с богом — против Бога

      Святослава…       Святая…       Черта с два!       От святой в ней только выданное при рождении имя, при упоминании которого в голове всплывает образ пышногрудой древнерусской царевны или княжны, а никак не бледная, словно никогда не видавшая солнца, девица с вечно каменным лицом.       «Святослава» должна быть лучезарной, а она излучала только тьму.       «Святослава» должна благоухать живой розой, а не едва ползать по земле опарышем в поисках ямки погрязнее.       Нелюдимая и нелюбимая.       Вот брату повезло — его имя не вешает ярлык, не строит образов, Влад он от того и «Влад», что миром владеет, подчиняя неугодных, а угодные и сами спешат подчиниться. Абсурд, что брат верной шавкой служит своей силе, на коленях ползает, и о снисхождении за ошибки свои молит. Она не такая Другая.       Они, абсолютно не похожие друг на друга, как будто не одна мать их почти сутки рожала, и как будто в зачатии совсем ни один отец участие принимал. На лицо то словно две половины одной медали — двойняшки, как никак, в ребячестве фразы друг за другом договаривали, на пару по всяким канавам шаробродились, зная, что у них нет никого дороже друг друга. Так бы и бродили, пока шестнадцатилетнюю девчонку в одну ночь не подменили: спать ложилась краснощекой, светлой, заразительно смеющейся девчонкой, а встала тенью самой себя.       Брат первым заметил потухнувший взгляд, и уже знакомый с магией во всех её проявлениях, первым делом потащил на кладбище порчу снимать, но на все призывы ему только тишина глухая отвечала, приводя импульсивного начинающего чернокнижника в бешенство. Только Святослава с усталостью смотрела за его жалкими попытками отправить себя на тот свет беспрестанно появляющимися глубокими порезами на руках.       Ведомая неизведанными ранее инстинктами, она смотрит на окровавленные руки, что пытаются поджечь огарок свечки, а под ложечкой начинает зудеть от желания вцепиться брату в глотку, и тряхануть пару раз из стороны в сторону, чтобы в руках птицей забился, и хрипел на каждом предсмертном выдохе. Как во сне… в спящем мозгу картинки мелькали с такой скоростью, что Святослава даже не успевала запоминать их, в голову укладывались только жуткие вспоминания о сотнях обрядов, и сотнях мертвых тел, которые горами гнили в ногах безликих личностей. Она очнулась, когда утреннее зарево только начало проникать в комнату из-за плотно-задернутых штор, на соседней кровати спал Влад, пока на неё выглядывали несколько пар алых глаз его бесовщины.       Девушке всегда было интересно взглянуть на неизвестное его глазами, как говорится, «бойся своих желаний». Голова гудела от чужих воспоминаний, пока те укладывались в памяти, заставляя осознавать — прежней она уже не станет.       — Свят, ты чего? — чернокнижник нервно сглатывает, неосознанно отступая от сестры на несколько шагов назад. С девушки за мгновение схлынули все краски, превратив ее в старую советскую картинку, белок в глазах медленно закрашивался чернотой, а наконец-то соизволившая откликнуться на призыв бесовщина, настоятельно верещала в голове уносить ноги подальше.       Авось он не станет тем, кого новоиспеченная нежить сожрет на свой первый завтрак, даже не подавившись.       Ей нужна его кровь!       В голове набатом бьет одна единственная установка, которую только подначивает сладостный запах уже выпущенной на волю алой жидкости. Сейчас её не остановит ни страх, отчетливо читающийся в родных глазах, ни его жалкие попытки сбежать. Все равно догонит. Догонит и вспорет брюхо, разбросает кишки по всей территории кладбища, лишь бы прилипшим к нёбу языком провести по панически-бьющейся сонной артерии. Глаза довольно прикрываются, когда уже окрепшее подростковое тело пытается оттянуть неизбежное и оттолкнуть от себя душащую его руку. Как и в воспоминаниях безликих, которые успели сростись с её собственными, хрипит, глаза закатывает и начинает обмякать в звериной хватке…       … — Чего задумалась? — живые карие глаза смотрят на нее в зеркало заднего вида, пока мужские пальцы нервно постукивают о кожу автомобильного руля. Тоже волнуется, будто ему сейчас снова выходить к толпе аморальных колдунов и магичек, которые только и могут, что картишки по черной ткани разбрасывать, да руки кровью чужой марать, на себя-то должки перед силой кишка тонка навесить.       — Плохая это идея.       Череватый ядовито хмыкает, с того самого дня любое появление сестры в толпе становилось «плохой идеей», да по началу он и сам так считал, до сих пор нервно потирая едва заметные шрамы от стальных когтей на шее. Себя винил во всём случившимся — демоны сразу говорили, что за дар ему придется расплатиться самым дорогим, что у него есть. Получается, что из-за него маленькая Свята превратилась в безжалостное зверье, которое одним только запахом можно поманить, как она моментально сущность свою раскроет. Годами себя изъедал, а Святослава позволяла ему это, потеряв всякий интерес к любым проявлениям человеческих чувств. Зачем ей опускать до примитивной жалости к кому-то, если она сама к себе её не испытывает, да, и тем более, Влад сам вбил в голову, что вся вина лежит на нём, а не на жалком стечении обстоятельств. Уж сколько литературы перелопатил в попытках побольше узнать о нежити, которая теперь жила с ним в одной комнате, спала на соседней кровати, и заставляла ночью просыпаться в холодном поту от пронизывающего темного взгляда.       — Только пусть Ира на рожон не лезет. — Певчая уже была давно на поляне, настраивалась, сверкала глазами из-под солнечных очков, пока брат и сестра вновь обсуждали целесообразность таких жертв.       — А сама-то? — витающая над поляной энергетика касалась её и за сотней метров, манила и пьянила уже поплывший разум, будоражила сущность внутри, заставляя нервно сглатывать каждые несколько секунд моментально выступившую слюну. Пальцы сводило предвкушающей судорогой от бессчетного количества людей, которым просто не повезло оказаться рядом с ней в опасной близости.       Пройти дальше — это то, зачем она пришла. Пусть у Влада и были свои договоренности с бесовщиной, она не собиралась уповать на братских демонов, хотелось поиграться со всеми этими силами самой, раз уж Святославу сюда притащили, она устроит им незабываемый уикенд.       Причем далеко не факт, что кто-то из этих многочисленных конкурентов не додохнет к концу дня от изнеможения.       — Удачи что ли. — чернокнижник выполз из своего убежища на радость собравшимся вокруг оцепленной поляны фанатам. — Да простит Господь твою душу грешную. Да освятит путь твой…       Смеющийся братский взгляд следит за очередной долгожданной реакцией девушки на его слова: платиновая блондинка схватилась за горло, высунула язык, смазывая контур помады, и принялась показательно давиться воздухом, периодически закатывая глаза и оседая на землю. Осталось только пену изо рта пустить, в конвульсиях забиться, и точно за одержимую сойдет.       Только ступив на границу поляны, оглянув огромной количество разодетых личностей и снующих туда-сюда операторов, Святославе захотелось истерично расхохотаться. Громко, задорно, во весь голос, чтобы каждый услышал и покрутил пальцем у виска. Приметных красный платок Певчей маячил в самом эпицентре, и ей не оставалось ничего, кроме как протискиваться между толкающимися людьми. Кто-то отдавил ей пальцы на ногах, кто-то нарочито сильно пихнул в бок, самые смелые рисковали заглянуть ей в глаза и поводить вокруг фигуры противно-воняющими благовониями.       Ну, и фарс.       — Девушка, простите. — новенькая. Сразу видно — шугается от толпы, пытаясь выхватить отдельно стоящих участников. Огромные, с неприкрытым испугом, глаза буквально молят Святославу сказать хоть пару слов. — Можно задать вам несколько вопросов?       — Вы уже их задаёте. — взгляд следит за приближающимся к Певчей мужиком, который нарочито громко завывает свою шаманскую песню. Да, пусть бы и выл, нежить напрягает только едва заметная дымка, тянущаяся за ним, прямо по направлению к родственнице.       Она обещала Владу.       — Дайте мне пару минут, и я вам хоть чечётку спляшу. — девушка быстро кивает головой, отходя в менее людное место.       Широким шагом, цепляя плечом претендентов на участие в новом сезоне, она приближается к знакомой фигуре. В груди разрастается пожар — это, блять, её территория! Щелчок, и ей абсолютно наплевать на окружающую их толпу, плевать на направленную прямо на неё камеру, плевать на моментально съежевшегося шамана, который уловил отнюдь неблагоприятный настрой приблизившейся девицы.       Задатки магии в нем определенно есть, иначе бы он не отшатнулся от Святославы, как от прокаженной. Стоило едва втянуть носом воздух, как знакомый аромат ударил по рецепторам, моментально прояснив мысли. Певчая уже заметила нарушенное личное пространство, и в лучших традициях Влада, вцепилась в тоненькое пальтишко девушки, лишь бы уберечь её от необдуманных действий. Ей Святославу не удержать, никому это не под силу, особенно, если сама блондинка этого не желает.       — Пошел вон! — тихий, едва уловимый шепот, в совокупности с едва обнажившимся белозубым оскалом, делают свое дело. От шамана остается только остаточный шлейф его страха. Первая жертва выбрана. Он сам к ней пришел, и сам нашел в её лице свое забвенье.       Ира удостоилась только пустого взгляда таких родных, но таких чужих карих глаз. Забылось и данное начинающему редактору обещание, и наплевать стало на разрастающийся гул на поляне. Святослава скалой стояла над Певчей, воровато оглядываясь, и нервно выкуривая уже десятую сигарету — всех масштабов бедствия она не могла представить даже из рассказов брата, на деле все выходило еще гораздо хуже, а испытания даже еще не начались.       Пронзительный взгляд наблюдающего за ней мужика, заставляет уголки губ дернуться. Он в ней дырку прожечь пытается, не иначе. Ширму Свята прошла не прилагая абсолютно никаких усилий, просто напросто выдала чуть измененную версию Певчей, нагло украденную прямо из женской головы. С багажниками так не прокатит, придется слегка поднапрячься, чтобы без особых вопросов заскочить прямо в уходящий поезд Битвы.       «Внимание, экстрасенс на площадке».       — Добрый день. Давайте знакомиться? — Ларионов улыбается ей во все свои тридцать два отбеленные зуба. Святославе даже завидно стало такой керамической улыбке.       — Святослава. — снова этот запах по всюду. Да, сейчас он смешан с ароматом других закусок на её будущем столе, но он уж больно отчетливый, будто человек был здесь совсем недавно, может быть прямо перед ней. — Мы можем сразу начать? Не люблю все эти разговоры.       — У меня сложилось впечатление, что вас я уже видел. — Илья продолжает гнуть свою линию, подмечая вспыхнувшее в карих глазах раздражение. Интересный персонаж, который стоит раскрыть перед камерами получше, дабы подарить зрителям наслаждение от новых лиц.       — Сомневаюсь.       Девушка не оставляет ведущему выбора, кроме как щелкнуть секундомером, пока она уже начала свой проход вдоль автомобилей. Запах её сбивает, путает мысли, и она уже четко может сказать, что до неё здесь была ейподобная нежить. Да, не такая уж сильная, скорее только начинающая свой путь, но и не ровня другим участникам. Ох и закусятся они в будущем, деля территорию. Святослава не одна пришла сюда кишку набить, от того становилось еще интереснее посмотреть на это дитя полуночи.       — Здесь баба лежала. — ноготочек клацает по крышке багажника, оставляя в груди владельца автомобиля кровоточащую рану. — и тут, бабенка, а Певчая не нашла-а.       — Ирина? Вы знакомы? — Илья цепляется хотя бы за какую-то информацию о неизвестной им девушке.       — Знакомы… тут мужик лежал, еще раз ляжет, жена его похоронит. — она кидает игривый взгляд на застывшего ведущего, слегка покачивая головой. — в этой же колымаге и похоронит.       Возмущения людей около экрана ее совершенно не заботят. Раз за разом Святослава указывает на автомобили и называет пол человека, которому удосужилось стать жертвой всех предыдущих участников. Подойдя к черному автомобилю, блондинка на мгновение остановилась, вглядываясь в чистую поверхность багажника, застывает статуей, полностью погружаясь в остаточный шлейф чужой магии, позволяет себе опустить навешанные Владом куполы, чтобы самой прикоснуться к родной темной энергии.       Зря она его слабым назвала, всё это старательно брошенная в глаза пыль, только он не так уж сильно скрывает свою сущность, в отличии от неё. Желание лицом к лицу встретиться с первой за все её годы нежитью увеличивалось с каждой секундой, проводимой подле черного автомобиля.       — Это ваш выбор, Святослава?       — Нет. Это чужая ошибка. Попутали вы его, запахом хозяина сбили.       Девушка разворачивается на каблуках, делая шаг в сторону другого автомобиля. Серого.       — Лежал здесь, а выбрал тот.       Даже если она сейчас не найдет этого треклятого человека, место в Новой Битве уже ей обеспечено. Люди в скрытой части хлопают ртами напротив монитора, но им предется вернуть свою челюсть на место.       — Здесь лежит. Как в гробу. — кривая улыбка растягивается на красивом лице. — Выпускайте, места мало.       Святославу не трогают аплодисменты, желающим побеседовать с ней лично она отказывает, закрепляя за собой титул высокомерной и крайне агрессивной особы. Пусть так, ей все равно.       — Такой себе, Череватый на минималках. — уходя, она едва обернулась, заставив Ларионова невольно поежится, и заречься больше не будить лихо, пока оно тихо.       Лестно, что люди непроизвольно, но сравнивают брата и сестру, и Святослава даже готова прощать такую вольность, главное чтобы в этом сравнении присутствовало неподдельное восхищение двумя одарованными. На другое она не согласна. Слишком высоко поднят невидимый ценник Владом, и она не позволит никому сторговать даже половину копейки, — а если уж совсем наглый собеседник попадется, можно будет и в лесок свезти, прикопать где-нибудь под деревцем, — наоборот.       … — Поаккуратнее можно? — блондинка с силой потирает ушибленное о какой-то особо острый выступ бедро. Вновь разрушая все мифы о клыкастой нежити, Святослава активно пытается не подохнуть от асфиксии и беспрестанного давления маски на нос и виски. Столько лет уже проводят это испытание, а участники все также страдают от неудобств, как и в самом первом сезоне.       — Извините. Мистер Икс прямо перед вами. Можете приступать, как будете готовы.       Девушка, особо не стесняясь, хрустнула костяшками и слегка откинула спину назад, вставляя задубевшие позвонки на место. Ну, приступать, так приступать. Она до конца не догоняет на кой хер ее, нашедшую человека в багажнике, потащили еще и на Икса.       В воздухе кружится шлейф дорогого одекалона, даже самый тупой догадается, что перед ним мужик сидит. Богатый, и судя по предыдущим сезонам, достаточно знаменитый. Святослава сложила руки на груди, склонив голову в сторону, рассматривала темноту маски, не говоря ни слова. Остатки колдовства предыдущих участников раздражали её — неужели нельзя подчистить за собой, чтобы остальным не мешать. Ах, да, она же сейчас о Битве, тут так не принято-нужно поднасрать, чтобы остальные не увидели.       С тяжелым вздохом, Святослава опускается на пол, с тихим шлепком плюхаясь на задницу, и вытягивает ноги вперед, кожей ощущая, что сидящий в кресле невольно улыбнулся такому ребяческому поведению.       Настроение после предыдущего разбора на удивление вошло в непривычную положительную плоскость и желание сьебаться отсюда подальше и надавать пиздячек брату, — чисто чтобы не расслаблялся, — испарилось. А вот собственная самооценка затребовала показать всем и каждому, кто и где облизывал мужские половые органы.       — Ну, мужик сидит. — надо бы хоть парочку фирменных череватовских начиток вкинуть, а то обвинят её в подкупе съемочной группы. Все привыкли к кровавым жертвоприношениям и бьющимся в экстазе шаманам.       «Показывай. Всё показывай. Жил где, жил как, жил с кем», мужчина в кресле явно напрягся, а Святослава для пущей убедительности руку вперед вытянула, практически прикасаясь к его защитному полю.       Это уже интереснее, на ярого богоугодника, не похож, да и чернухой от него не пасет — будто сам вокруг себя стену неприступную выстроил.       — Один, без семьи, но рядом вечно баба крутится. То ли Аня, то ли Яна, — прикрыв глаза, она невольно задумывается какого размера круги под глазами отпечатаются от ярко-прокрашенных ресниц, но мозг тут же переключается на замелькавшие картинки и образы. — Двое как будто. На лицо один, а двое.       — Что вы имеете ввиду? — вспышка ярости заставила недовольно шикнуть на влезшего в её монолог редактора.       — То и имею. Родился одним — стал другим, — казалось, только они двое понимали о чём идет речь, но вслух об этом девушка говорить не стала, зацепилась за самое яркое воспоминание в голове мистера Икс.       — Если будете думать, что это случайность, просто вспомните, сколько впахивали ради этих трех минут. — Святослава не утруждала себя описанием внешности. Зачем? Гораздо интереснее уделить внимание мелким, почти забытым, деталям — В голове вечная мелодия.       — У вас?       — Блять, я про себя вам, что ли рассказываю? — задубевшие ногти уже начинают нервно постукивать по деревянному паркету, а зубы скрепят друг об друга. — Не хотите слушать, не слушайте.       Блондинка за одно движение стаскивает с себя маску, тут же упираясь на поддерживающий взгляд темноволосого мужчины. Вот дали бы ей досмотреть, она бы еще и имя его назвала, не девчонка она что ли, чтобы Билана не узнать.       Вспомнились сразу все дискотеки под надоедливого Ночного хулигана, все медленные танцы под Believer, и вообще, у нее лет до двадцати бережно хранился плакат с его автографом, реликвия настоящая!        — Здрасте. — ох и поржет с ее тупой улыбки Влад, а карие глаза нагло выдают неподдельную радость. Сущность давно срослась с ней, но даже нежить сейчас была готова визжать от такого близкого нахождения рядом с кумиром молодости.       — Привет. — Святослава смотрит на протянутую ей руку. Точно, она же так и сидит на полу. Святые богоугодники, он ей сейчас предлагает помочь встать! — Мы же можем наедине поговорить?        — Да, конечно. Блин, а фотку можно? — Билан, улыбаясь, кивает, подтягивая легкое тельце на ноги. А Свята даже и забыла о данном самой себе обещании не общаться с участниками испытаний лично, но ведь это Дима Билан! — Владос сдохнет, от зависти.       …Брюнетка и блондинка живо обсуждают прошедший день, делясь друг с другом своими эмоциями. Задача минимум выполнена — и Ирина, и Святослава, прошли в Новую Битву, дело осталось за малым: всего лишь помотаться почти четыре месяца по стране, пройти херову тучу испытаний, не угодить в черные конверты, нагло заняв место в белом, и не убить никого случайно в Готическом зале. Причем последний пункт был обязательным условием исключительно для отмахнувшейся от брата Святославы.       — Этот блядский уикенд станет самой дорогой вашей вечеринкой, малыши!       Мужские глаза находят женские в зеркале заднего вида, вторые весело подмигивают, а первые наконец-то наполняются облегченностью. Она все еще живая, и только это заставляет надежду снова загореться ярким огонечком в заложенной бесам душе. Ломанная, переломанная, но все еще его маленький недостающий кусочек пазла, без которого и жизни нет, и самого его нет.              Она — Святослава Череватая.       Безымянная тень сильнейшего экстрасенса страны, которой слишком понравилась предложенная игра, чтобы от нее отказаться.       А Святослава с детства любит игры, особенно те, из которых заочно выйдет победителем.