***
- Пе-пе-персик. Оторвавшись от скетчбука, в котором упорно вырисовывалось только лицо Милкшейка, покрытое кровью, Венди широко, почти маниакально, заулыбалась. А затем воскликнула: - Персик! Не-Пичман радостно закивал, протягивая в окошко Миллз документы. - Пе-пе-персик? – учтиво произнесла она, тыкая пальцем в причину запроса на выход, на что двойник закивал еще усерднее. - Персик, пе-пе-пе-персик! Пе-персик, персик, - доверительно ответил он, отчего Венди умилительно покачала головой. Ей никогда не надоест эта идиотская шутка. Никогда. Однажды она переговаривалась с не-Пичманом около пяти минут, услышав слово «персик» в ответ со всеми возможными интонациями. Ей даже жаль было вызывать группу зачистки. Персик был милым двойником. Каждый раз сердце кровью обливалось, когда окошко закрывалось, и девушка успевала заметить, как радостное выражение лица двойника сменялось озадаченным. Он был как большой ребенок, но впусти его Венди внутрь, то кровью бы стало обливаться не только сердце, но и все, что находилось вокруг Миллз в каморке. Она не обманывалась насчет того, что, какими бы забавными не выглядели двойники, попав внутрь, они сразу же сожрут тебя. - Персик, - когда окно открылось, это было первое, что сказал ей сотрудник зачистки, вместо обычного «можете продолжать работу», отчего Венди сначала непонимающе захлопала глазами, а затем рассмеялась в голос. - Персик, Джерри! Кулачок в стекло, и работа продолжается.***
Венди не любила Начу Микаэлис. Потому что ее дочь была очень похожа на Фрэнсиса, и, скорее всего, это было не просто так. Удивительное и невероятное, что мужчина не дожил до своих лет девственником, дожидаясь конкретно ягодки Венди, но это не мешало ей каждый раз при виде Начи или Анасташи скрежетать зубами от злости и ревности. В принципе странно ревновать человека, с которым даже не общался толком, но, каждый, кто заикнется о неадекватности Миллз, пойдет прямиком к двойникам. На съедение. Венди не любила Начу, и это только добавляло ей поводов каждый раз с особым усердием и унижением проходиться по ее двойнику. - Привет, Нача. Как-то плохо ты сегодня выглядишь, - с наигранной обеспокоенностью произнесла Миллз, сжимая в руках карандаш с такой силой, словно это шея Микаэлис. Возможно, ее нелюбовь к ней и была иррациональной, но пока она действительно не спустилась к ней в квартиру и не задушила ее, все было в порядке. Убивать женщину этим карандашом в фантазиях Венди никто не запрещал. - А что со мной не так? – смущенно трогая лицо, пролепетала Нача. Ее вечно широкая улыбка померкла, пока она пыталась разглядеть свое лицо в отражении в стекле. Ключевое слово «пыталась». - Твои глаза… - медленно, словно разговаривала с умственно отсталой, проговорила Венди, уже готовая нажать на кнопку. - Не вижу никакой проблемы. Миллз рассмеялась от данной ситуации, из-за чего Микаэлис непонимающе склонила голову набок. Все еще пыталась делать вид, что она настоящая. - Очевидно. Потому что у тебя нет глаз. Кнопка нажата, звонок сделан, душа – слегка – отведена. - Чао, Джерри. - И снова рад тебя видеть. У них у обоих было абсурдно тупорылое чувство юмора. Именно поэтому они и спелись.***
Венди пристально смотрела на существо перед собой, сложив подбородок на скрещенные пальцы рук. Шутки в голове перебивали одна другую, а потому Миллз сохраняла гробовое молчание, поскольку пыталась выбрать наилучшую из них. - Венди? Что-то не так? – голос мужчины было слышно не очень хорошо, но девушка слишком ленилась приблизиться к окну поближе, чтобы постараться расслышать его. - Тебя самого ничего не смущает, Агнус? Миллз специально исковеркала его имя, но лощеного бизнесмена это как будто бы не задело. - А что меня должно смущать? «Действительно», - скривила лицо Венди, а потом тяжело вздохнула. Ангус Чиприанни раздражал ее тем, что источал из себя успешный успех, а еще подкатывал к ней, не понимая – или делая вид – что девушка в нем ни капли не заинтересована. Так как нагрубить соседу она пока еще не набралась храбрости, отдуваться приходилось его двойнику. - Ну, например, твоя шея. Не-Ангус на пару секунд задумался, а затем с легким нервным смешком пробормотал: - Моя шея? Она всегда была такой длинной. - В отличие от твоего члена, - пробубнила девушка, нажимая на красную кнопку. После того, как знакомый желтый скафандр появился в ее поле зрения, и дежурная фраза была произнесена, Венди, стараясь сохранять каменное выражение лица, спросила: - Джерри, можно вопрос? - Валяй. - А у тебя такой же длинный… - Мы еще не так близко знакомы. - Вот черт. - А вообще да. Хорошего вечера. Если у Венди не выгорит с Фрэнсисом, она определенно попытается трахнуть Джерри, теперь-то уж точно.***
Никто не приходил уже несколько часов, поэтому Венди, напрочь забыв обо всем, самозабвенно вырисовывала уставшее лицо Фрэнсиса. По памяти. Вот настолько сильно она была на нем повернута, а потому довольно быстро распознавала, кто именно перед ней – он или Милкшейк. Пропускала ли Миллз его от этого быстрее? Отнюдь. Девушка каждый раз как в первый пристально разглядывала мужчину, делая вид, что сверяет его внешность с фотографией из папочки, потому что это была ее единственная легальная возможность пялиться на него столько, сколько ей захочется. - Ого, у тебя талант. Просто вылитый я, - Венди настолько увлеклась рисованием, что попросту не услышала, как входная дверь открылась. И ладно бы только это – ее поймали с поличным. Дернувшись, так, что карандаш мазнул резкую некрасивую линию поверх – абсолютно идеального – лица, девушка уставилась на слегка улыбающегося и заинтересованного – (заинтересованного? Ей не кажется?) – Фрэнсиса. Определенно покраснев всем лицом и даже кончиками ушей, Венди быстро захлопнула скетчбук и отодвинула его в сторону. Хорошо, что сегодня она не рисовала его обнаженным. Там приходилось включать фантазию. И порой Венди давала той разгуляться. - Я… Это… Я всех рисую. Ну, развиваю зрительную память. Чтобы… Чтобы проще было работать, вот… - оправдание придумывалось со скрипом и нехотя, и работа мысли наверняка была видна на ее лице, что закапывало Венди все глубже и глубже. Главное только, чтобы он не попросил ее показать остальные рисунки, потому что – естественно – весь скетчбук был занят только им… И Милкшейком, но эти наброски она не покажет никому и никогда, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Но удивленный, а затем разочарованный – «что черт возьми происходит?!» - взгляд заставил девушку окончательно растеряться. - Вот как… Ну… Наверное, это и правда помогает. У тебя такая сложная работа. Кажется, я никогда этого не говорил, но спасибо тебе за то, что мы все еще живы. Ты такая… умница. Миллз как открыла рот, чтобы что-то сказать, так и застыла в этой позе, поскольку… «Твою мать, это противозаконно...» Фрэнсис, сняв с себя кепку, неловко взъерошил волосы и смущенно отвел взгляд. Следя за движением его руки, Венди впитывала в себя увиденное. Она это обязательно нарисует. Да-да, конечно… Только нарисует… Миллз же не какая-то там… - Венди? - Блядь. Кажется, они сказали это одновременно, отчего Фрэнсис непонимающе воззрился на девушку, которая, спрятав лицо в ладонях, натурально застонала в голос. - Я что-то не то сказал? - А я почти повелась. Вот дура-то. Ну конечно-конечно, - бормотала она, все еще не убирая руки от лица, но затем внезапно хлопнула ими по столу, отчего мужчина вздрогнул и даже слегка отшатнулся. Девушка со злостью проверила список запросов на выход. Да, так и есть, сегодня у Фрэнсиса выходной, и он не должен был никуда выходить. - «Умница», говоришь? А где же твое коронное «хорошая девочка»? Сюда бы отлично вписалось. Венди обиженно поджала губы. Она почувствовала себя конченой идиоткой. Чтобы Фрэнсис и сказал ей что-то кроме приветствия? Размечталась. Дура – она и есть дура. Наивная и влюбленная, но все еще дура. - Ты давно не приходил и… Кажется, я теряю хватку. Тебя нет в сегодняшнем списке, - она с укором стала сверлить взглядом Моссеса, который, видимо, устав теребить кепку в руках, надел ее обратно на голову и неловко улыбнулся: - Венди, но мы же виделись вчера… Да, я не сделал запрос. Меня срочно вызвали на работу, мой сменщик приболел и… - Мы не виделись. Уже. Очень. Давно, - перебив мужчину, припечатала Венди. – У тебя так хорошо получается. Копировать его. Но ты просчитался. Мы никогда не разговариваем. И уж тем более он никогда не делал мне комплиментов. Возможно, ее голос сейчас был слишком резок, а взгляд холоден, но Венди была раздосадована как никогда раньше. А ведь на мгновение она действительно поверила, что заинтересовала Фрэнсиса. «Оставь это для своих влажных фантазий. Этого никогда не будет». - Чего молчишь? Обычно ты более болтливый. Что, уже не хочешь съесть меня? Но ответ мужчины был совсем не тем, которого она ожидала. - Он называет тебя «хорошей девочкой»? Венди моргнула. А потом еще несколько раз. Чтобы удостовериться в том, что ей не кажется, и в лице Фрэнсиса она видит что-то… Нет, Миллз отказывается идентифицировать эту эмоцию, поскольку настоящий Моссес просто не может испытывать к ней что-то подобное. И этот взгляд… Он неправильный. Точно не принадлежит Фрэнсису. А сердцу в груди все равно. Оно безбожно бьет по ребрам и грозится выломать их, чтобы выбраться наружу – прямехонько в руки мужчины перед ней. И ему абсолютно срать на то, настоящий это Моссес или нет. Потому что от этого взгляда Венди становилось горячо. Прикусив губу, Миллз почему-то почувствовала желание оправдаться, но мысленно отвесила себе пощечину. И еще одну, для профилактики. А затем с наигранной самоуверенностью фыркнула. - Тебе лучше знать, как ты меня зовешь. Мужчина усмехнулся. - Венди, позвони мне в квартиру. Пожалуйста. Неожиданная просьба сбила всю спесь с девушки, отчего она непонимающе захлопала глазами. - И позвоню. - Давай. - Уже беру трубку. - Я жду. - Набираю номер. - Умница. От последнего слова Миллз почти что подпрыгнула на стуле, тогда как Фрэнсис словно с трудом сдерживал смех. Обиженно засопев, девушка прижала трубку к уху и принялась считать гудки, сверля взглядом повеселевшего Моссеса. Один. Два. Три. На десятом осознание наконец настигло Венди, и она, побледнев, положила трубку на место. Видимо, по ее лицу Фрэнсису все стало понятно, отчего он, скрестив руки на груди, склонил голову набок и почти что ехидно улыбнулся.