Непокорная звезда

Понадобилось несколько минут, чтобы Ким Докча пришёл в себя после бешеного музыкального марафона, взбудораженных эмоций, смог вернуть себя в амплуа ответственного работника. Люди постепенно расходились, многие широко улыбались, напевали, обсуждали концерт с друзьями, снимали видео для блогов… Кое-кто наверняка останется куковать у входов в надежде выловить автограф или даже сфотографироваться со своим кумиром. Отдышавшись, мужчина потёр вспотевшую шею и решил по пути завернуть в служебный туалет – умыть горящее лицо. Мозг уже оклемался, работая в нужном русле, немного лениво размышляя, что Мин Дживон, хоть и любит потешить своё эго общением с фанатами, но наверняка уже уехала, не став дожидаться окончания шоу – и самые прошаренные уже получили заветные призы. Джунхёк же вообще почти не устраивал подобных встреч, а «преследователей» мог и грубо отшить, если будут нагло лезть… По настроению, в общем. Докча посмотрел на себя в зеркало – уставший, но довольный – настроил профессиональную улыбку и только после этого отправился в гримёрную, надеясь застать своих подопечных не слишком опустошёнными. Он застал их озадаченными и было от чего: посередине длинной консоли, расположенной вдоль зеркала в качестве аналога туалетного столика, стоял небольшой, но эффектный букет из синих ирисов в лёгкой дымке белых гипсофил. – Красота, – со спокойной улыбкой констатировал менеджер и слегка повернулся к солисту: – Когда успел, Джунхёк-а? Неужели кто-то подобрался к тебе за сценой и насильно вручил подарок? – Нет, – тот одарил его взглядом «не пори чушь, как такое вообще может быть» и вновь обернулся на букет, хмуря брови сильнее. – Они уже стояли здесь. – И вы всё это время стоите и тупите, будто впервые в жизни букет увидели? – как тут не закатить глаза на такую глупость, легко же их в ступор вогнать. – Записку хоть посмотрели? После его вопроса на него устремились три удивлённых взгляда – серьёзно, вы никогда об этом не слышали? – Ю пришёл в движение, без труда замечая среди стеблей сбоку аккуратно сложенный вдвое прямоугольник, зачитал: – «Для лучшей гитаристки Ли Джихе от преданного поклонника». Как можно заметить, это не мне, – он тут же потерял интерес к цветам, невзначай вставая рядом с задумавшимся Кимом. Только тот не совсем задумался: он украдкой наблюдал за реакцией остальных, особенно Намвуна. С девушкой всё понятно: тронута и растеряна, нечасто ей знаки внимания перепадают, все давно привыкли, что фанаты замечают в основном их Лидера. А вот их подтаявший макияжем зомби… Ого-о, вот это пламя во взгляде! Кажется, Докча немного – прям сильно, на самом деле – ошибся в «диагнозе» парня. Он не завидует напарнице – он её ревнует. Чёрт, менеджер хотел только немного подразнить его, ужалить, что «вон, уже и Джихе фанаты заметили, а честолюбивый Намвун всё так в тени и сидит»… Но вышло, пожалуй, даже лучше: всё-таки, подкармливая зависть, он мог разжечь ненависть и разбить группу – это был бы его провал как менеджера. М-да, тупо как-то и мелочно… Хотя когда это Докча был ангелочком? Ну, только если в далёком детстве. Так что это стоило потраченных на букет денег и собственной изворотливости, чтобы принять у доставщика этот сюрприз и разместить его здесь, когда все ушли на выступление, прежде чем запереть гримёрную на ключ и отправиться на шоу. – Поздравляю, Джихе, ты отлично потрудилась! – он легонько сжал плечо румяной девушки, а затем звонко хлопнул в ладоши: – А теперь живенько собирайтесь, путь неблизкий. В этот момент, словно дождавшись некоего сигнала, в помещение ворвалась улыбающаяся Мин Дживон, одетая в простую на вид, но на деле дорогую брендовую одежду: брюки, шпильки и ярко-алую блузу, на голове вместо ободка или заколок волосы удерживали стильные солнечные очки, под подбородком собралась гармошкой тканевая маска. Позади маячила Хивон отстранённым лицом «меня здесь нет, вам показалось», и как-то непривычно уже было видеть её не в костюме, а в зауженных джинсах и кардигане на белую футболку. Певица остановилась посреди комнаты, встретив на лицах Докчи удивлённо поднятые брови и Джунхёка – угрюмо сдвинутые к переносице. Королева захихикала от этого противоречия и всё-таки заявила о цели визита: – Приглашаю всех на вечеринку по случаю удачного концерта! На несколько секунд воцарилась почти вакуумная тишина, прежде чем все заговорили наперебой: – Отказываюсь; Я согласна с Лидером; Здорово, давайте!.. Нетрудно догадаться, что в восторге был только Намвун, хотя Джихе явно колебалась: ей тоже хотелось, но раз Джунхёк не собирается туда идти, то и ей там делать нечего. Их менеджер несколько удивлённо оглядел собравшихся, затем обратился к солисту: – Разве ребята не заслужили небольшой праздник? Ты такой жестокий, Джунхёк-а, тц-тц… – поцокав языком в конце, Докча вновь почувствовал себя не то родителем, не то нянькой нашкодившей ребятни. Не сказать, что он сам горел желанием куда-то идти и что-то пить в такой дали от дома… А в голове профессионала сразу выскакивали, будто уведомления, множество логистических проблем: где отмечать – ну допустим, это берёт на себя Королева; по каким койко-местам раскидать три тела плюс своё собственное и Хёнсона, когда всё закончится; или ехать «на веселе», раздражая водителя; ему самому в таком случае лучше к выпивке не прикладываться, ведь кто-то должен всё проконтролировать. Докча в целом человек не особо пьющий, однако тут и вовсе не расслабишься, нагрузка на менеджера возрастает стократ, а голова начинает болеть заранее. Взвесив все имеющиеся данные, Ким состроил извинительную мордашку, ласково, но чётко проговаривая: – Боюсь, что нам не стоит задерживаться, Дживон-сси. Как нам потом добираться? Я не планировал расходы на гостиницу. Давайте в другой раз посидим? Вот и славно! После погрузки багажа и самих себя, Докча завалился на комфортное сиденье в общем салоне, на которое его грубовато утянул Джунхёк – менеджеру было наплевать, где сидеть, а с таким «сторожем» его никто доставать не будет. Он так и не снял лонгслив: в нём было удобно и комфортно, мягкая ткань льнула к коже и не электризовалась – хоть ты в ней спи. Пиджак и рубашку менеджер упаковал к сценическим костюмам музыкантов, заберёт по прибытии. Ким почти задремал под общую какофонию звуков: урчание двигателя, шум автомагистрали, ворчание Намвуна позади, приглушённую наушниками музыку Джихе… Как вдруг над ухом прозвучал глубокий голос: – Согласен. Устроим праздник у меня. Завтра, только для группы. – А я вхожу в эту группу? – немного сонно спросил Докча, довольно быстро сообразив, на какой вопрос запоздало отвечает Лидер. При этом посмотрел на собеседника сквозь полуопущенные веки, не зная, каким томным кажется этот взгляд для Джунхёка, даря тому неровный румянец на скулах – благо, в полутьме кабины этого не видно. Зато был виден уверенный кивок, на который менеджер улыбнулся и окончательно задремал. Устал – прекрасно понял Джунхёк. Зато есть возможность открыто рассмотреть чужое лицо, не опасаясь быть замеченным. Вроде ничего особенного: аккуратный нос, чуть изогнутые губы, не пухлые, но и не тонкие, короткие угольные ресницы, чёлка прядями спадает на лоб… Обычный парень, каких много на улицах Сеула. И всё же неожиданно для себя певец не мог отвести взгляд именно от этого «невзрачного» человека – потому что он чует, понимает, знает, как непрост его внутренний космос. Многогранный характер, крепкий дух, острый язык – было за что зацепиться вниманию. Надо хорошо подготовиться к праздничному вечеру.

♫ ♪ ♫

Играла ненавязчивая фоновая музыка, горели гирлянды – Джихе пришла раньше и предложила повесить «иллюминацию» среди домашнего ботанического сада Лидера. Четвёрка сидела в уютной атмосфере – Хёнсон извинялся, что не сможет прийти – и играли в притащенные Намвуном карты. Заодно вышло маленькое состязание на знание различных игр со стандартной покерной колодой. Атмосфера царила и праздничная, и в то же время привычная: Докча ехидничал над Намвуном, тот огрызался, обоих подначивала Джихе, а Лидер… Он наслаждался своеобразной идиллией и украдкой наблюдал за менеджером. Ким сегодня был одет весьма неформально для своего обычного вида: простые джинсы, футболка с логотипом группы – сказал, что купил после первого концерта, хотя на самом деле ей уже лет шесть – и рубашка в серо-голубую полоску наверх. И теперь у Джунхёка есть одна проблема, отвлекающая его от хода игры: с его места слишком хорошо проглядываются яремная впадина и ключицы через V-образный вырез футболки. Особенно когда Докча наклоняется вперёд, чтобы посмотреть чужой «бой» и поучаствовать самому – это можно считать читерством? К слову, выигрывал менеджер часто, даже выпитое – сильно разбавленная газировкой настойка – не облегчало участи остальных игроков. Даже когда не побеждал, всё равно выходил сухим из воды, то есть вовремя покидал игру. Барабанщика очень, прямо-таки невероятно раздражало везение – или мастерство – Кима Докчи. Или он жульничает, или везучий, как чёрт! На трезвую голову Намвун бы возмущался вслух; на хмельную он решил действовать хитрее: улучив момент, подливает в бокал менеджера выпивки. Понемногу, чтобы увеличение объёма не было заметно, однако Докча медленно, но верно хмелел. В крови белобрысого музыканта горел адреналин каждый раз, когда один из «взрослых» выходил из комнаты, и появлялся шанс. Когда комнату покидал Докча, было даже проще: Джунхёк глаз с проёма не сводил, будто боялся, что менеджер заблудится в его немаленькой, но простой по планировке квартире. Докча же обычно либо наблюдал за Лидером, если тот возился на открытой кухне, либо втыкал в телефон – и в обоих случаях риск быть застуканным был выше. Из кухни его действия мог случайно заметить Ю, или же Ким мог в любой момент поднять глаза от устройства. В очередной раз успешно провернув свой трюк как раз перед возвращением солиста, Намвун повернулся в противоположную сторону, ловко возвращая бутылку на место, и вдруг чуть ли не нос к носу столкнулся с Джихе. Чёрт, как-то он совсем забыл про неё, так увлёкся шалостью! Зрительный контакт держался несколько томительных секунд – сдаст или не сдаст? – пока девушка вдруг не захихикала, постепенно переходя на более громких хохот. Намвун невольно улыбнулся тоже, даже хрипло посмеялся вместе с ней. Как же он её люб… Барабанщик одёрнул себя: нет, глупости это всё, она его бесит, да. Играет отлично, поёт, Лидеру чуть ли не в рот заглядывает – ещё бы, богатый, красивый, успешный, популярный… Куда Намвуну до него! Будь он девчонкой, сам наверняка за ним увивался. Но менее обидно от этого не становится. – Чего сник? – оказаться под всегда насмешливым взглядом «аджосси» было особенно неприятно. – Не твоё, блин, дело!.. Ай! – он потёр ушибленный затылок и недовольно проводил взглядом прошедшего мимо Джунхёка. – За языком следи. – Напился – будь человеком! – невпопад подхватил Докча, хихикнув вместе с гитаристкой, и отсалютовал всем бокалом. Хотя и очень хотелось, Намвун старался не пялится на то, как методично с его лёгкой руки напивается менеджер. Что отличало его от солиста, нет-нет, да и залипавшего то на румяное лицо, то на скачущий с глотками кадык, стараясь не скользить взглядом по выглядывающим из-под ворота ключицам. Сам он пил совсем немного, больше «за компанию», чем целенаправленно; студенты время от времени пытались друг друга перепить, и чем дольше длился праздник, тем очевиднее становилось преимущество Намвуна, более опытного и приучившего организм к алкоголю. Примерно через час Джунхёк заметил, что менеджер то и дело клюёт носом, затем, едва не стукнувшись об стол, он мотал головой, напоминая встрёпанного ворона. Сведя брови к переносице, певец плавно поднялся – небольшое количество алкоголя в крови сделало его движения ещё более текучими – и остановился рядом, положив горячую ладонь на чужое плечо. Докча запрокинул голову, глядел с мягкой улыбкой и вопросительно приподнятыми бровями. – Тебе надо поспать. – М-м? Да, навер-рное, ты прав… – под конец ответа менеджера окончательно «срубило», будто слова подопечного дали ему разрешение. Многозначительно вздохнув под новый приступ смеха студентов, Ю Джунхёк перекинул руку другого мужчины через свою шею и поднял со стула, придерживая за талию. Только оказавшись в коридоре, подальше от любопытных ушей и глаз, певец пробормотал, отчитывая чудом передвигавшего ногами менеджера: – Ты же говорил, что знаешь свою дозу. Кажется, ставки на выпивку были плохой идеей… Когда наконец добрались до спальни Джунхёка – не укладывать же этого парня у сестры? – певец с чистой совестью сбросил свою ношу на тёмные простыни. Докча разметался по постели едва ли не звёздочкой, провёл носом по поверхности и сладко вздохнул, заставив провожатого невольно смутиться этого жеста. Будто провоцировал на порыв, который себе Ю мог объяснить только двумя одинаково опьяняющими «веществами»: алкоголем и Докчёй. Нависнув над спящим телом, уперев ладони по обе стороны от его головы, он несколько секунд просто смотрел на это непривычно спокойное, умиротворённое лицо. Казалось, туман в голове колыхнулся, когда Джунхёк наклонился ниже, прижался сухими губами к чужой розоватой скуле на несколько долгих мгновений. Он не мог позволить себе большего по множеству причин: от этики до посторонних в квартире. Светлая сторона убеждала его лечь в комнате Мии, тёмная – выпроводить молодёжь восвояси, и тогда… Обе сходились в одном – вечеринку пора кончать. – Как там менеджер Ким? – медленно проговорила Джихе вернувшемуся Лидеру, прерывая битву на пальцах с напарником. Тот недовольно посопел, но тоже опустил руку и повернул голову к мужчине. – Отоспится пару часов и пойдёт домой. Вам тоже пора, – выключив колонки и сложив руки на груди, Джунхёк сверлил юнцов взглядом, пока те не сообразили, что «пора» означает «прямо сейчас, пока ускоряющего подзатыльника не получили». Засобирались, неторопливо приняли вертикальное положение и побрели на выход – Джихе через шаг запнулась о свою же ногу, и от падения её уберегли подхватившие с двух сторон музыканты. Лидер неодобрительно вздохнул и предложил: – Ты чуть стоишь, оставайся в комнате Ю Мии. – Я её провожу! – внезапно инициативный Ким Намвун даже отстранил приятельницу от «шефа», будто опасаясь, что тот самолично потащит её в глубину своих апартаментов, как совсем недавно было с менеджером. Солист только брови вскинул, поражаясь, как по-разному на всех воздействуют лишние промилле в крови: гитаристка с непривычки пошатывается и смеётся гораздо больше обычного, а барабанщик вылезает из скорлупы, меньше грубит и не стесняется заботиться о ближнем; вот менеджер, к сожалению – или счастью, он пока не решил – вырубается, в то время, как певец ощущает себя легче и свободнее, хотя сторонние наблюдатели не раз говорили ему, что внешне он становится ещё более закрытым и отстранённым. Хлопнула дверь, хозяин повернул ключ в замке несколько раз, звякнул щеколдой и замер, почему-то вслушиваясь в оглушающую после нескольких часов шума тишину квартиры. Выдохнул, щёлкнул выключателем и ушёл в гостиную, чтобы немного прибрать оставленный беспорядок: спрятать оставшуюся еду в холодильник или пакеты, чтобы не обветривалась, сложить тарелки в посудомойку и запустить программу – утром останется только расставить по местам. А вот под столом обнаружилась важная улика, давшая ответ на вопрос «что не так с менеджером Кимом?», а именно, почти пустая бутылка ягодной настойки, которую Докча пил сильно разбавленной… по крайней мере, в начале вечера. Какое внушение надо сделать этому пройдохе, чтобы он перестал «химичить» с едой их менеджера?! Будь он приключенцем с мечом наперевес – или хотя бы спортивным тренером студентов – устроил бы адский денёк в спортзале! Но он был лидером музыкальной группы, поэтому придётся подключить фантазию. Или рассказать всё Докче поутру – вот у кого идей будет навалом, одна оригинальнее другой… Певец вздрогнул, когда после этой мысли ему померещился дьявольский смех знакомым голосом. Оставив всё, что не испортится и не изменится за ночь, на столе и кухне, он смотался в душ, почти полностью избавляясь от хмеля в голове, и направился к себе. Сначала по привычке, перед самой дверью опомнившись о госте, а затем уже приняв решение проведать того, услышав скрип по ту сторону. Докча за минувший час принял более цивильное положение, точнее, сел на кровати – судя по донёсшемуся ранее звуку, это случилось буквально только что. Похоже, что во сне он ухитрился стянуть и кинуть на пол рубашку, поскольку сейчас прижал её стопами к паркету и не замечал этого. Замер, опустив лицо на ладони – то ли задремал сидя, то ли занимается сомнительным самолечением. Он не замечал затихарившегося солиста, пока тот не подошёл почти вплотную, только тогда подняв голову и немного пьяно улыбнувшись – Джунхёк научился распознавать «оттенки» этих улыбок за время их общения. Было толком непонятно, видит ли его менеджер вообще: он будто смотрел прямо на него и одновременно сквозь, как на голограмму. Сейчас Ким Докча выглядит, как шанс, шептала тёмная сторона. И Джунхёк понял, что слишком долго пялится на Докчу, даже пальцы начинает покалывать от желания прикоснуться… Чёрт побери, нет! Он должен противостоять своим желаниям, а не идти у них на поводу!.. Тем не менее, он протягивает руку к лицу мужчины и осторожно зарывается пальцами в волосы, зачёсывая чёлку наверх, открывая лучший вид на спокойное, даже радостное лицо. Задерживает ладонь где-то на виске и с незаметным глазу изумлением наблюдает, как Ким едва ощутимо ластится к ней. Сглотнув, Ю скользит ниже по скуле и подбородку, слегка приподнимая лицо – и не замечая, что и сам уже не стоит прямо, а наклонился почти к самому лицу напротив. Зато он заметил – и запомнил – другое. Глаза Докчи искрились звёздами, когда их губы наконец-то сомкнулись в неуверенном, будто пробном поцелуе, уже через секунды переросшем решительное движение. Джунхёк старался дозировать свою страсть, волна за волной поднимавшуюся в нём от этого одуряющего чувства взаимности в такой простой вещи, как поцелуй. Он не планировал заходить далеко, только прощупать почву, решиться на то, что можно будет прикрыть алкоголем в случае чего. Оставлять себе путь к отступлению уверенный в себе Ю Джунхёк не привык, но здесь, с этим парнем, не хотелось проебаться. Хотелось получить осознанный максимум: либо партнёрство в отношениях, либо крепкое товарищество. Отмазав поцелуй алкоголем, сохранить второе можно, если не получится построить первое – расчёт был прост. Чего не учёл Джунхёк, так это истинного воздействия алкоголя на Докчу: это лишь поначалу он затуманивает разум и усыпляет, но чуть погодя ослабляет поводок на его внутреннем ошейнике, мобилизует ресурсы организма. Не только у Джунхёка есть «тёмная сторона». Положив ладони на талию певца и притянув его ближе, Ким полностью отдавался поцелую, и увлёкшийся своей активной инициативой здесь, Ю совершенно потерял её в другом месте. Он упустил момент, когда чужие ладони скользнули под футболку, а затем по коже вниз, под резинку пижамных штанов, массирующим движением смяли его ягодицы. Оказалось, Джунхёк уже сидел на коленях менеджера, тяжело дыша и держась для равновесия за его плечи, пока тот уделял пристальное внимание шее музыканта, совсем не скрытой широким воротом. Почувствовав укус в плечо, Джунхёк рыкнул предупреждающе «Докча!», на последнем слоге неожиданно для себя коротко проскулил. – Мне нравится, как ты произносишь моё имя, – заурчали ему под ухом, сильнее прижимая к себе, а затем резким движением развернули и опрокинули на постель. Пусть он не стал физически сильнее, но его уверенный напор настолько дезориентирует неподготовленную «добычу», что Ю не успел возмутиться и воспротивиться – картина нависшего над ним Кима, смотрящего одновременно властно и с нежностью, отбила всякое желание перенять инициативу. Как ему это удавалось – подавлять волю, не применяя силу или грубость? Это подкупало и завораживало, это совершенно обезоруживало колючего и прямолинейного Джунхёка. Поцокав языком в притворном негодовании, Докча вновь заговорил, глядя в тёмные глаза напротив: – Ты такой плохой парень, Джунхёк-а. Без стеснения оголяешься, будто меня в комнате нет, теперь вот целуешь пьяного человека, пользуясь его беспомощностью, – он усмехнулся, понимая иронию последнего обвинения с учётом нынешнего положения дел. Припомнив свои должностные обязанности и возможности, он проворковал с дьявольским наслаждением на лице: – Какой бы мне наложить на тебя штраф, м? – Ким Док… – Тс-с-с, – Докча приложил большой палец к твёрдым – как он и представлял, ох – губам солиста, мазнул вдоль сомкнутой линии, шептал змеем-искусителем: – Ну же, Джунхёк-а, расслабься… И вновь приник в чувственном поцелуе, когда Ю неожиданно в первую очередь для себя сделал то, чего с ним не случалось уже очень и очень давно: он отринул контроль и доверился почти лежавшему на нём мужчине. Позволил ему забрать поводья, а себе – прикрыть глаза и отдаться моменту, чувствуя, как на самоконтроле появляется глубокая трещина – стоило дать слабину и вернуть всё обратно казалось уже невозможным. Пока певец боролся с тесной футболкой – и когда он успел так взмокнуть? – его уши горели от сладкого яда, лившегося звуками изо рта этого демона: столько ласковых слов он не слышал с детства, пока действительно был «милым и сладким, очаровательным» мальчиком. Вздрагивал, когда партнёр ласкал его оголённый торс губами, а иногда и зубами, уверенно сжимал в ладонях бёдра, прижимался к паху – и Ю чувствовал чужое крепкое возбуждение не хуже своего. А ещё шёпот, речитативом между поцелуями: – Джунхёк-а… мой милый Джунхёк-а… – от частоты собственного имени шумело в ушах и с непривычки тяжелело дыхание, перемежаясь хрипами и тихими, смущающими стонами. Стоило запустить горячие ладони под майку Кима, как тот почти тут же выпрямился, коленями упираясь в матрас, потянул за края одежды, быстрым движением стягивая ту прочь. Впервые увидев своего менеджера без одежды, Джунхёк был удивлён: тот выглядел куда более подтянутым, чем ожидалось от человека его профессии. Телосложение не атлетичное, но умеренно-спортивное, видно, что человек не дома у телека вечера проводит – ну, во всяком случае, не каждый. Этот анализ пронёсся в голове за мгновения, не заостряя на себе внимания – оно целиком и полностью было сосредоточено на этом удивительном в своей простоте мужчине. Тот расстегнул и приспустил джинсы, окидывая лежащую под ним сбывающуюся мечту жадным взглядом, от которого жар разливался не только по лицу – возбуждение Джунхёка натягивало мягкую ткань штанов и влажной головкой выглядывало наружу. Докча облизнулся, а затем быстрым движением попытался стянуть мешающие его планам остатки пижамы. Усилиями обоих удалось выпутать только одну ногу, но и этого ему было достаточно: оставив налившийся цветом засос на голени, он перекинул её себе через бедро и вновь прижался к Джунхёку, имитируя движение бёдрами, будто они уже… – О господи, – пробормотал Ю на выдохе едва слышно, теряясь в искрящихся по телу новых ощущениях. Обнажённый член Кима скользил по возбуждённому органу солиста, стимулируя его по нежной коже, пальцы массировали затылок, приподняв голову музыканта для нового поцелуя. Джунхёк одной рукой скользнул по взмокшей пояснице, сжал задницу, будто стремясь прижать ещё теснее. Другой рукой схватил Кима за горло, стараясь урвать первенство хотя бы здесь, в слиянии губ, и партнёр с коротким смешком поддался ему, лишь сильнее двигая бёдрами. Иногда активность Докчи направляла его член вниз меж ягодиц, потираясь об отверстие, но не проникая внутрь манящей тесноты – вряд ли Джунхёк позволит ему вот так с разгона насадить себя хотя бы на пальцы, не говоря уж о чём-то ином. И всё же то, как подрагивали колени певца и прижимали ближе к себе, давало надежду, что однажды… А, пустое думать о каких-то вероятностях сейчас. Что вообще есть это «сейчас»? Важнее держать в своих руках всё это великолепие, ловить тихие, будто неуверенные стоны, целовать всё, до чего только можно дотянуться… Почти потерять голову от всего-всего-всего… такого Ю Джунхёка! С несдержанным вскриком Докча заливает своей спермой таз и напрягшийся пресс Джунхёка, бессильно повалился сверху, тут же почувствовав, как кончает и он, делая место их соприкосновения ещё более липким и пошлым. «Таких подробных на ощущения снов у меня ещё не бывало. Что там за настойка такая волшебная была?» – с дурацкой улыбкой на лице – то ли счастливой, то ли досадливой, и не разобрать сразу – Ким провалился в оглушающую и уютную темноту, уснув на загнанно дышащей груди приходящего в себя музыканта. Впрочем, и тот вскоре отрубился, запутавшись в ворохе мыслей, ни за одну из которых сознанию так и не удалось зацепиться. Только рука крепче притиснула к себе незадачливого менеджера – никуда не убежишь.