Питер, в который меня тянет
12 мая 2024 г. в 18:55
Чёрт!
Ну, не понимает Антон по какой такой непознанной и неизведанной причине его вновь тянет в этот город, из которого он бежал так усердно и так старательно…
Эти улицы, вокзалы и кафешки — это всё пропитано теми самыми воспоминаниями, той самой атмосферой, от которой хочется избавиться раз и навсегда. Хочется закрыться от всего этого самого, что для Антона осталось в прошлом. Но, увы, парень не в силах от этого отречься, как бы не пытался…
Антона будто невидимая сила в Питер тянет. Да так, что с ума сойти от этого чувства можно.
Здесь таро не раскладывай, причина ясна до сих пор. И у этой причины имя такое прекрасное, безумно сладкое, до скрежета на сердце и до тумана в голове.
— Я скоро буду, жди меня, — именно таковыми были слова Антона, которые в грубом тоне были озвучаны тому счамому человеку во время позднего телефонного разговора.
Извинился ли Шастун за то, что разбудил Арсения своим звонком в два часа ночи?
Увы, но нет, не посчитал он нужным сделать этого. А всё потому что, парень до сих пор не может разложить по полочкам все свои чувства по отношению к человеку, занявшего огромное место в его жизни и сердце, не может понять, накой фиг он снова пытается наверстать упущенное и появиться в Арсеньевской идеальной жизни.
А Антон-то на деле хочет задать ему напрямую вопрос: «Нужен ли я тебе на самом деле, Арсений?»
Хочет понять, как их идеальные дружеские отношения дали где-то невидимую трещину, и почему каждый из них решил оставить всё так, как оно идёт сейчас.
Но, он не может этого сделать... Язык не поворачивается произнести данные фразы в его адрес, ведь Антон боится одного, того, что он для Арса всего лишь хороший знакомый, с которым можно провести время в пятницу двадцатого числа.
Антон вопросоми сам себя мучает единственными: «А интересует ли Арсения причина визита в этот угрюмый и холодный Питер? А протянешь ли он мне вновь руку помощи, если узнает о том, во что я вляпался вновь, будучи несносным для него мальчишкой с шилом в одном интересном месте?»
Да, блин, если быть откровенным, реально Шастун боится представить ваыражение его лица и услышать от Попова осуждения со словами: «Ну, Антон, ты же уже взрослый! Пора бы начать думать что хорошо, а что плачевно может обернуться для тебя!»
Да, если так взять и подумать, то Антон сам понятия не имеет, почему ещё тогда, после той самой ссоры, он не удалил заученный наизусть номер телефона и вычеркнул привязанность к Попову.
— Я так хочу пройти мимо тебя в аэропорту и не столкнуться с тобой на улочках этого дивного города, — шепчет Антон, смотря в окно самолёта и наблюдая за тем, как отдаляется и остаётся там, позади, где-то внизу, взлётно-посадочная полоса.
Его сердце трепещет…
Трепещет как и в тот день, когда Арсений прошептал ему такое отчуждённое и невероятно холодное: «Ну, надеюсь, что когда м ы вастретимся, ты перестанешь быть тем самым парнишкой, сбегающим с невыносимых для тебя пар иностранного языка, перестанешь донимать меня звонками в три часа ночи, Антон, из-за очередной проблемы, закравшейся в твою голову».
Для Антона, это был, словно удар поддых от человека, от которого он такого никогда и ожидать не мог…
Кажется, он тогда понял, что что-то должно измениться.
Знаешь, это всё-таки обидно вот так брать и расставлять все точки над «I», уходить по-англдийски, не попращавшись, а после не давать о себе знать, — он хотел произнести эти слова вслух, чтобы зацепиться за что-то, что может дать ему правильное положение его размышлений, но он лишь улыбнулся в тот вечер Арсению.
Ну, а если честно, то Антон хотел бы услышать не его голос в трубке, а монотонные гудки, узнать, что между ними не только расстояние городов, но и всё тот же холод, который внёс каждый из них.
Антон бы хотел отрезвить себя этими мыслями о том, что привязанность — это реально плохая вещь в жизни людской, что от неё временами нужно уметь отдаляться со скоростью в двести, а может и в двести двадцать километров в час. Вот только…
Только людям это сделать невозможно. Проще попасться в её сети, а после проводить время в страдании и непонимании реалий произошедшего.
Наверное, это часть его репертуара, к которому он привык.
Наверное, Шаст чего-то ожидает очень долгое время от самого себя и Арсения. Первого шага, пускай хоть какого-то. Он, если честно, понять не может никак сам, что именно нужно для наверстания упущенного.
— Ты не умееншь сглаживать углы ситуации, Антон, — как-то произнёс Арсений, смотря на ясное небо.
Именно в тот день Шастун в его голубых глазах прочёл, что в дружбе что-то охладело.
Да, Антон хотел что-то возразить вновь Арсению, но не смог, взял и ушёл молча. Думал, что услышит утром тот самый ласковый голос, только это были мечты идиота.
Ну, а через месяц Антон улетел. Начал жить по-новой. Только Шастун всегда хотел увидеть Арсения…