Веснушки

Находясь сейчас рядом с ним, я наконец-то чувствую себя живым. Я думал, что кроме смерти моих родных мне ничего не уготовлено судьбой, но нет. Он сейчас со мной и я счастлив это осознавать. Счастлив просто от одной его улыбки, которая искажает мою душу в произвольной форме. — Кадзуха, что ты делаешь? — он смотрит на меня своими синими глазенками. Я уже не могу оторваться от чужой кожи, на которой слегка выглядывают веснушки. Легким движением руки я рисую отрезки меж точек на спине возлюбленного. — Каэдэхара! — Странник злится. — Я рисую между точек отрезки, — он кидает на меня вопросительный взгляд, из-за чего моя рука слегка скользит и смазывает линию, — так соединяются в созвездия веснушки. — Ты опять за своё? — немного смущенно спрашивает моё Солнце. — Звездам нужно миллиарды лет, чтоб родится. У нас с тобой нет столько. А потому я создам сотню новых созвездий, чтобы они освещали все вокруг и я видел куда бежать. Странник молчит. Быть может мои речи слишком спонтанные и странные для него. Я откладываю ручку в сторону и пересаживаюсь, так, чтобы видеть его лицо. — Я всё ещё считаю, что не заслужил такого отношения, — Солнце осмеливается продолжить диалог. — Ты заслужил всех благ, моё счастье, — я целую его в носик. Я понимаю его неприятие себя. Всю свою жизнь он был предан всеми вокруг. Я понимаю его озлобленность на весь мир и не обижаюсь, из-за того что по сути он разрушил мой клан. Я понял и принял, что так мне куда лучше. Я следую за свободным ветром, но без него я бы был прикован к одному месту, наверняка был бы женат, на какой-то девушке просто для продолжения клана и не встретил бы его... — Ты преувеличиваешь. — Нет. Пройдя через все испытания, ты должен в итоге получить свой хепи энд. — Я его уже получил, — он спокойно улыбнулся. Я до сих пор не могу поверить, что я все-таки смог укротить строптивого зверя, и сейчас этот котенок сидит со мной рядом и улыбается. — Кадзуха, — на меня смотрят щенячьи глазки. Я откликаюсь, а он продолжает, — что за созвездия то? — Созвездие по имени тебя, тебя, тебя, — я проговариваю каждое слово всё ближе и тише к чужому уху, создавая какую-то интимность момента. Но после смеюсь. — Кадзуха! — восклицает Странник и отодвигается, пока я не принимаю прежнего положения за его спиной. Но всё же моё желание его поцеловать никуда не уходит, и я прислоняюсь своими губами к его щеке. От чего он неловко отводит глаза, лишь бы никогда больше не встречаться с моими. И как же ему объяснить, что это нормально? — Если я усну под небом, то накрой деревяшкой. Я большего не заслужил, — проговариваю я, принимаясь за старое. — Ты не прав! Ты достоин большего чем я. — А мне большего не нужно. Мне хватит и маленького загнанного в угол черного котика. Хоть многие и обходят их стороной, якобы они приносят неудачу, но сейчас я счастлив, из-за того что не обошел тебя. Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни. — Но ведь именно из-за меня твоя жизнь стала такой. — Сейчас я свободен как ветер. Без тебя я был бы прикован цепями обязанностей, но нет клана, нет и обязанностей, — я не вижу на его лице грустную улыбку, но отчётливо чувствую её, и моё сердце болезненно сжимается.— Время не потащит под косу. Если будет хоть одно неподлежащее сказуемое. — Кадзуха, ты можешь прекратить говорить на своём выдуманном языке? — Это язык поэзии. — Да-да, а мне не хватает мозгов его понять. — Ты самое выдающееся, что я сделал. И поэтому время должно замереть и оставить нас навечно в этом моменте спокойствия и блаженства, — и я тянусь к его тельцу, заключая в своих объятьях. — Кадзуха, какой ты сентиментальный, — пытается уколоть меня своими колючками, но только для меня они стали мягкими, не причиняющие никакой боли. — А ты злюка, — бросаю колкость в ответ, — к тому же я не сентиментальный, я романтичный. — Откуда у тебя такая любовь к слащавым речам? — Тебе нравится и мне нравится, что тебе нравится. Он никогда не признает, что до безумия влюблен в мои сладкие речи, голос, личико, жажду свободы и мои же взаимные чувства. Он был предан множество раз, и поэтому я хочу показать ему, что жизнь состоит не только из плохого, но и хорошего. В его жизни лучиком солнца стану я. Я решил это чуть ли не с самой первой встречи с ним. — Я сломанная кукла. Кукла не должна ничего чувствовать, — проговаривает, понимая, что получил то, чего всегда хотел, но не мог даже догадываться что наличие сердца это так тяжко. — Ты уже не кукла, кукла стерла себя, Скарамуччи больше нет, ты уже не он. Он выбрал быть стертым навеки. Хоть ты и был создан, чтобы сохранить баланс, но тебе не обязательно становится таким же, как Скарамучча. Ты больший человек, чем любой из людей, которых я встречал. — Я просто не могу принять, что ты когда-нибудь... Умрешь. — Ты говоришь, что просто появился однажды и стал странствовать, не понимая своей цели и смысла. Ты больше не кукла физически. Я не уверен, что физически тебя можно назвать человеком, но я думаю, что тебе уготовлено не больше времени, нежели мне, — я остановился и стал жестикулировать руками, не обращая внимание на то, что стало вылетать из моего рта. — Казуха, — я слышу легкую дрожь в чужом голосе. — Солнце, — я завлекаю его в свои объятья, поглаживаю по голове и целую в щеку. Странник хмыкает и принимается обнимать меня в ответ. Кто-то скажет, что его блевать тянет, от таких открытых чувств, но мне давно уже плевать. Для меня важен лишь один человек на свете и ему важен лишь я.