глядя на него сверху вниз со своего места, продолжая говорить резким шепотом, — Разве не так говорит твое начальство кому-то вроде меня? Я просто швыряю это тебе в ответ. Полагая, что вопрос решен, Дэвид начинает отходить от столика, и, поскольку между ним и дверью остаётся всего несколько футов, у Кларка почти нет времени, чтобы проанализировать ситуацию. Если бы он был одним из Вермиллионов, он бы сказал, что уровень угрозы Дэвида Халлера был повышен исключительно на основе текущего эмоционального состояния и, что следует принять меры для обеспечения безопасности окружающих. Если отбросить проценты и гораздо более четко сформулировать ответ, Дэвид, судя по тому, что Кларк понял из информации, которая была ему показана до сих пор, практически уже сейчас является бомбой замедленного действия, которая вот-вот взорвется, и если он его отпустит, кто знает, что произойдет? Мутант мог бы положить конец миру одним щелчком пальцев, если бы это помогло ему пережить смерть сестры, и если это произойдет, то по вине Кларка. И все потому, что он отказал нестабильному мутанту омега-уровня с потенциалом устроить апокалипсис, когда он явно нуждался в понимании. По правде говоря, Дэвид ничего особенного и не просит, но тем не менее, другие решили бы иначе. И в глубине души Кларк искренне винит Дэвида в том, что тот постоянно шантажирует его своим безумием. Дэвид действительно слишком силен, и вместо того, чтобы деэскалировать ситуацию, Кларк опасается, что он сделал ее еще хуже, и ему придется сделать выбор прямо здесь и сейчас, прежде чем мутант покинет комнату. Он должен раз и навсегда положить конец этой продолжающейся внутренней борьбе. Ему нужно заняться сексом с Дэвидом Хэллером.

***

Теперь, как бы то ни было, с одной стороны Кларк знает, что он поступает крайне иррационально. Он более или менее намеренно реагирует слишком остро, явно позволяя себе разжигать свою безудержную паранойю, чтобы оправдать безумства мутанта по отношению к нему. И все же, с другой стороны Кларк ослеплен очевидным фактом, и логика в конечном итоге проигрывает в пользу его собственных личных интересов, поскольку множество оправданий мгновенно проносятся в его голове, пытаясь дать ему выход из скандала, который ночь с Дэвидом повлечет за собой, если слухи разойдутся. Или, точнее, если Дэниел узнает об этом. Позже, конечно, он осознает свою ошибку, но сейчас, к сожалению, не тот момент. Сейчас он всем сердцем полагает, что у него нет выбора, поскольку, любое оправдание тщательно прокручивается в голове в тщетной надежде, что он сможет сохранить хоть капельку гордости, когда все будет сказано и сделано. Как только его выбор сделан, Кларк выпрямляется на своем месте, кладет трость себе на колени и в конечном итоге решает свою судьбу, когда не позволяет Дэвиду сделать шаг за дверь. — Подожди! Дэвид! — кричит Кларк, заставляя мутанта застыть на месте. — …Х-хорошо, — трепетно произносит Кларк, признавая поражение, — Я сделаю это. Я… помогу тебе. Дэвид медленно разворачивается и снова кладет обе руки на стол. Он видит насколько Кларк насторожен во всем этом и не уверен, действительно ли агент хочет довести дело до конца. Но, когда Кларк предлагает ему свою руку, Дэвид молча принимает ее и пользуется возможностью еще раз воспользоваться своей телепатией, передает еще одно сообщение, используя свои силы, чтобы его пока не подслушивали Фукуяма и его команда. «Как ты думаешь, какие части здания находятся вне контроля Фукуямы?» Кларк сглатывает, мысленно переводя глаза из стороны в сторону, прежде чем сознательно ответить на взгляд Дэвида, зная, что на этот раз он определенно будет прислушиваться к его мыслям, учитывая серьезность его вопроса: « …Я не совсем уверен, но думаю, что камеры в ванных комнатах направлены только на раковины, а не сами кабинки, я почти уверен, что даже адмирал не захочет видеть, что там происходит. Он смеется то ли от нервозности, то ли от беспокойства. Но когда Дэвид переплетает их пальцы, часть его понимает, что сейчас был действительно его последний шанс отступить и гордиться самообладанием, которое он когда-то носил как знак почета. Но он предпочитает промолчать, и через мгновение они внезапно оказываются в одной из вышеупомянутых ванных комнат, телепортировавшись в самую нижнюю часть объекта, как Кларк узнает об этом достаточно скоро. Отчасти Кларк обижен, что мутант перенёс их в кабинку для инвалидов, но там действительно просторнее, и сейчас это всё уже не имеет значения, потому что Дэвид прижимает его к перегородке, крепко хватая за рубашку и втягивая в жгучий поцелуй. Требовательно и страстно. Кларк чувствует отчаяние, когда губы Дэвида прижимаются к его собственным, руки в неистовстве торопливо хватают и сдергивают одежду и трясутся, расстегивая рубашку. И вот пальцы Дэвида уже касаются его кожи, и это абсолютный рай. Это шокирующе интимно, то, как Дэвид прикасается к нему. Как его пальцы практически наслаждаются ощущением его кожи, задерживаясь, никогда не колеблясь, исследуя его тело. И в этот момент Кларк узнает две вещи, Дэвид делает это нетерпеливо быстро, чтобы отвлечь от чувства вины, которое, без сомнения, поглотило бы их обоих, если бы у них было время остановиться и подумать о своих действиях, и во-вторых, нравится им это или нет, они оба жаждут внимания, прикосновений и общения. Кларку приятно отдаться этой буквально поллюционной мечте, ставшей явью, и на время забыть о последствиях, пока Дэвид выполняет свое обещание и постепенно опускается на колени, быстро пытается расстегнуть ремень, стягивает штаны Кларка и бесцеремонно высовывает его член через разрез боксеров. Однако мутант останавливается как вкопанный, глядя на ожоги и рубцы Кларка, который, без сомнения, чувствует, как Дэвид очень осторожно проводит пальцами по ним, полностью окутывающим правую половину его тела. За последний год Кларк преодолел много проблем, касающихся его внешности, но все еще остается тот крошечный червячок сомнения, который время от времени дает о себе знать, несмотря на постоянные заверения, которые он получает, когда ему говорят об обратном. Сейчас он чувствует это больше, чем когда-либо. Дэвид практически осматривает его, и это заставляет его сердце учащённо биться. Он передумал. Ему не нравится то, что он видит. Сначала Дэниел не хочет его, а теперь Дэвид… Но прежде чем комплексы начали разрывать его на части, Кларк вздрагивает, подпрыгнув от ощущения теплой руки, обхватывающей основание его слабеющего члена. Дэвид возвращает его в реальность, наклоняясь вперед и нежно целуя головку. То, как он это делает, довольно мило, в каком-то смысле почти обнадеживает. Но прежде чем он успевает об этом сказать, Дэвид скользит рукой вверх и вниз по нежной плоти, выжимая из него честный стон. И наконец доходит до главного события: открывает рот, пытаясь медленно взять член Кларка в рот за один раз. Дэвид явно не ищет прощения, а Кларк не в настроении давать его, но в этот момент он понимает, что Дэвид явно делал это раньше. Конечно, у него не было практики, но, если не считать нескольких неудач, рвотных позывов или чего-то еще, Дэвид точно знает, что делает. Сквозь дымку изумления и восторга, в сознании Кларка всплывают сексуальные фантазии прошлого года, и он отчасти чувствует себя виноватым из-за того, как приятно знать, что мутант вытворяет такое, чтобы утолить своё разрушительное пристрастие к наркотикам. Он действительно разрывается между получением удовольствия и необходимостью снять напряжение Дэвида. Правда, но, ей-богу, рот Дэвида такой теплый и напряженный. И это намного лучше, чем все, что он когда-либо мог себе представить, поскольку ему приходится бороться с желанием кончить до того, как он должен был бы кончить. Имея возможность по-настоящему наслаждаться тем, как губы Дэвида изящно обхватывают его член, и тем, как он исчезает в его хорошеньком маленьком ротике с каждым движением головы мутанта. Чувствуя, как он скользит всё глубже в горло Дэвида, глаза Кларка закрываются в чистом экстазе, и он издает низкий, удовлетворенный стон. Ощущение слишком сильное. И, когда мутант сглатывает вокруг него, его горло практически сжимается. Кларк непроизвольно толкает бедра в ответ, случайно придушив этим Дэвида. Кларк немедленно спрашивает, в порядке ли он, и при этом извиняется, но в этот момент, услышав звук, который издает Дэвид, пытаясь расслабить горло, почти садистское желание причинить Дэвиду боль снова выходит на поверхность. За то, что сделал его таким. За то, что заставил его почувствовать, что ему это нужно, хотя на самом деле это не так. Но у него не хватает смелости это сделать. Уже нет. Несмотря на то, что его член пульсирует при одной мысли о том, как он будет жесток с Дэвидом, его не мотивирует ни ярость, ни месть в этот момент, и все же… «Сделай это», — внезапно говорит Дэвид, в очередной раз прерывая ход его мыслей, — «Вымести свой гнев на мне». Он тут же протестующе качает головой. «Сделай это.» «Я не хочу…» «Будь жёстче». Дэвид смотрит на него снова теми же глазами, которые умоляли его довести до конца эту договоренность. И слишком быстро Кларк обнаруживает, как легко снова впасть в ярость. Он не знает, делает ли Дэвид это только для того, чтобы доказать что-то, или просто валяет дурака, но когда мутант подстрекает его, побуждая дать ему именно то, что он заслуживает после всех его преступлений, это напоминает Кларку о том, как много он может потерять, и он охотно принимает вызов. В конце концов, кого он обманывал? Он потратил год своей жизни на эту бессмысленную одержимость Дэвидом, а теперь этот мутант стоит на коленях и практически умоляет, чтобы его наказали, и кто он такой, чтобы отказать ему? Он хочет его погубить. Разрушить Дэвида за то, что он изуродовал его, заставил чувствовать себя беспомощным и слабым. Но больше всего он хочет погубить его за то, что он заставляет его чувствовать себя так хорошо, когда он предает человека, которого любит, своего мужа. Он хочет уничтожить его, стереть с лица земли и осквернить останки, но вместо этого он довольствуется его ртом. И весь этот гнев и разочарование, все это закипает, когда он хватает голову Дэвида и толкает её, заставляя принять его член полностью. Дэвид смиренно закрывает глаза, крепко держась за бедра Кларка и принимает то, что ему дают. Мутант давится, глаза его наполняются слезами, но это не останавливает Кларка. Он же хотел жёстче, так пусть получит. И использует Дэвида в полной мере, не проявляя никакой жалости, когда трахает горло Дэвида снова и снова, пока не почувствовал знакомое тепло, скручивающееся в глубине живота, и понимает, что уже достиг своего предела. Он уже готов кончить в рот Дэвида, а Дэвид проглотить все до последней капли. Это не занимает много времени, и это, по меньшей мере, неловко. Но после года непрерывных мыслей о Дэвиде и раздающихся звуков, которые тот издает вокруг его члена, заглатывая его все глубже и глубже в небытие. Все, что для этого нужно, это еще несколько толчков и взгляд красивых голубых глаз Дэвида. Кларк хватает пригоршню волос Дэвида и погружает себя так глубоко, как только может, игнорируя приглушенный вскрик протеста, который издает телепат, когда он изливает в его горячий рот. Он чувствует, как его член слабо дергается, когда заставляет Дэвида проглотить его сперму, но он уверен, что не сможет поднять его снова, даже если бы попытался. Через мгновение или два Кларк смягчается, отпуская хватку на волосах Дэвида. Мужчина садится на колени и кашляет. Кларк еще так много хочет сделать с мутантом, так много ему еще хотелось бы от этого человека, но он довольствуется тем, что было уже сделано. Кларк игнорирует эту ужасно жадную часть себя и заталкивает ее обратно в темные уголки своего сознания и бросает взгляд на Дэвида только для того, чтобы мужчина пристально посмотрел на него в ответ. — Что? — шутит Кларк, спустившись с высот своего кайфа: «Недостаточно сладко для тебя?» Если им предстоит страдать от неловких последствий совместного секса, то он получит от этого мало удовольствия. Если не из-за Дэвида, то из-за себя самого. Но мутант не слишком благосклонно относится к его подшучиванию, поскольку вместо того, чтобы посмеяться над ним, Кларк обнаруживает, что мужчина взволнован и не испытывает такого облегчения, как он ожидал. «Неужели тебе действительно нужно было быть таким…» «Каким?» — повторяет Кларк, торопливо натягивая обратно боксеры. — Грубым, — охрипшим голосом выплевывает Дэвид, потирая горло так, словно это каким-то образом облегчит боль. Кларк скрещивает руки на груди, откидываясь спиной к перегородке и раздраженно говорит: — Ты сам просил об этом. Закатив глаза, Дэвид открывает рот, чтобы огрызнуться на него, но затем останавливается, и осознание того, что они натворили, кажется, поражает его прямо здесь и сейчас, поскольку он просто сидит в оцепенении. — Ты прав… — тихо говорит он, качая головой, — Я так и сделал. Собираясь говорить дальше, Дэвид на мгновение колеблется, смотрит на Кларка, но отводит взгляд, прежде чем успевает сказать то, что ему нужно сказать дальше, поскольку слова в конечном итоге свободно спадают с его грязного языка: «Послушай, я могу стереть твои мысли. … обо всем этом, если ты этого хочешь, я могу…» Кларк перестает слушать, когда голос Дэвида превращается в бессмысленную болтовню. Он не может в это поверить. Дэвид предлагает ему шанс быть непричастным. Выйти из этого импровизированного дела невредимым и без чувства вины, которое они, несомненно, почувствуют, как только выйдут из душевой. И это, возможно, будет самым щедрым поступком, который Дэвид когда-либо делал для него. Но Кларку приходится отказаться. Он уже решил это. Несмотря на все оправдания и ложь, которую он говорил себе, когда принял окончательное решение, он хотел этого. Он хотел Дэвида, и теперь получил от этого человека то, что хотел, и, черт возьми, он собирался позволить себе забыть об этом. Это была выходка труса, и он не собирался позволять себе быть им в ближайшее время только для того, чтобы все это испытание, несомненно, было использовано в качестве рычага против него позже. Кроме того, если бы он забыл об этом сейчас, кто знает, как долго сохранялось бы это желание добиться такого от этого человека? Так было лучше. — Нет, — откровенно отвечает Кларк со вздохом, — Нет, я бы предпочел, чтобы ты не рылся у меня в голове. Дэвид качает головой, рассеянно хватает штаны Кларка там, где они стянуты на лодыжках, и начинает натягивать их обратно. Кларк закатывает глаза на этот жест, зная, что Дэвид что-то скрывает и собирается это получить. — Дэвид, что ещё? — Ты действительно ненавидишь меня, не так ли? — риторически говорит Дэвид, глядя на Кларка с довольно пытливым взглядом, как будто он только что сделал предположение, но знает, что, вероятно, это не первый раз, когда он приходит к такому выводу. — Нет, это не так… — Нет смысла пытаться это отрицать. Я читаю твои мысли, и мне действительно кажется, что ты меня ненавидишь. Даже когда я пытаюсь сделать что-то хорошее для тебя, ты не позволяешь мне это сделать. Кларк раздраженно выдыхает, отталкивая руки Дэвида и застегивая ремень на талии. Только тогда он замечает, что случайно доказал правоту Дэвида, и со вздохом говорит: — Послушай, я ненавижу тебя уже довольно давно, ничто этого не изменит. Но я смирился. Я не ненавижу тебя. Честно говоря, я даже не знаю, что я к тебе чувствую. И, может быть, может быть, это и к лучшему. Застегивая рубашку, Кларк переводит взгляд с пальцев, вставляющих пуговицы в соответствующие отверстия, на Дэвида, в то время как тот уныло смотрит в сторону, размышляя над его словами. Излишне говорить, что это новое развитие событий не сулит ему ничего хорошего, и Кларк быстро приходит к выводу, почему когда он случайно коснувшись выпуклости между ног Дэвида носком ботинка, реакция, которую он получает почти мгновенно: мутант весь напрягается и издает слабый, сдавленный звук при внезапном контакте. У него стояк. — Ты не… кончил — Я знаю. Между ними наступает момент молчания. Кларк переваривает внезапный отказ Дэвида кончить, но после некоторого размышления, агент еще раз вздыхает, решая, что ему делать дальше. Он собирается сесть на пол, и помочь ему. Он знает, что не должен этого делать, знает, что его нога будет мешать, если он присядет, и что Дэвид не стоит всех этих хлопот, но Кларк уже зашел в тупик, и с таким же успехом он мог теперь позволить выкопать себе яму поглубже. Желая всё довести до конца, иначе это не был бы Де Бюсси, Кларк наклоняется, а Дэвид, кажется, сразу же понимает, что он собирается сделать и просит не напрягаться. Но Кларк — упрямый ублюдок, и, несмотря на то, что причиняет себе большой дискомфорт, садится на плитку и пытается принять удобное положение. Если Кларк кончил, то Дэвиду не было никакого смысла оставаться со стояком, после того, как он так постарался. Со стороны Кларка это было бы эгоистично и несправедливо, и он не собирался так поступать. В конце концов они вместе всё это затеяли и будь он проклят, если позволил бы Дэвиду уйти безнаказанно. Дэвид колеблется, прежде чем неохотно принять объятия Кларка, медленно приближаясь к нему на коленях и попадая в вытянутые руки Кларка. Дэвид сначала озадачен, так как отвык от ощущения физической близости, отличной от той, которую он разделяет с Сид на астральном плане. Но после долгой изнурительной минуты сопротивления он расслабляется и мгновенно становится податливым в руках Кларка. — Правда, тебе не обязательно… — торопливо начинает говорить Дэвид, но прежде чем он успевает продолжить, обрывает себя на полуслове пронзительным стоном, как только Кларк обхватывает его бедра. Ощупывает пах Дэвида сквозь джинсы. И мутант судорожно охает от этих прикосновений, непроизвольно вращает бедрами в поисках облегчения, в котором он всего минуту назад пытался отказать себе. — Ты же хочешь этого, Дэвид, — бормочет Кларк, замедляя свои действия над эрекцией Дэвида, — И будь честен, потому что мне действительно нужно это знать. Это скорее просьба, чем требование, потому что, если бы Дэвид сказал «нет» прямо здесь, прямо сейчас, у Кларка не было бы другого выбора, кроме как мгновенно отступить, и на этом все бы закончилось. Но он этого не делает. Вместо этого мутант продвигается вперед, еще больше прижимая Кларка к перегородке, и когда отвечает, Кларк слышит, как его голос ломается от отчаяния. — Я хочу этого, — искренне настаивает Дэвид, садясь на колени. — Мне действительно не следует этого делать, но мне это очень нужно. В других обстоятельствах Кларк нашел бы такой оборот фразы слишком возбуждающим, но разница между фантазией и реальностью в том, что ты не всегда можешь получить то, что хочешь, и в данном случае Дэвид хочет не его, а короткое удовольствие, которого жаждут его разум и тело, как альтернативу агонии, которую ему причиняет горе. В его объятиях Дэвидом легко манипулировать физически, так сказать, и, отбросив вопрос согласия, Кларк продолжает возвращать ту самую услугу, которую телепат оказал ему, когда они оказались в кабинке, чрезмерно стимулируя Дэвида, насколько это возможно. В конце концов, это для того, чтобы обеспечить столь необходимую разрядку, поскольку мысли легко приводят к сомнениям, если человек не будет осторожен, и поэтому Кларк осаждает его вниманием, которого мутант так жаждет. Он поглаживает спину Дэвида, одновременно расстегивая его джинсы и успокаивающе шепчет ему на ухо: «Все в порядке, Дэвид, все будет хорошо». И это работает. Как только его слова начинают полностью резонировать с Дэвидом, телепат начинает рыдать, высвобождая часть сдерживаемого напряжения, прижимается к Кларку, уткнувшись лицом в сгиб плеча. Сняв джинсы, Кларк легко погружает руку под нижнее белье Дэвида и вызывает мучительный стон телепата, когда пытается вынуть его член. Длинный и твердый. Кларк обхватывает его пальцами и не может не почувствовать легкий трепет от ощущения, как он дергается в его руке. Звуки, которые издает Дэвид, опьяняют, и Кларку приходится заставить себя вспомнить, что дело не в нем. Это была не его очередная его фантазия. Это было ради блага Давида, и только ради блага Давида, и он должен это понимать. Он уже повеселился, и теперь придется сдерживаться, как бы ни было заманчиво было продлить это еще больше и дразнить мужчину, пока он не будет умолять заставить его кончить. Когда Дэвид, наконец, оказался в его руках, Кларк начинает гладить, медленно водя ладонью вверх и вниз, чтобы не торопить события ради Дэвида. Он настораживается, когда Дэвид внезапно перестает издавать звуки, но замечает, как намокло его плечо. И Кларк может только предположить, что мужчина, вероятно, кусает губы, чтобы сдержать их, пытаясь не выставлять себя на посмешище, пытаясь молчать, и вместо этого плачет в рубашку агента. В этот момент Кларк не пытается снова его поцеловать, это сейчас неуместно. Когда Дэвид приходит в себя и начинает раскачиваться в кулаке, издавая тихие звуки при каждом торопливом толчке, Кларк просто становится пассивным участником всего этого, произнося лишь пару слов утешения, когда это необходимо, и просто проводит пальцами по лохматым волосам телепата. К тому моменту, когда Кларк чувствует, как руки вцепляются в его рубашку, Дэвида уже трясет, он плачет и задыхается, пытаясь освободиться, но этого недостаточно. Он стонет громче, по крайней мере, громче, чем раньше. И когда он отчаянно произносит слово «Пожалуйста», это побуждает Кларка взять на себя управление, поскольку он поправляет свою хватку на члене Дэвида и накачивает его, пока Дэвид не сжимает руки вокруг него, и с приглушенным вскриком изливается в кулак Кларка. Некоторое время спустя они просто сидят, пока Кларк позволяет Дэвиду лечь на него и успокоиться в его компании. Мутант продолжает плакать у партнёра на плече, но мало-помалу слезы утихли настолько, что он может просто наслаждаться теплом агента. Закрывает глаза, и Кларк чувствует, как мутант успокаивается у него на груди. Это самое расслабленное состояние Дэвида с тех пор, как началось все это испытание, и кларк почти гордится тем, что именно он смог сделать это для мутанта, нежно скользя рукой по его спине. Чувствуя неизбежность приближения реальности, Кларк размышляет, следует ли ему что-то сказать или просто сидеть в молчании. — Знаешь, я имел в виду именно это, когда сказал, что не знаю, что чувствую к тебе, — шепчет Кларк в волосы Дэвида, — Я действительно не знаю. Но я полагаю, это хорошо. Потому что теперь мы можем начать с чистого листа. Дэвиду требуется секунда, чтобы осознать то, что тот сказал, и мягко отвечает: «…Мне бы это действительно понравилось». — Хорошо, — бормочет Кларк с улыбкой облегчения. Часть Кларка все еще хочет, чтобы это был сон, ужасный, но такой приятный сон, только он знает, что это не так. Это была реальность, его собственная реальность, и что его ждут последствия, которые, несомненно, так или иначе увидят свет. Вопрос времени, когда один из них воспользуется этим маленьким свиданием в качестве шантажа, но на данный момент враждебность, которую они когда-то разделяли, далека, и Кларк может быть спокоен по крайней мере сейчас. Кажется, проходит вечность, прежде чем Дэвид восстанавливает самообладание. Но, когда время, которое для них замедлилось, снова ускоряется Дэвид поспешно высвобождается из объятий Кларка и садится на колени. Его брови нахмурены, и даже в темноте можно безошибочно прочитать выражение сожаления на лице Дэвида, ясное, как день, и это то, что Кларк действительно не был готов увидеть. — Мне… мне очень жаль… я не могу так, — бормочет Дэвид, виноватый и пристыженный, заикаясь и одновременно борясь с дрожью в горле, которая грозит всё между ними испортить снова: «Мне… мне пора идти». — Дэвид… Но прежде чем Кларк успевает что-то сказать, чтобы убедить мутанта остаться еще немного на нейтральной территории, Дэвид встает, натягивает штаны и мгновенно исчезает, оставляя Кларка в одиночестве. Размышляя о событиях, приведших к этому моменту, Кларк размышляет о том, могло ли все сложиться иначе, если бы он был в лучшем душевном состоянии, и как можно было бы предотвратить секс, если бы он еще сильнее старался сопротивляться бесконечному обаянию Дэвида. Но он полагает, что так или иначе, вместо этого произошло бы что-то столь же катастрофическое. Дэвид использовал его так же, как и он Дэвида, и это справедливо. Они квиты. По сути, они оба получили то, что хотели. Этого больше никогда не повторится, Кларк точно знает. Но, тем не менее, ему придется столкнуться с последствиями. Как бы ему ни хотелось принять предложение Дэвида и стереть из памяти воспоминания о сегодняшней ночи, он всегда знал, что предпочел бы знать, что он натворил, чем позволить Дэвиду нести ответственность одному. Кларк в конце концов поднимается и выходит из кабинки, умывает руки перед тем, как отправиться в долгий и трудный путь обратно в свою комнату — его личный путь позора. Тихо. И, в то же время, это не так. На заднем плане, как обычно, раздаются сигналы тревоги, разговоры его коллег-агентов и вездесущей бригады детей-солдат, расхаживающих по зданию, но все, на чем он может по-настоящему сосредоточиться — это он сам и пустое жужжание в затылке. Большую часть обратного пути Кларк идет на автопилоте, не замечая никого и ничего, и когда, наконец, достигает своей комнаты, просто снимает обувь и залезает под одеяло. И только когда начинает чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы попытаться закрыть глаза, чары, разрушаются. В одно мгновение Кларка атакуют его собственные своенравные мысли, которые прорываются в его разум, не давая ему ни грамма милосердия, и первое, что приходит на ум, когда он сталкивается с последовавшим натиском — это то, что ему нужно выпить. Крепкий напиток. Подойдет даже самый дешевый, потому что острая потребность в алкоголе непреодолима. На мгновение он думает, что ему следует схватить бутылку виски, которую он держит в своем шкафу, и пить всю ночь напролет, но, в конце концов, какая польза от этого будет? Выпивка не была решением его проблем, по крайней мере, не этой. И кайф, который он почувствует всего от нескольких глотков, будет лишь временным, а это не то, что ему сейчас нужно. Ему нужно найти решение, что-то, что поможет ослабить огромное отвращение, которое он испытывает к самому себе, которое проникло в каждую клеточку его существа. И именно на этой ноте Кларку неохотно приходится признать, что сон больше не вариант. И Кларк не спит. Он не может, ему нельзя. Вина за то, что он сделал, преследует его, поскольку запах Дэвида пропитал его одежду. И все, что Кларк хочет сделать, это сжечь её, чтобы избавиться от стыда, который таится в каждой крохотной ниточке. Ему просто интересно, как он расскажет об этом Дэниелу, потому что, да, он ему расскажет. В этом нет никаких сомнений. Муж имеет право знать, и в любом случае он предпочел бы сказать ему сам. Прежде чем это сделает Дэвид, оказывающий такую услугу, если будет когда-либо в настроении нанести ему удар в спину и использовать эту ночь для последнего броска. В конце концов, Кларк сам нес ответственность за свои действия, был более чем добровольной стороной в… что бы, черт возьми, только что ни произошло между ним и Дэвидом. И, хотя он мог придумать так много способов оправдаться в этой ситуации и убедить своего любимого мужа в том, что привело к тому, что Дэвид Хэллер сделал ему минет в душевой кабинке в три часа ночи, он просто не станет этого делать. Он не может убедить себя довести до конца такую наглую ложь, какую, вероятно, смог бы сделать Дэвид в отношении Сид, и сама эта мысль разъедает его разум, когда он поворачивает голову на подушке и замечает портрет Сид. Фото Дэниела он держит на тумбочке. Он не достоин Дэниела. Он не достоин Сид. И сомневается, что Дэвид расскажет ей о том, что они сделали, в ближайшее время, если вообще расскажет. Он знает, что Дэвид просто скроет это от нее, как и все остальные секреты. И она будет какое-то время в блаженном неведении, а Кларку придется слушать ее и болтать о том, какой замечательный парень Дэвид. Если только… он ей сам об этом не расскажет. Но проблема в том, что Кларк не знает, хватит ли у него сил сделать такое. Его сердце не могло смириться с потенциальной потерей новых отношений, тем более, если последствия этой интрижки навсегда поссорят с Дэниелом и Сид. Он знает, что ведет себя эгоистично, но она определенно тоже имеет право знать. На самом деле не было простого способа рассказать им. С одной стороны, то, что произошло, было отчаянным криком о помощи со стороны Дэвида, а с другой стороны, если бы он рассказал, это было бы тем самым тревожным звонком, в котором Сид определенно нуждалась, когда дело касалось ее отношений с беспокойным телепатом. Но если бы ему пришлось выбирать между Дэвидом и Сид, он бы выбрал Сид. В этом нет никаких сомнений. Учитывая все эти факы, Кларк, принимая свою судьбу такой, какая она есть, продолжает размышлять над двумя имеющимися вариантами, наблюдая, как солнце медленно начинает просачиваться сквозь его жалюзи, и просто ждет наступления утра.