Трудное счастье

Месяц спустя. Дождавшись, пока хлопнет дверь, Элизабет бросила притворяться спящей, открыла глаза и едва слышно перевела дыхание. С тихим хныканьем, она пошевелилась и кусая губы от злых слёз и боли, осторожно встала с постели. Дойти до ванной и не издать ни звука стало почти привычкой и сегодня она проделала этот путь так же, как и вчера, и позавчера, и неделю назад - стиснув зубы и запрещая себе думать о том, как сильно болят бёдра и грудь, и как мокро у неё между ног. Тихо прикрыв дверь в ванную и включив свет, Элизабет, пошатываясь, подошла к раковине, открыла кран и только тогда разрешила себе всхлип, потонувший в шуме бегущей воды и слёзы, которые через мгновение смоет проточная прохлада. Момент этой слабости был ей необходим, чтобы не сойти с ума, но очень быстро Элизабет уняла слёзы и задушила в горле новый всхлип, поднимая бледное лицо к зеркалу над раковиной. Ей не о чем было плакать, она взрослая женщина, сама выбрала этот путь и знала что от неё потребуется в обмен на жизни её людей. Могло быть и хуже, подумала Элизабет, вытирая влажные щёки мокрыми руками и отчаянно шмыгая носом, чтобы остановить новые накипевшие на глаза слёзы, когда её мысли снова невольно скользнули к тому, о ком она запрещала себе думать весь этот месяц. Могло быть намного хуже! Боль внизу живота снова привлекла её внимание и Элизабет, не доверяя дрожащим ногам держать её, опёрлась о раковину для равновесия и провела ладонью между бёдер. Сегодня Ралан был в особенном настроении и она почти ожидала увидеть кровь на своих пальцах, несмотря на все её женские ухищрения избежать ненужных травм. Но её ладонь была влажной и липкой только от спермы и небольшого количества смазки и Элизабет облегченно вздохнула. Если бы он, стремясь получить удовольствие, всё же порвал её, встречи с врачами было бы не избежать, а это последнее, чего хотела бы Элизабет - испытать ещё большее унижение от того, насколько неправильно и больно было то, что происходило в постели с человеком, за которого она должна была выйти замуж. А так, всё как обычно и она справится, словно мантру повторяла Элизабет, потянувшись за губкой на краю раковины. Сейчас она приведёт себя в порядок, нанесёт немного мази, успокаивающей боль, наберёт ванну чтобы расслабить напряжённое и ноющее от не слишком нежного обращения тело и постарается в ней не утонуть. Очень сильно постарается. ~////~ Если внешнее управление Ганеей напоминало демократию, то внутри самих Домов Высшего Совета иерархия напоминала монархию со всеми её вытекающими последствиями. Слишком обеспокоенная проблемами Атлантиды, усыплённая притягательностью Ралана и его обещаниями что у них всё получится, Элизабет не сильно задумывалась, что от неё потребуется, если она согласится стать женой главы Дома Марнаванов и по совместительству - председателя правления целой цивилизации, пока не переехала в его дворец в столице. Первое близкое знакомство с местными законами было несколько отрезвляющим, но за свою карьеру Элизабет приходилось сталкиваться со многими вещами, вызывавшими шок у неподготовленного человека. Она думала, что справится. Её текущее и будущее положения обязывали и Элизабет приняла условия этой игры. Внутренний распорядок двора Марнаванов требовал от претендентки на роль супруги их давлата, как называли главу дома на Ганее, некоторых вполне естественных культурных особенностей и, само собой, хорошего женского здоровья. И если роль Элизабет, как уроженки мира, ещё более развитого, чем Ганея, вполне удовлетворяла запросам о высоком положении, то её медицинский файл и заключение Дженнифер Келлер о состоянии её организма, присланные из Атлантиды, были вежливо отклонены Трис Гарот - главным врачом Дома Марнаванов и по совместительству, двоюродной сестрой Ралана. Эта въедливая и внимательная женщина предпочла составить собственную карту здоровья будущей невестки. В этом не было ничего особенного и Элизабет лишь пожала плечами, в качестве жеста доброй воли поинтересовавшись не желает ли та воспользоваться и возможностями Атлантиды. Гарот не отказалась и полученные результаты, казалось, её вполне убедили в том, что Элизабет в хорошей форме и всё ещё способна иметь детей. О ребёнке Ралан заговорил с ней практически сразу, как они официально обручились и стали спать вместе. Элизабет могла бы счесть это слишком быстрым развитием событий, если бы была в других обстоятельствах. Но это был новый мир со своими устоями и, в конце концов, Ралан не был простым человеком. На него смотрели сотни тысяч и естественно, что в таких условиях наследник был желанен. К тому же, оказавшаяся в новой для себя роли и окружённая новыми лицами, Элизабет остро чувствовала свои 38 лет и тиканье своих биологических часов. Особенно столкнувшись с завистливыми взглядами более молодых соперниц за внимание её будущего мужа, которых в его окружении было немало. Ралан не давал ей повода сомневаться в себе и она всё ещё не считала себя ревнивой, хотя даже меньшее женское внимание к Джону причиняло ей больший дискомфорт, чем она готова была признать. Но Элизабет запрещала себе любые сравнения Ралана с Джоном - она сама выбрала этого мужчину и не считала правильным теперь оглядываться на любые свои прошлые отношения. Возможно, если бы она не следовала этому правилу так слепо, то не попала бы в собственную ловушку, выбраться из которой самостоятельно уже не представлялось возможным. С момента, как они с Джоном расстались, у Элизабет было всего лишь одно свидание, очень быстро обернувшееся неловким поцелуем с доктором Бентоном и очередным кризисом в Атлантиде, унёсшим жизнь Карсона. Потом наступило тёмное время не слишком приятных событий, заставивших её и вовсе забыть о желаниях тела. После такого долгого перерыва оказаться в постели с таким опытным мужчиной как Ралан было всё равно, что снова открыть для себя чувственность и великолепие секса. Его сила, его напор и умение доставлять удовольствие ошеломляли Элизабет и её изголодавшееся тело. Но длилось это недолго. Напористость и нежелание Ралана остановиться, когда она этого захотела, сбитая с толку внезапным переходом от страсти к жёсткости, отозвавшейся болью в её теле, заставили Элизабет более трезво посмотреть на своего жениха. И хотя она всё равно кончила той ночью, это не избавило их от не слишком приятного разговора. Ралан не счёл нужным извиняться или как-то объясняться, потому что не видел в произошедшем проблемы. Они оба получили удовольствие, так стоило ли поднимать шум из-за того, что он проявил чуть больше грубости к её телу? Элизабет оторопела от такого заявления и не сразу пришла в себя, чтобы объяснить жениху, что ей не слишком нравится такой секс. Это не особо впечатлило Ралана, но он пообещал, быть более внимательным к желаниям её тела. И это даже какое-то время работало, пока однажды ночью всё опять не повторилось и на этот раз закончилось уже более громкой ссорой и первыми мыслями Элизабет о том, что паучье чутьё Джона в отношении ганейца его не обманывало. На этот раз раздражение Ралана взяло верх над учтивостью и желанием казаться заинтересованным её мнением и он прямо сказал Элизабет о том, что в постели он любит пожёстче и не собирается менять своих привычек даже ради неё. И если у неё с этим возникают проблемы уже сейчас, то так у них ничего не получится! Мысль о возвращении Элизабет в Атлантиду не была высказана вслух, но отчётливо повисла в густом от напряжения воздухе. Оглядываясь назад, Элизабет думала, что определённо стоило бы воспользоваться этой возможностью, но обстоятельства снова ударили ей в спину. В отличие от всех остальных, Ричард Вулси был довольно частым гостем во дворце Марнаванов, как глава Атлантиды ведя переговоры о будущем союзе лантийцев с Ганеей, официально закреплявшимся свадьбой Элизабет и Ралана. Вейр пользовалась этой возможностью узнать как дела у её города и её людей, но гордость не позволяла рассказать о том, что с ней сейчас происходит. Тем более, что новости с каждым визитом Ричарда были всё хуже и хуже. На следующий день после серьёзной размолвки Элизабет и Ралана, Вулси появился на их пороге с просьбой принять несколько десятков человек в качестве беженцев, потому что условия жизни в Атлантиде становились тем более невыносимыми, как неудержимо пустел их МНТ. Из-за разрушения южного пирса Атлантида начинала крениться и всё больше энергии требовалось, чтобы скомпенсировать этот дисбаланс. Несмотря на отчаянные усилия Родни, Зеленки и их команд разобраться с проблемой, без Кресла невозможно было ни исправить повреждения, ни оценить их масштаб. Говоря проще, город медленно, но неотвратимо тонул. Шеппард, Лорн и их группы не оставляли попыток отыскать альтернативные источники энергии, исследуя планеты по остальным адресам этой солнечной системы, но самым простым и быстрым вариантом сейчас казалось применение наквадо-генераторов, которые МакКей обещал запустить уже через сутки после того, как получит первую партию минерала. Ралан вынес решение принять беженцев, но вопрос с наквадой требовал более серьёзного обсуждения и заверений в том, что столь опасный минерал не будет использован против самой Ганеи. Ведь, несмотря на бедственное положение, в этом мире лантийцы все ещё были чужаками, прибывшими неизвестно откуда и обладавшими неизвестной технологией. Простого сотрудничества учёных двух миров и обмена технологиями было недостаточно для взаимного доверия и основной гарантией обещал стать только брак между Элизабет и Раланом и полная интеграция Вейр в мир, жизнь и обычаи Ганеи. По сути, выйдя замуж, Элизабет становилась добровольной заложницей, от которой требовалось в кратчайшие сроки родить наследника и забыть о том, что когда-то она жила в другом месте. И вот тут, со злой иронией подумала Элизабет, она была как та самая Принцесса-невеста из так любимого Джоном фильма - женщина, у которой не было выбора, кроме как наступить на горло собственной гордости и смириться с тёмной стороной своего мужа. Либо так, либо вернуться в Атлантиду и смотреть как гибнут любимый город и дорогие ей люди. Окончательно её решимость сломили новости о том, что Тейла заболела пневмонией, а Джон заработал серьёзное переохлаждение, когда они с Родни почти вслепую пытались обследовать руины южного пирса и он провалился в ледяную воду затопленного уровня. По медицинским показаниям, они оба были в числе эвакуируемых из Атлантиды, но Джон отказался приходить и Элизабет была в шаге от того, чтобы возненавидеть его упрямство. Ворочаясь без сна в тёплой кровати гостевой спальни после сытного ужина, Элизабет думала над выражением "бойтесь своих желаний" и понимала, что у неё просто нет пути назад. В их связи с Раланом больше не осталось ничего романтического с её стороны, нужно было сделать лишь так, чтобы этот брак принёс пользу хотя бы Атлантиде! В ту ночь она сама пришла к Ралану и сказала, что постарается найти компромисс с его желаниями. И легла с ним в постель. Эта капитуляция была неминуемой, но от этого не перестала быть её ошибкой, развязавшей Ралану руки, и очень быстро Элизабет на себе ощутила, насколько сильно он любит боль во время секса. Он не причинял её намеренно, но его невероятно заводили крики и стоны выгибающейся под ним женщины и её желания в этот момент были для него вторичны, хотя, насытившись, ему нравилось убеждаться, что Элизабет кончила под ним. Это ломало её изнутри - противоречие между тем, каким зверем Ралан был в постели и оставался прежней восхитительной картинкой за её пределами. Возбуждаться и отвечать ему взаимностью становилось всё тяжелее и Элизабет уже практически мечтала, чтобы эта проклятая свадьба поскорее состоялась, как и её беременность. Рождение ребёнка было её последней надеждой избежать дальнейшего сексуального насилия. А потом, в процессе подготовки к свадьбе, она узнала о существовании обряда Тарквала - обязательной части церемонии бракосочетания людей такого высокого положения, к каким относился Ралан Марнаван. И подумала, что после необходимости лечь под мужа на глазах не только у незнакомых ей людей её уже вряд ли что-то сможет удивить. И только поблагодарила небеса, за то, что свидетелем её унижения будет Вулси, а не Джон. ~////~ - Она беременна или нет?! - зарычал Ралан, теряя терпение. - Нет, она не беременна. - вынуждена была сказать Трис, зная, что такой ответ лишь сильнее разозлит её давлата. Ралан едва удержался от грязного ругательства в адрес лантийки. У его прежних любовниц не было проблем с зачатием и Марнаван знал о множестве абортов и как минимум о трёх детях, родившихся от его интрижек. Законы запрещали ему признавать таких детей официально, а жениться на ком-то из их матерей Ралан не собирался изначально. Элизабет Вейр тоже вполне могла бы пройти по пути просто любовницы и к этому моменту он бы уже потерял к ней интерес, потому что в постели с ней оказалось невыразимо скучно, если бы не зелёный цвет её глаз, опутанный мифами и легендами и возможность сделать большой шаг вперёд в развитии технологий Ганеи, заполучив для Дома Марнаванов преимущество в доступе к такому потрясающему звездолёту, как Атлантида. - Ты уверена, что она ничего не может сделать, чтобы предотвратить это?! - он снова уставился на сестру. - Не вздумай поднимать на неё руку, Ралан! - прошипела Трис, увидев как он стискивает кулаки от злости и каким опасным огнём загораются от этой мысли его глаза. - У нас и так полно неприятностей, не хватало ещё, чтобы её люди увидели синяки на её теле во время церемонии! - Я сплю с ней почти месяц, Трис! - продолжал злиться ганеец. - Почему она до сих пор не беременна?! Ты обещала мне что она здорова! Или ты солгала мне? Трис сглотнула, когда тяжёлый взгляд голубых глаз и весь этот гнев обернулись против неё. Очень хорошо зная крутой нрав брата, она не хотела оказаться той, кто стоял бы между Раланом и его возможностью получить желаемое. - Нет, я клянусь перед тобой, как перед своим давлатом, что я сделала все нужные анализы и провела обследование, она здорова и может иметь детей! - она постаралась вложить в свои слова всю свою уверенность. - Тогда почему?! - Я не знаю! - вынуждена была солгать своему правителю Трис. - Она уже не так молода как остальные твои любовницы, может в этом дело? Возможно, потребуется ещё немного времени... - Сколько?! - с новой злостью взревел Ралан. - Она как бревно в постели, мне всё труднее расшевелить её! Это совсем не возбуждает! - Правда? - неожиданно даже для себя фыркнула Трис, из чисто женской солидарности рискнув защитить лантийку. - Может это от того, что ты слишком груб? Я ведь знаю, как ты любишь, Ралан! Не всем может нравиться жёсткость в постели! Ты пытался быть с ней нежнее? Ей, как главному врачу Дома Марнаванов очень часто приходилось иметь дело с последствиями интрижек брата, будь то ребёнок, аборт или следы жестокости на телах его любовниц. Подобные вещи не слишком приветствовались её народом и тем более опасными такие увлечения были для самого Ралана, как для давлата своего Дома и председателя Высшего Совета. Если бы правда о его предпочтениях в постели вышла за пределы дворца Ганеи и достигла других Домов, это не закончилось бы хорошо во взрывоопасном напряжении последних лет! - Не заговаривайся, Трис! - Ралан ткнул в неё пальцем и его светлые глаза сверкнули предупреждением. - Ты моя двоюродная сестра, мой ведущий медик и нужна мне, но я не позволю тебе диктовать мне как себя вести со своими любовницами! Я был с ней достаточно нежен и терпелив, но мне нужен результат! Мне нужен наследник с такими же зелёными глазами как у этой суки и ты обещала мне его! Свадьба и обряд Тарквала состоятся через неделю! Через две или три я должен объявить о том, что мы ждём наследника, Трис! И лучше, чтобы так и было. Иначе я могу передумать насчёт тебя! Он выпрямился, нависая над ней всем своим ростом и мускулами и Трис снова невольно сглотнула, понимая, что эта угроза серьёзна как никогда. Глядя вслед стремительно покидающему её кабинет мужчине, она чувствовала, как над головой завис топор судьбы, грозя оборвать её жизнь, если она в самое ближайшее время не придумает как решить проблему генетической несовместимости её народа в лице Ралана с биологией лантийцев в виде Элизабет Вейр. Она пришла к этому выводу совсем недавно, когда получила доступ к оборудованию лантийцев и, обеспокоенная нетерпением своего давлата, смогла провести более тщательные тесты и исследования. К этому времени отношения между Элизабет Вейр и её братом зашли слишком далеко в своих планах, чтобы Трис могла безопасно для себя и положения своего Дома посоветовать Ралану избавиться от бесполезной связи. Он мог быть сколько угодно нежным со своей будущей женой или каждый день жёстко трахать её, но это не подарило бы ему долгожданного зеленоглазого наследника, обещавшего укрепить власть Дома Марнаванов. И если Трис не придумает выход, смерть придёт за ней меньше, чем через месяц! ~////~ Праздник Первого Представления, накануне свадьбы, был шумным и пьяным, даже несмотря на то, что немногочисленные лантийские гости Ганеи вели себя сдержанно. Трис искала подходящего человека с самого прибытия их делегации и сама не подозревая об этом, Элизабет Вейр подсказала ганейке на кого именно ей стоит обратить внимание. Лантийский полковник, этот Джон Шеппард, подходил практически идеально, с внутренним ликованием определила Трис. Темноволосый, он был высок и сложён так же, как и Ралан, но самое главное, его глаза были пусть и не такого чистого оттенка, как у Вейр, но в них было достаточно зелени, чтобы результат обещал быть нужным! А ещё Вейр и Шеппард явно были неравнодушны друг к другу, если Трис, внимательно следившая за ними обоими весь вечер, могла бы судить по их поведению. И это лишь играло ей на руку. Оставалось только найти возможность и она не заставила себя долго ждать. Наблюдая за тем, как всё пьянее становится лантиец, чем дольше длится вечер, Трис решила, что нужно действовать, пока он всё ещё мог стоять на ногах. Дождавшись, пока Шеппард, слегка пошатываясь, выйдет из зала, направляясь на улицу, Трис подозвала к себе одну из своих служанок и быстро объяснила ей что нужно делать. Девушка не стала спорить, лишь быстро поклонилась хозяйке и выскользнула вслед за полковником. ~////~ Последние два дня Элизабет чувствовала себя невероятно измученной как физически, так и морально. Все эти фальшивые улыбки и лживые уверения; никогда за всю свою жизнь и политическую карьеру ей не приходилось так долго сохранять лицо и отчаянно врать! Хуже всего было то, что она обманывала самых близких ей людей, пытаясь убедить их в том, что она довольна своим выбором и что предстоящий брак может принести не только выгоду Атлантиде, но и личное счастье ей самой. Элизабет невероятно скучала по своим друзьям, за все эти годы ставшим ей самой настоящей семьёй. Мягкость Тейлы, драматичность Родни и простоватая грубость Ронона, даже дипломатичность Вулси и искренность Дженнифер - всё это было настолько привычным и тёплым, что Элизабет едва удержала себя в руках, снова оказавшись в их кругу и согретая их чувствами. Но всегда и сильнее всего она тосковала по Джону. Когда стало известно о том, что на этом Празднике Первого Представления должны присутствовать и её люди, Элизабет обрадовалась, что наконец-то увидит знакомые лица, но понадеялась, что Джон всё ещё достаточно зол на неё, чтобы остаться в Атлантиде. Она должна была бы знать лучше! Они не видели друг друга целый месяц, но завтра ей предстоял важный день и даже их последняя размолвка не позволила Шеппарду проигнорировать это. Их встреча была полна неловкости и ещё больше осталось невысказанным и спрятанным за пустыми словами и натянутыми улыбками между ними. После всего случившегося за это время Элизабет настолько необходимо было его присутствие, пусть не совсем рядом, но где-то поблизости, что она не сумела этого скрыть достаточно хорошо, чтобы не привлечь к себе его внимание. Как всегда настроенный на неё очень чутко, Шеппард чувствовал, что что-то происходит и это не могло его не беспокоить. Даже несмотря на то, что им, по дурацким законам этого народа, запрещалось оставаться наедине, а Ралан весь вечер крутился рядом, он всё же попытался с ней поговорить. Но Элизабет была смертельно напугана тем, что Джон легко, как делал это всегда, сможет прочесть в ней, как она на самом деле мечтает, чтобы он забрал её отсюда и пресекла все попытки Шеппарда обменяться чем-то большим, чем пара дежурных и ничего не значащих фраз. Она старательно избегала его весь вечер, позволяя себе только короткие и нечастые взгляды в его сторону и с горьким презрением к себе, не могла не замечать что это делает с ним и как всё сильнее Джон мрачнеет и больше пьёт. Это напряжение беспокоило не только Элизабет, Тейла пыталась быть тактичной, пытаясь выяснить, почему она так с ним поступает, но Элизабет не могла ей ответить честно, не раскрыв всей страшной правды о своём нынешнем положении. А это грозило обернуться катастрофой, если кто-то из них, и тем более если это будет Джон, узнает что ей приходится выносить практически каждую ночь на протяжении всего этого месяца. Поэтому Элизабет привычно надела самую непроницаемую свою маску вежливой дипломатичности, хотя тяжёлый взгляд Тейлы ясно давал понять, что атосианка раскусила обман и поведение Элизабет ей не нравится. Но под всеми этими слоями дипломатии, необходимости и страха, Элизабет всё ещё оставалась неравнодушной женщиной, которой невыносимо было видеть следы причиняемой её поведением боли в выражении лица и глазах дорогого ей мужчины. И в конце концов, она всё же нашла в себе решимость последовать своему же совету и попытаться успокоить Джона, пока всё между ними окончательно не пошло прахом. Даже этот брак не мог разорвать все её связи с Атлантидой, а значит им с Джоном нужно было найти способ сохранить хотя бы видимость нормальных отношений, что бы, при этом, не творилось с ними внутри. Она не стала скрывать от Ралана, что хочет поговорить с Шеппардом, не сказала только зачем ей это и он не был счастлив, но, честно говоря, сейчас Элизабет было на это наплевать. С того момента, как они поняли, что интуитивно сражаются за внимание одной и той же женщины, отношения Шеппарда и Марнавана напоминали дружбу кота с псом и лишь ценой невероятных усилий дипломатии Элизабет и Ричарду удалось поддерживать между ними вооружённый до зубов нейтралитет. Но сейчас, и без того получая от неё всё, чего бы не захотел, Ралан мог приставить к ней хоть целый полк, Элизабет бы это не остановило от желания уберечь расстроенного Джона от неприятностей. Как бы она не отрицала перед Шеппардом, что всё ещё любит его до безумия, он знал правду и всё происходящее сегодня вечером было одной сплошной пыткой, на которую Джон решился, чтобы она увидела, что он всё же делает попытку принять её новый выбор. А она весь вечер только и делала, что играла на его нервах и испытывала его терпение, оказавшись слабой и отчаянно неготовой к встрече с его спокойной силой, проницательностью и притаившимися в ореховых глазах чувствами. Вечер уже подходил к концу, когда Элизабет улучила минутку, чтобы найти недавно исчезнувшего из зала Шеппарда. Она вышла во внутренний двор и с наслаждением вдохнула чистый и свежий ночной воздух, позволяя его прохладе прочистить её мысли и вернуть ей пошатнувшуюся уверенность в том, что она поступает правильно, планируя этот разговор. Джон мог быть слишком пьян, чтобы позволить ей достучаться до него, но это была её единственная возможность попытаться убедить его что у неё всё хорошо и повода беспокоиться у него нет. Ни на крыльце, ни где-то рядом Шеппарда Элизабет не увидела. Но один из пехотинцев, сопровождавших делегацию Атлантиды, и оставленный снаружи охранять периметр, пряча от неё взгляд и даже как-то краснея от смущения, сказал ей, что полковник был здесь, но не долго оставался в одиночестве и очень быстро нашёл себе тёплую компанию. Чувствуя, как всё цепенеет внутри неё, Элизабет посмотрела в сторону небольшого павильона на другом конце широкого двора, куда кивнул ей пехотинец и увидела приоткрытую дверь. Разум, чувства и простой здравый смысл кричали на неё, умоляя не делать этого, не причинять себе ещё большей боли тем, что она вполне определённо там застанет, но упрямство влюблённой женщины вело её вперёд, желая убедиться, что это правда и Джон совсем недолго забивал себе голову нелогичностью её поведения. Элизабет толкнула дверь и та негромко скрипнула, но этот звук оказался тише, чем женский высокий стон, долетевший до её ушей из полумрака. Чувствуя, как подгибаются её колени, а на глазах вскипают непрошенные слёзы, Элизабет шире распахнула двери и неяркого света уличного освещения хватило, чтобы разглядеть возню в углу. Он не видела его лица, Джон прижимал к себе случайную любовницу достаточно тесно, чтобы уткнуться носом и губами в её расшнурованное щедрое декольте, но Элизабет хватило и черного напульсника на его руке, чтобы не ошибиться с тем, на чьих именно коленях, подтянув юбку почти до самой талии, страстно двигалась молодая брюнетка из местных. Её стоны и томные вздохи перекрывали бормотание Джона, но из-за шума крови в ушах, Элизабет вряд ли сумела бы расслышать его слова, даже если бы хотела этого. А она не хотела. Чувствуя, как сердце осыпается острыми осколками внутри неё, Элизабет ничего так не хотела в этот момент, как оказаться как можно дальше отсюда. И это то, что она могла бы сделать! Не желая устраивать сцену ненужной и неуместной ревности, Элизабет шагнула назад и тихо прикрыла за собой дверь, оставляя страстную парочку наедине. Она почти вслепую пересекла двор, направляясь обратно к шуму и свету не стихающего праздника и ничего не замечая вокруг от застилающих глаза слёз. Она не должна бы ревновать, верно? Она же не рассчитывала, что он будет бороться с её упрямством и отрицанием вечно и ждать её несмотря ни на что? Таков был план - убедить Джона двигаться дальше, когда она застряла тут с садистом, связанная по рукам и ногам обязательством перед своими людьми и своим городом. Как бы напряжённо от летящих искр между ними не было, Джон оставался мужчиной со своими потребностями и что удивительного в том, что она своим поведением и решениями сама выбила почву у него из-под ног и всё равно что лично толкнула в объятия первой согласившейся согреть его девушки? Элизабет просто не о чем было тут жалеть! Так почему же она чувствовала себя так, будто шла босыми ногами по битому стеклу? - Элизабет! - настиг её торопливый голос Родни почти у самой двери. Она остановилась и обернулась, радуясь, что свет, бьющий ему в глаза, не даёт астрофизику разглядеть как разбито она выглядит и как блестят слёзы на её ресницах. - Ты видела Шеппарда? - спросил он. - Тейла сказала, что ты могла пойти его искать. - Всё в порядке, Родни. - она заставила свой голос звучать непринуждённо и даже улыбнулась. - Не думаю, что сейчас ему нужен кто-то из нас. - Что ты... - нахмурился МакКей, но Элизабет лишь отмахнулась, не в настроении сейчас ни с кем вести беседы и продолжать притворяться. - Прости, Родни, я слишком устала, а завтра важный день. Я пойду отдыхать. - Да, конечно, - смущённо ответил он, всё так же хмуро глядя ей в след. Родни МакКей не слишком хорошо разбирался в людях, но он достаточно долго знал Элизабет, чтобы выучить её повадки и по одной только прямой как шест спине и развёрнутым плечам понять, что что-то её сильно расстроило. Он только надеялся, что Шеппард не имеет к этому никакого отношения. ~////~ - Ты сделала всё, как я тебе сказала? - спросила Трис, когда Бекки - служанка, посланная к лантийскому полковнику, вернулась к ней час спустя. - Да, госпожа. - Бекки присела в услужливом реверансе, а потом потянулась и вытащила из внутреннего кармана своей юбки использованный презерватив. Она протянула его хозяйке и с любопытством наблюдала за тем, как та жадно схватила грязную резинку, рассматривая содержимое. - Он оказался настолько пьян, что пришлось повозиться, чтобы он возбудился. - сказала она, чувствуя гордость от хорошо проделанной работы, когда увидела что хозяйка довольна. Это вселило в девушку достаточно храбрости, чтобы спросить: - А зачем вам понадобилось именно его семя? На празднике было так много красивых мужчин... Трис, уже мысленно составлявшая план предстоящей аферы, подняла на служанку непроницаемый взгляд и Бекки стушевалась под тяжёлым взглядом хозяйки. - Простите, госпожа! - она снова присела в поклоне. - Иди, ты свободна. - сказала Трис и девушка поспешила так и сделать. Но едва она отвернулась, Трис отложила презерватив в сторону, шагнула следом и, вытащив заранее припрятанный кинжал из-за пояса, одним движением перерезала не ожидавшей нападения девушке горло. Безучастно наблюдая, как хрипя и захлёбываясь кровью, умирает её служанка, Трис думала только о том, что никто не должен был знать, что она задумала. ~////~ Обязательный гинекологический осмотр перед свадьбой и обрядом Тарквала в присутствии врачей остальных Домов мог бы показаться Элизабет таким же унизительным, как всё, что она уже пережила и что ей только предстояло в этот день, если бы она сейчас чувствовала хоть что-то кроме ледяной пустоты внутри себя. Начиная с той самой минуты, как застала Джона с другой, Элизабет не могла найти в себе силы сопротивляться онемению её чувств и мыслей. Она даже приветствовала это, потому что оцепенение сделало секс с Раланом, пришедшим к ней после окончания праздника, не просто терпимым, а необходимым, будто Элизабет хотела наказания за то, что сделала с любимым мужчиной. Этой ночью Марнаван даже попытался быть с ней нежнее, но Элизабет слишком перестаралась в своём чувстве вины и Ралану не удалось достаточно возбудить её, чтобы не понадобилась искусственная смазка, а раздражение от того, что он не смог заставить её кончить обернулось привычной грубостью. Но это была лишь боль её тела и она уже ничего не задевала в душе Элизабет. Разозлённый её неотзывчивостью, Ралан очень быстро потерял интерес, оставив свою почти жену свернувшейся в тугой комок на развороченной постели. Сейчас Элизабет лежала на смотровом столе, уставившись невидящим взглядом в потолок и лишь краем сознания ощущала манипуляции Трис Гарот у себя между ног. В какой-то момент холод инструментов всё же заставил её вздрогнуть, а слишком глубокое проникновение в её и без того истерзанную нежность зажмуриться и всхлипнуть прежде, чем Элизабет успела прикусить язык. - Терпи! - не слишком ласково приказала темноволосая женщина, прежде чем ещё несколько раз надавить всё так же глубоко, оставляя странно влажное ощущение внутри, очень быстро затерявшееся на общем фоне холода, боли и дискомфорта. - Всё, - сказала она, откладывая инструменты, вставая со стула и стягивая перчатки, - поднимайтесь, доктор Вейр. Распознав плохо скрытую насмешку в неуместной официальности такого обращения в нынешних обстоятельствах, Элизабет, не поднимая глаз, быстро свела ноги и села, натягивая на колени короткую рубашку и чувствуя себя озябшей и холодной. - Как я и сказала вам раньше, - Трис обернулась к четырём другим врачам, стоявшим у неё за спиной, - эта женщина здорова и способна к деторождению. Нет повода сомневаться в том, что она подарит нашему давлату наследника, даже несмотря на то, что уже не так молода! Говоря об этом, Гарот стянула перчатки, смяла их и выбросила в ведро, на самом дне которого лежали осколки использованной пробирки для заморозки биологических тканей. Консилиум, который обязан был присутствовать при этом осмотре, только переглянулся и зашептался, но никто из них не посмел возразить главному врачу правящего Дома Марнаванов. В конце концов, пригодна эта зеленоглазая лантийка к зачатию или нет, очень скоро станет известно точно! Не встречаясь взглядом ни с кем из присутствующих в комнате, Элизабет спустилась с высокого стола и быстро скрылась за ширмой, стремясь как можно скорее надеть на себя что-то длиннее едва прикрывающей бедра смотровой медицинской рубашки. Завязав пояс халата и услышав шаги покидающих кабинет людей, она глубоко вздохнула и зажмурилась, ища внутри себя силы пережить этот день. ~////~ Церемония бракосочетания была удивительно красивой, хотя, на взгляд лантийцев, уж очень вычурной и пышной. В Ганее не поклонялись богам, но у них были свои ритуалы и места их проведения, напоминавшие людям церкви и называвшиеся здесь риками. В самой большой рике столицы, вмещавшей несколько тысяч человек и забитой в этот день под завязку и прошло венчание. Простым людям, ждавшим своего давлата и его зеленоглазую супругу снаружи так же как и большей части дворов всех пяти Домов не было никакого дела до политики и того, что на самом деле происходит между людьми, стоящими перед алтарём. Устав от внутренних конфликтов, они хотели праздника красоты и единства, поэтому в эту свадьбу было вложено много усилий и ожиданий. Но как бы они не были впечатлены многолюдностью и размахом самой церемонии, никто из лантийцев, присутствовавших на свадьбе Элизабет Вейр и Ралана Марнавана, не счёл предстоящий обряд Тарквала ничем иным, кроме варварства. - Черт возьми, это же глухое средневековье! - ругался Родни МакКей, ходя из угла в угол небольшой гостиной, отведённой их делегации. Даже подпиравший стену Ронон был с этим согласен, о чём говорил его прищуренный взгляд и сложенные на груди руки, стиснутые в кулаки. Тейла, понимавшая и разделявшая гнев собравшихся в этой комнате людей, только сочувственно вздохнула. - Мы не можем диктовать здесь условия, Родни! - напомнила она астрофизику и всем остальным. Это их планета, их люди и их обычаи... - И их наквада. - фыркнул Декс из своего угла. - И их наквада. - смиренно кивнула Эммаган, бросая тайком взгляд в другой угол, где на табурете, уставившись мёртвым взглядом в пол, сидел Джон Шеппард. Он не сказал и десятка слов с тех пор, как появился утром в этой гостиной, помятый и пропахший выпивкой и сексом. Проигнорировав презрительный взгляд МакКея и удивление на лицах Тейлы и Ронона, Шеппард быстро и по-военному эффективно привёл себя в порядок. И хотя он приложил усилия, чтобы к моменту церемонии напоминать человека, ни душ, ни чистая одежда, ни даже средство от похмелья, которым снабдила его сердобольная Дженнифер, не помогли справиться с потухшим взглядом и тем беспорядком, что творился у него внутри после встречи с Элизабет. Тейла, которую Элизабет навещала в местном госпитале, ещё несколько дней назад попыталась убедить Шеппарда остаться в Атлантиде. Их встреча была короткой, но даже слабость после изнурительной болезни не помешала Тейле почувствовать, что в Элизабет что-то надломилось за эти недели и им с Джоном не стоило видеться, но Шеппард лишь невесело хмыкнул и сказал, что делает именно то, чего они обе от него хотели - даёт понять, что у него всё в порядке с тем, что происходит. Но этой решимости ему хватило только до встречи с самой Элизабет. Под всей своей злостью и разочарованием Джон не понимал насколько сильно, на самом деле, скучал по ней и стоило только их взглядам пересечься, для него всё, что тянуло и привязывало к ней, вернулось в полную силу. Элизабет выглядела немного уставшей, но довольно улыбалась и вела себя с ним так, будто между ними никогда не было ничего теплее дружбы и просто не о чем было больше говорить. Понимание, что для неё с ним действительно покончено, настолько неожиданно и сильно ударило по нему, что Джон захлебнулся этим и до сих пор не осознавая что на него нашло, уже несколько часов спустя оказался в объятиях девушки, о которой не помнил ничего, кроме размера её груди. Ещё более мрачным и замкнутым Джон стал после того, как узнал от Родни, что прошлым вечером Элизабет всё же предприняла попытку отыскать его, и судя по враждебности в глазах МакКея, она-таки его нашла. Её новые отношения стали настоящим испытанием для Джона и его силы воли, но ещё большим Адом грозила стать сама свадьба, уже исходя из того, как прошёл и чем закончился ганейский Праздник Первого Представления для них обоих. И вынужденный с бессильной яростью наблюдать, как Элизабет, великолепная в своём роскошном, расшитом камнями платье, с прямой спиной, высоко поднятой головой и непроницаемым лицом, забранным белой вуалью, идёт по проходу местной церкви к алтарю и ожидающему её жениху, Джон самоуничижительно смеялся над тем, что так ему, ублюдку, и надо! Он заслужил каждую толику той ошеломляющей боли, что разрывала его сердце, когда он смотрел, как любимая им до беспамятства женщина выходит замуж за другого и становится так же недосягаема, как-будто он снова терял её на планете репликаторов. Что могло быть хуже этой свадьбы и этого чувства? Только присутствовать при обряде Тарквала, а говоря проще, стать свидетелем первой брачной ночи Элизабет и её новоиспечённого мужа. Джон на полном серьёзе сомневался, что вынес бы, если бы ему пришлось это сделать. Но, к счастью, он был лишь вторым в иерархии власти в Атлантиде. А вот Ричард Вулси, которому при всём его желании, невозможно было отказаться от этой сомнительной чести, лишь нервно снял очки и протёр их своим галстуком, прекрасно понимая, о чём сейчас думают остальные. Но практически обесточенная и обездвиженная Атлантида, потерянная для Земли и ожидавшая их с запасами наквады для генераторов по ту сторону Врат, не оставляла выбора ни ему, ни Шеппарду, ни даже самой Элизабет. Сделка была заключена и уже не так важно кому на самом деле принадлежало сердце Элизабет. Хотя сам Джон Шеппард уже сильно сомневался, что достоин хотя бы взгляда её прекрасных глаз в свою сторону. ~////~ - Как она перенесла это? Только что переступивший порог их гостиной Ричард Вулси ничуть не удивился, встретив измученного полковника всё в том же углу, но на этот раз он сидел на полу в компании полупустой бутылки местного горячительного. - С достоинством. - не сумел подобрать другого ответа Вулси, но отрывистые и резкие движения его рук, рвущих узел галстука и ослабляющих верхние пуговицы рубашки заставили Шеппарда лишь невесело усмехнуться и запрокинуть голову к потолку. Несмотря на то, что он не одобрял поведение полковника прошлой ночью и был против, чтобы Шеппард вообще приходил на эту планету и присутствовал при всём этом фарсе, Ричард не мог не посочувствовать разбитому вдребезги мужчине. Он знал Элизабет Вейр не так хорошо, но лично поработав с ними обоими, он не мог не понимать, что их давно и прочно связывают узы гораздо крепче и болезненнее, чем даже самая нежная и страстная любовь. Еще будучи простым представителем МНК он был свидетелем тому, как Шеппард готов был рвать глотки всем, кто посмел бы просто косо посмотреть в сторону тогда ещё лидера экспедиции. Из отчётов КЗВ он знал, что она была не лучше. Эти двое просто не заслуживали такой судьбы! - Послушайте, полковник... - Она, кажется, счастлива. - оборвал его Шеппард, потирая глаза ладонью. - Может быть он действительно сумеет позаботиться о ней лучше меня. - Вы и правда так думаете? - изумлённо вскинул брови Вулси. - Нет, - покачал он головой и, не встречаясь с Ричардом взглядом, потянулся за бутылкой. - Но лучше, чтобы так и было, иначе это сведёт меня с ума! Ричарду нечего было ответить на эту неприкрытую правду. Он смотрел на Шеппарда, но не мог выбросить из головы, как маскировала всхлипы глубокими вздохами и кусала губы обнажённая женщина под крепким мужским телом. Как Элизабет стискивала сцепленные в замок пальцы на его спине, пока Ралан Марнаван тяжело и хрипло дыша, двигался у неё между ног. Доктор Элизабет Вейр была хорошей актрисой, этого требовала от неё профессия, и она прекрасно отыгрывала весь этот постыдный спектакль, но всё же не настолько, чтобы знающие её люди увидели в капельках влаги, повисших на кончиках ресниц, слёзы страсти и удовольствия. Отбросив душивший его галстук, Вулси подошёл к дивану и сел, наблюдая, как его военный командующий делает щедрый глоток местного пойла. - Основные переговоры начнутся только завтра, но, помимо рабочей группы, нам позволили оставить только одного человека, который теперь будет к доктору Вейр ближе, чем любой из нас. - он дождался, пока Джон поднимет на него тяжёлый взгляд воспалённых глаз. - Она попросила о Рононе. Шеппард кивнул и снова опустил голову, слишком опустошённый и истерзанный своими демонами, чтобы задуматься о причинах, толкнувших Элизабет предпочесть силу и опасность Ронона дипломатичности и дружелюбности Тейлы. - Я бы попросил его остаться, даже если бы она выбрала кого-то другого. - глухо отозвался он. Ричард тоже кивнул, понимая, что, кому бы Шеппард и доверил безопасность любимой женщины, так это именно сатедианцу. - Когда мы сможем получить эту чертову накваду? - снова спросил Джон и от его взгляда исподлобья не укрылось как заёрзал Вулси, услышав этот вопрос. - Полковник, как я уже сказал, переговоры по разработке шахт начнутся только завтра, так что давайте... - Когда?! - он был не настолько пьян, как тот мог бы предположить, не после вчерашней ночи, поэтому не собирался отпускать своего босса с крючка. И, кажется, Вулси это понял. - После того как она забеременеет. - сдался он и поморщился, услышав, как треснуло стекло бутылочного горлышка под ладонью Шеппарда. - Полковник, я думаю, будет лучше, если завтра вы все же вернётесь в Атлантиду. - это была не просьба и они оба это понимали. - Да, - пробормотал Джон, с каким-то отстранённым любопытством наблюдая за тем, как кровь стекает по его повреждённой ладони, - будет лучше.