Привет из прошлого

Тарас, Тарас… Это имя я тоже уже видела. Вот, точно. Рождественская открытка. На ней неуверенным детским почерком выведено: «Дорогой дядюшка Василий Иванович! Поздравляю тебя со светлым праздником Рождества. Желаю тебе крепкого здоровья. Как ты жив-здоров? У нас всё хорошо, бабушка и дедушка здоровы. Я их слушаюсь и не огорчаю. Приезжай в гости. Целую и обнимаю, любящая тебя Таисия Тарасовна» И таких карточек была не одна. И на Пасху, и на Рождество. И с Днём Ангела. Видно, отношения у этой неизвестной мне Таисии с Василием Ивановичем были самые что ни на есть тёплые. Таааак, а что там с обратным адресом? Первые карточки отосланы из Архангельска, а с 1905 года уже Петербург. Видимо, Таисья вышла замуж или просто переехала в столицу. Прочитав другие карточки, я выяснила, что да, переехала с дедом и бабкой в столицу. Ну что ж, поищу на неделе поподробнее. Пришлось мне изрядно попотеть, чтоб разобраться в этой истории. Место упокоения пристава хоть с трудом, но нашлось. С девушкой пришлось повозиться дольше. Оказалось, лежат они на одном Смоленском кладбище, только через речку друг от друга*. А вот обстоятельства их смерти разузнать оказалось труднее. Пришлось посидеть несколько недель на генеалогических форумах, сделать несколько запросов в архивы. Так-то почти все дореволюционные полицейские архивы были утрачены. Но, к счастью, касательно моего интереса дела уцелели. Я открыла первую присланную мне папку. Следственное дело по поводу гибели пристава седьмого Василеостровского участка Смолокурова Т.П., 1864 года рождения, холост, православного вероисповедания. Из показаний урядника Василия Ухова и девицы Ардашниковой А.А. сложилась следующая картина. Василий слышал, как они накануне вечером спорили в их кабинете. И как пристав решительно запретил ей соваться куда бы то ни было без него. Далее показания барышни. «Какие у вас были отношения с покойным?» — «Рабочие» — «Но свидетели утверждают, что после Рождественского поста вы собирались обвенчаться» — «Да, чтобы прекратить пересуды и домыслы. И не объяснять моё постоянное присутствие в участке». Она опять решила всё сделать сама. Сама отправилась на задержание, оставив ему лишь записку. Он, конечно же, бросился за ней следом. Её уже ждали. Пристав даже успел кинуться наперерез стрелявшему, даже успел прикрыть её. Но расстояние было слишком мало́. Пуля прошла навылет, поразив её на излёте. Он умер сразу. Три дня, пока она была без сознания, звала его в бреду. Когда очнулась, ей не сразу сказали. Она не плакала. Принимала лекарства, молча терпела перевязку. К Рождеству была полностью здорова. Боясь, как бы она не сотворила чего с собой, родные не отпускали её никуда одну. Но она вела себя на удивление спокойно и адекватно, и через месяц все успокоились. «Вы не могли не успеть, Тарас Петрович. Но лучше бы вы не успели» Вторая папка. Из дела о самоубийстве Ардашниковой А.А., двадцати четырёх лет от роду, девицы, не замужем, православного вероисповедания. «Накануне Анастасия Андреевна приходила в участок. Я спросил как она. Она ответила что хорошо. И в свою очередь поинтересовалась: «Как вы, Василий? А я пришла попрощаться» — «Вы всё-таки решили уехать, Анастасия Андреевна?» — «Да, решила». Она остановилась перед дверью их кабинета. «Хотите зайти?» — «А можно?» — «Да, конечно, проходите» — «Что, Тарасу Петровичу замену ещё не прислали?» — «Пока нет ещё». Она подошла к его столу, пробежалась пальчиками по столешнице, взглянула на их общую фотографию, которая так и стояла справа от чернильницы. Закрыла рот ладошкой, сдерживая подступившие слёзы, но через некоторое время взяла себя в руки и с лёгкой улыбкой произнесла: «А мы завтра должны были обвенчаться. Тарас Петрович уже и кольца купил. И договорился обо всём… Зачем я это сделала, Василий?» «Потом опять улыбнулась и ласково простилась со мной: «Прощайте, Василий. Спасибо вам за всё». Нет, была спокойная, даже весёлая, когда уходила. Нет, где она взяла пистолет, я не знаю. Из кабинета она вышла с пустыми руками. Наверно, у них был тайник.»