"С уважением, Ж. П."

      «Дорогой, профессор Аронакс! Не передать словами мои чувства от прочтения вашей книги «Тайны морских глубин». Это шедевр! Эта книга по-настоящему влюбила меня в себя! Я давно слежу за вашей деятельностью, и, признаюсь честно, встреча с вами стала моей мечтой. Ах, мы могли бы столько всего обсудить! Это бы принесло мне огромнейшую радость. Не смею надеяться, но всё же прошу вас оказать мне честь встретиться с вами.       — С превеликим уважением, Ж. П.»       Пьер вздохнул. Последние несколько месяцев письма подобного характера участились и везде этот загадочный человек просил встречи с ним. Каждая страница была исписана размашистым витиеватым почерком и содержала в себе слова восхищения, практически поклонения, даже признания в любви. Однако при всём красочном описании чувств, автор скромно подписывался лишь двумя инициалами, а письма были настолько обезличены, что там не упоминался даже пол адресанта!       — Если господин профессор позволит, — вмешался Консель, который был в курсе всей истории, — просить о встрече, но даже не указывать адреса или имени — довольно странно.       И Аронакс не мог не согласиться с ним! Впрочем, даже если бы адрес был указан, он бы вряд ли согласился встретиться с этим человеком, ведь несмотря на своё любопытство, он понимал: идти на тет-а-тет встречу с малознакомым человеком — штука опасная. И именно эта неопределённость пугала. Этот человек знал и домашний, и рабочий адрес Пьера, что было понятно по тому, что письма приходили и туда, и туда. Поэтому в последнее время профессор избегал прогулок в одиночестве. А Консель только и рад был помочь своему другу. Он тоже был обеспокоен этой ситуацией, из-за чего даже иногда оставался ночевать у своего господина, чтобы быть уверенным что с ним ничего не случится.       Профессор покачал головой и положил вскрытый конверт на рабочий стол. В Парижском музее естественной истории сегодня было безлюдно. Немудрено! В последнее время на улице не переставал сильный ливень. Те, кто осмеливался выходить на улицу, рисковали сильно простудиться. К слову, Консель тоже просил своего господина взять отгул, на что получил твёрдый отказ. Если бы наука была женщиной, Пьер был бы с ней в счастливом браке. И его верность своей «жене» была непоколебима, с чем пришлось мириться обеспокоенному слуге. В итоге решив, что и если свалиться с болячкой, то всем вместе, Консель последовал за учёным.       — Если господин профессор изволит, — фламандец отвернулся от окна, по которому водопадом стекал дождь, — я приготовлю нам чай.       Тот кивнул:       — Почему бы и нет? — он поднялся из кресла. — Я пока что отлучусь в курительную.       Слуга покачал головой. «Ох, прокурите себе всё здоровье!» — вот что выражало его лицо. Впрочем, Консель ничего не смог бы поделать с пристрастиями своего господина, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как молчаливо откланяться и покинуть кабинет. Пьер тоже не ждал и, накинув на плечи пиджак, достал сигару из портсигара и вышел в узкий коридорчик.       Стеклянный потолок казался светло-серым из-за дождевых облаков. Стук каблуков по паркету отдавался эхом. Пальцы пытались нащупать в карманах пиджака сигару и спички. Профессор мычал под нос какую-то простую мелодию под аккомпанемент капель, бьющих по стеклу. Всё лучше, чем идти в тишине одному… Одному ведь? Это эхо или здесь слышны ещё одни шаги? Он остановился. Сердце упало в пятки, когда Пьер услышал, что этот звук приближался к нему.       Трижды умерев от страха, учёный собрал остатки мужества в кулак и обернулся. Ему на встречу шёл высокий сухощавый мужчина в мокром плаще. Круглые очки на его носу были покрыты каплями воды. Из-под блестящей от влаги шляпы виднелись длинные, такие же мокрые, прилипшие к тонкой шее, волосы. Руки незнакомца были заведены за спину, что заставило Пьера насторожиться ещё сильнее.       — Господин Аронакс, — тихим голосом произнёс мужчина.       — Да, это я! Что вам угодно? — учёный старался звучать как можно более угрожающе, пытаясь придумать план побега в случае чего. Неизвестный ступил вперёд и, споткнувшись и почти влетев в него, достал из-за спины букет красных роз.       — Это вам, господин Аронакс! — краснея воскликнул он.       Глаза Пьера округлились.       — А? — вырвалось у него в смятении.       — Этот букет, — смущённо произнёс мужчина, — он вам.       Почему-то это лицо показалось Аронаксу знакомым. Не без колебаний, он принял подарок. Их руки на мгновение соприкоснулись и он не мог не ощутить холода, исходящего от пальцев неизвестного.       — Спасибо, — тихо сказал он.       Незнакомец просиял и поклонился.       — Рад служить вам! — незванный гость чуть оживился. — Знаете, это было довольно непросто достать цветы в такой ливень! Я оббегал полгорода в поисках открытой цветочной лавки!       — Не стоило, любезнейший, — Пьер мягко улыбнулся. — Нужно своё здоровье. Я вам это как бывший врач говорю.       — Да бросьте! — неизвестный махнул рукой, лучезарно улыбаясь. — Если вам понравилось, значит оно того стоило! Вам же понравилось, да?       — Это безусловно мило, но…       — Значит оно действительно того стоило! — воскликнул мужчина, не дав Аронаксу договорить. — А за моё здоровье можете не переживать! С меня всё сойдёт как с гуся во… Апчхи!       Чих не дал ему закончить фразу. Профессор покачал головой.       — Так не пойдёт, — учёный положил бедолаге руку на плечо. — Давайте я отведу вас в мой кабинет. Мой слуга как раз чай сделал. Там и отогреетесь.       Несчастный открыл было рот, чтобы возразить, но Аронакс его прервал:       — Я настаиваю.       Ответом ему была смущённая улыбка. Пьер удовлетворённо кивнул и провёл бедолагу в свой кабинет.       Зайдя в помещение, он приказал (впрочем, приказом это нельзя было назвать — скорее вежливой просьбой) снять промокшие плащ и шляпу и, положив цветы на стол стянул с носа незнакомца очки, принялся их аккуратно протирать мягкой тканью носового платка.       — Садитесь, уважаемый, — сказал он мужчине, стирая пятнышко с линзы.       — Вы можете обращаться ко мне по имени, господин Аронакс, — щурясь в попытках разглядеть что-нибудь, гость опустился в кресло.       — Боюсь, вы пока что не назвали мне вашего имени, — деловито сказал профессор, откладывая платок с вышитыми золотыми буквами «П.А.» и проверяя стёклышки на наличие упущенных пятен.       Мужчина подскочил в изумлении.       — Как? — воскликнул он. — Мы же виделись прежде!       Обескураженный учёный лишь неловко дёрнул плечом.       Гость нахмурился:       — Неужели вы не помните? — в его глазах читалось множество эмоций, но самыми яркими из них были недоумение, сомнение и разочарование. Впрочем, они сменялись также быстро, как и мысли в голове, превратившись в настоящий калейдоскоп из внутренних голосов, каждый из которых твердил своё.       Пьер нервно закусил губу. Этот человек писал ему любовные письма на протяжении нескольких месяцев, и этот человек пришёл к нему с цветами в ливень. А он даже не помнит его имени! Аронакс виновато потупил взгляд.       Мужчина вздохнул и поднял близорукие глаза на профессора, понимающе улыбнувшись.       — Полагаю, вы много работали! Я тоже, если сильно чем-то увлекаюсь, забываю обо всём на свете! — чуть посмеялся он. Голос звучал также бодро как и прежде без тени обиды. — Тогда позвольте мне представиться снова! — он низко поклонился. — Жак Элиасен Франсуа Мари Паганель, к вашим услугам!       Паганель взял руку учёного в свои и поднёс её к губам. От этого жеста в груди Аронакса что-то приятно заныло. Тепло наполнило его тело, не оставив места даже для воздуха!       Жак Паганель… Он не раз слышал это имя прежде. Это был секретарь парижского географического общества и они входили примерно в одни круги учёного мирка. Но всё же пересекаться им не удавалось, ввиду различий их родов деятельности. И всё же… Его лицо казалось Пьеру до боли знакомым. Но вот где же он видел его?       И вот перед глазами всплыла ясная, до того чёткая картинка, что, казалось, Пьер мог до неё дотронуться. Касание… Невольное касание рук, случайно проходящих мимо мужчин. Мимолётное прикосновение, от которого тело пробивает нежный разряд электричества. Он наконец-то вспомнил.       Тогда был один из немногих солнечных дней ранней весны. Профессор давал лекцию в институте естественных наук о природе морских существ. И вот во время его рассказа об отличиях акул и касаток, в аудитории раздался громкий возглас: «Боже мой! Я опаздываю!»       Кто-то из присутствующих захихикал, кто-то начал ворчать, а длинный худощавый мужчина, поднявший весь этот шум, быстро выбежал из аудитории. Именно в этот момент профессор и ощутил это касание, длившееся всего долю секунды, но оставшееся где-то глубоко под кожей.       Позже ему рассказали, что это и был тот самый Жак Паганель, известный своей рассеянностью. Оказалось, он перепутал адреса и, случайно очутившись на лекции, так заслушался, что чуть не проворонил заседание в географическом обществе.       Эта странная искра зудела где-то самой кровеносной системе несколько недель после этого события, пока её из головы не вытеснила рутина, работа над книгой и прочие мелочи жизни.       — Кажется, я припоминаю, где видел вас, любезный, — чуть улыбнулся Пьер.       — Чудесно! — просиял Жак. Никогда прежде Аронакс не видел улыбки обаятельнее.       Профессор высвободил свою руку из хватки Паганеля и, взяв очки за дужки, поднёс их к его лицу.       — Позвольте, — тихо, почти неслышно сказал он. Секретарь чуть подался вперёд, позволяя учёному водрузить на нос окуляры.       Как только карие близорукие глаза оказались за линзами, они впились в лицо Пьера изучающим взглядом. В ответ на эту наглость, Аронакс тоже позволил себе одну: убрать за уши наконец-то высохшие, но изрядно спутанные волосы Жака. Это мимолётное прикосновение породило даже не сотню, а тысячу искр.       — Знаете, господин профессор, — тихо начал секретарь.       — Просто Пьер, — перебил его Аронакс.       — Просто Пьер, — повторил это Паганель, как бы пробуя слова на вкус. — Я должен вам… тебе сказать, что ты сделал меня сейчас счастливейшим человеком из ныне живущих. Когда я увидел тебя в деле, я был потрясён. Я никогда не видел, чтобы человек давал научную лекцию с такой… — он прервался, подбирая слова. — С такой страстью и спокойствием одновременно! Это взбудоражило во мне что-то, после чего я не мог перестать думать о тебе. Через общих знакомых я вымолил твои адреса, за что прошу прощения. Я не знал как подойти к тебе. Я не знал как устроить встречу с тобой.       — Всё оказалось проще, чем думалось, не так ли? — усмехнулся профессор.       — Да, — кивнул Жак, — да, видимо.       Он нервно сглотнул прежде чем продолжить.       — Я долго не мог понять в чём же дело и почему ты не выходишь у меня из головы. Мне кажется, я нашёл ответ. Возможно прозвучит безумно, но та лекция — это по сути признание в любви самой науке, всем этим бесконечным классам и подклассам, теории и эмпирике. Это признание было искреннее и пристрастнее, чем любое из тех, о которых я читал или видел в театре. Наверное, я невольно начал примерять его на себя.       Я хотел узнать можно ли любить так страстно не что-то эфемерное, а человека. И мне кажется, я узнал ответ.       — В самом деле? — сказал профессор с замиранием сердца.       Паганель кивнул и снова взял руки Пьера в свои.       — Во всех этих бесконечных догадках, спекулировании и теориях я не заметил как вы стали моей музой, господин Аронакс. Для меня не было бы большего счастья, чем просто созерцать вас рядом с собой, — секретарь засмеялся. — Видите? Я даже невольно снова перешёл на «вы»!       — То есть вы так желали изучить любовь, что, заблудившись в собственных фантазиях, вы придумали себе, что влюбились в меня? — чуть улыбнулся учёный, который решил соответствовать и тоже обратно перешёл на «вы».       Сердце Жака упало в пятки.       — Вы преподносите это так жестоко! — воскликнул он. — Прошу не говорите так! Я искренне верю, что это не то что я себе «нафантазировал»!       — Хорошо-хорошо, — профессор нежно погладил Паганеля по плечу. — Я лишь хочу сказать, что мне кажется, что вы торопите события.       Руки мужчины невольно сжали ладонь Пьера. Заметив явное напряжение своего собеседника, учёный нежно провёл пальцами свободной руки по его щеке.       — Но я бы хотел посмотреть во что это разовьётся, — тихо сказал Аронакс, приблизив своё лицо к лицу Жака.       Глаза за толстыми стёклами очков наполнились слезами и через мгновенье учёный уже был заключён в крепких объятиях.       — Спасибо! Спасибо! — восклицал Паганель. — Я так счастлив!       Аронакс лишь тихо засмеялся в ответ, прежде чем оставить лёгкий поцелуй на носу своего возлюбленного (или, если можно так выразиться, партнёра по эксперименту).       Секретарь почти запрыгал от радости, когда ощутил прикосновение губ на своём носу, а потом на щеках, и, в конце-концов, притянул лицо Пьера к своему, чтобы заключить его губы слегка неумелом, но искреннем и страстном поцелуе. Аронакс обвил руки вокруг тонкой шеи своего милого и невольно вздрогнул, когда ощутил тонкие длинные пальцы в своих волосах.

***

      Дверные петли скрипнули, на пороге стоял Консель держа в руках небольшой металлический поднос с двумя чашками горячего чая.       — Прошу прощения, что задержался, — сказал он, отворяя дверь. — Я решил забежать в ближайшую кондитерскую, чтобы захватить чего-нибудь к столу. Завидев происходящее, он встал как вкопанный. Помимо всего того, что произошло за последние несколько часов, случилось что-то действительно феноменальное: фламандец удивился. Его светлые брови вскинулись, а глаза округлились. Краска залила его до самых ушей. Он быстро поставил поднос на ближайший столик и, пролепетав что-то похожее на «я позже зайду», удалился.