Анекдот на первое апреля

Кэйа стучит по стеклу окна соседней комнаты и спустя пару секунд оттуда высовывается недовольное сонное лицо, выше которого алое недоразумение – словно всю ночь птицы пытались там свить своё гнездо. Альберих смеётся над этим, когда перемахивает через натужно скрипящий подоконник и оказывается в комнате Дилюка. Его действия настолько отработанные почти каждодневным повторением, что он даже не задумывается над ними. — Почти каждое утро одно и то же, а ты смешной, как в первый, — Кэйа хихикает и следует за фыркающим Рагнвиндром к туалетному столику. Дилюк уже в рыцарской форме присаживается на стул и ждёт, пока Кэйа приступит к их утренней традиции, а именно распутыванию огромного клока густых волос. Альберих всегда в такие моменты хихикал вбок тихо с его выражения лица, словно это младший Рагнвиндр делает названному брату одолжение на потрогать львиную гриву, а не Кэйа Дилюку, распутывая его гнездо на голове по утрам. На самом деле это действительно было одолжением Альбериху, который обожал возиться с этими вихрями пламени. Кэйа в принципе много чего любил, когда это было связано с Дилюком. От его надутого местами обиды выражения лица до уголков приподнятых губ, неловкость с детьми, мастерское обращение с мечом, которое вызывало восхищение, бледные ладони, хлопающие по плечу, когда нужно подбодрить, внимательность к деталям, когда сложно было соврать насчёт своего самочувствия, когда Дилюк был слишком заботливым и многое-многое другое. Кажется всё в его названном брате было идеальным. Медленно перебирая локоны в комфортной тишине с почти сопящим на стуле названным братом, он грустно улыбался и понимал, что хочет целовать пряди волос и щёки, может неловкий чмок в губы, а ещё желательно называть не названным... А, ну, может быть возлюбленным. Почему-то сейчас это казалось таким предельно ясным. Словно до этого он бегал от себя же и своих чувств, стараясь отрицать, что действительно испытывает влюблённость к названному брату. — Я люблю тебя, — внезапно вслух отчаянным и тихим, на моменте ощущения "сейчас или никогда" до заметной тряски рук и поджатых губ, такой уязвимый сейчас и чувствуется сам себе маленьким до ужаса. Дилюк в зеркале тут же чуть ли не испуганно поднимает веки, секунда промедления и он расслабляется, даже не стараясь повернуться, чтобы закатить наверх глаза и неловко выдать с покраснением щёк: — Не смешная шутка, Кай. И Кэйа оказался потерян. Он вдруг застывает разбитой статуей, еле-еле негнущимися пальцами завязывая ленту в чужих волосах и тут же отворачивается якобы в приступе смешка, чтобы его разбитое выражение лица не было видно в отражении. — Да, несмешная... — соглашается Альберих на удивление даже не дрожащим голосом и побитый совсем неудивительным отказом, улыбается Дилюку ну слишком натянуто, когда спешно выходит из комнаты через дверь. ... — О, Дилюк, ты мне нравишься! —вздыхает ну слишком театрально Джинн и из неё, стоит признать, правда отвратительный актёр. — Старайся лучше, — фыркает Рагнвиндр совсем без удивления и обтирает потную шею мокрым полотенцем на тренировочном поле Ордо Фавониус. Было жарко, а сейчас ведь даже не лето. — Как жаль, что моего актерского мастерства недостаточно, чтобы смутить непробиваемого капитана кавалерии, — хихикает она по-доброму, перевязывая свои блондинистые растрепавшиеся волосы. — Если бы ты была первой с такими шутками, я бы ещё может и подумал, — он падает на одну из скрипящих скамеек в тени под раскидистым деревом и выдыхает уставше, задумываясь над совсем уже странным поведением Кэйи. Он его откровенно избегал и при завтраке, и на службе, что Дилюк даже не смог его увидеть, когда очень хотел позвать сюда, на тренировочное поле для дружеского спарринга. — М? — Джинн заинтересованно заглядывает в чужие алые, нависая над откинувшим назад голову капитаном кавалерии. — А кто был до этого? Ох уж этот интерес! Дилюк знает его двойное дно, потому что Гуннхильдр та ещё поклонница любовных романов из почему-то закрытой секции библиотеки, к которой из их троицы – считая Кэйю – доступ имеет только Рагнвиндр, как капитан. Это всегда очень неловко, смотреть библиотекарю в глаза. — Кэйа, это был Кэйа, — тяжело выдыхает Рагнвиндр и в этот же момент хмурится слегка смущённый ситуацией. Альберих настолько старательно его избегал, что даже сбежал в Ордо Фавониус раньше, хотя они обычно ходили вместе, да и... Это действительно было обидно. Джинн уже совсем не театрально ойкает и оседает на скамью рядом с ним, закусывая нижнюю губу и хмуря брови. Её лицо вдруг становится таким сочувствующим, пока она не кидает взгляд на Рагнвиндра, теперь уже несколько осуждающий, даже не несколько, а скорее абсолютно точно осуждающий. Дилюк не понимал с чего вдруг такая реакция, выкатывая нижнюю губу в своей отрицательной реакции. — Если это был Кэйа, то всё понятно, скажи честно, ты дурак? — судя по её тону и упёртым в бока рукам, она была серьёзна, как никогда раньше. — С чего это я дурак? — возмущённо бубнит капитан кавалерии, хмурясь ещё пуще прежнего. — Да ты видел как он на тебя смотрит? А как ты на него смотришь? — в конце концов фырчит та и ветер треплет её блондинистые пряди, качает серьги-крестики в ушах. — О Архонты, вы друг друга стоите... Дилюк глупо булькает что-то по типу "сама такая", но Джинн лишь цокает на этот гениальный уж точно очень оскорбительный ответ, хватает его голову и поворачивает в сторону входа на тренировочную площадку, где тут же мелькает синий затылок в нервном направлении "вон отсюда". — Он не шутил, Дилюк, — Гуннхильдр тут же послушно его отпускает и капитан словно по команде подскакивает с места, бегом направляясь за Альберихом. — Кэйа, стой! Пожалуйста! — вдогонку кричит Рагнвиндр, с трудом находя знакомый силуэт между толпы собравшихся у тренировочной площадки ребят. Альберих и вправду останавливается, но не оборачивается. Шёпот скользит между ними, пока Дилюк неминуемо приближается к уже не совсем названному брату, берёт его за руку и упирающегося тащит на задний двор, подальше от лишних глаз. — Почему ты меня избегаешь? — в лоб спрашивает Рагнвиндр, когда позади них толстые каменные стены, а вокруг только глупые насекомые. Может Джинн ошибалась, он должен разузнать всё наверняка! — Я тебя не избегаю, — упёртый до жути, складывает руки на уровни груди накрест и даже не смотрит в глаза напротив, так, на паука, ползущего по ветке дерева позади Дилюка, вот бы сейчас он упал ему на голову. — Просто хотелось побыть одному... — Ты меня избегаешь! — Рагнвиндр выглядит так смешно, вроде бы капитан кавалерии, а злится, настаивает и краснеет, как малое дитя. — Это потому что ты не шутил утром, да? Поэтому ты меня избегаешь? — С чего ты вообще решил, что это была шутка? — в голосе его милого Кэйи слышатся надломленные нотки и Дилюка это ранит не хуже тупого ножа в грудной клетке. — Потому что сегодня первое апреля, дурак! — насупившийся, он действительно выглядит, как обиженный совёнок, пока Альберих перед ним удивлённо вытягивается. Действительно дурак, взял забыл... А ведь он так долго готовил настоящий розыгрыш и так глупо перепутал даты. — Иди сюда, — бурчит Рагнвиндр весь в красных пятнах от смущения, потный и липкий после тренировки на жаре, но Кэйю это почему-то не отталкивает нисколько. Дилюк хватает его за щёки и чмокает влажными губами в сухие, прикусывая нижнюю в некоторой доли обиды и раздражительности. Потом ещё раз чмокает и ещё, и ещё. — Я тебя тоже люблю, Кай. И это не было шуткой.