Просто Кеша

      — Эй, попугайчик.       Хуя меня сейчас флешбекнуло. Аж холод по спине. Правда, попугаем последний раз, наверное, классе в пятом называли. Потом-то какой-то гений нашего времени из класса придумал называть «попуГей Кеша» и понеслась. Не потому что об ориентации догадались, будь так, то не жить мне точно. Просто они считают, что нет оскорбления страшнее, чем называть кого-то сексуальным меньшинством. Ой, смешно, животик надорвёшь, блять.       Смотрю на Мишу хмуро, правда взгляд на его плечо в итоге скатывается и весь эффект насмарку. Ну не могу долго в глаза смотреть, выкорёживает.       — Ладно-ладно, не нравится такое, понял-принял, извини, — вижу боковым зрением, улыбается, — Я учебник забыл, можно твой на середину положим?       Такой непосредственный. Наверное, правда обидеть не хотел. Может, что такое буллинг и не слышал никогда. У них в классе словно все приятели друг другу, для меня такое нонсенс. Я словно в мир радужных поней попал. Я до этого в школе только динамику Королевской битвы наблюдал. Урок ещё не начался, я учебник на середину парты подвинул.       После урока Миша спокойно так учебник мой к себе в рюкзак пихнул, по привычке, видимо. Не говорю ничего, потом как-нибудь обратно попрошу. Да, я ссу просто сказать «это ж мой учебник, хаха». Неспокойно мне рядом с Мишей, то постоянно оборачивается назад к Русику и меня при этом по ноге коленом задевает, то ему вдруг места мало, и его локоть в мой упирается. А меня аж трясёт, когда кто-то прикасается. В маршрутке вообще хоть плачь, иногда взвыть хочется: «Да отъебитесь от меня, вы про личное пространство слышали, суки?» и в окно сигануть. Я уже и так на самом краю парты сижу, дальше только на пол переехать. Миша не замечает ничего, ему прямо говорить надо. Думаю, если б я сказал, он бы потактичнее был, но как рот раскрыть? Я даже поссать не отпрашиваюсь никогда, чтобы внимания лишнего к своей персоне не привлекать. А пару дней назад не мог заставить себя попросить запасную ручку у одноклов, так и писал до конца дня, как дебил, карандашиком.       — Можно нескромный вопрос? — последний урок только кончился, ребята почти все уже подорвались и сбежали, остались я да Миша. Я-то остался, потому что всегда последний выхожу. А он чего, хуй знает.       У меня от такого вопроса чуть инфаркт не случился. Насколько нескромный? Боже.       — Давай, — я сглотнул как-то слишком шумно. Ну, если будет совсем пошлятина, то просто не буду отвечать, правильно?       — У тебя в роду кто, корейцы или, может, казахи?       В ступоре смотрю ему на подбородок, а там родинка. Не, родинки, вон ещё мелкие. Под загаром почти и не заметно. Какие ещё казахи? Он ёбу дал или что.       — Да я, вроде, русский? — почему-то говорю не утвердительно. У меня даже глаза голубые.       — Смотри, есть такая штука, эпикантус. У тебя он есть.       — Эпи-что? — только нового диагноза мне не хватало, бля-я…       — Ща, — достаёт телефон из кармана, тыкает по экрану, потом показывает мне.       На картинке схематичный рисунок глаз, стрелочка в складочку у уголка глаза направлена, на другом конце надпись — epicanthus.       Открываю фронталку и пялусь на свои глаза. Действительно. Почему я впервые за семнадцать лет жизни заметил это?       — Окей, но у меня всё равно нет родственников азиатов.       — А, да, тут написано, что такое и у европеоидов бывает. Тогда сорян. Но всё равно красиво. Смотри, чтобы кейпопщицы на тебя охоту не устроили. В десятом бэ есть две с ебанцой, ты лучше их стороной обходи. Ну, или наоборот, можешь их подцепить, — ржёт и тыкает мне в плечо пальцем.       — Ага, спасибо, — ёжусь, щас как слизняк от соли скукожусь и помру, если не перестанет тыкать.       — А ты сам кейпоп слушаешь? Или, может, русский рэп, м? Есть страничка в ВК? А то я тебя не нашёл.       — У меня просто имя фейковое там… — охуеваю с того, что он искал меня целенаправленно.       — Добавь меня прям щас, шифровальщик, — хмыкает и открывает на телефоне приложение, смотрит выжидающе.       Так не хочется на свою девственную страницу добавлять никого, но никак отказать не могу. Ну что я ему скажу? Не хочу тебя добавлять потому что почему? Обидится, а мне с ним ещё сколько за одной партой сидеть. Наконец, нахожу его среди хуевой тучи Михаилов Смирновых, тыкаю в Добавить в друзья.       — Что за Хуа Чэн?       Чувствую, что готов уебать себя телефоном по лицу. Ну насколько это палевно? Не мог я, что ли, назваться Васей Пупкиным и не париться? Только бы он не пошёл гуглить.       — Да просто персонаж из книги. Ещё маньхуа есть и дунхуа, дораму снимают, — что-то Кешу понесло. Нахуя я ему это говорю?       — Я из этого только одно слово знаю — книга, — опять ржёт, — Ок, пошёл я, репетитор ещё сегодня.       И ушёл. Человек слова, хули.